Читать книгу Наследие Уилта - Том Шарп - Страница 8

Уилт штудировал экзаменационную программу по истории. За пивом в «Псе и утке» он хотел обсудить с Брейнтри кое-какие неясности, но сначала предстояло выполнить Евино указание постричься.

– Нельзя, чтоб ты походил на футболистов, каких показывают по телику, – заявила супруга, вопреки угрожающему письму директрисы не потерявшая оптимизма. – Стригись покороче. Костюм твой уже почистили. Ты должен выглядеть красиво и культурно.

– Я буду хорошо выглядеть в приличном спортивном пиджаке, который хотя бы моего размера. Чего не скажешь о нелепом наряде, купленном тобой. Университетские преподаватели не носят костюмы в розовую полоску.

– Пожалуйста, оставайся в пиджаке, если хочешь. Однако в костюме ты гораздо интереснее.

– Возможно, но я знаю, что богатенькую помещицу он не впечатлит, – ответил Уилт, утыкаясь в свои записи. К счастью, экзаменационная программа оказалась неожиданно увлекательной и к тому же достаточно воинственной, чтобы заинтересовать даже самого недалекого и заносчивого юнца.

– Пораньше отправляйся в парикмахерскую... – завела Ева, но Уилт ее перебил:

– Цирюльню. Знаю, это старомодное слово больше подходит изящному веку, когда носили бороды, а в заведении не только стригли, но и брили, однако оно точнее и правильнее.

– Плевать. Главное, чтоб ты не выглядел лохматым хиппи. На затылке и висках покороче.

– Я уже понял и, поверь, вовсе не хочу, чтоб по возвращении на меня спустили всех собак.

– Надо же, какой нервный выдался день! – Сунув мужу директрисино письмо, Ева умчалась из гостиной.

Уилт изучил ультиматум.

– Нечто подобное я и ожидал, – бодро сказал он, входя в кухню. – Можешь послать наших дочурок в самую дорогую элитную школу, но не удивляйся, что и там они неизбежно устроят кавардак, и тогда встанет вопрос об их отчислении. Странно, что раньше не погнали. Надо было отдать их в спецшколу – сэкономили бы время и деньги.

– Девочек не выгнали. Миссис Коллинсон лишь уведомляет: если не исправятся, их попросят покинуть школу.

– Пока живу, надеюсь, – хмыкнул Уилт. – Но тут надежды тщетны. Что ж, зато не придется тратить каникулы на финансирование их безобразий.

Прежде чем Ева успела возмутиться, он отступил в гостиную и включил телевизор.

Вялые стычки, время от времени переходившие в полномасштабную войну, были неотъемлемой частью их супружеской жизни. Одно из генеральных сражений грянуло по возвращении Уилта из парикмахерской.

– Ты называешь это стрижкой? – сощурилась Ева. – Слишком много оставили.

– Я просил лишь поправить. Хочешь, чтобы я обрился, как скинхед?

– Это излишне. Но я хочу нормальную стрижку. Так что ступай и постригись как следует. Коротко на висках и затылке. Вот еще что: пиджак на локтях протерся, поэтому наденешь свой нарядный костюм.

– Ты впрямь думаешь, что светло-серый в розовую полоску костюм сразит сэра Моржа и леди Эклер?

– Сэр Джордж и леди Кларисса Гэдсли, господи ты боже мой!

– Ах, сэр Джордж! Который, видимо, носит костюмы от-кутюр.

– От кого?

– От-кутюр, Ева, означает «высокая мода» – дорогие костюмы от лучших портных. Сэр Гад и леди Эклер откажут мне в доме, если я заявлюсь к ним в наряде в веселенькую розовую полоску. Именно в веселенькую розовую!

– Ты что, выпил? – подозрительно сощурилась Ева. – То-то уж больно долго стригся! А ну-ка, дыхни!

– Что?! Ты уймешься или нет? Сначала подписываешь меня на сволочную работу – извольте обучить высокородного кретина азбучным истинам! А теперь еще выбираешь мне стрижку? С меня хватит! Стригусь, как мне нравится, поняла?

