Читать книгу В краю солнца - Тони Парсонс - Страница 4

Я стоял у окна и ждал, когда кончится дождь. Я взглянул на часы. Сколько же он будет идти? Ездить по местным дорогам в дождливую погоду я побаивался.

Кива, еще теплая со сна, подошла и встала рядом со мной. Я обнял ее за плечи.

– Разве в Таиланде бывает дождь? – спросила она.

Тесс, сидевшая за столом позади нас, рассмеялась.

– Конечно, бывает! Не помнишь, как мы попали под ливень, когда приезжали сюда в первый раз?

– В тот день, когда кормили слонов, – добавил Рори.

Кива помотала головой:

– Слонов помню, а ливень – нет.

В тот раз мы приехали на Пхукет в сезон дождей, а от местных прогнозов погоды было мало толку, настолько расплывчато они звучали. Часто казалось, что вот-вот разразится гроза: в небе полыхали ослепительно-белые молнии, а потом ничего не происходило. Или происходило – либо в другой части острова, либо над морем. Если же дождь все-таки начинался, то с неба лились целые потоки теплой воды, которые моментально промачивали одежду насквозь, и оставалось только одно – укрыться где-нибудь и ждать.

Сквозь ветви деревьев я видел, как по морю неторопливо скользит тайская длиннохвостая лодка. Когда она повернула к берегу, рыбак вынул из воды длинный металлический стержень, к которому крепился двухтактный двигатель, и зафиксировал его бечевкой. Потом он принялся поднимать сети с уловом со дна лодки и выбрасывать их на берег. Даже с такого расстояния было видно, как бьется живая рыба.

Мы поселились в одном из двух домов, построенных на зеленом холме над пляжем Най-Янг. Они стояли в конце грунтовой дороги – оба маленькие, с типично тайской крышей с двойным фронтоном, словно на крышу надели ее собственную уменьшенную копию – этакий милый отголосок. Отличались дома только тем, что на одном торчала красная спутниковая тарелка, и, к большому разочарованию детей, принадлежал он не нам, а нашему соседу.

Наш сосед, он же арендодатель, был человеком пожилым, но подтянутым, а лицом напоминал скорее китайца, чем жителя Таиланда. Мы встречались с ним лишь раз – в первый день, когда я забирал у него ключ. Сейчас он стоял у окна соседнего дома и тоже смотрел на дождь. Второй дом он сдавал «Дикой пальме» – компании, в которой я работал шофером.

Сотрудники «Дикой пальмы» были рассеяны по всему острову, но в основном жили дальше к югу – в районе Пхукет-тауна, Сурина и Патонга, ближе к Пхукету туристических проспектов и грез. Мы же поселились на пляже Най-Янг.

Здесь, на севере, в окружении каучуковых и ананасовых плантаций, легко забываешь, что Пхукет уже четыре десятилетия существует за счет туризма, и как бы возвращаешься на несколько веков назад – в то время, когда он был одним из крупнейших центров мировой торговли.

На то, чтобы спуститься с холма и дойти до пляжа, у нас уходило полчаса, но все равно чувствовалось, что море где-то рядом. Мы слышали, как оно дышит вдалеке и льнет к изогнутому дугой берегу Най-Янга, а когда дождь стихал и выглядывало солнце, за казуаринами виднелась блестящая голубизной и золотом вода.

Северный Пхукет не курортный район. Он обладает иной, более суровой красотой. Вокруг растет густой лес, и когда идет дождь, слышно, как с веток падают капли. Заброшенные оловянные рудники, которыми испещрен пейзаж, напоминают о том, что эта часть острова всегда была местом тяжелого физического труда. Сюда приезжают не на каникулы, а в поисках лучшей доли, в поисках работы.

Я снова взглянул на часы и решил, что дольше ждать не могу. Я работал в «Дикой пальме» всего вторую неделю и не собирался опаздывать из-за какого-то дождя.

Пока Рори с Кивой раскладывали на кухонном столе учебники, Тесс подошла, взяла меня за плечи и быстро сжала. Я кивнул – так она желала мне удачи, просила быть осторожным и обещала думать обо мне.

Я легко поцеловал ее в губы и вышел на крыльцо. Сосед все еще смотрел в окно, только теперь к нему присоединилась жена. Она улыбнулась и помахала мне рукой, и я тут же узнал в ней хозяйку «Почти всемирно известного гриль-бара». Разумеется. У арендодателя тоже фамилия Ботен. Господин и госпожа Ботен. Я пробежал под дождем до сарая, слегка оскальзываясь на размокшей грязи. Госпожа Ботен ободряюще кивнула. Господин Ботен тоже взглянул в мою сторону, но остался безучастен.

