Читать книгу Звездная ночь, звездное море - Тун Хуа - Страница 3

Он впился в меня взглядом, словно тигр. На его лице не отражалось никаких эмоций, а глаза были как у хищного зверя, что выслеживает свою жертву перед тем, как убить.

Первые лучики солнца пробивались сквозь густые кроны плюмерии[1], попадая в окно моей спальни, и через тонкую щелку в шторах падали мне на лицо. Это разбудило меня.

Окна были ночью открыты, и шторы плавно колыхались от прохладного бриза. Легкий запах морского воздуха щекотал ноздри. Зажмурив глаза, я уткнулась лицом в подушку и никак не могла решить, то ли еще поспать, то ли немного понежиться в кровати, а потом уже встать и пойти завтракать кашей с морепродуктами по дедушкиному рецепту.

Стоило подумать об этом, как в голове возникла другая картина: мы с папой и младшим братом, одетые во все черное и с белой шелковой повязкой на лбу[2], стоим на носу парома и развеиваем дедушкин прах над морем. Пенистые волны громко бьются о корму, вздымаясь все выше и выше, словно провожая дедушку в последний путь.

От страха я открыла глаза и поняла, что это всего лишь воспоминания. Просыпаться не хотелось, ведь в моем сегодняшнем сне дедушка был еще жив, но, увы, мне это только пригрезилось.

Однако мысль о том, что моя мачеха хоть и плохо ориентируется на кухне, но непременно захочет избавиться от старой дедушкиной посуды, быстро привела меня в чувство. Я села в кровати. Будильник на столе показывал почти шесть. В доме было тихо, все еще спали.

За эти несколько дней мы сильно вымотались из-за похорон дедушки. Отец и мачеха – типичные жители мегаполиса: поздно ложатся, поздно встают. И наверняка проснутся сегодня не раньше девяти.

Приняв душ и почистив зубы, я на цыпочках спустилась на кухню сварить кашу с морскими гребешками. Настроения стоять у плиты не было, так что я просто бросила в кастрюлю с водой сушеных морепродуктов, решив, что особой разницы нет.

Затем вышла из кухни во внутренний двор дома и, стоя в саду, неосознанно начала искать глазами силуэт дедушки среди густых деревьев и кустарников. По утрам он всегда первым делом выходил поработать в саду.

У забора круглый год цветет иксора[3], кусты которой усыпаны маленькими огненно-красными зонтиками. Эти растения согревают душу и радуют глаз. Они напоминают большой букет невесты. Каменные серые стены сада покрывают пестрые розовые лепестки бугенвиллеи[4]. Они гроздьями свисают с верхушки забора, добавляя красок хмурому рассвету. Под окнами гостиной пышно и ярко пылает педилантус[5]. А за окном рабочего кабинета по земле расстилается ковер из белоснежных и невероятно красивых цветов дицентры[6] и апельсинового жасмина. И наконец, за углом кухни растет вековое дерево гинкго. Его ветви толщиной с хорошую бочку покрыты густой зеленой кроной, под которой застенчиво укрылось листвой маленькое деревце фебе[7].

Такова типичная флора морских островов, поэтому все эти растения не столь ценны. Их можно встретить едва ли не в каждом доме, но те, что посадил и вырастил дедушка, красивее всех в округе.

В последние дни мне было не до сада, а больше никто не заботился о нем. Опавшие листья и лепестки увядали на земле. На глаза навернулись слезы, но я быстро смахнула их, взяла веник и начала мести двор.

Закончив, я решила убрать и у главных ворот. Когда открывала дверь, то вдруг увидела, как нечто идет в мою сторону. Я испугалась и отступила назад. Существо тем временем споткнулось и упало.

Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что это человек, молодой мужчина. Он лежал с открытым ртом и не издавал ни звука. Похоже, потерял сознание. Волосы спутались и закрывали половину лица, которое выглядело тусклым и уставшим. Незнакомец казался невероятно истощенным.

Вдобавок на нем была странная одежда – черный морской китель, какие ни зимой, ни летом не снимают моряки, но под ним я не заметила рубашки. Еще на незнакомце были шорты, что обычно носят туристы: с узором в виде пальмы. Посмотрев на его ноги, я пришла в ужас: этот человек пришел без обуви!

Какое-то время я стояла как вкопанная и молча смотрела на него. А придя в себя, осторожно толкнула его и спросила:

– Эй, вы живы?

Ответа не последовало. Поскольку я совсем недавно похоронила дедушку, то знаю, как выглядит умерший человек. Кожа незваного гостя не потеряла цвета. Значит, живой.

