Читать книгу Адония - Том Шервуд - Страница 11

Глубоким вечером в пятницу в кабинете ребе Ицхака горели полдюжины свечей. К его рабочему столу торцом был приставлен небольшой низкий столик, и на нём был накрыт ужин, и ужинали за ним трое: сам ребе, его сын Давид и, как ни странно, Филипп.

– Завтра – суббота, – говорил ребе, откупоривая небольшую бутыль. – День отдыха и молитвы. В воскресенье – ещё раз просчитываем последовательность действий. А в понедельник – начинаем дело.

– Ничьих денег больше ждать не будем? – спросил Давид.

– Нет, ничьих. К удивлению моему, собрано вдвое больше того, на что я рассчитывал. Это значит, что в понедельник первые гонцы начнут развозить золото для закупки первых партий сукна. А что ещё это значит?

– Что во вторник поедут новые гонцы? – предположил Давид.

– Не только. Это значит, что сегодня – единственный вечер, когда мы можем хорошо выпить за начинаемое дело.

И ребе вытянул пробку.

– Скажи, Филипп, – произнёс ребе после того, как они выпили. – Ты не хотел бы вернуться из католичества к своей истинной вере? Как я был бы рад, если бы ты стал мне помощником не только на время операции с сукном.

– Да, Филипп! – назидательно подхватил Давид. – Если по крови ты – иудей, то и вера твоя должна быть иудейской!

– Что ж, я охотно, – кивнул, ставя на столик опустевший бокал, казначей. – Но есть одно условие.

– Какое же? – внимательно посмотрел на него ребе.

– С этим должен согласиться настоятель моего монастыря. Я ему жизнью обязан. И эта обязанность для меня многое значит.

– Вдвойне прекрасно, – огладил бороду ребе Ицхак. – И то, что желаешь вернуться в свою веру. И то, что благодарность для тебя – не пустое слово. Я поговорю с вашим патером.

– Это обязательно нужно сделать, Филипп! – воскликнул слегка опьяневший Давид. – И тогда тебя ждёт великая жизнь.

– Может быть, – улыбнулся молодой казначей. – Но пока нас ждёт великое дело.

– Золотые слова, – кивнул ребе, – и вовремя сказаны.

На всём протяжении ужина за столом царило тихое, тёплое, родственное настроение.

Прошла ночь. Утром все мужчины в доме Ицхака собрались в молельной комнате. Все, кроме Филиппа. Он только готовился принять иудейскую веру, а потому в данный момент имел возможность расхаживать по дому. Как бы бесцельно слоняясь, он зашёл в кухню. Перебросился весёлым словцом с кухаркой, отпахнул дверцу жарко горящей печи и подложил пару поленьев. Но, отметив, что кухарка занята своим делом, вынул спрятанный на груди плоский, тяжёлый мешочек и бросил в топку ещё и его. Закрыл дверцу – и вышел, чтобы принести дров в запас. Хозяйственный такой, заботливый гость.

Филипп вышел во двор, набрал охапку поленьев и, возвращаясь, кинул короткий взгляд на крышу дома. Дым, поднимавшийся над трубой, имел ярко-оранжевый цвет. Но, когда Филипп, вернувшись, сбросил дрова у печи, дым снова стал таким, каким ему и полагается быть – синевато-белым. Однако этой минуты было достаточно. Два человека, прятавшиеся в укромных местах вблизи дома Ицхака, и ещё несколько, с подзорными трубами, наблюдающие издали, – все сказали: «ну вот, началось». И все снялись со своих мест – поспешно и скрытно.

День прошёл, и всё было обыденно, тихо, спокойно. Лишь Филипп, посетив вечером кабинет ребе Ицхака, отвечая на его какие-то достаточно праздные вопросы, неотступно тянулся взглядом к столу, где в верхнем ящике, вместе с остальными подарками торговцев-просителей лежала волшебная табакерка с камнем, именуемым ювелирами «Око вампира».