Читать книгу Боевые девчонки - Точи Онибучи - Страница 3

Подождав, пока Онайи уйдет из палатки, Айфи лезет под подушку и шарит там в поисках своего Акцента. Крошечная техническая штучка размером с ватный шарик от палочки для ушей, Акцент прячется в складке простыни. Найдя его, Айфи улыбается. Энаймака нависает над ней, и Айфи инстинктивно отворачивается, возясь с Акцентом, потом вставляет его себе в ухо.

Темнота в палатке рассеивается. Отпадает, как кожура гнилого фрукта, обнажая ряды линий и узлов сетевого подключения, связывающего все и всех. Сквозь подушку прорастает вереница пульсирующих голубых точек. Металлические кронштейны, поддерживающие крышу, сверкают аквамариновыми полосками. Энаймака превращается в чащу векторов и узлов. Айфи видит ее изнутри, видит, как крутятся механизмы и как монотонно гудит ядро у нее в голове. Она видит, что ее движения обеспечиваются беспроводным подключением к Терминалу, от которого работает весь лагерь. Заржавевшие части Энаймаки светятся красноватым, что беспокоит Айфи, но от остального корпуса исходит здоровая синева. С Акцентом Айфи видит все. Все, что происходит в закрытой сети лагеря. Все данные. Яркие, как океанская вода под лучами солнца.

– Не забудь, Энаймака. Ты обещала не рассказывать Онайи, – говорит Айфи, хмурясь на свою робоняню со всей строгостью, на какую способна. Онайи запретила ей трогать любую технику, которая может повлиять на соединение. После того, как связь у Онайи на разведке оборвалась второй раз, она чуть не поколотила ее, опомнилась в последний момент. Что-то в ее глазах менялось. В ярости взгляд затуманивался, и Айфи знала: сейчас разразится гроза. Но тут вдруг взгляд прояснился, и она устроила ей только словесную взбучку.

Айфи не хотела специально идти против воли Онайи, но, когда пыталась узнать что-нибудь про их жизнь, все оставалось загадкой. Сплошные вопросы. А если вставить в ухо Акцент, мир вокруг взрывается ответами. Почти любую технику, любую деталь и даже ни к чему не подключенные предметы вроде кровати, подушки и биомассы, которую разведчики приносят для приготовления пищи, – все это Акцент объяснял ей самым доступным образом. И теперь она не просто валяет дурака, пытаясь хакнуть коммуникационные девайсы Чинел или подсоединиться к Обелиску, который добывает особые минералы из земли, чтобы обеспечивать лагерь электроэнергией. Она наблюдает. Исследует. Качается на волнах соединений. Акцент позволяет ей говорить с Энаймакой, не произнося ни слова.

Она помнит, где находится, и знает, что Онайи, вероятно, все еще близко и может чувствовать ее, поэтому двигает челюстью, чтобы отключить Акцент. Напялив рубашку, на вид и на ощупь больше похожую на холщовый мешок, чем на обычную человеческую одежду, она усаживается на ящик перед зеркалом. Или, скорее, перед осколком зеркала.

Окей, Энаймака, весело говорит она через Акцент. Я готова.

У нее совсем немного волос на голове. Крошечный слой серебристого пуха. Но и этого достаточно, чтобы голова в жаркое время года чесалась. Поэтому она сидит почти неподвижно, пока Энаймака аккуратно водит бритвой по ее макушке. После каждого движения Энаймака сбрызгивает блестящую кожу каплей спирта. Айфи морщится. Иногда Энаймака не так безупречна, как хотелось бы, и от бритья остается пара порезов, которые приходится заклеивать пластырем, а потом выслушивать насмешки ровесниц.

– Ой!

– Тебе не следовало двигаться! – Энаймака говорит своим полумеханическим голосом. – Мои рефлексы работают не настолько быстро, чтобы я успевала реагировать на твое ерзанье.

Опять я виновата, думает Айфи.

– Ага, ну все, хватит, – говорит она, не давая Энаймаке осмотреть ее. – Подождешь снаружи в этот раз, когда придем в школу, хорошо? – Что-то особенное есть сегодня в ее голосе. Когда Акцент нашелся, все было здорово, но сейчас хорошее настроение улетучилось.

К тому времени, как она берет планшет и рюкзак, дневной свет уже проникает в щель у выхода палатки. Она опаздывает в школу. Опять.

Похоже, сломался охладитель: они убрали крышу склада, где проводятся занятия. Айфи прокрадывается через заднюю дверь, но, конечно же, единственное свободное место в классе – в первом ряду. Молнией мелькает мысль вернуться и пропустить сегодня уроки, но Энаймака у бокового выхода загораживает путь к отступлению. Остается только пригнуться, быстро прошмыгнуть и сесть.

