Читать книгу Тигр, светло горящий - Трейси Шевалье - Страница 5

I
МАРТ 1792
Глава четвертая

Оглавление

Магги Баттерфилд сразу же заметила новеньких. В этом квартале ничто не проходило мимо ее внимания – приезжал ли кто-нибудь или уезжал, она разглядывала их пожитки, задавала вопросы и запоминала услышанное, чтобы потом все передать своему отцу. Естественно, ее привлекла и телега мистера Смарта, остановившаяся против дома двенадцать Геркулес-комплекса, и она принялась разглядывать новоприбывших.

Геркулес-комплекс состоял из ряда двадцати двух кирпичных домов и в обоих концах завершался пабами – один из них назывался «Ананас», а другой – «Таверна “Геркулес”». У каждого дома было по три этажа, не считая цокольного, небольшой садик перед фасадом и гораздо более длинный – сзади. Сама улица представляла собой довольно людную дорогу, по которой двигались обитатели Ламбета, собиравшиеся пересечь Вестминстерский мост, но не желавшие подвергать себя опасностям на бедных, застроенных развалюхами проулках между Ламбетским дворцом[10] и мостом.

Дом № 12 был отделен от дороги черной металлической оградкой высотой до плеча, с пиками наверху. Участок перед домом был засыпан разровненной щебенкой. Лишь посредине рос посаженный кругом кустарник высотой до колена, в центре которого возвышался аккуратно выстриженный шар. На фасадном окошке висели выцветшие оранжевые занавески.

Когда Магги подошла, мужчина, женщина, парнишка ее возраста и девочка чуть постарше несли в дом каждый по стулу, а вокруг них суетилась хозяйка в вылинявшем желтом халате.

– Это совершенно против правил! – кричала она. – Совершенно против! Мистер Астлей прекрасно знает, что я сама выбираю постояльцев – всегда так было. Он не имеет права навязывать мне людей. Вы меня слышите, мистер Фокс? Ни малейшего права!

Она остановилась прямо перед Джоном Фоксом, который вышел из дома с закатанными рукавами в сопровождении нескольких цирковых мальчишек.

– Прошу меня простить, мисс Пелхам, – сказал он, обходя женщину. – Я только делаю то, что мне приказал хозяин. Я так думаю, он скоро сам придет и все вам объяснит.

– Это мой дом! – воскликнула мисс Пелхам. – Я – арендатор, а он только домовладелец и не имеет никакого отношения к тому, что происходит внутри.

Джон Фокс взял ящик с пилами, вид у него был такой, будто он жалел о сказанном. Голос мисс Пелхам, казалось, встревожил и оставленную без присмотра лошадь, хозяин которой, мистер Смарт, тоже помогал носить вверх по лестнице пожитки Келлавеев. Перед этим коняга послушно стояла, приходя в себя и давая отдохнуть копытам, сбитым за недельное путешествие, но по мере того как голос мисс Пелхам становился громче и пронзительнее, лошадка начала шевелиться и переступать с ноги на ногу.

– Эй, девочка, – обратился Фокс к Магги, – вот тебе пенни – подержи лошадку, чтобы не вертелась.

Он поспешил в дом через калитку, мисс Пелхам – следом за ним со своими бесконечными претензиями.

Магги охотно подошла и взяла поводья, довольная, что ей заплатят за возможность стоять на самом удобном для наблюдения месте. Она погладила лошадиные ноздри.

– Ну-ну, лошадка, хорошая лошадка, – пробормотала она. – Ты откуда? Из Йоркшира? Линкольншира?

Она назвала два английских графства, о которых ей было хоть что-то известно, правда очень немного – только то, что ее родители родом оттуда, хотя вот уже двадцать лет живут в Лондоне. Магги никогда не выезжала из Лондона. Да она даже через реку в центр города редко переходила и ни одной ночи не провела вне дома.

– Из Дорсетшира, – раздался голос.

