Читать книгу Базар житейской суеты. Часть 3 - Уильям Теккерей, William Makepeace Thackeray - Страница 4

Я думаю, милостивые государи, что всѣ мы, больше или меньше, любимъ повременамъ размышлять о мірскихъ дѣяніяхъ своихъ ближнихъ, и едва-ли найдется какой-нибудь философъ на базарѣ житейской суеты, который бы, примѣромъ сказать, не интересовался знать, какъ живетъ-поживаеть сосѣдъ его Джонсъ, или какимъ образомъ пріятель его Смитъ ухищряется сводить концы съ концами по истеченіи каждаго года аккуратно. Я съ своей стороны питаю глубочайшее уваженіе къ пріятелямъ своимъ, Джинкинсамъ, потому-что обѣдаю у нихъ два или три раза въ мѣсяцъ, но признаюсь чистосердечно, я не перестану удивляться до конца своей жизни, какимъ-образомъ Джинкинсы выѣзжаютъ въ Лондонскій Паркъ, чуть-ли не каждое гулянье, въ великолѣпной коляскѣ съ гайдуками на запяткахъ. Правда, я знаю, что экипажъ этотъ берется напрокатъ, и всѣ джинкинсовы люди продовольствуются только жизненными припасами, не получая денежнаго вознагражденія за свои труды, но все же эти три человѣка и великолѣпная коляска должны представлять собою ежегодный расходъ по крайней мѣрѣ шестисотъ фунтовъ стерлинговъ британской монеты. Притомъ, извѣстно мнѣ въ достовѣрной степени, что семейство Джинкинсовъ даетъ весьма часто блестящіе обѣды, содержитъ двухъ мальчиковъ въ Итонскомъ Коллегіумѣ, нанимаетъ для дѣвицъ привилегированныхъ гувернантокъ и учителей, предпринимаетъ заграничныя поѣздки, проживаетъ осенью въ Истбурнѣ или Вортингѣ и, вдовершеніе эффекта, даетъ ежегодно блистательный балъ съ роскошнымъ ужиномъ отъ Гунтера… Замѣчу здѣсь мимоходомъ, что кондитеръ Гунтеръ приготовляетъ для Джинкиисовъ самые изящные первостатейные обѣды, какъ это я очень хорошо знаю, потому-что однажды, за неимѣніемъ наличнаго гостя, я самъ приглашенъ былъ принять участіе въ одномъ изъ этихъ парадныхъ обѣдовъ, и здѣсь открылось для меня, что эти угощенія, изящныя въ совершеннѣйшемъ смыслѣ, не имѣютъ ничего общаго съ обыденной трапезой, къ которой обыкновенно допускается низшій сортъ джентльменовъ и леди, имѣющихъ счастіе пользоваться знакомствомъ съ этимъ благороднымъ семействомъ… Кто же, спрашивается, послѣ всѣхъ этихъ вещей, не вправѣ выразить своего изумленія относительно того, какимъ-образомъ Джинкинсы обдѣлываютъ свои дѣла?

– Да кто такой Джинкинсъ, позвольте васъ спросить?

– Фи! какъ вы этого не знаете? Онъ служитъ коммиссіонеромъ въ сургучной конторѣ.

– Неужели?

– Увѣряю васъ, и получаетъ всего только тысячу двѣсти фунтовъ въ годъ.

– Это удивительно; но вѣроятно мистеръ Джинкинсъ женился на богатой, и у супруги его есть особое имѣніе.

– Помилуйте! мистриссъ Флинтъ – дочь бѣднаго помѣщика и у него одиннадцать человѣкъ дѣтей. Всѣ доходы мистриссъ Флинтъ ограничиваются одной только откормленной пулярдкой, которую присылаютъ ей на святки, и за эту пулярдку она обязана содержать въ домѣ своего мужа двухъ или трехъ своихъ сестеръ, и давать квартиру со столомъ всѣмъ своимъ братьямъ, когда пріѣзжаютъ они въ городъ.

– Скажите, пожалуйста! Какъ же этотъ Джинкинсъ сводитъ балансы своихъ доходовъ?

– Не знаю.

– Какъ же это случилось, что его до сихъ поръ не посадили въ тюрьму? Не лишили его правъ состоянія?

– Не знаю, не знаю и не знаю.