Тем не менее он был холодным как лед. Возможно, болен? У меня закрались сомнения: может быть, все не так и передо мной на самом деле лежит труп?.. Стараясь не дышать, я поднесла руку к его носу и, почувствовав едва уловимое дыхание, с облегчением вздохнула.

И все-таки я совсем растерялась: все это казалось очень странным, и было непонятно, как себя вести. Раз уж хотя бы стало ясно, что мне не подбросили труп, следовало решить, что делать дальше. Первое, что пришло в голову, – это выбежать за ворота и поискать его обувь. Однако ни у входа, ни где-нибудь в другом месте ее не оказалось.

Он и вправду пришел босиком! Мой взгляд сначала упал на старую, ухабистую дорогу, потом на его ноги, покрытые смесью грязи и крови. Осмотрев «гостя», я никаких серьезных травм не обнаружила, но было очевидно, что каждый шаг причинял ему невероятную боль.

Присев рядом с ним, я достала телефон. Одной рукой я набирала номер, другой пыталась привести незнакомца в чувство. Городок у нас маленький, поэтому нельзя полностью полагаться на то, что скорая помощь приедет по первому звонку. А если и удастся дозвониться, машина по здешним дорогам просто не проедет к дому, и все равно придется звать на помощь.

– Алло, доктор Цзян слушает, – раздалось в трубке. Едва я хотела ответить, как ощутила, что кто-то крепко вцепился мне в руку.

– Не нужно врача!

Еле шевеля губами, молодой человек медленно открыл глаза. В полном изумлении я посмотрела на него, как вдруг легкий порыв ветра сдул спутанные волосы с его лица. Наши взгляды встретились.

Почему-то мне стало жутко. Его темные глаза переливались темно-синим и фиолетовым цветами. В них читалось спокойствие и такая глубина, что казалось, будто я вижу звездное небо над морем в тихую летнюю ночь. Точно весь блеск звездного неба, все тайны Вселенной скрывались в этих глазах. И любой, кто заглянет, безвозвратно растворится в них.

Я так и сидела, не в силах оторвать взгляд. Опершись на руки, мужчина приподнялся и сел.

– Не нужно врача, – отрезал он.

Его взгляд по-прежнему завораживал, но той магии в нем уже не чувствовалось. Наверное, дело в ракурсе и все это было лишь чарующей игрой света.

Я колебалась, боясь сказать хоть слово.

– Хочу пить. Воды. Тогда мне станет легче.

Этот человек явно неместный: у него был странный акцент, так что я с трудом понимала его речь. Однако в голосе «гостя» не чувствовалось высокомерия, а сам он держался спокойно и говорил убедительно. В круговороте событий у меня совсем вылетело из головы, что впереди еще полно дел. Поэтому я решила мягко попрощаться с доктором: всему свое время и не стоит быть слишком навязчивой.

– Алло, не беспокойся, все в порядке. Набрала твой номер случайно. Мне еще много всего нужно сделать, так что поговорим в другой раз.

Я убрала телефон и помогла мужчине встать. И тут поняла, какой он высокий. Я и сама не маленькая: мой рост – один метр семьдесят три сантиметра. Вдобавок характер с детства задиристый, как у мальчишки, но рядом с этим мужчиной я вдруг ощутила себя хрупкой и нежной.

Мы пошли в сад. Я усадила его на плетеный стул, на котором раньше часто отдыхал дедушка, и сказала:

– Жди меня здесь.

Затем забежала на кухню, налила стакан воды и, немного подумав, положила ложку меда. Вернувшись обратно, протянула незнакомцу стакан. Он сделал глоток, но странный вкус воды насторожил его.

– Ты потерял сознание прямо у ворот. Не знаю, может быть, это какая-то болезнь. Подумала, что у тебя низкий сахар, и добавила немного меда.

Какое-то время мужчина обдумывал мои слова, но потом одним махом осушил стакан.

– Хочешь еще?

Он молча кивнул, и я сходила за новым стаканом. Видимо, его давно мучила жажда. Шесть раз мне пришлось бегать на кухню, и лишь на седьмой он наконец напился. Мужчина сидел со стаканом в руках, опустив глаза. Кроме просьбы не звать врача и принести воды, он больше не проронил ни слова и, казалось, мыслями был где-то далеко.

Луч света пробился через виноградные листья и упал на руки. Они буквально засверкали на солнце, тонкие и длинные, как у пианиста, резко отличаясь от грязных, израненных ног.

Разум твердил мне, что оставлять незнакомца дома небезопасно, и все же какое-то необъяснимое чувство внутри не позволяло прогнать его.