Магги повернулась, улыбаясь при звуках этих напевных, скрипучих гласных из уст девушки, которая вышла и остановилась рядом с телегой. Она была миленькая, с румяным личиком и большими голубыми глазами, хотя на голове и красовался несуразный суконный чепец с рюшиком – видимо, девочка решила, что такой головной убор лучше всего подходит для города. Магги ухмыльнулась. Ей достаточно было взглянуть один раз, чтобы узнать историю этой семьи: сельские жители, приехавшие в город, как приезжали все они, чтобы жить здесь лучше, чем там, у себя дома. Некоторым это и в самом деле удавалось. Но другим…

– А дом-то у вас где? – спросила она.

– В Пидлтрентхайде, – ответила девочка, растягивая последний слог.

– Господи помилуй – как ты сказала?

– В Пидлтрентхайде.

Магги хмыкнула.

– Пидл-бидл-шмидл – ну и названьице! Никогда такого не слышала.

– Это означает тридцать домов на реке Пидл, что в Пидл-Вэлли рядом с Дорчестером. Красивое местечко.

Девочка улыбнулась, увидев что-то по другую сторону дороги, словно там был ее Дорсетшир.

– И как тебя зовут, мисс Пидл?

– Мейси. Мейси Келлавей.

Дверь в дом открылась, и оттуда появилась мать Мейси. Анна Келлавей была высокой и угловатой, ее жидкие каштановые волосы были стянуты сзади в пучок, свисавший на высокую шею. Она окинула Магги подозрительным взглядом – так смотрит лавочник на мелкого воришку. Магги прекрасно знала подобные взгляды.

– Не разговаривай с незнакомыми, Мейси, – брюзгливым голосом сказала мать. – Я разве тебя не предупреждала насчет Лондона?

Магги потрясла поводьями.

– Можете не сомневаться, мадам, Мейси со мной в полной безопасности. Безопаснее, чем с некоторыми.

Анна Келлавей вперилась взглядом в Магги и кивнула.

– Ну, Мейси, ты видишь – даже местные говорят, что тут полно всяких-яких.

– Вот уж точно: Лондон – дурное место, можете не сомневаться.

Магги не сумела воспротивиться желанию сказать эти слова.

– Что? В каком смысле дурное? – напряглась Анна.

Магги этот вопрос застал врасплох, и она только пожала плечами. Конечно, она могла бы сообщить кое-что сногсшибательное, но уж точно не миссис Келлавей.

– Вы знаете тропинку, которая проходит через Ламбет-грин – она идет от реки по полям до самого Ройял-роу?

Мейси и Анна смотрели на нее непонимающим взглядом.

– Это тут недалеко, – продолжала Магги. – Вон там.

Она показала куда-то через дорогу, где почти ровные поля простирались до самой реки. Вдалеке виднелся красный кирпич башен Ламбетского дворца.

– Мы только-только приехали, – сказала Анна. – Еще ничего и не видели.

Магги вздохнула – вся изюминка ее истории пропадала.

– Это маленькая дорожка, очень удобная, чтобы срезать угол. Ее еще какое-то время называли тропинкой Влюбленных, потому как…

Она замолчала, потому что хозяйка семейства яростно тряхнула головой, метнув взгляд на Мейси.

– Ну так вот, так ее прежде называли, – продолжала Магги. – А знаете, как ее теперь зовут?

Она помолчала немного.

– Тропа Головореза.

Мать и дочь вздрогнули, и Магги, видя это, мрачно ухмыльнулась.

– Ну, это еще что, – раздался звонкий голос. – У нас в Пидл-Вэлли есть дорожка Дохлой кошки.

Парнишка, который недавно заносил стул в дом, теперь стоял в дверях.

Магги закатила глаза.

– Дохлой кошки? Наверно, ты ее и нашел, а?

Он кивнул.

– А я нашла мертвеца! – торжественно провозгласила Магги, но, говоря это, она почувствовала, как в животе все засвербило и сжалось.

Теперь она жалела, что затеяла этот разговор, в особенности еще и потому, что парнишка начал внимательно разглядывать ее, словно почувствовав нечто. Но проникнуть в ее мысли он не мог.

