Читать книгу Как вам это понравится - Уильям Шекспир, William Szekspir, the Simon Studio - Страница 5

Входят СЕЛИЯ и РОЗАЛИНДА

СЕЛИЯ:

Тебя прошу я, Розалинда, милая кузина, будь веселей.

РОЗАЛИНДА:

Выказываю больше я веселья, дорогая Селия, чем мне по силам. А ты хотела, чтобы я была весёлой больше этого? Пока меня ты не научишь забывать об изгнанном отце, ты не научишь, как мне помнить о любой необычайной радости.

СЕЛИЯ:

В этом ты, как я смотрю, не так же преисполнена ко мне любовью, как я – к тебе. Когда бы дядя мой – твой изгнанный отец, изгнал бы дядю твоего – теперешнего герцога и моего отца, так чтобы, всё же, ты была со мной, то я смогла бы научить свою любовь принять и твоего отца, как моего. И ты бы поступила так, когда бы верность у твоей любви ко мне была бы также справедлива и мягка, как у моей любви к тебе.

РОЗАЛИНДА:

Что ж, я забуду состояние моих владений, чтобы веселиться в ваших.

СЕЛИЯ:

Ты знаешь, больше нет детей у моего отца, лишь я. И не похоже также, что прибудут. Воистину, когда умрёт он, станешь ты его наследницей, ведь то, что силой он забрал у твоего отца, тебе отдам я снова из любви – клянусь я честью. Если ж я нарушу эту клятву, то пусть я в монстра превращусь. И потому ты, Роза нежная моя, ты, дорогая моя Роза, будь весёлой.

РОЗАЛИНДА:

Отныне буду. Я хочу, кузина, изобретать забавы. Дай-ка мне подумать. Что думаешь о том, чтоб нам влюбиться?

СЕЛИЯ: Вот как?! Я, пожалуй, этим занялась бы, кроме прочих развлечений. Но не любить мужчин всерьёз и больше, не заходить в забаве дальше, чем ещё возможно выйти с честью из неё, румянец непорочный сохранив.

РОЗАЛИНДА:

Но что ж, тогда, забавой главной нашей будет?

СЕЛИЯ:

Давай сидеть и издеваться над Фортуной – этой доброй колеса хозяйкой, которая свои дары отныне могла бы равномерней раздавать.

РОЗАЛИНДА:

И я хотела бы, чтоб можно было сделать так. Ведь блага от неё весьма неадекватны, эта щедрая, слепая женщина серьёзно ошибается в своих подарках женщинам.

СЕЛИЯ:

Да, это – правда. Ибо тех, кто наделён ей красотою, праведными редко создаёт она, а тех, кто ею праведными создан, плохо наделяет красотой.

РОЗАЛИНДА:

Нет, вот сейчас ты от Фортуны перешла к делам Природы. Фортуна властвует лишь над дарами мира, а не в чертах Природы.

Входит ОСЕЛОК

СЕЛИЯ:

Как, «нет»? Когда прекрасное создание Природа сотворила, разве не благодаря Фортуне может и оно в огонь попасть? Хотя Природа наделила нас умом, чтоб мы Фортуну презирали, разве не Фортуна нам прислала этого шута, чтоб этот спор прервать?

РОЗАЛИНДА:

И впрямь, Фортуна тут к Природе слишком уж сурова, когда естественность Природы огранила этаким природным остроумьем.

СЕЛИЯ:

Но, может быть, и это тоже – не Фортуны дело, а Природы, которая заметила, что наш врождённый ум – весьма тупой для рассуждений о таких богинях, и нам она, естественно, шута прислала, как точильный камень. Ведь, вечно тупость дурня – оселок ума. Откуда ты теперь, остряк! куда бредёшь?

ОСЕЛОК:

Вы, госпожа, должны идти к отцу.

СЕЛИЯ:

Тебя посыльным сделали?

ОСЕЛОК:

Нет, клянусь я честью, но велели мне сходить за Вами.

РОЗАЛИНДА:

Где научился этой клятве, шут?

ОСЕЛОК:

От рыцаря, кто клялся честью, что оладьи были хороши, и клялся честью, что была плоха горчица, тогда как точно знаю я, что были никудышними оладьи, а горчица – хороша. Однако, не был рыцарь тот клятвопреступник.

СЕЛИЯ:

Как обоснуешь ты такое из таких огромных залежей своих познаний?

РОЗАЛИНДА:

Да, ну-ка, ну, теперь открой-ка рот своей премудрости.

ОСЕЛОК:

Теперь предстаньте обе предо мной, погладьте ваши подбородки и клянитесь бородами вашими, что я – мошенник.

СЕЛИЯ:

Клянёмся бородами нашими, когда бы мы имели их, что ты – такой.

