Читать книгу Родной берег - Уильям Николсон - Страница 4

Заднее колесо буксовало в меловой жиже раскисшего проселка, двигатель яростно ревел. Мотоциклист подался вперед, силясь весом тела восстановить сцепление с землей, после чего сбавил ход и, наклонившись на повороте, обогнул угол амбара, устремляясь к ферме. Куры с кудахтаньем бросились врассыпную, но сразу вернулись, едва мотор умолк. Как правило, в это время дня с кухни выбрасывали очистки. На березах уже ждали вороны.

Мотоциклист сдвинул защитные очки на шлем и протер глаза. Мэри Фаннел, жена фермера, распахнула входную дверь и, другой рукой придерживая фартук, сообщила:

– У тебя гости.

Ларри Корнфорд снял шлем, под которым обнаружилась копна золотисто-каштановых кудрей и широкое добродушное лицо. Часто моргая, Ларри окинул взглядом двор и заметил незнакомый джип.

– Спасибо, Мэри.

Жена фермера вытряхнула из передника очистки, на которые тут же набросились куры. Ларри снял сумку с багажника и направился на кухню фермерского дома, раздумывая о том, кого же сегодня принесло.

Рекс Диккинсон, фельдшер и его нынешний сосед, сидел за столом, курил трубку и смущенно посмеивался. Дурацкие круглые очки, длинная худая шея и абсолютное неприятие алкоголя неизбежно провоцировали насмешки, к которым Рекс относился с неизменным добродушием. Окружающие любили его уже за то, что он никогда ничего не требовал для себя. Запросы у него были настолько скромны, что иной раз он забывал воспользоваться продовольственными карточками.

Напротив Рекса в ярком прямоугольнике кухонного окна нарисовался знакомый худощавый силуэт.

– Эдди! – окликнул Ларри.

Эд Эйвнелл неспешно протянул другу руку:

– Твой сосед по дому, Ларри, посвящает меня в подробности промысла Божия.

– Откуда ты явился на этот раз?

– Из Шанклина, что на острове Уайт, если тебе так хочется знать.

– Это нужно отметить. Мэри, угости нас сидром!

– Сидр, значит? – ухмыльнулся Эд.

– Да он отличный! Домашний сидр, с ног валит только так.

Ларри, широко улыбаясь, обратился к Рексу:

– Этот подлец испортил мне пять лучших лет жизни.

– О, так он один из ваших, да? – удивился Рекс, имея в виду католиков. Сам он был сыном священника-методиста. – Впрочем, нетрудно догадаться.

– Не равняй меня с ним, – ответил Эд. – Да, мы учились в одной школе, но это еще ни о чем не говорит. Меня монахи так и не охмурили.

– Все протестуешь? – ухмыльнулся Ларри. – Вот если бы Эда послали в марксистскую школу атеистов, сейчас он был бы монахом.

– В монахи у нас ты рвался.

Это правда. Ларри сейчас самому смешно было вспоминать. В пятнадцать лет он несколько месяцев всерьез собирался принять постриг.

– Мэри тебя покормила? Я умираю с голоду. Что ты здесь забыл? Что это за воинская часть? В каком ты подразделении? Что на тебе за форма? – расспрашивал Ларри, пока расправлялся с запоздалым ужином.

– Сороковой Королевский десантно-диверсионный батальон.

– Ого! Ну ты, наверное, доволен.

– Хоть не в армейских частях. Кажется, армию я ненавижу еще больше, чем в свое время школу.

– Так или иначе, ты все равно в армии.

– Нет. У нас все по-другому.

– Ты не меняешься, Эд.

– Ну а ты что делаешь ради победы, Ларри?

– Я офицер связи. Прикомандирован к Первой канадской пехотной дивизии от Штаба совместных операций.

– Совместных операций? Как тебя занесло в эту кодлу?

– Отец знаком с Маунтбеттеном. Сам я ничем интересным не занимаюсь. Как выдали мне БСА-М20 и портфель, так и катаюсь туда-сюда с документами высшей секретности, в которых велено выматывать канадцев на учениях, а то им тут нечем заняться.

– Тяжелая работенка, – усмехнулся Эд. – На художество время хоть остается?

– Бывает, – ответил Ларри.

– Сначала он хотел пойти в монахи, – объяснил Эд Рексу, – потом собрался стать художником. С детства с головой не дружит!

– Кто бы говорил, – возмутился Ларри. – Сам-то с чего подался в десант? Решил умереть молодым?

– А почему бы и нет?

– Ты пошел туда, потому что хочешь посвятить жизнь самому благородному делу из всех тебе известных, – отчеканил Ларри, указав на Эда вилкой. – Монахи и художники делают точно такой же выбор.

– Честное слово, Ларри, – вздохнул Эд, – лучше б ты бананами торговал.

