Читать книгу Смерть на фуникулере - Тони Бранто - Страница 8

Завтрак проходил как обычно. Из угла слева лился нескончаемый водопад слов, исторгаемых миссис Палмер. Её муж со свежей газетой в руках привычно вставлял слова одобрения и согласия там, где надо. Справа, подальше от них, сидели Коннор и Леонард. Миссис Робинсон, её сестра и дочь занимали стол в центре.

Вошла Вероника, она по традиции проспала начало трапезы. Рука миссис Палмер взмыла в приветственном жесте. За другим столом Веронику встретило напряжённое в ожидании лицо миссис Робинсон.

Поздоровавшись со всеми, мисс Бёрч присоединилась к Палмерам. Пять минут, сказала она себе, больше не выдержать.

Трескотня Софи Палмер как будто и не прерывалась с начала завтрака:

– Разумеется, я так и сказала той женщине: «Вы не можете разговаривать в комнате для отдыха. Разве вы не видите, что люди после бани пытаются расслабиться? Если вам так хочется поболтать, идите в бар и болтайте с барменом». В конце концов, разве не для этого придумали бары? Что ты думаешь, Дик? Я правильно ей сказала?

– Всё верно, – кивнул мистер Палмер, соглашаясь с критикой в адрес недавно вышедшего фильма о нескончаемых достоинствах сегрегации.

– Её нужно было проучить. В конце концов, если бы я не поставила её на место, она бы так и трещала про свою подругу в Ницце, у которой было семь выкидышей, и все, кто с нами там был, могли не получить от отдыха в спа желаемого удовольствия, за которое они – и МЫ – заплатили деньги. А цены там действительно выше среднего. Я на ресепшен им так и сказала: «У вас цены выше среднего». Правда, Дик, я так и сказала?

– Вне всяких сомнений, – прокомментировал Палмер мысль из рецензии о недопустимости такого вздора на экранах американских кинотеатров.

– Мы с Ричардом провели весь вчерашний день в том спа. Конечно, далековато отсюда, но таксист был крайне вежлив, должна признать. Если бы не та женщина, бубнившая прямо с соседнего шезлонга целую вечность, но опять-таки, если бы не Я, взявшая на себя смелость наступить на её болтливый язык… Какое чудесное утро, я должна сказать. Кто-то скажет, оно ничем не отличается от вчерашнего, а вчерашнее от позавчерашнего, но я никогда не позволяю мыслям киснуть подобным образом. Я – оптимист. Ты согласен, Дик?

– Тут иного мнения быть не может, – мистер Палмер перевернул страницу.

Голос миссис Палмер вдруг стал тише:

– Вы сделали правильный выбор, присев к нам, мисс Бёрч. Мне кажется, эта женщина раздражает всех вокруг себя. Видите, как далеко сидят её сыновья? Они и вчера, если помните, там сидели. Потому что она их раздражает. Она и эти её кошмарные духи с запахом травы!

Вероника Бёрч, не став уточнять, что вербеной пахла она сама, изобразила удивление:

– Вы так считаете?

– Гляньте на её дочь. Сидит надутая, как будто ей за шиворот снега насыпали. Нет, с этой семьёй что-то не так. Что-то неверно во всей картинке. Моя знакомая миссис Патридж гадает по руке. Она нагадала мне вторичную дисменорею ещё до того, как я стала мучиться, только представьте. Вообще она чудесная женщина. Она бы с ходу определила, что не так в этой семье. Так к чему я вела? Ах да. Вы не откажетесь съездить с нами сегодня в это спа? Вы и я чудесно провели бы время. Дик останется в баре, ему всё время не с кем поболтать. Там можно заказывать массаж сразу на двоих, мы бы обсудили с вами всё на свете! Мне о стольком хочется вас расспросить! Уверена, вы знаете кое-кого из моих подруг…

– Миссис Палмер, вы очень любезны, но после завтрака я уезжаю.

– Как? Уже? Куда?