От продолжения рассказа ее избавила Анна Келлавей, которая вцепилась в калитку и выкрикнула:

– Я знала, что мы вообще не должны были приезжать в Лондон!

– Ну-ну, ма, – пробормотала Мейси, словно успокаивая ребенка. – Давай-ка лучше заносить вещи в дом. Вот эти кастрюли, а?

Джем предоставил Мейси успокаивать мать. За время пути он не раз слышал, что Лондон вызывает у нее тревогу. В Дорсетшире она никогда не была такой взвинченной, и быстрая трансформация из расторопной селянки в озабоченную путешественницу удивила Джема. Если он уделял матери слишком много внимания, то и сам начинал ощущать тревогу, а потому предпочел разглядывать девочку, которая держала лошадь.

У новой знакомой был бойкий вид, патлатые черные волосы, карие глаза и длинные ресницы. Когда она улыбалась, уголки губ так задирались вверх, что подбородок заострялся, как у кошки. Но больше всего его заинтересовали ужас и раскаяние, появившиеся на ее личике при упоминании о мертвеце. По тому как она проглотила слюну. Джем понял, что ее рот полон горечи. Несмотря на всю внешнюю самоуверенность девчонки. Джему стало жаль ее. В конечном счете найти мертвого человека было куда как хуже, чем дохлой любимую кошку. Он вот, например, не нашел своего брата Томми, эта мрачная миссия выпала на долю его матери, которая прибежала в мастерскую из сада с выражением ужаса на лице. Возможно, этим и объяснялась ее теперешняя тревога по любому случаю.

– Что же вы тогда делаете в Геркулес-комплексе? – спросила Магги.

– Нас сюда направил мистер Астлей, – ответил Джем.

– Он пригласил нас в Лондон! – вмешалась Мейси. – Папа отремонтировал ему стул, а теперь будет делать стулья в Лондоне.

– Не произноси имени этого человека! – гневно прокричала мать.

Магги посмотрела на нее. Чтобы кто-то плохо отзывался о Филипе Астлее – такое случалось очень редко. Он был большой, громкоголосый, своевольный, но, помимо этого, еще и щедрый и со всеми доброжелательный. Если он и ссорился с вами, то через минуту забывал об этом. Магги обычно получала от него бесчисленное количество пенни за самые простые услуги – например, подержать лошадь за поводья несколько минут. А еще он от своей широкой души позволял бесплатно приходить на представления.

– А что такого плохого сделал мистер Астлей? – спросила она, готовая защищать его.

Анна тряхнула головой и схватила кастрюли из телеги, словно одно имя этого человека привело ее в движение.

– Таких хороших людей в Ламбете можно по пальцам перечесть! – вслед ей сказала Магги. – Если вы его не перевариваете, то здесь вам больше не с кем будет выпить рюмочку!

Но миссис Келлавей уже исчезла на лестнице.

– Это все ваши вещи? – спросила Магги, кивнув на телегу.

– Большая часть, – ответила Мейси. – Кое-что мы оставили Сэму – он наш старший брат и остался дома. И еще… у нас был другой брат, но он умер недавно. Так что у меня одни только братья, хотя я всегда хотела иметь и сестренку. А у тебя есть сестра?

– Нет, только брат.

– А наш, мы думаем, скоро женится, правда. Джем? На Лиззи Миллер – он с ней уже сколько лет женихается.

– Помолчи, Мейси, – прервал ее Джем, которому не хотелось, чтобы семейные дела становились всеобщим достоянием. – Нужно заносить вещи в дом.

Он взял деревянный обруч.

– А это для чего? – спросила Магги.

– Это лекало для стула. Ты сюда загоняешь заготовку, чтобы она приобрела форму спинки.

– Ты помогаешь отцу делать стулья?

– Помогаю, – не без гордости ответил Джем.

– Значит, ты – жополов, да?

Джем нахмурился.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Слуг обычно называют пердоловами, правда? А ты своими стульями ловишь задницы!

Магги захохотала, а Джем покраснел как маков цвет. К Магги присоединилась и Мейси с ее звонким, переливчатым смехом.