ОСЕЛОК:

Клянусь, своим мошенничеством я, что если бы имел его, то был бы я мошенник. Но, если вы клянётесь тем, чего и нет, то не в чем и нарушить клятву вам. Не более нарушил клятву рыцарь тот, кто клялся честью, потому что никогда он не имел её, иль если и имел, то от неё отрёкся прежде, чем увидел те оладьи и горчицу.

СЕЛИЯ:

Скажи, пожалуйста, кого имеешь ты в виду?

ОСЕЛОК:

Того лишь одного, кого отец Ваш – старый Фредерик так любит.

СЕЛИЯ:

Любви отца достаточно для чести этого любимца. Достаточно! Не говори же больше мне о нём, иначе за подобные намёки ты будешь выпорот в один прекрасный день.

ОСЕЛОК:

Жаль более не то, что не дают глупцам сказать разумно, а то, что глупость мудрецы творят.

СЕЛИЯ:

Воистину, ты верно говоришь. С тех пор, как рот глупцам заткнули, то даже глупость мелкая людей разумных стала зрелищем великим. Но вот сюда идёт месье Ле Бо.

РОЗАЛИНДА:

С его устами полными вестями.

СЕЛИЯ:

Которые он выложит пред нами, как кормят голуби своих птенцов.

РОЗАЛИНДА:

Тогда напичканы мы будем новостями.

СЕЛИЯ:

Тем лучше – спрос на нас повышен будет.

Входит месье ЛЕ БО

СЕЛИЯ:

Бонжур, месье Ле Бо. Какие новости?

ЛЕ БО:

Прекрасная принцесса, вы упустили грандиозную забаву.

СЕЛИЯ:

Забаву! Но какого сорта?

ЛЕ БО:

Какого сорта, госпожа! Как мне бы Вам ответить?

РОЗАЛИНДА:

Как пожелают разум и удача.

ОСЕЛОК:

Иль, как судьба укажет.

ЛЕ БО:

Прекрасно сказано: и это было грубой лестью.

ОСЕЛОК:

Нет, если я не поддержу свой чин…

РОЗАЛИНДА:

Теряешь ты своё чутьё былое.

ЛЕ БО:

Вы, дамы, удивляете меня. Хотел я рассказать Вам о большой борьбе, какую упустили Вы из вида.

РОЗАЛИНДА:

Нам объясните нравы той борьбы.

ЛЕ БО:

Я расскажу начало вам, и если то угодно будет Вашим милостям, вы сможете увидеть окончанье.

Ведь лучшее ещё там впереди – сюда, где вы, они придут его исполнить.

СЕЛИЯ:

Начало это – то, что мёртво и погребено.

ЛЕ БО:

Туда пришёл старик и трое сыновей его…

СЕЛИЯ:

Могла бы я начало это сравнить со старой сказкой.

ЛЕ БО:

Достойных трое молодых людей, отменных роста и сложенья.

РОЗАЛИНДА:

И с ярлыками на воротниках: «По предъявлению сего считать известным всем».

ЛЕ БО:

Тот, старший из троих, боролся с Шарлем, герцогским борцом. И Шарль его в одно мгновенье бросил и сломал ему аж три ребра, так что имеет мало шансов выжить тот. Потом он так же услужил второму, после – третьему. Вон там они лежат. Тот бедный старец – их отец так сокрушается над ними, что со слезами все свидетели сочувствуют ему.

РОЗАЛИНДА:

Увы!

ОСЕЛОК:

Но что же это за забава, сударь, что упустили дамы?

ЛЕ БО:

Да, ту же, о которой говорю я.

ОСЕЛОК:

Так и умнеют люди с каждым днём. И это – в первый раз, когда я слышу, чтоб ломанье рёбер было дамскою забавой.

СЕЛИЯ:

И – я! Тебе ручаюсь.

РОЗАЛИНДА:

Но, неужели кто-то есть ещё, желающий в своих боках познать такую переломов музыку? Иль этот кто-то обожает рёбра сам ломать? Посмотрим на борьбу, кузина?

ЛЕ БО:

Придётся, если тут останетесь. Назначено здесь место для борьбы – её они готовы провести.

СЕЛИЯ:

Вон там, наверняка, они идут. Давайте мы теперь останемся и всё ж посмотрим.

Фанфары. Входят ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК, лорды, ОРЛАНДО, ШАРЛЬ и слуги

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Начинайте. Раз этот юноша неумолим, пусть будет риск его на дерзости его.

РОЗАЛИНДА:

Так это он – тот человек?

ЛЕ БО:

Он самый, леди.

СЕЛИЯ:

Увы, он – слишком молод, однако кажется успешным.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Как, теперь ещё и дочь с кузиной! Пробрались сюда, чтоб посмотреть борьбу?

РОЗАЛИНДА:

Да, мой государь, коль будет Вам угодно разрешить остаться нам.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Особой радости Вам это не доставит, уверяю вас. Настолько эти люди не равны. Из состраданья к претенденту, к юности его, хотел бы я его разубедить, но он не поддаётся уговорам. Поговорите с ним, посмотрим, леди, способны ль вы его подвинуть с места.