Ларри захохотал; впрочем, шутка была с подтекстом. Его отец занимался импортом бананов, причем настолько успешно, что фирма фактически вытеснила всех конкурентов.

– Так ты зачем приехал, злодей? – спросил Ларри.

– Тебя повидать.

– Я серьезно. Так или по делу?

Выбить в военное время джип и бензин – это надо суметь.

– Видишь ли, мой командир очень чуткий и добрый человек, – ответил Эд.

– Сегодня у меня переночуешь?

– Нет. В десять уже уеду. Так вот, Ларри, пошел я тебя искать и заглянул в деревенский паб. Угадай, что случилось.

– Молния ослепила его, – торжественно произнес Рекс, – как святого Павла по дороге в Дамаск. Он мне сам сказал. – Юмор у Рекса был своеобразный.

– Я девушку встретил, – сказал Эд.

– А, – понимающе кивнул Ларри, – девушку.

– Я должен ее увидеть. Иначе я умру.

– Так ты вроде все равно уже собрался…

– Да. Но сначала я хочу с ней повидаться.

– И кто же она?

– Сказала, водитель из Вспомогательного корпуса, работает в лагере.

– Ох уж эти вертихвостки из Вспомогательного!

В дверях появился Артур Фаннел – плечи ссутулены, на лице застыло привычно обреченное выражение.

– Ребятки, прогноз кто-нибудь слышал? – спросил он. – Если опять дождь, лучше не говорите, я, честное слово, уже сыт по горло.

– Завтра солнце, Артур, – сообщил Ларри. – Снова будет тепло.

– И надолго?

– А вот этого не знаю.

– Передай им там, что мне нужна погожая неделя, не то все сено сгниет.

– Обязательно передам, – заверил Ларри.

Обнадеженный фермер ушел.

– Он просил помочь сена натаскать, – сказал Рекс. – Совсем недавно напоминал.

– Пусть квебекских бобров припашет, – отмахнулся Ларри. – Они все на фермах выросли, да и в лагере им скучно до смерти.

– Да что вы про сено заладили? – возмутился Эд. – Что мне с девушкой-то делать?

Ларри выудил пачку сигарет и протянул Эду:

– Держи. Канадские, но неплохие. «Свит Кэпорал».

Рекс раскуривал трубку, а Ларри сладко затянулся послеобеденной сигаретой.

– Я застрял в этом проклятом Шанклине, – пожаловался Эд, – и до выходных оттуда уже не вырвусь.

– Вот на выходных и увидитесь.

– А если она к тому времени замуж выскочит?

– Ого! – воскликнул Ларри. – Да ты крепко на нее запал.

– Может, найдешь ее? Ради меня. Передай ей записку, ты же связист, вот и займись, черт возьми, связью.

– Можно попробовать, – ответил Ларри. – Как ее зовут? – Капрал Китти. Водит штабную машину.

– И что за послание?

– «Приглашаю в воскресенье на обед». Сюда, к вам. Ты ведь не возражаешь? «Лошадку свою тоже можно прихватить».

– Какую лошадку?

– Подружку. Сильно похожа.

Эд в последний раз затянулся сигаретой, с которой расправился в два раза быстрее Ларри.

– Вполне приличные, – оценил он.

– И кто же устроит обед? – кивнув, поинтересовался Ларри.

– Ты и устроишь, – ответил Эд. – Ты же на ферме живешь. И Рекс поможет. Мое дело организовать приглашение.

– Ты гляди как все серьезно!

– В воскресенье меня не будет, – предупредил Рекс.

– Что, и в воскресенье покоя нет, Рекс? – спросил Эд.

– Приходится быть на подхвате – то там, то здесь.

– Сделаю что смогу, – пообещал Ларри. – Как с тобой связаться?

– Никак. В воскресенье к двенадцати сам объявлюсь. А ты приведи Китти, только руки не вздумай распускать: я ее первый увидел.

* * *

Наутро показалось обещанное бледное солнце, а к восьми часам над мокрыми лугами повис туман. Ларри поехал к усадебному дому без шлема, чтобы наконец насладиться долгожданным летом. В лагере голые по пояс солдаты с дикими криками играли в волейбол. Светло-серые каменные башни Иденфилд-Плейс посверкивали на солнце.

До войны в подобный день он бы в одиночестве полез на холмы Даунс, прихватив лишь мольберт, свежий холст, коробку красок да корзинку с едой. Он рисовал бы до заката: бесценные пустые дни, столь редкие, но запоминающиеся. Весь мир вокруг сводился к игре света и формы. Нынче же все его время, как и у остальных, занято рутиной и скукой войны. Дело важное, конечно, но времени для жизни не остается.