Наконец его сестра замолчала, а следом за ней и Магги, которая отвернулась, когда Мейси и Джем с обручами на руках дошли до двери.

– Тебя как звать-то? – крикнула Мейси.

– Магги Баттерфилд.

– Ухты, значит, ты тоже Маргарет! Вот забавно, правда. Джем? Первая девчонка, которую я встретила в Лондоне, носит то же имя, что и я!

Джем недоумевал, как одно и то же имя могут носить такие разные девчонки. Хотя Магги еще и не носила корсета, как Мейси, но была полнее и грудастее. Крепенькая девчонка напоминала Джему о сливах в отличие от худенькой, с костлявыми коленками и локтями Мейси. Хотя ламбетская девчонка и вызвала у него любопытство, он ей не доверял.

«Она и украсть что-нибудь может, – подумал он. – Нужно за ней приглядеть».

И тут же эта мысль заставила его устыдиться, хотя он все равно выглянул через открытое окно их новых комнат минуту спустя, чтобы убедиться, что Магги не роется в вещах.

Она не рылась. Она держала за поводья коня мистера Смарта, а когда мимо проехала повозка, успокаивающе похлопала по лошадиной шее. Потом Магги похихикала, глядя на мисс Пелхам, которая вышла на улицу и принялась громко обсуждать своих новых постояльцев. Девочка, казалось, ни секунды не может стоять спокойно: то она переминалась с ноги на ногу, то ее внимание привлекла проходящая мимо старуха, выкрикивающая: «Старье берем – железо, битые бутылки!» Потом Магги обратила взгляд на девушку, шедшую по другой стороне дороги с корзиной, полной примул, затем – на мужчину, скребущего друг о дружку лезвия двух ножей, громко выкрикивая: «Ножи точим, острые ножи! Все разрежут, если побывают у меня в руках!» Он сунул свои ножи чуть не под нос Магги, и та дернулась, отпрыгнула назад, а мужчина рассмеялся. Она стояла, глядя вслед точильщику, и так тряслась, что дорсетширская кобылка наклонила к ней голову и заржала.

– Джем, открой-ка пошире это окно, – сказала мать у него за спиной. – Не нравится мне запах, оставшийся здесь от прежних жильцов.

Джем распахнул створки окна, и в этот момент Магги подняла голову и увидела его. Они уставились друг на друга, словно в гляделки играли. В конечном счете Джем отошел в глубину комнаты.

Когда пожитки Келлавеев были в целости и сохранности перенесены в дом, все семейство вышло на улицу, чтобы попрощаться с мистером Смартом. Тот не собирался оставаться на ночь, торопясь назад в Дорсетшир. Он уже насмотрелся на красоты Лондона и предвкушал, как целую неделю будет первым рассказчиком в пабе. К тому же Смарт был совершенно уверен, что ночью дьявол вселяется в местных жителей. Но об этом он предпочел умолчать.

Им было тяжело прощаться с последним звеном, связывающим их с Пидл-Вэлли, и они, как могли, задерживали мистера Смарта, задавая кучу необязательных вопросов, давая всевозможные советы. Джем держался сбоку от телеги, а мужчины обсуждали, на каком постоялом дворе лучше остановиться. Анна Келлавей послала Мейси наверх, чтобы та принесла яблок для лошади.

Наконец мистер Смарт тронулся отдома № 12 Геркулес-комплекса со словами:

– Ну, желаю удачи, и благослови вас Бог.

Вполголоса он пробормотал себе под нос:

– И помоги вам тоже.

Мейси взмахнула платочком, хотя Смарт и не смотрел в ее сторону. Когда телега в конце дороги повернула направо и влилась в общее движение. Джем почувствовал, как что-то екнуло у него внутри. Он пнул оставшуюся на дороге лошадиную кучу и, чувствуя пристальный взгляд Магги, все же не поднял глаз.