На этой звенящей ноте Уилт хлопнул дверью и, оседлав велосипед, опять покатил в парикмахерскую.

– Говорит, слишком много оставили, – объяснил он свое появление. – На висках и затылке сделайте покороче.

– Жена? – сочувственно спросил парикмахер.

Уилт кивнул.

– Хорошо еще, не требует «матросский ежик», – вздохнул мастер.

– Сказала, я не должен выглядеть футболистом, – поежился Уилт. – И все ради встречи с какой-то дамой. Словно иду на прием к королеве.

– С Бобом Гелдофом[4] вас определенно не спутают.

– Уже слава богу.

– С клиентами вроде него мое ремесло накрылось бы, – усмехнулся парикмахер, машинкой прореживая Уилтовы виски. – Хватит или ей будет мало?

– Ей всегда мало, однако на этом остановимся.

Обмахнув состриженные волоски, мастер развязал простыню. Генри выбрался из кресла и критически изучил себя в зеркале.

Тут в дверях возникла Ева. Уилт плюхнулся обратно в кресло, парикмахер молниеносно обмотал его простыней и стал обрабатывать затылок, стараясь не встретиться взглядом с клиентом или мегерой, застывшей на входе.

Ева осталась довольна, лишь когда муж достиг максимального сходства с остриженным на лето бараном. С велосипедом в поводу Уилт угрюмо тащился за сияющей супругой и дома тотчас залег на диван, не дожидаясь какого-нибудь нового ущерба своей персоне.

Утром Ева, стараясь сгладить вчерашний конфликт и заодно перед важной встречей привести супруга в доброе расположение духа, подала ему завтрак в постель. Возможно, план этот увенчался бы успехом, если б она не спрятала всю Уилтову одежду, кроме злосчастного костюма. В гостиную Генри сошел в весьма скверном настроении.

– Выглядишь замечательно! – воскликнула Ева.

– Ну смотри, дура ты набитая, если при виде меня эта баба завизжит и кинется бежать, – пробурчал Уилт. – Во сколько встреча с их благородием?

Из тактических соображений Ева не расслышала оскорбление.

– Вполне успеем выпить по чашке чая в кафе, – взглянув на часы, сказала она. – Раньше половины первого нас не ждут.

По настоянию Евы на рандеву поехали не в машине, а на велосипедах. Полчаса провели в кафе, затем направились в отель. В дурацком костюме Уилт себя чувствовал записным шутом.

– Леди Кларисса в фойе, – известил администратор.

С мужнина лацкана Ева смахнула невидимую соринку:

– Если спросит, что тебе заказать, скажешь – херес.

– Я не люблю херес! – вспылил Уилт. – Что она-то пьет?

– Нечто под названием сухой мартини.

– Вот его и закажу. Он придаст необходимую уверенность человеку, которого обкорнали под ноль и вырядили фарцовщиком.

– Хорошо, пей мартини, но только один бокал. Коктейль очень крепкий, в нем много джина. Еще не хватало, чтоб ты надрался. И разговаривай культурно!

Уилт мрачно проследовал в фойе, где его ждал сюрприз: вместо чопорной старухи он увидел отменно одетую и весьма привлекательную даму, которая явно была подшофе, хотя держалась великолепно.

– О, дорогуша миссис Уилт! – приветствовала она Еву. – А вы, наверное, ее мозговитый муж Генри? Ах, дорогой мой, какой у вас веселенький костюмчик!

Дама ободряюще улыбнулась, а Уилт, к своему немалому удивлению, услышал собственные заверения в том, что польщен этой встречей.

– Знаю, миссис Уилт пьет херес, а вы... – Леди Кларисса оставила вопрос открытым.

Уилт ни секунды не колебался.

– Пожалуй, надо вас поддержать. Вроде как сухой мартини? – промурлыкал он, кивнув на фужер.

Леди Кларисса подала знак официанту, который мгновенно к ней подскочил. Видимо, здесь она была почитаемой пьяницей.