Я зашла на кухню, приблизилась к плите и подняла крышку кастрюли: каша была почти готова. Положив ее в тарелку, я добавила маринованную капусту и две половинки «столетнего яйца[8]». После поставила все это на поднос и понесла ему.

– Съешь хотя бы немного. Тебе нужно набраться сил, а потом можешь уйти, если хочешь, – тактично сказала я.

Ответа не последовало. Некоторое время он не отводил глаз от еды. Наконец взял палочки, но руки не слушались и далеко не сразу подчинились его воле.

– Ешь спокойно и никуда не торопись. У меня еще есть дела по дому. Позови меня, если что-то понадобится.

Мне не хотелось смущать «гостя» своим присутствием, и я побыстрее нашла причину оставить его одного.

Я вошла в гостиную и, покопавшись в обувном шкафу, нашла пару старых мужских тапок. Размер тут неважен, поскольку это все-таки не уличная обувь. С тапочками в руках я вышла в сад и несколько раз промыла их под струей воды, после чего поставила высыхать на солнце.

Мужчина все еще ел. Я взяла на кухне тряпку и стала прибирать в саду, исподтишка поглядывая на него. Когда дедушка был еще жив, летний плетеный стол и стулья обычно стояли на веранде или посреди сада. Мы всей семьей наслаждались прохладой, пили чай и любовались цветами – отдыхали душой и телом. Но когда он оказался прикован к постели, семья перестала собираться здесь. Плетеную мебель перенесли в дальний угол участка, где цвели дицентра и апельсиновый жасмин. За десять лет они сильно разрослись. В высоту жасмин стал с человека, а его ползучие ветви почти полностью закрыли собой куст дицентры. Его теперь почти не видно за россыпью мелких соцветий, хотя если хорошенько присмотреться, то через маленькие зазоры между листьями удастся разглядеть силуэт.

Тем временем я немного успокоилась. Люди на острове честные и открытые, поэтому серьезных преступлений не случается. Разве что мелкие кражи. Дедушка всегда с гордостью называл это место раем на земле. Говорил, что предпочел бы жить здесь отшельником в старом доме, чем с семьей моего отца в городе. Большую часть своей жизни я провела именно в городе и иногда очень жалею о своей привычке всегда быть начеку.

Откуда-то донесся голос мачехи, прервав мои размышления. Я тут же убрала тряпку.

– Шэнь Ло, ты чего так рано встала? – громко спросил Шэнь Янхуэй, выбежав из своей комнаты.

Это мой сводный младший брат. Единственный ребенок отца и его новый жены. Наивный и эгоистичный четырнадцатилетний подросток, у которого переходный возраст со всеми вытекающими последствиями. С ним сейчас непросто.

Я уже хотела ответить, но голос отца из ванной на втором этаже перебил меня:

– Шэнь Янхуэй, сколько раз тебе повторять? Называй ее сестрой!

Мачеха зашла на кухню.

– Доброе утро, Сяо-Ло[9], – сказала она, улыбнувшись.

– Доброе утро, – улыбнулась я в ответ.

Ее девичья фамилия – Ян. Мне было десять, когда она вышла замуж за моего отца. Дети, пережившие развод родителей, взрослеют быстро. Вот и я сразу сообразила, что к чему.

С самого начала стало понятно, что эта женщина не планирует заменить мне мать. Поэтому я готова терпеть любые упреки отца, лишь бы не называть ее мамой. Так что обращаюсь к ней «тетя Ян». Она не возражает.

Тетя Ян похлопала Шэнь Янхуэя по спине.

– Иди умойся и почисти зубы, – поторопила она его.

– Хайшэн, проследи за ним. А то, как обычно, ничего не сделает, – крикнула тетя Ян отцу.

Я хотела сдержать смех, но не смогла. Прошло много лет, и сейчас мне уже двадцать пять. Та маленькая десятилетняя девочка давно выросла. А вот мачеха ни капли не изменилась: в присутствии отца не устает напоминать мне, что я не член семьи, что была и буду для нее чужой. Но мачеха забыла, что сейчас она не у себя дома, в шанхайской двухкомнатной квартире. Это дом моего дедушки. Я выросла в нем. Так что чужая здесь она.

Деревенские жители не столь привередливы: они не делают различий между кухней и столовой. Поэтому в большой и просторной кухне и готовят, и едят.

К тому моменту, как отец с братом умылись, я уже накрыла на стол.

– Сяо-Ло, спасибо, что все приготовила, – вежливо поблагодарила мачеха.

– Не за что. Я уже позавтракала, так что ешьте без меня. Приятного аппетита!

Отец смутился и хотел что-то сказать в ответ, но брат уже пододвинул к себе тарелку и взял ложку.

– Ешьте, – только и сказал отец.