Несколько мгновений спустя он ощутил слабую перемену в уличных звуках. На улице по-прежнему стоял шум, создаваемый лошадьми, повозками, телегами, частыми криками продавцов рыбы, метелок и спичек, чистильщиков обуви и кастрюльников. Но вдруг показалось, будто на мгновение все смолкло и всеобщее внимание переместилось куда-то за пределы Геркулес-комплекса. Даже мисс Пелхам почувствовала это – она погрузилась в молчание, а вслед за ней и Магги, переставшая глазеть на Джема. Джем поднял глаза и проследил за направлением ее взгляда.

Мимо шел человек. Он был среднего роста, коренастый, с бледным широким лицом, мощными надбровьями и серыми глазами навыкате. Одет он был просто – белая рубаха, черные штаны, чулки и чуть старомодный черный плащ. Но вот его красная шапка… Таких Джем никогда не видел: острая верхушка свесилась набок, поля выгнуты, а с одной стороны прикреплена красно-бело-синяя розетка. Шапка была шерстяная, и в эту необычную мартовскую жару из-под нее по лбу стекал пот. Мужчина держал голову чуть неловко, словно шляпа была новой или драгоценной и ему нужно было ее беречь. А может, потому что знал: все глаза будут устремлены на его головной убор.

Человек свернул с дороги, открыл соседнюю калитку, прошествовал быстрым шагом по тропинке в дом и, не оглядываясь, поспешил закрыть за собой дверь. Когда он исчез, улица словно стряхнула с себя оцепенение, как собака, поднявшаяся после сна, и уличная активность возобновилась с еще большей силой.

– Видите – вот почему я немедленно должна поговорить с мистером Астлеем, – заявила мисс Пелхам Джону Фоксу. – Хватит с меня и того, что я живу по соседству с… революционером, а тут еще меня вынуждают принять бог знает кого из Дорсетшира. Нет, это уж слишком!

Тут заговорила Магги:

– Дорсетшир не то что Париж, мадам. Я уверена, что дорсетширцы даже не знают, что такое bonnet rouge[11], ведь правда. Джем, Мейси?

Они отрицательно покачали головами. И хотя Джем был благодарен Магги за то, что она ответила за них обоих, он жалел, что потер нос, как бы признавая свое невежество.

– Ты… ахты, маленькая плутовка! – воскликнула мисс Пелхам, впервые обратив внимание на Магги. – Я не желаю тебя здесь видеть. Ты такая же дрянь, как и твой отец. Не смей соваться к моим квартирантам.

Отец Магги когда-то продал мисс Пелхам кружева, фламандские, по его словам, но они через несколько дней растрепались и выяснилось, что их связала одна старуха из Кеннингтона. Арендаторша очень боялась, что соседи узнают, как Дик Баттерфилд обвел ее вокруг пальца, и потому не засудила его, но если только представлялся случай, то неизменно ругала соседа.

Магги рассмеялась – ей привычно было слушать ругань в адрес отца.

– Я передам ваш привет отцу, – с ухмылкой сказала она, после чего повернулась к Джему и Мейси. – Ну, пока. Еще встретимся.

– Пока, – ответил Джем, глядя ей вслед.

Она побежала по улице и исчезла в проулке между двумя домами.

– Скажите, пожалуйста, сэр, – обратилась Мейси к Джону Фоксу, который в этот момент отправлял цирковых ребят назад в амфитеатр, – что такое bonnet rouge?

Джон Фокс помедлил.

– Это красная шапка, вроде той, что вы только что видели на вашем соседе, мисс. Они носят такие шапки в знак поддержки Французской революции.

– Ой, мы об этом слышали, правда. Джем? Они там выпустили всех из этой их Бастилии, да?

– Верно, мисс. К нам это особого отношения не имеет, но некоторые хотят показать, как они к этому относятся.

– И кто же этот наш сосед? Он что – француз?

– Нет, мисс. Это Уильям Блейк – он родился и вырос в Лондоне.

– Вы, дети, к нему не суйтесь, – вставила мисс Пелхам. – Это плохое знакомство.

– Почему? – спросила Мейси.

– Он печатает памфлеты со всякой радикальной чепухой, вот почему. Он смутьян, вот кто он такой. И я не хочу видеть в моем доме никаких bonnet rouges. Вы меня поняли?

Тигр, светло горящий

Подняться наверх