Перед всеми планшеты, на экранах голограммы, но Айфи не может рассмотреть, на какой они сейчас странице загруженного урока, приходится листать картинку за картинкой, страницу за страницей всякого бреда, пока ее голограмма не совпадает с остальными. Девчонки сбоку хихикают, и Айфи еще ниже пригибает голову. Искушение включить Акцент и узнать секреты каждой в классе очень сильно. Аугменты не удалили историю поиска, и она видит все сайты, которые они посещали, разглядывая едва одетых мальчиков и мужчин. Айфи все видит и одним движением челюсти могла бы их выдать, но Энаймака все еще стоит в дверях, и Онайи точно узнает обо всем. Айфи не боится, что старшая сестра побьет ее, она боится разочарования в ее глазах. И потому фокусирует внимание на голограмме – это 3D-проекция параболы на графике.

Учитель объясняет азы алгебры, ничего полезного. Не то что орбитальная физика в древних учебниках и на заархивированных сайтах, которые Айфи изучает самостоятельно.

Она стискивает зубы, и внезапно мир вокруг вспыхивает синим светом. На какое-то тревожное мгновение Айфи видит все механизмы и провода внутри учителя и чувствует, как информация с чужих планшетов проносится через ее мозг. Она чувствует тоску Энаймаки, а где-то далеко-далеко, на периферии видения, появляется знакомый сигнал: Онайи. Она сжимает челюсти так быстро, что становится больно, и выключает Акцент. Оглядывается по сторонам – не заметил ли кто теневой сигнал на своих устройствах, может, у кого-то мигнул или завис экран, или произошел сбой в оцифрованном теле. Кажется, никто ничего не заметил. Она выдыхает и слушает, как учитель бубнит про то, что алгебра появилась в Биафре, как создал ее народ игбо и как знание было украдено племенем фулани[2], которое вторглось столетия назад с севера. Айфи интересно, каково было жить в те времена, когда люди были как звери, когда Нигерия только получила независимость и перестала быть британской колонией, когда игбо жили среди этих монстров фулани, о которых рассказывает учитель. Но она не успевает за собственной мыслью – у всех вибрируют планшеты, и сегодняшний урок окончен.

Девчонки выбегают из класса, хихикая, кто-то уже играет с планшетом, кто-то превращает его в плеер и слушает песни, которые они сами придумали и записали. Айфи бросает планшет в рюкзак и бредет к Энаймаке. Когда она поднимает руку, чтобы почесать макушку, что-то врезается в нее сзади и сбивает с ног. Энаймака скрипит от напряжения, пытаясь не дать ей упасть, но Айфи уже чувствует вкус грязи; оборачивается – над ней стоят несколько девчонок.

– Эге-ге, – говорит темноволосая, с двумя торчащими косичками. Гребни племенных шрамов блестят на ее щеках. – Без своей старшей сестры ты просто тощая ойнбо.

Остальные фыркают и пальцем показывают на кожу Айфи, более светлую, чем у них. Укусы москитов на ее коже краснее, и синяки заметны дольше. Она пытается спрятать под рубашкой свои голые руки. У нее кожа цвета песка, а у них – как земля. Она скрипит зубами. Включи Акцент, говорит она себе. Хакни их. Взломай их систему. И она могла бы. Пару секунд она представляет себе, как они визжат, планшеты взрываются у них в руках или короткое замыкание происходит в мозгу и они слепнут. Айфи рывком поднимается на ноги. Что бы она ни сделала с ними, это привлечет внимание Онайи и, главное, вызовет ее гнев. Поэтому она спускает все на тормозах – как всегда.

– Она похожа на испорченный рисовый джолоф[3], – напевает другая обидчица.

Остальные не отстают:

– Может, она думает, мы ее жалеть должны, потому что у нее нет настоящей семьи.

Девчонка с косичками цедит сквозь зубы:

– Да она просто тощая коза, которую Онайи нашла в кустах.

Щеки Айфи пылают. Слезы подступают к глазам. Гнев совсем близко, его можно потрогать, и она должна побороть его. Но, если кто-нибудь из них толкнет ее, если они посмеют прикоснуться к ней, она даст себе волю. Она скажет Онайи, что у нее не было выбора, что она должна была защитить себя, что должна быть такой же сильной, как сестра. Вот почему они скоро будут корчиться на земле, не понимая, почему вдруг не могут видеть, слышать и ходить.

Но они вроде перебесились. Поворачиваются, чтобы уйти.

Напоследок одна берет камень и запускает Айфи в голову.

Айфи трясет. Она застыла на месте, кулаки сжаты, брови превратились в одну хмурую черту, из горла поднимается тихое рычание. Тень стоящей рядом Энаймаки возвращает ее в реальность, и она прерывисто вдыхает.

Андроид опускается на колени и подносит руку к лицу Айфи. Ладонь раскрывается и спрыскивает спиртом порез над глазом Айфи.

– Ай! – Айфи шлепает Энаймаку по руке. – Уйди от меня!

Тут-то и не получается больше сдерживать слезы. Она бежит, не разбирая дороги, не зная куда, лишь бы подальше от школы, подальше от лагеря, подальше от вечно нависающей над ней Энаймаки, подальше от девчонок, тыкающих ей, что она не такая, как все.