Едва все уселись, в дверь постучали. Я уже собиралась пойти открыть, но Шэнь Янхуэй, словно заяц, шустро выбежал из-за стола. Отец забеспокоился и вышел за сыном, отложив палочки и отодвинув тарелку. По дороге он проворчал:

– Янхуэй, сколько раз тебе говорить? Прежде чем открывать, спроси, кто там. И только если знаешь человека, тогда впускай…

В дверях стоял безукоризненно одетый молодой человек в очках. На нем была белая рубашка в синюю полоску и классические брюки в европейском стиле. За внешней интеллигентностью скрывалась проницательность. Было видно, что он не из этих мест. На мгновение отец перестал отчитывать сына и замолк.

Он с недоверием посмотрел на гостя:

– Вам кого?

Гость с дежурной улыбкой достал визитную карточку, протянул ее отцу и представился:

– Здравствуйте! Меня зовут Чжоу Бувэнь. Я адвокат и поверенный господина Шэнь. Пришел огласить завещание. Вы, наверное, его сын? Несколько дней назад мы с вами созванивались и договорились о встрече.

Папа с жаром пожал ему руку.

– Да, конечно. Проходите. Не ожидал, что вы прибудете так рано. Ждал вас ближе к полудню.

Паромы с материка на остров ходят по расписанию дважды в день: первый рейс отправляется в 07:30 и прибывает на остров в 11:30, второй рейс отправляется в 12:00 и прибывает в 16:00.

– Во избежание непредвиденных ситуаций, я прибыл на остров еще вчера в полдень, – ответил адвокат, улыбнувшись.

Мачеха уже не обращала никакого внимания на еду. С нескрываемым волнением она вышла из-за стола, но быстро взяла себя в руки.

– Сяо-Ло, пойдем вместе послушаем завещание, ведь оно касается и тебя, – наигранно заботливо произнесла женщина.

Отец учтиво пригласил адвоката пройти в гостиную, а мачеха кинулась разлить всем горячего чая. Я же не знала, куда деться, и просто стояла у двери.

Мужчины обменялись парой фраз. Когда господин Чжоу поставил чашку с чаем на стол, отец с мачехой поняли, что он собирается перейти к делу. В воздухе чувствовалось напряжение. Тетя Ян крепко обняла моего брата, словно хотела придать себе сил.

– Все знают, что после себя оставил господин Шэнь, – начал адвокат. – Поэтому процедура наследования и все формальности будут весьма простыми. Наследство состоит из двух частей: первая – данный дом с участком…

Мачеха внимательно слушала адвоката, оценивая взглядом дом. Тот и вправду был старым, но грамотная планировка, просторный двор и цветущий сад нравились даже таким привередливым людям, как она. Конечно, ей было жаль, что он построен не в Шанхае, а на далеком острове, куда непросто добраться и где большие проблемы с транспортом. Несмотря на то что за последние несколько лет здешние дома немного поднялись в цене благодаря туристам, это не шло ни в какое сравнение с такими популярными туристическими городами, как Санья и Циндао. Туристы приезжали на остров отдохнуть, а вот оставаться жить они не хотели ни за какие деньги.

Подробно описав, что входит в пункт завещания о старом доме, адвокат добавил:

– Хотя недвижимость и находится в собственности, она не является муниципальной. Государство запрещает покупать или продавать землю, на которой стоит дом. Таким образом, если не собираетесь проживать здесь, вы вправе только сдать его в аренду. Но не продать.

– Мы же находимся на острове. Наш дом можно было бы сдавать в аренду как гостиницу с отдельными комнатами. Но он стоит в горах, далеко от моря, транспорт здесь почти не ходит. Если его нельзя продать, то кому сдавать-то? – перебила мачеха.

Мужчина вежливо улыбнулся, ничего не ответив.

– Помимо дома, – продолжил он, – у господина Шэнь осталась еще и некоторая сумма денег. Поскольку он не мог распоряжаться ей самостоятельно, то на сегодняшний день сумма в размере одного миллиона ста тысяч юаней находится на срочном депозите в двух разных банках: Сельскохозяйственном банке и Строительном банке Китая.

Было видно, что отец с мачехой готовы плясать от радости, но скрывали это за тенью улыбки. А вот Шэнь Янхуэй своих эмоций прятать не стал.

– Мама, ты оказалась права! Дед и вправду спрятал деньги! Не забудь, ты обещала мне, что как только вы закроете ипотеку, то на оставшееся купите машину и будете возить меня в школу! – восторженно кричал он.

Мачеха едва взглянула на меня. В ее глазах мелькнула паника.