– Я еду в отель «Мамонт».

– Кататься на лыжах? О, Ричард, ты слышал? Мисс Бёрч едет кататься на лыжах! Дик меня каждый день пилит своей болтовнёй о том, что хотел бы сделать наш отдых чуточку активнее. Дик, ты слышал? Лыжи, как ты и мечтал. Может, нам стоит присоединиться к мисс Бёрч?

Мистер Палмер впервые оторвался от чтения и впервые взглянул на Веронику Бёрч.

– Ну что ж, – сказал он, – это можно устроить. Только если мисс Бёрч не сочтёт нас надоедливыми стариками.

– Глупости, Дик! Мисс Бёрч – национальное достояние Америки и всего мира. Я уверена, дорогая, вам здесь, как и мне, просто недостаёт общения с простыми смертными из родной страны. Ведь так?

Вероника не была уверена в этом.

– Я буду счастлива, – она посмотрела на часы и встала. – Что ж, увидимся в автобусе.

Вероника прошла к столу, за которым заканчивали завтрак женщины из семьи Робинсон. Миссис Робинсон сказала:

– Присаживайтесь, мисс Бёрч.

За столом, как всегда, царило напряжение.

Вероника заказала чай с молоком и один тост. Она кинула пару ничего не значащих фраз, чтобы как-то разрядить атмосферу. Эмили кивала и улыбалась, Тамара отвечала односложно – да, нет, вероятно. Мэри была пасмурнее тучи.

Вероника спросила:

– Мэри, вам понравился замок на горе?

Мэри подняла на неё глаза.

– Я видела вас с мистером Робинсоном вчера, вы шли в сторону замка.

Молчание.

– Отвечай, Мэри, когда тебя спрашивают, – сказала Тамара Робинсон. – Тебе понравился замок?

Мэри, выдержав паузу, произнесла:

– Он ничем не отличался от тех, что мы уже видели.

Вероника кивнула:

– В самом замке ничего особенного, но вид, открывающийся с горы…

Мэри резко встала.

– От этого вида меня чуть не стошнило. Пойду соберу вещи.

Тамара крикнула ей вдогонку:

– Мэри! Мэри! Ох, мне плохо!

Она схватилась за сердце. Эмили вскочила с места.

– Что принести? Вызвать врача?

– Кажется, давление. У меня гипертонический криз, – Тамара посмотрела на Веронику.

Мисс Бёрч, сохраняя ледяное спокойствие, налила из графина воды.

– Выпейте. Дышите ровно. Сейчас всё пройдёт.

Тамара сделала пару глотков. Подумав о чём-то, она встала.

– Пойду будить Джона. Он вчера напился до чёртиков. Коннор, Леонард, вам помочь собраться?

Коннор и Леонард, один пристыженно, другой раздражённо, покачали головами.

– Ну, тогда увидимся у автобуса через час. Не опаздывайте. – Миссис Робинсон удалилась.

Мисс Нортон сказала:

– Они с Мэри с начала завтрака на ножах.

– Мэри всегда такая с родителями? – спросила Вероника.

– О, с Джоном она бывает очень милой. Но Тамару просто ненавидит.

Вероника решила спросить в лоб:

– Вам не кажутся странными отношения Мэри с отцом?

– Странными? В каком смысле? Нет вроде. Они прекрасно ладят и общаются. Но вот с Тамарой…

Полилась старая песня. Святая простота, подумала Вероника.

По пути к себе наверх она услышала срывавшиеся голоса. Вероника остановилась и прошла к одной из комнат. Это был номер мистера и миссис Робинсон. Дверь была приоткрыта.

Мэри кричала:

– Ты не имеешь права позорить меня перед другими людьми!

– Это ты позоришь себя и нас всех, – отвечала Тамара, не давая себе сорваться на крик. – Ты хоть понимаешь, как ты подставляешь всю семью? Что о нас будут думать!

– Как меня достали твои нравоучения! Ты не даёшь никому дышать!