Когда лагеря больше не слышно, она останавливается. Та часть леса, куда она прибежала, кончается выступом обнаженной горной породы, под скалой – пляж. Зелено-голубые волны тихо перешептываются с берегом. Несколько глубоких вдохов и выдохов – и Айфи успокаивается. Шум в голове стихает, туман рассеивается. Она садится в траву, подтянув колени к груди, и смотрит вдаль. Буровые вышки как черные силуэты на горизонте. Она снова включает Акцент, и их контуры ярко светятся на фоне потемневшего багрового неба. Даже вражеские нигерийские мехи, парящие над вышками, светятся пульсирующим голубым светом. Они плывут по небу, рисуя расширяющиеся овальные узоры и оставляя следы, похожие на голубую звездную пыль в начале ночи, но Айфи знает: это просто запрограммированный маршрут. Определяет диапазон их коммуникаторов и понимает: и она, и лагерь для них недосягаемы. Невидимы.

Она достает из сумки планшет и настраивает Акцент таким образом, чтобы подключиться к вражеской сети и получить доступ к урокам, которые тайком осваивает вне школы. Открывается заголовок: ОРБИТАЛЬНАЯ ФИЗИКА. Голограммы параболических кривых и Космических Колоний, медленно вращающихся вокруг своих осей, вырастают из текста. Она выбирает тему, на которой остановилась: точки Лагранжа и пространства между планетами и лунами, где гравитация обоих тел способна удерживать колонию на месте. Еще здесь есть мехи и небольшие маневренные реактивные самолеты, которые летают через пояса астероидов, ныряют, поднимаются, кружат. Но сколько ни приближай изображение, пилотов не разглядеть. Слишком плохое качество. Она знает, что они там. Знает, что в кабинах люди – может быть, женщины – такие, какой станет она, когда вырастет. Ее сердце бьется быстрее при одной мысли об этом.

Откуда-то появляется Энаймака и садится рядом.

Айфи ждет, что Энаймака отчитает ее за подключение к вражеской сети, за неповиновение Онайи и за использование Акцента, но та бросает взгляд на голограммы, встающие с экрана. Айфи улыбается ей и протягивает планшет, чтобы можно было рассмотреть получше.

– Ты уже очень хорошо понимаешь орбитальную физику, – говорит Энаймака голосом, который двоится и перекликается эхом. – А в классе не успеваешь по математике.

Айфи вырывает у нее планшет:

– Потому что алгебра в школе ужасно скучная. Все поверхностно, и они все время требуют показать мои работы. Поэтому у меня плохие оценки. Но в Америке тебя ценят за правильные ответы. Только так можно стать пилотом.

Айфи знает, что Энаймака не умеет улыбаться. У нее нет настоящего лица, нет губ, и глаза горят не от счастья. Свет сигнализирует, что ее батарея заряжена. Но Айфи смотрит на Энаймаку и чувствует, что та улыбается ей.

– Ты хочешь этого? Стать пилотом?

– Хочу больше всего на свете, – выдыхает Айфи.

Никогда раньше она не произносила это вслух, и сейчас кажется, что это даже опасно. А еще – похоже на обещание. Теперь, когда сказала, – точно должна сделать. И она найдет способ. Может быть, когда закончится война и Биафра будет свободной, они построят пусковую станцию, где-нибудь в Энугу или прямо здесь, где их лагерь, и со станции полетят шаттлы в дальний космос, и они присоединятся к остальному миру. Еще одна сверхдержава – как Америка – среди Космических Колоний.

Энаймака звенит. Это звонок внутри нее. Время приема пищи. У Айфи опускаются плечи. Но она тут же понимает, как голодна, – ела ли сегодня вообще что-нибудь?

– Если не хочешь быть в конце очереди, нужно возвращаться, – говорит Энаймака.

Они возвращаются через лес, Энаймака стоически молчит. Айфи смотрит на андроида снизу вверх:

– Когда Онайи будет читать твои логи, что я делала, куда ходила… не могла бы ты стереть ту часть, где мы пошли на пляж? Если она узнает, что я пропустила послеобеденные занятия… Я не хочу ее злить. И не хочу, чтобы она узнала про мой Акцент. Можешь? Пожалуйста.

Энаймака долго молчит. Кажется даже, что ей грустно. Она беззвучно отвечает Айфи через Акцент. Ты просишь меня стереть то, что я видела и слышала, к чему прикасалась, данные, которые я собрала и добавила в свою суть.

Стыд пронзает Айфи. Ее щеки горят. Энаймака иногда звучит так похоже на Онайи, что Айфи совершенно забывает: она во многом как ребенок. Она выясняет, как что устроено, накапливает опыт и организует все, что окружает ее. Учится.

– Считай, сделано, – говорит Энаймака и берет Айфи за руку. – Эта порция записей стерта.

Айфи сжимает механическую руку Энаймаки и подносит ее к щеке.

Андроид не сбивается с шага.