– Сладкий херес для миссис Уилт... Думаю, он вам больше понравится, милочка... А нам с Генри сухой мартини, только не усердствуйте с вермутом.

Ева слегка надулась: почему это ее величают «миссис Уилт», а мужа – по имени? И еще ей категорически не нравилось лицо Уилта, который выглядел точно кот, сожравший полдюжины канареек.

– Так вот, насчет моего сына. Он не тупой, просто неуч, – поведала леди Кларисса. – Историю считает старомодной. Я говорила, что иначе и быть не может, поскольку она связана с прошлым, но его не переубедишь. От мужа толку мало. Мальчик ему не родной сын, и он его дразнит, называя «Эдди»...

– Если сэр Джордж ему не отец... – перебила Ева, но, к великому огорчению Уилта, осеклась. Казалось, вот-вот прозвучит вопрос о незаконнорожденном ребенке.

– Мой первый муж погиб в автокатастрофе.

– Какой ужас! Мои соболезнования.

– Не могу сказать, что я сильно переживаю, хотя вроде бы должна. Он был ужасный зануда. Однако я дернула вас не для разговоров о нем.

– Вы сказали, Эдвард не любит историю, – напомнил Уилт. – А как у него с другими предметами?

– В позапрошлом году он не сдал английский. Видимо, считает его тоже устаревшим. Но по-моему, причина в ином. Эдвард заваливает экзамены в пику отчиму. Видите ли, Джордж полагает, что прошлое гораздо важнее настоящего. К тому же он и сам преклонных лет, хотя моложе дяди Гарольда. Однако столь же скверного нрава.

Поразмыслив над ее монологом, Уилт нашел его совершенно бессвязным. Видимо, дамочка была пьянее, чем выглядела. Генри переглянулся с женой, и та поспешно внедрилась в беседу:

– Вам удалось устроить дядюшку в приют?

– Да, после обычной склоки. Вначале он заявил, что там слишком шумно, потом углядел чернокожую кухарку и устроил катавасию из-за африканского СПИДа. Я пыталась втолковать, что она местная уроженка, даже выговор у нее манчестерский. Все это очень хлопотно, старик и сейчас грозится съехать.

«С кем же мне предстоит сосуществовать? – раздумывал Уилт, слушая эту ахинею. – Пожалуй, лучше сейчас известить, что я не учился в Портерхаусе, нежели ждать разоблачения».

– Кстати, сразу хочу сказать, что я закончил не Портерхаус, а Фицгерберт, – сообщил он, не обращая внимания на Еву, сделавшую страшные глаза. – С давних времен, когда ни я, ни ваш муж еще не отметились в Кембридже, Фицгерберт считался затрушенным колледжем.

– Затрушенный... – хмыкнула леди Кларисса. – Слово какое-то... «Фицгерберт» звучит лучше. Изящнее, если вы меня понимаете.

– Совершенно с вами согласна, – облегченно выдохнула Ева.

Встреча перешла в фазу обеда, чему Уилт весьма обрадовался. Такого убойного мартини он еще не пил: огромный фужер, крепчайший джин. Страшно представить последствия второго бокала, если уже после оглушающего первого мысли пробуксовывали. Одно бесспорно: леди Кларисса – выпивоха какой поискать.

– Когда вы заканчиваете семестр? – спросила она после заказа блюд и легкого препирательства с сомелье. Внимательно изучив список вин, леди Кларисса сделала выбор в пользу «Шато-Латур», но оно, как нарочно, закончилось. На замену сомелье предложил кларет, который было неизмеримо дешевле. Дама неохотно согласилась, но, пригубив вино, объявила его очаровательным.

– Кто бы мог подумать? Пожалуй, после двух мартини самое то, – возвестила она, когда сомелье, наполнив бокалы, отбыл.

Уилт сосредоточился на предыдущем вопросе:

– Я освобожусь в конце недели.

– Но чет... – вклинилась Ева.

