Читать книгу Проект «Дом с привидениями» - Триша Клесен - Страница 6

Днем не случилось ничего хорошего – только то, что он перешел в вечер. Последнее время я возвращаюсь домой пешком, потому что смена Пейдж в забегаловке начинается сразу после уроков. И живем мы – вот это везение! – почти в миле от школы. Будь это целая миля, я смогла бы ездить на автобусе, но нет – до мили не хватает чуть ли не 0,99999 фута. На улице моросило, так что я подтянула капюшон толстовки к ушам, опустила голову и поспешила домой.

Через один квартал меня остановил машинный гудок. Я подняла взгляд.

– Подвезти?

Исайя с улыбкой высунулся из окна.

Дама на водительском сиденье помахала мне рукой, приглашая садиться, и я проскользнула в заднюю дверь.

– Видимо, это та самая девочка, с который вы готовите общий проект и о которой ты нам так много рассказывал.

Исайя посмотрел на даму, широко распахнув глаза и разинув рот.

– Ма-а-а-а-ам! – прошептал он. Я почти уверена, что покраснела.

– Куда едем? – спросила мама Исайи.

Я объяснила, где мой дом, и несколько раз ее поблагодарила. Ехали мы в тишине.

Исайя развернулся настолько, насколько позволял ему ремень безопасности.

– Ты какая-то молчаливая, – сказал парень.

– Разве? – удивилась я.

– Да. На уроке болтала без умолку, а теперь тебе как будто дали под дых.

– Видимо, не лучший день выдался.

– Исайя, ты не думал, что Энди не хочется с тобой это обсуждать?

Его мама поймала мой взгляд в зеркале заднего вида и улыбнулась.

– Я сегодня же начну собирать данные для исследования, – сказал Исайя, чуть ли не подпрыгивая на сиденье. В жизни не видела настолько увлеченного школьным проектом человека.

Я вяло улыбнулась:

– Здорово.

Исайя все говорил и говорил, а его мама качала головой. Наконец она, положив ладонь сыну на колено, строго на него посмотрела. Порой меня выбивают из колеи и такие мелочи, как этот ее взгляд. В горле пересохло, и я закрыла глаза. Скорей бы этот день закончился. Само собой, удачные дни у меня тоже бывают. Просто этот не задался. Совершенно!

Наконец машина затормозила у моего дома, и мама Исайи присмотрелась к окнам.

– Дома кто-нибудь есть? – спросила она.

– Не знаю. – Я вздохнула.

– Тебе не надо позвонить родным?

– Нет, все в порядке. Спасибо вам большое. Я захлопнула за собой дверь, и мама Исайи опустила окно:

– Энди?

– Да?

– У тебя точно все в порядке?

Я сделала глубокий вдох и кивнула:

– Ничего страшного, просто день выдался неудачный. Честное слово.

Кажется, женщину это успокоило.

– Если тебе что-нибудь понадобится, обращайся, не стесняйся, – улыбнулась она.

О, знакомая фраза!

– Хорошо, спасибо.

Здравствуйте, а не могли бы вы оплатить счет за электричество? Или заправить машину моей сестры? А, вы не это имели в виду? Извините. Ну ладно, все равно спасибо.

Я набрала код от гаражной двери. Она поползла вверх, и за ней показались колеса папиного грузовика. У меня перехватило дыхание, и я притянула к себе рюкзак. Последнее время мы с папой почти не видимся, особенно после школы и когда Пейдж нет дома. Обычно это она с ним беседует/ругается/кричит на него. Я медленно зашла в гараж, и тут меня осенило: вдруг что-то произошло?

После несчастного случая я каждую ночь заглядывала в папину спальню. Стояла возле его кровати и ждала, пока он повернется на другой бок или захрапит. Сделает хоть что-нибудь, благодаря чему станет ясно – он живой. Я не могу потерять их обоих. Целыми неделями я ходила за папой по пятам, словно маленький щенок. Увязывалась за ним в продуктовый магазин. Посещала спортзал. Запрыгивала на велотренажер и крутила педали, хоть и умирала в это время от скуки, лишь бы не выпустить папу из виду. Прошло какое-то время, и начались оправдания: «Прости, Энди, я решил заходить в зал по пути домой, чтобы сэкономить время» и «Я сегодня останусь на работе допоздна, придется пропустить тренировку».