В сарае стоял старый мотоцикл – индийский «Роял Энфилд-500сс». Время и неизвестные ездоки его не пощадили: синяя краска облупилась, обнажая серебристый металл, раму покрывали пятна ржавчины. Я выкатил его наружу и посмотрел на Тесс, Рори и Киву. Они стояли на крыльце, дети держали в руках книги, и все трое переводили взгляд с меня на небо и обратно. Дождь слегка приутих, а может, мне просто так казалось.

Я завел мотоцикл, и в то же мгновение дождь перестал, и в прореху между туч ударил солнечный свет – такой невозможно яркий, будто он не имел ничего общего с привычным мне солнечным светом. Тесс рассмеялась, покачала головой и протянула руки ладонями вверх, словно говоря: «Видишь, как нам везет?»

Жена и дети махали мне вслед, а соседи провожали любопытными, слегка недоуменными взглядами. Очень осторожно я съехал с холма по желтой грунтовой дороге, от дождя ставшей грязно-золотистой, и отправился на работу.

Сидеть на мотоцикле приходилось выпрямившись. Я все еще к этому не привык и чувствовал себя человеком из прошлого.

Я ехал в сторону аэропорта. Слева тянулся пляж Най-Янг, теплый воздух наполнял аромат жарящихся на решетке морепродуктов. Пхукет окутал меня своими звуками и запахами, и я позабыл о неудобстве.

Удивляясь тому, какое большое место в жизни острова занимает вода, я взглянул на стоящие на якоре рыбацкие лодки, а когда повернулся обратно, увидел, что прямо на меня несется мотоцикл.

На нем сидели две девушки. Их черные волосы развевались по ветру, глаза скрывали темные очки. Та, что ехала сзади, примостилась боком и курила сигарету, дрыгая худыми ногами во вьетнамках. Та, что должна была управлять мотоциклом, читала сообщение в телефоне.

Я заорал и резко свернул в сторону, стараясь не потерять управление на скользкой дороге. Они пронеслись так близко, что меня обдало вонью выхлопных газов. Мотоциклистка даже не подняла головы, зато пассажирка обернулась и одарила меня ленивой улыбкой – ее белые зубы ярко сверкнули на фоне блестящего смуглого лица.

Когда я оглянулся, она сделала жест вай – уносясь вдаль и по-прежнему улыбаясь, она поднесла сложенные вместе ладони к груди и склонила голову, так что распущенные черные волосы упали ей на лицо. Девушка за рулем была слишком занята – вела мотоцикл и отвечала на сообщение, – но ее подруга сделала мне вай.

За тот недолгий срок, что мы провели на острове, этот классический тайский жест встречался мне постоянно и повсюду. Вай. Я до сих пор не вполне понимал его смысл и сомневался, что когда-нибудь пойму: он выражает слишком многое.

Вай демонстрирует уважение. Вай означает «спасибо», «здравствуйте», «до свидания» и «приятно познакомиться».

Вай означает «Ой! Извините, что чуть вас не убили».

И что бы он ни выражал, вай всегда напоминает короткую молитву.

Я стоял в аэропорту Пхукета с плакатом в руках, в верхнем углу которого была надпись: «ДИКАЯ ПАЛЬМА». Ниже шло изображение двух сонных пальм, а также имя и название города, сливающиеся с одним из нарисованных деревьев: «МИСТЕР ДЖИМ БЭКСТЕР, МЕЛЬБУРН». В отличие от всего остального стоять в аэропорту с плакатом в руках не казалось мне чем-то непривычным, ведь в Англии я занимался тем же самым.

Ты держишь плакат и ищешь глазами нужного человека, но никогда не находишь – это он находит тебя. Я разглядывал толпу пассажиров, выходивших из терминалов, когда ко мне подошел усталый мужчина лет пятидесяти с редеющими светлыми волосами.

– Я Бэкстер.

Я взял у него чемоданы. Для человека, прилетевшего с другого конца света, багажа у Бэкстера было немного.

По пути к стоянке я попытался завязать с ним дружескую беседу, но он только мычал в ответ, и я прикусил язык. Бэкстер выглядел совершенно измотанным, и виной тому явно была не только бессонная ночь и обезвоживание после долгого перелета. Встрепенулся он, только когда увидел мой «Роял Энфилд».

– Ни хрена себе! – выругался Бэкстер. – «Дикая пальма» что, не в состоянии прислать за мной машину? Я плачу вашему боссу такие деньги, а он даже на автомобиль раскошелиться не может?

Я ободряюще улыбнулся:

– Мистер Бэкстер, в это время дня мотоцикл – самый быстрый способ доставить вас на место. – Потом кивнул, снова улыбнулся и добавил: – А главное – совершенно безопасный.