Из комнаты вылетел Джон Робинсон, его лицо напоминало примятую бумагу.

Столкнувшись в коридоре с мисс Бёрч, он резко выпалил:

– Как они меня достали! Ничего решить без криков не могут! Вы уже завтракали?

Вероника кивнула.

– Я только проснулся. Ладно. До встречи, – он поспешил вниз.

Вероника продолжала слушать.

Тамара попыталась смягчить тон:

– Пойми, дорогая, Джон старше тебя на много лет. А такое поведение неестественно! Это, в конце концов, отвратительно!

– Перестань лезть не в свои дела! Я сама разберусь, как и с кем мне себя вести! Джон ненавидит, когда ты так поступаешь!

– Он тебе не Джон! Он твой отец, а я твоя мать!

– Только на бумаге!

– Как только он услышит, как ты со мной разговариваешь…

– Что? Что он сделает? Сдаст меня в приют? А тебя будет наконец-то на руках носить? Ты считаешь, что я виновата в ваших ссорах?

– Перестань со мной так разговаривать! Ты ещё ребёнок, Мэри!

– Я не ребёнок! Слышишь?! Я не ребёнок!..

Вероника решила, что с неё довольно, и поднялась в свой номер. Интересно, как бы она реагировала, окажись на месте Тамары? Да она бы в первую же секунду отправила эту соплячку в самую строгую школу для девочек. Оплеуху зарядила бы уж точно. Тамара слишком с ней церемонится. Вероника оделась, упаковала вещи. Автобус будет через полчаса. Она успеет забежать в фотоателье и забрать снимки. Спускаясь, она услышала, что ссора и не думала сбавлять обороты.

– …Я тебя ненавижу! Ненавижу!.. – кричала Мэри.

Вероника быстро дошла до города, забрала конверт с готовыми фотокарточками и вернулась в отель. Один из портье предложил помочь с багажом, и они вдвоём поднялись к ней в номер.

– …чтобы какая-то пигалица вешалась на моего мужа… какой позор… – всё ещё читала нотации Тамара.

Спустившись, Вероника дала на чай швейцару. Перед гостиницей стоял автобус, водитель и один из портье грузили чемоданы. Коннор и Леонард сидели в лобби. Джон Робинсон курил снаружи. Вероника присела и заказала кофе. Вскоре к ней присоединились Палмеры, но поболтать миссис Палмер не успела – через пару минут их позвали в автобус. Последней в него забралась миссис Робинсон с обиженным выражением на лице. Ей досталось место в конце рядом с Эмили, вдалеке от Джона и Мэри, сидевших вместе. Автобус тронулся.

Через полчаса его путь проходил среди высоких скалистых гор. Сыпал снег и залеплял окна, сквозь него проглядывали строгие заострённые очертания Альп.

Автобус остановился у небольшого домика, служившего кассой подъёмника. Пассажиры вышли на свежий колющий воздух. Водитель объяснил, что для гостей отеля «Мамонт» подъёмник бесплатный и что багаж он загрузит в следующую кабинку.

Выходившая последней из автобуса Тамара жалобно простонала:

– Джон, помоги мне выйти!

Её муж, закуривший в тот момент, резко обернулся и подал руку. На его лице читалось явное раздражение.

В кабинке фуникулёра было шесть рядов сидений, по два в каждом.

Первыми в неё вошли Палмеры, они заняли самые верхние места. Вероника Бёрч села перед ними. Перед мисс Бёрч сели братья Коннор и Леонард, а перед ними села Мэри. Вошедший следом Джон Робинсон, поколебавшись, сел не с Мэри, а перед ней. Кажется, Мэри это не понравилось. Нижние сиденья заняли сёстры. Эмили вела Тамару под руку, та еле шла, держась одной рукой за сердце, другой за поясницу, вероятно, не решив ещё, что у неё болит.