– Дочери закончат учебу через двенадцать дней, – пресек диатрибу Уилт.

Чету Гэдсли ждал неприятный сюрприз. Супруги забудут о репетиторе, стоит девицам слегка разгуляться на их угодьях. Точнее, устроить бедлам.

– Вам обязательно их дожидаться? Я хочу, чтобы Эдвард поступил в колледж сразу после осенней переэкзаменовки.

Свои мысли Уилт оставил при себе. Даже если малый выдержит переэкзаменовку, в Кембридж он сможет поступить лишь через год. Во всяком случае, так положено, но кто его знает, как там заведено в Портерхаусе – самом непритязательном кембриджском колледже. Если память не изменяет, там не шибко придерживались правил. Видимо, в Портерхаусе все возможно.

– Я была бы признательна, если б вы начали занятия как можно скорее, – сказала леди Кларисса. – Поселитесь в усадьбе, а потом переедете в коттедж. Увидим, как вы поладите с моим мужем...

– Думаю, это реально. – Уилт взглянул на жену: – Правда, милая?

– Вполне. Ведь мы очень скоро подъедем, – с наигранной радостью ответила Ева.

Обращение «милая» в устах мужа было весьма необычно и в последние годы почти всегда сигнализировало о неприятностях. А еще настораживала покладистость Уилта. Уж кто-кто, а он-то в последнюю очередь подчинялся чужому желанию. Беспокоило и то, как леди Кларисса, в которой уже сидело две трети бутылки, откровенно пялилась на Уилта. Надо держать ухо востро. Полторы тысячи в неделю на всем готовом – неслыханно щедрый гонорар для простого репетитора. Словечко «шуры-муры», возникшее в голове, по дороге домой слетело и с языка.

– Если собираешься завести с ней шуры-муры, прежде хорошенько подумай! – крикнула Ева, притормаживая перед знаком «Стоп».

– Ты сама заварила эту кашу, – осклабился Уилт, мысленно давя на педали. – И чем теперь недовольна? Я лишь следовал твоим указаниям. И потом, она в стельку пьяная.

– Зачем было перед ней лебезить?

– По-моему, именно этого ты и хотела, милая.

Сейчас «милая» приобрела совсем другую интонационную окраску, но Ева утешилась тем, что план ее сработал: Уилт выглядел респектабельно и не напился. Остаток пути проехали молча, однако дома она вновь взъерепенилась:

– К тебе обращалась по имени, а ко мне – «миссис Уилт». Что за официоз? Могла бы называть Евой.

– Тебя неоднократно величали «дорогуша миссис Уилт». Кроме того, нанимают-то меня, а в ее кругах, видимо, так принято – слуг называть по имени. Не понимаю, чего ты бесишься из-за ерунды?

– Будет тебе ерунда, если я что-нибудь замечу, – пригрозила Ева и тотчас вспомнила еще одну подозрительную деталь: – Когда она предложила отвезти тебя в имение, ты аж подпрыгнул от радости. Что за дела?

– Так ведь тебе понадобится машина, чтобы забрать четверню. Ничего я не подпрыгивал и вовсе не лебезил перед поддатой бабой, но лишь соблюдал политес, выполняя твое пожелание. Разодетый, коротко стриженный... А чего ты ждала? Чтоб я ее обхамил?

Возразить было нечего, но все равно Еве очень не понравился тот явный интерес, с каким леди Кларисса взирала на Уилта. Верно, дамочка крепко поднабралась, и нет никакой гарантии, что в собственном доме, когда Генри будет под боком, она поведет себя иначе. Как пить дать навалтузится.

В одиночестве готовясь ко сну (Уилт по-прежнему ночевал в гостевой), Ева раздумывала, как противостоять возникшей угрозе. Четверню, центр ее вселенной, срывать с учебы нельзя. Успокаивало одно, Генри такой рохля, что леди Кларисса может до скончания века строить ему глазки – толку не будет. Но как только завершится учебный год, надо сразу ехать в поместье и уж там не выпускать голубчика из поля зрения, дабы не начудил.