– Не говори ерунды. С чего ты решил, что все эти деньги – твои? Может, ты и единственный внук, но это не значит, что дедушка завещал все тебе! Конечно, внуки есть внуки. Нужно распределить наследство правильно. Твой папа не может пока ничего обещать, – ответила мачеха.

Она легонько толкнула отца локтем. Тот сурово произнес:

– Все слушаем адвоката. Потом сам рассужу по справедливости.

Я стояла молча, опустив глаза. Но вовсе не из великодушия или смирения. В тот момент меня беспокоила мысль: а чего сам дедушка хотел перед смертью? И вдруг мне почудилось, будто он сидит в саду, в плетеном кресле, и внимательно слушает адвоката. Сколько себя помню, дедушка никогда не перекладывал хлопоты на своих детей, всегда брал любые заботы на себя, даже когда дело касалось собственных похорон.

Сердце в груди сжалось от боли, к глазам подступили слезы. Я испугалась, что вот-вот расплачусь, и прикусила губу.

Когда все успокоились, адвокат продолжил:

– Согласно завещанию господина Шэнь, все наследство состоит из двух частей: один миллион сто тысяч юаней на срочном депозите и дом со всем имуществом на улице Мацзу, 92. Все вышеизложенное делится между внучкой и внуком господина Шэнь…

При этих словах терпение мачехи лопнуло, и она со злости ударила кулаком по столу.

– Это несправедливо! Кому-то все деньги достались, а моему сыну – обветшалый дом, который никому не нужен. Даже если нам удастся его продать, мы выручим за него максимум двести тысяч юаней, – с неприкрытой злобой кричала мачеха. – Шэнь Хайшэн, ты должен немедленно вмешаться. Нужно обратиться в суд и поделить имущество в равных долях! Нигде не написано, что внучка имеет право получить больше, чем внук!

Адвокат невозмутимо смотрел на документ, будто пропустив ее слова мимо ушей, и твердо отметил:

– Господин Шэнь в своем завещании не указал, кому из внуков достанутся деньги, а кому – дом. Он предоставил им право выбирать самим.

На мгновение тетя Ян замерла на месте.

– Кто выбирает первым? – взволнованно спросила она.

– Господин Шэнь не оставил распоряжений на этот счет. Позвольте им решать.

Закончив, адвокат закрыл папку с завещанием, взял чашку и сделал большой глоток, посчитав, что ему не следует вмешиваться.

Мачеха пристально посмотрела на меня, все еще толкая отца в надежде вытащить из него хоть слово. В конце концов он все-таки вспомнил, что я тоже его ребенок, и робко спросил:

– Сяо-Ло, как ты считаешь, кто должен выбирать первым?

Мачеха что-то шепнула сыну на ухо, но тот, проигнорировав ее, без зазрения совести пробасил:

– Я первый!

Для себя я уже давно приняла решение, потому спокойно спросила мачеху:

– Тетя, а вы что думаете?

– Сяо-Ло, посуди сама: твой брат еще маленький, ему нужно учиться, потом искать работу, жениться. На это потребуется много денег, а ты уже окончила институт. Все эти годы твой дедушка содержал тебя, оплатил обучение, а на твоего брата не потратил ни юаня. Я считаю, что первым должен выбирать Янхуэй. Это разумно, – на одном дыхании оправдалась мачеха.

В душе я усмехнулась. Дедушка платил за меня вовсе не по моей просьбе. Я посмотрела на отца: он старательно отводил глаза. Спорить мне не хотелось.

– Хорошо, пусть Янхуэй выбирает первым.

Адвокат Чжоу поставил чашку на стол и взглянул на мальчика:

– Шэнь Янхуэй, что вы выбираете?

Ответить он не успел: тетя Ян заговорила раньше.

– Деньги. Деньги в банке на срочном счете.

Мальчик взглянул на свою мать, и ему ничего не оставалось, кроме как повторить ее слова:

– Деньги. Деньги в банке на срочном счете.

Услышав ответ, адвокат перевел на меня взгляд.

– Я выбираю дом.

Господин Чжоу достал из папки документы.

– В таком случае прошу вас ознакомиться с этим. Если не возникнет вопросов, то подписывайте. Мой помощник займется всем остальным.

Подождав, пока мы прочтем документ и поставим подписи, адвокат встал и пожал всем руки.

– Примите мои глубочайшие соболезнования.

Проводив его, отец закрыл входную дверь. Мачеха схватила бумаги и поднялась по лестнице на второй этаж.

– Я иду собирать вещи. Мы возвращаемся домой, – громко приказала она. – Паром на материк отходит в 12:30. Если получится купить билеты на самолет завтра утром, то к вечеру уже будем дома.