Это была не совсем правда. Большинство иностранцев, погибающих в Таиланде, либо разбиваются на мотоциклах, либо умирают, приняв поддельной «Виагры». Все дело в солнце – напекает голову.

Бэкстер сидел на заднем сиденье, обхватив меня за пояс. Мы двигались на юг, а мимо нас проносились другие мотоциклисты. Они закусывали, проверяли электронную почту, сплетничали, нянчили младенцев, звонили маме – все это на скорости шестьдесят миль в час.

Мы ехали мимо обнесенных стенами вилл и жестяных хибар, мечетей и буддийских храмов, выставленных на продажу земельных участков и плантаций ананасов с сочными остроконечными листьями, и все время над нами нависал густой зеленый лес внутренней части Пхукета.

Вдоль проселочных дорог тянулись бесконечные каучуковые плантации – высаженные рядами высокие тонкие деревья, настолько одинаковые, что, засмотревшись на них, можно впасть в транс и забыть про управление. По обочинам крупных магистралей стояли огромные щиты, на которых, рекламируя нечто неведомое, улыбались и отдавали честь люди в форме – солдаты вместо знаменитостей.

Я ждал, когда появится названный мне ориентир – крупная кольцевая развязка рядом с Талангом и темные статуи двух девушек в натуральную величину, стоящие на мраморном пьедестале посреди оживленного перекрестка.

У статуй я свернул налево, а затем направо, на проселочную дорогу, по которой прямо на нас катила на мотоцикле девочка-мусульманка лет девяти – того же возраста, что Кива и Рори. Ее серьезные глаза не мигая смотрели на меня поверх чадры.

Порыв теплого воздуха обдал мое мокрое от пота лицо, и я почувствовал, как Бэкстер обхватил меня еще крепче.

Я понимал, каково ему.

Мне все это тоже было в новинку.

Дом Фэррена вырос перед нами как из-под земли.

Дорога практически сошла на нет – осталась только узкая утрамбованная грунтовка, ведущая сквозь заросли мангровых деревьев.

Я уже решил, что свернул не туда, как вдруг увидел группу современных домов, построенных на участке осушенной и очищенной от деревьев земли. Позади них виднелась бухта и стоящие у причалов лодки яхт-клуба.

Когда мы остановились перед шлагбаумом, Бэкстер неожиданно разговорился.

– А Фэррен неплохо устроился, – произнес он, обдавая мне шею своим дыханием. – Давно его знаете?

Шлагбаум поднялся, и я кивнул охраннику в знак благодарности.

– Не очень, – ответил я.

Прозвучало это странно: выходит, я переехал на другой конец света, чтобы устроиться на работу к человеку, которого знаю всего несколько месяцев. Но Фэррен встретил меня в Лондоне, когда жизнь моя пошла под откос и мне казалось, будто лучшая ее часть уже позади. Я утратил веру в себя, а Фэррен счел меня на что-то годным. А главное, он предложил мне место в своей компании, когда я лишился работы.

– Достаточно давно, – добавил я.

Я оставил мотоцикл на стоянке, и мы пошли по дорожке к дому. Рядом со мной ползла бледно-зеленая змея дюймов восемнадцать длиной. Голова у нее была багровая, как будто змея сердилась. Я не спускал с нее глаз, но она не приближалась и не отдалялась. Мы словно просто прогуливались вместе. В самый последний момент, в конце аллеи, она скользнула обратно в мангровые заросли.

Прежде чем я успел позвонить, нам открыл слуга Фэррена – Пирин, низкорослый, крепко сбитый таец, такой же смуглый, как махауты. Он провел нас внутрь. Я бывал здесь всего несколько раз, и от красоты дома у меня захватило дух.

Просторный, полный воздуха и стекла, дом тем не менее был, несомненно, тайским: на полу из твердых сортов древесины постелены коврики ручной работы, повсюду диваны и кресла на изогнутых ножках, тоже из твердых сортов древесины, и все пропитано ощущением изобилия, как будто богатства этого мира неисчерпаемы. За стеклянной стеной гостиной начинался бассейн с эффектом бесконечных краев. Казалось, он подвешен в воздухе и парит над заливом, подобный прекрасному сну.

Фэррен, загорелый и мускулистый, вышел из воды, и Пирин набросил на его широкие плечи белое полотенце. Бизнесмен подошел к нам, обнажая в улыбке все свои белые зубы.

– Верните мне деньги! – потребовал Бэкстер.

Австралиец был человеком пожилым. Его тело устало после перелета и затекло от поездки на мотоцикле. Лучшие дни Бэкстера явно остались позади.

Однако когда он вцепился Фэррену в горло, нам с Пирином пришлось повозиться, чтобы его оттащить.