Само-собою разумѣется, что этому Джинкинсу суждено здѣсь представлять собою собирательное лицо и вѣроятно каждый изъ читателей находитъ его образъ и подобіе въ комъ-нибудь изъ своихъ или чужихъ знакомыхъ. Всѣ мы не прочь, вѣроятно, выпить рюмку вина у своего сосѣда, но это отнюдь не мѣшаетъ намъ допытываться, какими судьбами онъ добылъ это превосходное вино.

Когда, года три или четыре спустя по возвращеніи изъ Парижа, Родонъ Кроли и его супруга обзавелись хозяйствомъ на широкую ногу въ уютномъ домикѣ Курцонской улицы, что на Майской Ярмаркѣ (Mayfair), многочисленные пріятели, угощаемые за ихъ столомъ роскошными обѣдами, едва-ли не всѣ до одного предлагали себѣ на досугѣ какой-нибудь изъ вышепомянутыхъ вопросовъ. Какъ романистъ и писатель историческій, я знаю все, что происходитъ на свѣтѣ, и слѣдовательно, я въ состояніи извѣстить почтеннѣйшую публику, какимъ-образомъ Родонъ и его прекрасная супруга могли жить припѣваючи, имѣя ровно круглый нуль годоваго дохода. Только здѣсь да позволено мнѣ будетъ сдѣлать воззваніе къ издателямъ газетъ, имѣющимъ похвальную привычку дѣлать каждомѣсячно нѣкоторыя замиствованія изъ разныхъ періодическихъ изданій: я прошу васъ, господа, не перепечатывать на своихъ столбцахъ слѣдующвхъ достовѣрныхъ вычисленій и фактовъ, собранныхъ мною на рынкѣ житейскихъ треволненій послѣ многихъ хлопотъ, соединенныхъ, разумѣется, съ весьма значительными издержками изъ моего собственнаго кармана.

– Сынъ мой, сказалъ бы я, если бъ у меня былъ сынъ, – ты можешь, если захочешь, посредствомъ глубокихъ изслѣдованій и соображеній, допытаться какимъ-образомъ человѣкъ на семъ свѣтѣ можетъ жить комфортэбльно безъ гроша въ карманѣ. Только я совѣтую тебѣ не вступать, ни подъ какимъ видомъ, въ короткія спошенія съ джентльменами этой профессіи. Дѣлай свой вычисленія издали, теоретически, точь-въ-точь какъ ты рѣшаешь математическую задачу посредствомъ логариѳмовъ, въ противномъ случаѣ, повѣрь мнѣ, работа на самомъ мѣстѣ наблюденій обойдется тебѣ слишкомъ дорого, и впослѣдствіи ты самъ увидишь, что игра не стоила свѣчей.

Имѣя такимъ-образомъ нуль годоваго дохода, Родонъ Кроли и его жена, впродолженіе двухъ или трехъ лѣтъ, о которыхъ, впрочемъ, мы не намѣрены представлять подробнаго отчета, жили весьма счастливо и съ большимъ комфортомъ въ геродѣ Парижѣ. Въ этотъ періодъ времени, Родонъ взялъ отставку и вышелъ изъ службы. О томъ, что онъ полковникъ, мы знаемъ теперь только потому, что на визитной его карточкѣ явственно обозначенъ этотъ чинъ,

Было уже сказано, что Реббека, вскорѣ по прибытіи въ Парижъ, заняла блестящее положеніе въ обществахъ этой столицы, и ее радушно принимали во многихъ знатныхъ домахъ. Британскіе львы того времени, проживавшіе въ Парижѣ, наперерывъ ухаживали за прекрасной Англичанкой, къ великой досадѣ и отчаянію своихъ женъ, которыя продолжали смотрѣть съ гордымъ презрѣніемъ на эту заносчивую выскочку, лишенную всякихъ правъ на принадлежность къ ихъ джентльменскому кругу. Впродолженіе многихъ мѣсяцовъ, салоны Сен-Жерменскаго предмѣстья, гдѣ мѣсто Ребекки было, такъ-сказать, завоевано ея талантами, и гдѣ ее принимали съ явнымъ предпочтеніемъ передъ другими иностранками, постоянно кружили голову мистриссъ Кроли, и отумаыили ее до такой степени; что она уже начинала смотрѣть свысока на скромную молодежь, составлявшую обыкновенное общество ея супруга.