Шэнь Янхуэй обрадовался и, прыгая по ступенькам, громко закричал:

– Ура! Возвращаемся в Шанхай!

Поняв, что жена и сын не хотят задерживаться здесь ни на минуту, отец не стал их останавливать.

– Мне в компании дали отпуск только на десять дней. Я… я… Мне нужно вернуться на работу, – робко проговорил он.

Другого ответа ожидать и не стоило. Мой отец вовсе не плохой человек, просто временами кажется слабым и потерянным. А слабый человек заслуживает большего сострадания, чем плохой.

– Понятно. Спасибо, что приехал в этот раз, – спокойно ответила я.

Последние полгода рядом с дедушкой не было других людей, кроме меня, но папа все же провел с ним последние минуты его жизни. И после смерти дедушки взял все заботы о похоронах на себя.

– Сяо-Ло… ты, не поговорив со мной, бросила работу и вернулась сюда, чтобы заботиться о дедушке, – с дрожью в голосе начал отец. – Сейчас непросто найти работу, поэтому тебе нужно срочно…

– Пап, мама сказала, чтобы ты помог мне собрать чемодан, – прервал нас громкий голос Шэнь Янхуэя.

– Пойду наверх, помогу. А ты поскорее найди работу. Если затянешь с этим, тебя не возьмут ни в одну компанию.

Вслед за отцом я поднялась наверх, в свою комнату, положила копию завещания в ящик стола и закрыла на замок. Меня не покидало чувство, что я что-то забыла, но громкий голос мачехи не давал сосредоточиться.

Я решила отвлечься и полюбоваться пейзажем. Прочь все проблемы, пусть сначала уедут и оставят меня в покое! Из окна было видно, как покачиваются на ветру изумрудные ветви клеродендрума Томпсона[10]. На верхушке куста красовались едва распустившиеся белоснежные бутоны, другие цвели уже во всю силу.

Глядя на них, я едва заметно улыбнулась. В этом году у меня совсем не было времени ухаживать за садом, поэтому длинные, словно змеи, ветки клеродендрума почти залезали ко мне в окно. Вдруг меня осенило: в саду ведь остался тот молодой человек! Совсем вылетело из головы!

От злости я ударила себя по лбу. Как можно забыть, что в доме находится посторонний человек? Выглянув в окно, я увидела под кроной зеленых листьев и моря белых цветов черную фигуру. Человек сидел неподвижно: может быть, даже спал.

Я уже хотела окликнуть его, как вдруг вспомнила, что мачеха сейчас ходит по всему дому и собирает чемодан. Накалять атмосферу не хотелось. Однако, услышав движение сверху, незнакомец сам поднял голову. Он впился в меня взглядом, словно тигр. На его лице не отражалось никаких эмоций, а глаза были как у хищного зверя, что выслеживает свою жертву перед тем, как убить. Хоть я и понимала, что незнакомец не собирается нападать, но все равно испугалась.

Цветы клеродендрума плавно качались на ветру. Они завораживали, напоминая маленькие белые сердечки с красной капелькой посередине. Взгляд незваного гостя становился все мягче. Он слегка прищурился и мирно наблюдал, как ветер несет к нему цветы. Едва один оказался у лица незнакомца, мужчина аккуратно поймал его в воздухе.

Затем стал перебирать пальцами белые как снег лепестки, откинувшись на спинку стула. Раздвинув вьющиеся лозы кустарника, он украдкой посмотрел на меня. Сейчас мой «гость» уже больше напоминал обычного человека, а не кровожадного хищника. Но тот взгляд был настолько пугающим, что мне с трудом удалось прийти в себя. Так, надо полностью успокоиться. Вдох, выдох… В тот момент у меня даже ноги подкосились, так что пришлось вцепиться в подоконник, чтобы не упасть.

Что это было? Я проявила доброту, помогла ему, а он в ответ, как дикий зверь, глянул на меня так, что просто мороз по коже. Придя в себя, я принялась сверлить незнакомца глазами, желая показать, кто здесь хозяйка. Как вдруг за дверью послышался голос отца.

– Сяо-Ло, мы уезжаем!

Пришлось прерваться. Я быстро отошла от окна, открыла дверь и выбежала из комнаты.

Дедушка страдал ревматизмом. Стоило ему подняться по лестнице, как колени начинали болеть. Поэтому последние несколько лет он и работал, и спал в большой комнате на первом этаже дома.

– Янхуэй, поторопись! Будешь долго возиться – все билеты раскупят! – Мачеха уже вышла во двор с чемоданом в руках.

Я перепрыгнула через несколько ступенек и встала прямо перед дверью, преграждая им путь. Она разгадала мои намерения и резко спросила:

– Шэнь Ло, что это ты делаешь?