Оставив мотоцикл перед домом, он прошел через галерею в холл, где тут же увидел Джонни Пэрриша, торопливо, через ступеньку, сбегающего по широкой лестнице.

– Опаздываем, – предупредил тот. – Командир теперь проводит летучки в полдевятого.

– Вуди весьма пунктуален.

– С нами будет Бобби Паркс. Он ведь из ваших, правда?

Паркс был разведчиком при Штабе совместных операций. Ларри не знал о его возвращении, но это неудивительно: люди из разных подразделений пересекались редко и всегда случайно.

Ларри взглянул на часы: в запасе еще как минимум пятнадцать минут.

– Пойду поищу водителей Вспомогательного корпуса.

– Транспортники сидят в блоке «А». А кто тебе нужен?

– Капрал Китти. Фамилии не знаю.

– Ах, Китти! – Пэрриш приподнял кустистые брови. – Она всем нужна.

– Надо передать сообщение от друга.

– Что ж, можешь сказать своему другу, – предупредил Пэрриш, – что у Китти есть парень, моряк, а на тот случай, если, не дай бог, этот моряк отбросит коньки, то к ее двери уже хвост выстроился. Так что пусть твой друг очередь займет.

– Ясно, – добродушно отвечал Ларри.

Капитан Пэрриш поспешил в столовую, где для старших офицеров уже накрыли завтрак. Ларри прошел по коридору к садовым дверям, выходившим на широкую мощеную террасу, обрамленную низкой каменной балюстрадой. Перед террасой простирался зеленый газон, с него открывался великолепный вид на обширный парк с липовой аллеей, ведущей к декоративному водоему. По обе стороны аллеи между домом и водоемом тянулись недавно собранные полукруглые бараки.

Ларри остановился, залюбовавшись лагерем. Неизвестный инженер, разработавший его план, инстинктивно расставил бараки так, чтобы уравновесить неоготическое буйство главного здания. Лагерь являл собой модернистский взгляд на порядок. Военная дисциплина, обуздывая бестолковую жизнь, выпрямила все, что может быть прямым.

Ларри спустился по каменным ступеням террасы. Встречный солдат, ухмыльнувшись, помахал ему рукой. Ларри здесь был новичок, но дружелюбные ребята из Королевского Гамильтонского полка легкой пехоты приняли его как родного, а Джонни Пэрриш прозвал нового адъютанта «туземцем-проводником».

Дверь в помещение, где расположились транспортники, была распахнута настежь. Внутри сидели две девушки из Вспомогательного корпуса и, скинув куртки, пили чай. Одна – румяная, коренастая, другая – высокая блондинка с длинным, чуть лошадиным лицом.

– Я ищу Китти, – сказал Ларри.

– Кому это она понадобилась? – игриво поинтересовалась блондинка.

– У меня для нее послание. Вполне штатское. От приятеля, которого вчера вечером она встретила в пабе.

– Десантника?

– Да.

Девушка многозначительно посмотрела на румяную подругу:

– А я что говорила? – и добавила, глядя на Ларри: – Она в доме у пруда.

– Спасибо.

Дорогу к пруду он знал. Как и дом – шестиугольное, крытое дранкой деревянное строение, стоящее на воде и соединенное с берегом мостками. Проход был перекрыт веревкой, на которой висело объявление: «Офицерам и солдатам вход воспрещен».

Ларри перешагнул через веревку и, пройдя по мосткам, осторожно постучал. Не получив ответа, открыл дверь. Внутри он обнаружил сидящую на полу весьма привлекательную девушку в форме, с книгой на коленях.

– Вы Китти? – спросил он.

– Ради бога, прикройте дверь, – шепнула она. – Я прячусь.

Ступив за порог, Ларри закрыл дверь.

– Наклонитесь, – сказала она, – а то вас увидят.

Он опустился на пол, чтобы не маячить в окне. Теперь оставалось лишь передать сообщение и уйти. Но вместо этого он огляделся, впитывая мельчайшие подробности неожиданной мизансцены: бегущая по стенам сетка солнечных бликов от воды; складки коричневой куртки, сброшенной на пол; зернистая кожа ее ботинок; изгиб тела, поджатые ноги, рука, лежащая на книге.

Это был «Миддлмарч» Джордж Элиот.

– Отличная книга.

Девушка взглянула на него с удивлением. Только тут Ларри понял: время, словно ставшее вечностью, пока он ее разглядывал, в реальности равнялось паре секунд. И вот теперь перед ним сидит неведомое существо.

– Кто сказал вам, что я здесь? – спросила она.

– Ваши сослуживицы.

– Что вам нужно?

– Передать сообщение. Вчера вечером в пабе вы познакомились с моим другом.

– Десантником?

– Он приглашает вас на обед в воскресенье.

– Вот как! – Она приподняла бровь.