Вероника усмехнулась. Актриса из Тамары, безусловно, никудышная. И если вчерашний трюк с лестницей смог вызвать чувство вины у Джона, то сегодняшние показательные выступления выглядели до крайности жалкими.

Механизм натужно заскрипел, кабинка, как из последних сил, поползла вверх. Начали отдаляться автобус, из которого выгружались чемоданы, и деревянный домик с причудливой треугольной крышей. На стёкла налетали и медленно таяли крупные хлопья снега, рисуя узоры, превращаясь в воду.

Все молчали. Даже миссис Палмер (что удивительно!). Вагон фуникулёра производил зловещие скрипы, выплёвывая их в монотонном ритме.

На полпути, когда железная дорога раздвоилась и мимо проехала вторая кабинка (пустая), миссис Робинсон, глянув через плечо, спросила:

– Долго нам ещё?

– Откуда я знаю? – буркнул Джон Робинсон и добавил: – Сиди спокойно. Мы же терпим.

– У меня всё затекло, – с обидой сказала Тамара. – А в автобусе укачало. Ты же знаешь, что мне нельзя сидеть в конце автобуса!

Мистер Робинсон, видно было, сдержался из последних сил.

Эмили Нортон тревожно прощебетала:

– Бедняжка, ты такая бледная!

– Да я ужасно себя чувствую, просто ужасно! – вскрикнула миссис Робинсон. – У меня давление! Гипертонический криз! Руки-ноги онемели! А на меня все лают!..

– Господи, только здесь не начинай! – вскипел Джон.

По лицу Тамары Робинсон потекли слёзы.

– О, моя дорогая! – Эмили полезла в сумку и достала запечатанную бутылочку травяного ликёра. – Сейчас, сейчас…

Она попыталась открыть крышку о сиденье, но ничего не вышло. Эмили повернулась к Джону Робинсону. Тот схватил бутылку, но тоже не смог открыть.

– Коннор, у тебя консервный нож?

– Да, сейчас, – Коннор полез в рюкзак и покопался в нём. – Наверное, в чемодане. Давай, я так открою.

– Не откроешь, у меня же не получилось, – сказал мистер Робинсон.

– У меня получится. Передай бутылку.

Бутылочка ликёра через Мэри передалась Коннору. Тот, немного повоевав с ней, всё же сумел отколупать крышку.

– Эй! Аккуратней! – вскрикнул Леонард, ему на брюки пролилось немного, запахло спиртным.

– Извини. Мэри, передай.

Открытая бутылочка перешла из руки Коннора в руку Мэри, из руки Мэри в руку Джона, а из руки Джона в руку Эмили.

– Всё будет в порядке, моё солнышко, вот, попей, – проговорила ласково мисс Нортон.

Руки миссис Робинсон не взяли бутылку, голова не повернулась, слёзы продолжали течь. Королева Тамара обиделась на всех. Эта мысль позабавила Веронику. В самом деле, сколько ещё ехать? Поскорее бы…

Эмили как опытная медсестра, знававшая больных и покапризнее, уверенно поднесла горлышко к губам Тамары и понемногу напоила её, приговаривая:

– Вот так, моя хорошая, сейчас станет лучше.

Миссис Робинсон посмотрела на неё сквозь слёзы.

– Ты думаешь?

– Конечно. Верь мне.

– Эмили, ты себе даже не представляешь… не представляешь, какие муки я сейчас испытываю! – в истерике, заикаясь, шептала сестре Тамара. – А я всем только мешаю! Мне больно, понимаешь? А все на меня ополчились! Эмили… Всем наплевать… Я постоянно думаю о смерти… Мне так одиноко… так… одиноко…

Мисс Нортон обняла её.

– Всё пройдёт, вы помиритесь, вот увидишь. Всё будет как прежде.

Всё будет как прежде…

Именно это загадала Тамара Робинсон на острове. Чтобы Джон вновь её любил, как тогда, двадцать лет назад…

Ведь это была любовь, настоящая…

А сейчас? Что у них сейчас?..