Отец озадаченно посмотрел на меня:

– Сяо-Ло, все в порядке?

– Сначала верните дедушкино зеркало.

– Какое еще зеркало? Зачем нам везти старое разбитое зеркало в Шанхай? Да тут, кроме рифов и рыболовных сачков, ничего нет, – закричал Шэнь Янхуэй.

– Это не просто разбитое зеркало, а зеркало времен династии Цинь. Очень ценное, иначе бы зачем тетя решила стащить его? Это подарок, который мать дедушки подарила моей бабушке на их свадьбу. Считается, что оно принадлежало еще моему прапрадеду. Помимо зеркала, был еще серебряный браслет и серебряная заколка для волос. К сожалению, заколка и браслет потерялись и осталось только это бронзовое зеркало.

Отец взглянул на чемодан, который его жена не выпускала из рук. Он все понял. Краснея и смущаясь, папа смотрел то на меня, то на жену, не зная, как поступить. Мачеха наконец поняла, что оправдываться нет смысла.

– Ну взяла. И что дальше? – гордо и без всякого раскаяния заявила она. – Это зеркало принадлежит семье Шэнь! Тебе и так достался целый дом. Я хотела взять его для Янхуэя в память о дедушке!

– Вы, кажется, забыли, что адвокат четко сказал: я наследую не только дом, но и все, что находится в нем.

Теперь понятно, почему дедушка сделал на этом акцент в своем завещании и потребовал, чтобы отец с мачехой непременно поставили свои подписи.

Спорить тетя Ян не стала, зато резко толкнула меня.

– Да, я забрала фамильное зеркало семьи Шэнь, чтобы отдать его родному внуку покойного деда! Иди, подавай на меня за это в суд!

Попытка вырвать у нее чемодан не увенчалась успехом: мачеха вцепилась в него мертвой хваткой. Мы начали драться и толкать друг друга. На ней были туфли на высоких каблуках, на мне – обувь на плоской подошве. Вдобавок я моложе, а значит, сильнее, поэтому мне удалось резко вырвать чемодан из ее рук. Тетя Ян потеряла равновесие, упала и закричала сквозь слезы:

– Хайшэн, только посмотри на свою дочь! Как она смеет поднимать руку на старших?

Поймав мой возмущенный взгляд, отец не осмелился ничего сказать и молча помог мачехе подняться.

– Зеркалами обычно пользуются девочки. Янхуэй – мальчик, поэтому оставь зеркало Сяо-Ло, – ответил он.

Тетя Ян была вне себя. Она плакала, ругалась и громко кричала:

– Что за чушь? Оставить в этом обшарпанном доме единственную дорогую вещь? Скажи ей, чтобы немедленно отдала зеркало. Дочь не смеет перечить отцу!

Только слушать их никто не собирался. Я поставила чемодан, открыла его и начала искать семейную реликвию.

Хлоп! Чья-то крепкая рука больно ударила меня по щеке. От удара я замерла и оторопело уставилась на Шэнь Янхуэя. В его годы сил у парня хоть отбавляй. Удар был такой мощный, что в ушах зазвенело и у меня не сразу получилось встать. А когда мне наконец подняться, Шэнь Янхуэй оттолкнул меня и выхватил чемодан. Застегнув молнию, он крепко сжал его в руках.

Я всегда была начеку, ожидая чего угодно от отца и мачехи, но совсем забыла про еще одного человека из этой семейки. К своим четырнадцати братец сильно вытянулся – на метр семьдесят. Лицо его хоть и сохраняло черты ребенка с искренней и неподдельной улыбкой, однако в минуты гнева становилось суровым, как у взрослого мужчины, готового ринуться в бой.

Шэнь Янхуэй злобно посмотрел на меня.

– Ты ударила мою мать, и я ударил тебя в ответ!

Тетя Ян тут же поднялась и позлорадствовала:

– Все возвращается бумерангом!

Она взяла сына за руку и потянула за собой к двери:

– Мы уходим!

Я из последних сил схватилась за чемодан, чтобы остановить их. Мачеха изо всей силы пнула меня каблуком в плечо. Боль была такой сильной, что руки разжались. Мне оставалось только беспомощно смотреть вслед этим двоим. Только отец наклонился и помог мне встать.

– Сяо-Ло, не принимай близко к сердцу. Янхуэй еще ребенок и многого не понимает. Отдай ему зеркало, он ведь внук семьи Шэнь. Ты же девочка, скоро выйдешь замуж и станешь частью другой семьи.

Я ничего не ответила, отчаянно борясь с болью. Отец знал, что его дочь с детства была не из робких и никогда не давала себя в обиду. Он приобнял меня за плечи.