Это уже не тот папа, который постоянно меня смешил, но я все равно за него переживаю и боюсь, как бы с ним чего не случилось.

Я еще немного потопталась в гараже, набираясь решимости, и зашла в дом. Бросила рюкзак на пол и заперла за собой дверь. Потом замерла и прислушалась. Шагнула вперед по коридору. Вдруг мне в нос ударил лучший запах на свете.

Спагетти.

Я не шучу. Само собой, мне, как и всем, нравятся печенье с шоколадной крошкой и брауни, но звук кипящей воды, в которой варятся спагетти, и запах шипящего на плите соуса всегда поднимают мне настроение. Даже в такой паршивый день, как этот.

Приятный аромат шел из кухни, и я поспешила туда. Папа у стоял у плиты и помешивал лапшу в кастрюле большой зеленой ложкой.

Он заметил меня и улыбнулся. Во мне тут же проснулась надежда, и я поднялась на цыпочки. Несмотря на желание подбежать к отцу и броситься к нему в объятия, я не двинулась с места. Мне казалось, что это наваждение. А миражам доверять нельзя.

– Привет, Энди.

– Привет. Как дела? – спросила я, не шелохнувшись.

– Ничего нового. Заметил сегодня, что еды дома нет, и сбегал в магазин.

– Ты сказал Пейдж? Она так обрадуется, что…

Я осеклась.

Чуть не сказала, что сестра наконец сможет дать мне денег на школьный обед.

Папа помрачнел и потер правый висок. Я уже боюсь, что потеряю его, не успев вернуть. Он пожал плечами:

– Да ведь ничего особенного. Я потом ей напишу, хорошо?

– Еще рано, – заметила я.

– Для чего?

– Для спагетти.

Я подошла к шкафчику, достала из него дуршлаг и положила на раковину прежде, чем папа успел ответить:

– А, ну… Мне скоро уходить. И я подумал, что ты, наверное, голодная.

Меня смутила интонация отца. Вообще все это казалось очень странным. Я повернулась к отцу, сощурившись:

– Что случилось?

Папа проигнорировал мой вопрос и мотнул головой, чтобы я отошла от раковины, потому что он нес к ней горячую кастрюлю со спагетти. Я наблюдала за тем, как вода сливается в раковину и от нее поднимается пар, а затем взяла с полки две миски и протянула одну из них папе.

Он задумчиво посмотрел на миску и сказал: – Я не особенно голоден.

Видимо, у меня на лице отразилось разочарование, а может, я слегка сгорбилась.

В любом случае, папа быстро передумал:

– Ладно, разве что чуточку.

Я наполнила свою миску до краев.

– Тебе не хватит места на тефтели, – заметил папа.

– Тефтели? Ты пожарил тефтели?

Я так счастлива, словно Рождество и день рождения пришли одновременно. Может, даже вместе с подаренным щенком и летними каникулами.

– Еще бы! Даже потратился на марку подороже.

Я хихикнула. Это наша любимая домашняя шутка. Правда, я уже успела о ней забыть. Мама всегда брала продукты самой обычной марки, если папа не ходил с ней в магазин.

Первая тефтелька обожгла мне язык, но я уже набила рот, так что мне оставалось только широко его разинуть и замахать рукой.

Папа рассмеялся и налил мне стакан молока. Молоко он тоже купил.

– Вижу, ты страшно проголодалась, – сказал папа, и его смех тут же затих. Даже глаза перестали улыбаться.

– Серьезно, что случилось? – снова спросила я.

Он пробежался пальцами по своей темно-каштановой шевелюре. Его волосы заметно отросли. Помню, как мама его дразнила и называла Полом Маккартни, когда он их запускал. Челка отчасти закрывает лицо, но я все равно замечаю отпечатки страданий прошедшего года – складки около глубоко посаженных глаз и морщины на лбу. Раньше их там не было. Папа облокотился о стол и подался вперед:

– Мне позвонила одна дама из твоей школы. Она заметила, что ты недоедаешь.

Пока папа говорил, я намотала на вилку шесть длинных макаронин и запихнула их в рот, чтобы не отвечать.

– Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты распространялась об этом в школе. Можно ведь было и со мной проблемой поделиться.

