Читать книгу Храброе сердце. Как сочувствие может преобразить вашу жизнь - Туптен Джинпа - Страница 7

Когда мне было девять лет, умерла моя мама, и я оказался в школе-интернате для детей тибетских беженцев в Шимле. Мои родители и еще более чем восемьдесят тысяч человек в 1959 году вместе с Далай-ламой бежали из Тибета в Индию. Многие тибетцы, включая и моих родителей, начали строить автомобильные дороги на севере этой страны. После китайской аннексии Тибета Индии потребовалось срочно защитить границу длиной более трех тысяч километров – отсюда и настоятельная необходимость в новых дорогах, – а прибывшие из Тибета беженцы были идеальной рабочей силой для решения этой проблемы. Мои родители работали на строительстве шоссе от расположенной на высоте двух тысяч метров живописной горной станции Шимла до тибетской границы. Несмотря на все тяготы, частые перемещения лагеря вслед за строящейся дорогой, родителям удалось создать для меня чудесное детство.

Я вспоминаю те годы с теплотой и благодарностью.

Позже я узнал, что смерть моей матери можно было предотвратить. У нее началось кровотечение, когда в строительном лагере она рожала мою сестру, и осложнения возникли из-за дорожной пыли и при полном отсутствии медицинской помощи. Мой отец в это время очень тяжело болел и лежал в тибетской больнице в Дхарамсале. Чтобы его навестить, сразу после родов мать отправилась в рискованное шестичасовое путешествие на автобусе из Шимлы в Дхарамсалу. Через несколько дней после прибытия в Дхарамсалу она скончалась. К этому времени мой младший брат находился там же, в детском приюте для тибетцев. И когда выяснилось, что за моей новорожденной сестрой теперь некому присматривать, она тоже оказалась на попечении этого благотворительного учреждения. Я хорошо помню, как приходил в палату для малышей – бунгало с зеленой жестяной крышей и аккуратными рядами кроваток, где поселили мою сестру вместе с другими маленькими детьми, многие из которых стали сиротами. Я ждал сестру на краю веранды, у меня для нее были леденцы, и одна из заведующих приютом привела её ко мне.

Мой отец выздоровел и вскоре ушел в монастырь.

Спасибо всем божествам за моего дядю Пенпу, брата моей матери! Он был высоким, худощавым человеком с острыми скулами и немного хромал из-за своего слабого колена. В отличие от моего отца, который по тибетской традиции заплетал свои волосы в длинные, обернутые вокруг головы и украшенные красными кисточками косы, у дяди Пенпы были короткая современная прическа, а также тонкие усы. Когда-то дядя Пенпа был монахом, он знал тибетскую грамоту и самостоятельно изучил английский язык, во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы разбирать надписи на автобусах и поездах. В общем, когда я остался сиротой, именно дядя Пенпа стал обращаться со мной как со своим сыном. Две его собственные дочери жили в той же школе-интернате, что и я, и каждый раз, когда дядя Пенпа приходил их навестить или увозил в строительный лагерь на каникулы, он брал и меня. Через неделю отдыха у дяди Пенпы он выдавал нам поровну карманных денег: две индийские рупии, около пяти центов.

НЕСМОТРЯ НА ВСЕ ТЯГОТЫ, ЧАСТЫЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ ЛАГЕРЯ ВСЛЕД ЗА СТРОЯЩЕЙСЯ ДОРОГОЙ, РОДИТЕЛЯМ УДАЛОСЬ СОЗДАТЬ ДЛЯ МЕНЯ ЧУДЕСНОЕ ДЕТСТВО.

Когда я вырос и осознал все те трудности, которые испытывали мой дядя и мои родители в те ранние годы жизни беженцев в Индии, я стал еще больше ценить его сострадание и доброту. Они были чужими в новой стране и жили в импровизированных придорожных палатках под непрекращающимся муссонным дождем. С деньгами было очень плохо, но дядя делился со мной даже тем, чего у него самого было так мало.

Дядя Пенпа стал одним из самых важных людей в моей жизни. Мы оставались очень близки до самой его смерти – несмотря на все жизненные перемены, которые унесли меня далеко от его мира.