СЕЛИЯ:

Его сюда, месье Ле Бо достойный, позовите.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Так сделайте, а я не буду рядом.

ЛЕ БО:

Месье соперник, Вас зовут принцессы.

ОРЛАНДО:

Я им внимаю с полным уважением и долгом.

РОЗАЛИНДА:

Вы, юноша, свой вызов Шарлю бросили – борцу?

ОРЛАНДО:

Нет, прекрасная принцесса, он обычно вызывает всех. А я, как и другие, испытать с ним вышел только силу юности моей.

СЕЛИЯ:

Молодой джентльмен, Ваш дух для Ваших лет – весьма отважен. И доказательство жестокое Вы видели, какая мощь у этого борца. А если бы Вы видели себя своим же взглядом, иль поняли себя своим сужденьем, то ужас перед Вашей авантюрой Вам дал совет о предприятье, которое Вам более равно по силам. Мы просим Вас, для Вашего же блага, избрать свою же безопасность, и отказаться от попытки этой.

РОЗАЛИНДА:

Так поступите, юный сэр, и репутация не пострадает Ваша. Мы герцога попросим, чтоб борьба не продолжалась.

ОРЛАНДО:

Я умоляю не наказывать меня жестоким мненьем вашим, в чём признаю себя весьма виновным, отказывая в чём-нибудь столь благородным и прекрасным дамам. Но пусть прекрасные глаза и ваши пожеланья добрые идут со мной на испытание моё, где, если быть мне в лавровом венке, то опозорен будет только тот, кто милосердным не был никогда, а если – быть убитым, то умрёт лишь тот, кто был готов к тому, что будет так. Моих друзей не огорчу я, ведь некому оплакивать меня, и миру этому вреда не нанесу, ведь ничего я не имею в нём. Я в этом мире только заполняю место, которому найдётся лучше примененье, когда его освобожу.

РОЗАЛИНДА:

Хотела бы я, чтобы сила малая, что я имею, была бы с Вами.

СЕЛИЯ:

И моя, к ней в пополненье.

РОЗАЛИНДА:

Прощайте, небо я молю, чтоб ошибиться в Вас.

СЕЛИЯ:

Да сбудутся же сердца Вашего мечты!

ШАРЛЬ:

Ну, где же этот бравый молодец, что так лежать желает со своею матерью – землёй?

ОРЛАНДО:

Готов он, сударь, но его желание – скромнее.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Так: ваша схватка – лишь до одного паденья.

ШАРЛЬ:

Нет, я ручаюсь, Ваша милость, Вам не придётся о втором просить того, кого от первого отговорить бессильны.

ОРЛАНДО:

Раз Вы хотите после посмеяться надо мной, то Вам не следует заранее смеяться: сперва свой путь пройдите.

РОЗАЛИНДА:

Да быть сейчас Геракла быстроте твоею, юноша!

СЕЛИЯ:

Хотела бы невидимой я быть, чтоб ухватить за ногу силача.

Они борются.

РОЗАЛИНДА:

О, превосходный юноша!

СЕЛИЯ:

Когда бы скор, как молния, был взгляд мой, могла бы я сказать, кто упадёт.

Крик. ШАРЛЬ падает.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Довольно! Довольно!

ОРЛАНДО:

Да, я прошу Вас, Ваша милость: я ещё не отдышался.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Как, Шарль, поступишь ты?

ЛЕ БО:

Милорд, он говорить не может.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Его отсюда унесите. Как, юноша, зовут тебя?

ОРЛАНДО:

Орландо, государь. Я младший сын Роланда де Буа.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Хотел бы, чтоб ты сыном был другого.

Мир чтит достойным твоего отца,

Но я врагом считаю до сих пор.

Я был бы больше рад твоим свершеньям,

Происходи ты из другого дома.

Прощай же, бравый молодец. Хотел бы,

Чтоб мне назвал отца другого ты.

Выходят ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК, свита и ЛЕ БО

СЕЛИЯ:

Будь я моим отцом, кузина, разве

Я так бы поступила?

ОРЛАНДО:

Больше горд я,

Что сын Роланда, младший сын его.

Не изменил бы имени такому,

Чтоб стать наследником усыновлённым,

Хоть Фредерика.

РОЗАЛИНДА:

Мой отец любил

Роланда, словно собственную душу,

Все разделяли мнение отца:

Знай раньше я, что это – сын его,

Добавила бы слёзы к уговорам,

И прежде, чем решился он на это.

СЕЛИЯ:

Кузина милая, пойдём его похвалим

И поблагодарим. Завистливый

И грубый нрав отца мне сердце рвёт.

(к Орландо) Сэр, отличились Вы, и если клятвы

В любви Вы так же держите правдиво,

Как тут превысили все обещанья,