Ларри наблюдал за ней, но думал лишь об одном: до чего хорошенькая. Вдруг страшно захотелось, чтобы она обратила на него внимание.

– Вам нравится? – спросил он.

– Что?

– «Миддлмарч».

– Да, – ответила девушка, – впрочем, я прониклась не сразу.

– Наверное, вам не понравилась Доротея? В ней есть что-то ненастоящее, правда?

– Простите, – сменила она тему, – а вы кто?

– Ларри Корнфорд, офицер связи при восьмом пехотном. – Он протянул руку.

Китти пожала ее, слегка улыбаясь этой формальности да и всей странной встрече.

– Как вообще она могла выйти замуж на мистера Кейсобона? Очевидно же, глупая затея.

– Глупая, конечно, – согласился Ларри, – но она идеалистка, она хочет прожить благородную и правильную жизнь.

– Вот дуреха.

– А вам не хотелось бы жить благородно и правильно? – Ларри поймал себя на том, что болтает с ней, будто со старой знакомой. Это вышло абсолютно естественно.

– Не особенно, – ответила Китти.

Но милое личико и большие карие глаза, с любопытством его разглядывающие, говорили о другом.

– Сомневаюсь, что вы хотите всю жизнь провести за рулем военной машины.

– Но мне действительно нравится водить. – И тут, осознав, что разговор свернул не туда, она добавила: – Так что там с обедом?

– В воскресенье, примерно в полдень, на ферме за церковью. Я там расквартирован. Эд велел вам и подругу приводить. Блондинку.

Он еле удержался, чтобы не уточнить: «лошадку».

– На ферме ведь и кормят нормально?

– Не то слово.

– Тогда мы согласны.

– Вот и отлично. Сообщение доставлено. – Ларри поднялся. – А теперь разрешите оставить вас с Доротеей.

Поспешно возвращаясь через лагерь к главному зданию, чтобы не опоздать на утреннюю летучку, Ларри ощутил нечто прежде неведомое. Невероятную легкость на сердце, во всем теле. Все вокруг вдруг сделалось несущественным. Начальство, война, события в большом мире. Все, кроме этой неожиданной встречи. Которая, точно солнечное утро, сменила наконец недели надоевших дождей. Ларри уговаривал себя, что это всего лишь естественная реакция на улыбку симпатичной девушки. Но улыбка Китти никак не давала ему покоя. Забавно вообще-то: посреди ужасов войны незнакомые мужчина и женщина, скрючившись на полу в домике на пруду, обсуждают роман девятнадцатого века. А она ведь пыталась разгадать его. Морщинка между бровей была точно вопрос: «Что вы за человек?» Нет, эта улыбка – не просто улыбка.

Ларри поспешил в библиотеку, которая уже наполнилась гулом офицерских голосов. Появился бригадир Уиллс, и совещание началось. Большая его часть была посвящена разбору вчерашних учений. Ларри, взгромоздившись на подоконник в конце комнаты, вновь унесся мыслями прочь.

Вспомнилась отцовская библиотека в Кенсингтоне: куда скромнее, чем это огромное помещение с не закрытыми потолком стропилами, но и там была присущая всем библиотекам магия, порождаемая бесчисленными мирами, скрытыми в книгах. Во время школьных каникул он каждый вечер приходил туда, чтобы побыть с отцом, помолиться вместе, ведь в загадочности той атмосферы присутствовало нечто церковное. Ларри почти не помнил матери, вознесшейся, как говорил отец, на небеса, а потому неудивительно, что его притягивал образ Девы Марии. Уже в школе его изумило, что Святая Дева, оказывается, любит всех детей на свете.

Матерь Божия, услышь меня. Святой Лаврентий, услышь меня.

Святого мученика Лаврентия, его небесного покровителя, зажарили до смерти на железной решетке. Если верить преданию, он сказал тогда: «Вот, вы испекли одну сторону, поверните на другую и ешьте мое тело!» Его одноклассников, помнится, эти слова страшно веселили.

Ларри молится часто, но без рвения, по привычке. Для него это стало способом проговорить свои душевные порывы. И все это вопреки стараниям тощих монахов Даунсайда, усердно объяснявших, что, молясь, люди просят у Бога не помощи в делах земных, но согласия между своими помыслами и волей Господа. Вернее даже – Ларри это неоднократно повторяли, – мы просим у Бога освободить нас от наших желаний. Брат Амвросий, тот самый монах, открывший для Ларри книги Элиот, был верным сторонником идей Жана Пьера де Коссада. Этот иезуит восемнадцатого века учил, что надлежит всецело предать себя в руки Божии. Молитва отца Коссада звучала так: «Помилуй меня, Господи, ибо у Тебя нет невозможного».

«Помилуй меня, Господи, – молился Ларри. – Пошли мне девушку, похожую на Китти».