– Сяо-Ло, понимаю, что тебя беспокоит, но не забывай: ты не единственный ребенок в семье Шэнь. Даю тебе слово, что Янхуэй будет беречь зеркало и никогда не продаст.

Несколько секунд я пристально смотрела в его глаза, которые были так похожи на дедушкины. В конце концов медленно кивнула.

Папа вздохнул с облегчением. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но с улицы донесся крик мачехи:

– Хайшэн, или ты сейчас же идешь, или можешь оставаться здесь!

Второпях отец сунул мне в руки какой-то сверток.

– Мне пора. Если что-то случится – звони.

Не сказав больше ни слова, он спешно присоединился к мачехе и сыну. В одно мгновение в саду, где только что царил переполох, наступила полнейшая тишина. Я осталась одна.

Когда звон в ушах затих, я опустила голову и увидела в руке что-то красное. Присмотревшись, поняла, что это скрученные в трубочку деньги. От безысходности мне оставалось только рассмеяться. Что ж, если это папина любовь, то ее не так уж и много!

Мне двадцать пять лет, у меня есть высшее образование, а теперь и собственный дом. Я уже не та маленькая, беспомощная десятилетняя девочка и прекрасно смогу прожить без отца! Несмотря на все попытки убедить себя в этом, на душе все равно было горько и тяжело. Осознание, что рядом никого не осталось, причиняло жуткую боль.

Когда родители развелись, я знала, что у меня есть дедушка, мой самый близкий человек. А теперь он ушел, оставив меня совершенно одну. С этого дня я могу полагаться только на себя! Болит душа, страдает тело, но никому нет до этого дела.

Глядя на старый дедушкин дом, я с улыбкой выкинула отцовские деньги. Купюры закружились высоко в воздухе. Но сколько ни улыбайся, слезы сдержать не получалось.

Когда мне было семь лет и родители разводились, я знала, что слезами горю не поможешь, и не проронила ни единой. Однако сейчас меня как будто прорвало: боль, которая столько лет копилась внутри, превратилась в потоки нескончаемых слез.

Потеряв близкого человека, ты думаешь, что сможешь справиться, что это надо принять, быть сильным… Но ты не можешь не переживать, и в какой-то момент из-за пустяка что-то ломается внутри и тебя накрывает волна боли и печали.

Дедушка, дедушка…

Я тихо плакала, вытирая слезы и пытаясь вновь улыбнуться. Никто больше не вытрет с моего лица эти капли отчаяния, никому не будет дела до моей боли. Все, что мне оставалось, – это принять боль с улыбкой на лице. Которая раз за разом размывалась горькими слезами.

Мне стало так плохо, что не было сил стоять. Я села, крепко стиснула зубы и обхватила колени, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Взглянула на дом. Он теперь совсем пуст. Дедушка больше никогда не вернется сюда. Слезы ручьем текли по щекам и разбивались о землю, точно проливной дождь.

Я плакала, ревела навзрыд и никак не могла остановиться. Внезапно цветы дицентры пронеслись прямо передо мной. Это было похоже на танец маленьких шутов, исполнявших воздушные трюки. Они тихо приземлялись мне на грудь.

На мгновение рыдания утихли, и я безучастно уставилась вдаль. Неожиданно у меня на ладони появился очаровательный букетик дицентры. Уже позабыв о своем горе, я хотела лишь получше рассмотреть его, как вдруг подумала: «Откуда взялись эти цветы?»

Я завертела головой, пытаясь понять, кто мог их принести. Тот незнакомец в саду… Он все видел. Видел то, что никому не доводилось: мою слабость и уязвимость, мои страдания от боли. Мужчина молча сидел и смотрел. От смущения и злости все в моей голове смешалось, и я не могла сказать ни слова.

Нас разделяли лишь белоснежные цветы апельсинового жасмина. Мы смотрели друг на друга в полной тишине. Я резко встала, собираясь швырнуть в него букет, и… не смогла. В итоге развернулась и просто отнесла его в комнату, попутно покосившись на себя в зеркало.

В лице читалась растерянность, что еще больше смутило и разозлило меня. Опять захотелось выбросить этот букет. Но стоило взглянуть на цветы, такие прекрасные и хрупкие, как желание избавиться от них исчезло. Нечего чужому человеку расплачиваться за свои ошибки цветами из моего сада.

Я наспех умылась холодной водой и завязала резинкой распущенные волосы. В зеркало будто отразился совсем другой человек. Из комнаты я вышла насупившись. Пора серьезно поговорить с неожиданным гостем, упавшим в обморок у ворот моего дома.