У меня словно появился комок в горле, и еда не желала проходить внутрь. Жалко, что Пейдж нет рядом. Она бы сказала что-нибудь обидное, но справедливое, вроде: «Хорошо, я попробую с тобой об этом заговорить в следующий раз, когда ты отрубишься после пьянки». Мне было бы неприятно это слышать, но я не перестаю мечтать о том, чтобы отбросить свои страхи и тоже быть честной с отцом.

– Я ничего не говорила.

Это правда. Я никому не рассказывала ни про деньги, ни про еду. По крайней мере, намеренно я на эту тему разговора не заводила.

– Она сказала, что вы с ней иногда беседуете.

Я проглотила пережеванные спагетти, опасаясь, что вот-вот перестану наслаждаться вкусом горячего ужина. Меня терзало плохое предчувствие.

– Да, – пробормотала я тихо.

– О чем? – поинтересовался папа.

«Лишь бы не сказать что-нибудь не то», – подумала я про себя. От меня не ускользнуло, с каким трудом папа контролировал свою интонацию. Не знаю, что он пытался скрыть, но мне чудился страх. И быть может, недовольство.

– Знаешь, о том о сем.

– Нет, не знаю. Что ты ей рассказываешь?

– Да ничего особенного. Она спрашивает, как мое самочувствие.

– И что ты отвечаешь?

– По-разному. Сегодня день выдался неудачный.

Папа вздохнул, и черты его лица немного смягчились. На нем слой за слоем таяли страх, злоба и горе. Он потянулся и взял меня за руку:

– У меня таких много.

– Знаю, – прошептала я.

Папино лицо ожесточилось так же быстро, как оттаяло.

– Ты говоришь с ней обо мне?

С этими словами он стиснул мою ладонь. Скорее всего, с его точки зрения, он меня так успокаивает, но я ощутила только давление. Сокрушающее давление.

– Нет.

Да.

– Это… замечательно. Не то чтобы я запрещал тебе выражать свои чувства… Просто сам понимаю, что в последнее время у нас дома не лучшая обстановка. А другие не всегда способны понять, каково нам, правда?

Я покачала головой.

– Так вот, если ты будешь рассказывать про дни вроде, например, сегодняшнего или про продукты, это только все усложнит.

– Но я не… – возразила я, но папа похлопал меня по руке и добавил:

– Оставим свои проблемы при себе, ладно? У меня задрожали коленки. В голове раздался голос Пейдж: «Да, я заметила, что у тебя это отлично получается». Сама же я промолчала и послушно кивнула.

– Я всегда знал, что ты у меня умница. Ну что ж, холодильник у нас заполнен надолго, и еще я купил тебе новую компьютерную игру, – сказал папа, что странно: я ведь в них почти не играю.

Потом он встал из-за стола и собрался уходить.

– Ты куда?

– Мне… Э-э… Надо кое-куда сходить. Я скоро вернусь.

Ложь.

– Может, останешься? Поиграем вместе в новую игру.

Папа сделал вид, что размышляет над моим предложением.

– Чуть позже, ладно? – предложил он.

– Хорошо, – согласилась я.

Никогда.

Он помахал мне рукой и вышел. Я слышала, как открывается дверь гаража и заводится мотор. Вилка выпала у меня из рук.

В миске еще остались спагетти, но у меня пропал аппетит. Я была рассержена. И расстроена. Это несправедливо. У меня такое ощущение, будто я прыгнула бомбочкой в ледяной бассейн и вода в нем настолько холодная, что обжигает кожу. Я никак к этому не привыкну. Неужели моя жизнь никогда не наладится? Наверное, пора перестать на отца надеяться. Слишком велико сейчас разочарование от понимания того, что мои надежды никогда не сбудутся.

Я задвинула стул. С громким стуком. Отбросила дурацкий диск с игрой в дальний угол комнаты. Заорала изо всех сил, а когда и это не помогло, принялась колотить диванные подушки. Захлопнула дверь в постирочную – только потому, что она была открыта. Это вконец меня измотало. В этот дрянной день все мои чувства вышли наружу. Не знаю, отчего мне больнее всего – от того, что папу больше беспокоит он сам, чем его голодная дочка, или от того, что в нем еще осталась частица его прежнего. Я его видела. Когда он коснулся моей руки. Мой папа закрылся в себе, спрятался глубоко внутри, а я даже не подозревала, как отчаянно мечтаю о его возвращении. Все это время я боялась его потерять, не подозревая, что он уже для меня потерян.

Я рухнула на диван и тут же уснула.