Читать книгу Адония - Том Шервуд - Страница 18

В ворота пансионата постучались двое монахов. Ими были патер Люпус и заметно возмужавший Филипп. Их свита, – эскорт и карета, – остались неподалёку, на ферме, и эти двое выглядели так, будто их действительно только двое, и пришли они издалека. Как и пять лет назад из бойницы спустили корзинку и Люпус положил в неё заготовленное письмо к метрессе.

Через полчаса ворота приоткрылись и хмурая привратница произнесла:

– Мужчинам сюда входить нельзя. А деньги можно передать мне. Донна Бригитта распорядилась.

– Я старый монах, а не мужчина, – кротко ответил ей Люпус. – Со мной наш казначей. Мне нужно самому увидеть оставленную мной сиротку. Мы отдадим деньги и сразу уйдём.

Привратница отступила, притянула створку ворот и заложила брус. Через полчаса она снова отворила ворота и сообщила:

– Можно войти старому монаху.

– Сестра! – устало вздохнув, сказал Люпус. – Передай достопочтенной и уважаемой мной метрессе, что в нашем монастыре весьма строгие правила. Казначей должен лично передать деньги в руки метрессе и лично получить расписку.

Двое пришедших, присев перед воротами, прислонились спинами к нагретым солнцем потемневшим от времени плахам. Они терпеливо и молча ждали. Снова приоткрылись ворота.

– Пусть войдёт только монах и принесёт с собой деньги. Он же получит расписку.

– Прости, сестра, что доставляем тебе столько хлопот. Будь так добра, передай метрессе, что если нас не впустят, то денег она не получит, а сиротку мы ждём здесь. Мы забираем её с собой. Сейчас же.

Через полчаса привратница строгим голосом заявила:

– Можете войти. Оба.

Двое смиренно склонившихся монахов, не оглядываясь по сторонам, степенно ступая, дошли до кабинета метрессы.

Донна Бригитта, с демонстративным неудовольствием поднявшись из-за стола, подошла к старому монаху на отмеренные этикетом два шага. Осторожно, чтобы не свалить высокий белый колпак, поклонилась. В этот миг в кабинете будто щёлкнула искра. Монах не поклонился в ответ! Глядя прямо в глаза оторопевшей метрессе, он вытянул из рукава небольшой, сложенный втрое неопечатанный лист и протянул его управляющей пансионом. По лицу донны Бригитты было видно, что она мучительно ищет ответ на вопрос – как себя вести после столь явной невежливости. И, чтобы дать себе минуточку на раздумье, она медленно приняла протянутое ей письмо, медленно развернула. И помертвела.

Восковая бледность хлынула на её лицо. С середины белого листа на неё своим страшным оком смотрела чёрная печать испанской инквизиции. Она подняла ослепшие глаза на страшного вестника, а патер Люпус, шагнув, размахнулся и со всей силы ударил её по щеке. Метресса рухнула на колени.

– Ты два часа держала меня за воротами, донна, – тихим и мирным голосом сказал старый монах.

Он обошёл стоящую на коленях метрессу, обошёл слетевший с её головы и откатившийся к ножке стола колпак и сел в кресло владелицы кабинета.

– Ты думаешь, что покинула Испанию очень давно. И что всё забыто. Нет. Не забыто. Ты думаешь, что укрылась в другой стране, купила себе хорошую должность, и жизнь пройдёт так, как ты пожелаешь. Нет, не пройдёт.

Вдруг раздался почтительный стук в дверь и, после небольшой паузы, в кабинет заглянула Ксаверия. Она увидела стоящую на коленях метрессу и угодливая улыбочка, блуждавшая на её лице, мгновенно исчезла. Показав, во что может превратить человеческое лицо гримаса ужаса, Ксаверия попятилась, нетвёрдой рукой притворяя дверь. Люпус кивнул Филиппу и тот, быстро выйдя за дверь, вежливо, но с металлом в голосе проговорил:

– Сестра! Вас просят войти.

И стоял в открытом проёме, пока Чёрная Нога перемещалась из коридора в кабинет. Ксаверия вошла, секунду помедлила и, глубоко поклонившись сидящему за столом монаху, встала на колени рядом с метрессой.

– Кто ты и что здесь делаешь, – глядя ей прямо в глаза, спросил Люпус.

– Меня зовут сестра Ксаверия, падре! Я кастелянша…

– Значит, отвечаешь за имущество пансиона. Высокий чин. У меня имеются две просьбы, сестра. Первая: подай нам сюда завтрак. Накрой отдельный столик на троих человек, а мне подашь сюда, где я сижу. Еда чтобы была самая лучшая. Вина можешь налить. Я разрешаю. Вторая просьба: приведи сюда сиротку, которую я лично спас однажды в лесу, где разбойники убили её родителей. Бригитта приняла её на воспитание пять лет назад. Имя сиротки – Адония. И сообщи всем послушницам, чтобы проверили – всё ли в порядке в пансионе. После трапезы я буду его инспектировать.

И милостивым кивком отпустил.

Услышав торопливые шаги в коридоре, Адония с досадой ткнула кулачком в стену. Она, бросая кусочки хлеба всё ближе и ближе, подманила хозяйку чулана почти к самой постели. У неё давно ныли колени и болела спина, но она упрямо сидела, склонившись вперёд, поджав под себя ноги и, как заклинание, повторяла прячущейся под лежанкой крысе:

– Иди же, не бойся же! Мы будем дружить!

Крыса, наконец, настолько освоилась, что села на задние лапки и принялась умываться. Адония радостно замерла. Но в этот миг в коридоре послышались быстрые шаги.

– Девочка золотенькая! – пропела Ксаверия, отомкнув замок, распахнув дверь, и, конечно же, спугнув крысу. – Идём со мной. Ты ведь не сердишься на меня? Ты ведь добрая девочка? Я тоже буду доброй-предоброй. Мы будем дружить!

Она вела Адонию по длинному тюремному коридору и, забегая то слева, то справа, торопливо бубнила:

– Там приехал священник, который спас тебя на поляне, где твои мама и папа умерли от бандитов. Он очень строгий, но очень добрый. Он все эти годы нам платил, чтобы мы тебя кормили и обучали! Ты не жалуйся ему на нас, хорошо? А мы никогда к тебе больше не будем строгими. Мы будем дружить!