Но самъ мистеръ Кроли зѣвалъ немилосердно въ обществѣ французскихъ аристократовъ. Старухи, игравшія съ нимъ въ экарте, шумѣли изъ-за пяти франковъ до того, что не стоило даже терять времени за карточнымъ столомъ. Онѣ говорили безъ умолку, и можетъ быть остроуміе сверкало въ каждомъ ихъ словѣ, но что въ этомъ толку, какъ-скоро не понимаешь французскаго языка?

– Да и ты, Ребекка, право, я не понимаю, говоорилъ Родонъ, – что тебѣ за охота вертѣться безпрестанно въ этомъ кругу?

Но мистриссъ Кроли имѣла свои собственные расчеты, несогласные съ видами ея супруга. Скоро она стала выѣзжать одна въ эти блестящіе салоны, между-тѣмъ какъ Родонъ спокойно предался обычнымъ занятіямъ и увеселеніямъ среди короткихъ друзей своего собственнаго круга.

Приступая теперь къ главному сюжету этой главы, мы должны напередъ сдѣлать маленькую оговорку. Говоря, что такой-то джентльменъ живетъ превосходно, безъ гроша въ карманѣ, мы хотимъ собственно сказать, что намъ неизвѣстны средства, употребляемыя этимъ джентльменомъ для покрытія своихъ издержекъ. Слово «нуль» принимается здѣсь въ смыслѣ неизвѣстнаго числа.

Да будетъ теперь извѣстно, что пріятель нашъ Родонъ владѣлъ превосходнѣйшими способностями ко всѣмъ возможнымъ играмъ, такъ-что, въ нѣкоторомъ родѣ, онъ былъ игрокъ по призванію, ex-professo. Цвѣтущія лѣта первой юности, когда быстро начинаютъ развиваться всѣ интеллектуальныя силы, онъ посвятилъ исключительно картамъ, бильярду и костямъ. Продолжая эти задушевныя занятія съ неутомимымъ терпѣніемъ и настойчивостью, онъ достигъ въ нихъ, съ теченіемъ времени, совершеннѣйшаго искуства, неизвѣстнаго всѣмъ этимъ профанамъ, которые имѣютъ глупость играть для такъ называемаго препровожденія времени. Управлять кіемъ на бильярдѣ, по-моему, то же самое, что владѣть перомъ, кистью, смычкомъ, флейтой ил рапирой; сначала вы, при всей остротѣ соображенія, рѣшительно ничего не сдѣлаете со всѣми этими орудіямй, но чѣмъ больше станете упражняться, тѣмъ больше пріобрѣтете навыка въ ихъ употребленіи, и наконецъ, если только вы человѣкъ съ талантомъ, наступитъ пора, когда вы сдѣлаетесь истиннымъ художникомъ на поприщѣ избраннаго вами искуства. Мистеръ Кроли, сначала только дилеттантъ жолтыхъ и красныхъ шаровъ, превратился мало-по-малу въ превосходнѣйшаго маэстро бильярднаго искуства. Встрѣчая соперника на этомъ поприщѣ, онъ употреблялъ методу, достойную замѣчанія. При началѣ партіи, мистеръ Кроли бывалъ вообще довольно слабъ и дѣлалъ безпрестанные промахи даже, вътакихъ случаяхъ, гдѣ, по ходу игры, успѣхъ повидимому казался на его сторонѣ; по мало-по-малу его глазъ и рука пріобрѣтали удивительную меткость и ловкость; геній его, какъ у великаго полководца, возвышался по мѣрѣ трудности борьбы; неожиданные и великолѣпные удары упрочивали рѣшительную побѣду, и всеобщее удивленіе, сопровождаемое нѣсколькими тысчячами франковъ, служило обыкновенною наградой за смѣлый подвигъ. Само-собою разумѣется, что тѣ, которые разъ были свидѣтелями подобныхъ состязаній, не рѣшались подвергать опасности свой кошелекъ противъ игрока, слабаго и робкаго въ началѣ, но неустрашимаго и твердаго въ концѣ игры.

Въ картахъ, за зеленымъ столомъ, мистеръ Кроли придерживался такой же, точно системы. При началѣ вечера ему обыкновенно не везло, и онъ проигрывался въпухъ, бросая карты съ такою безпечностью и нерадѣніемъ, что вновь приходившіе партнеры составляли весьма низкое понятіе о его талантѣ, но впослѣдствіи, когда игра начинала принимать запальчивый характеръ, замѣчали вообще, что Родонъ Кроли совершенно измѣнялъ свою тактику, и обнаруживалъ такія глубокомысленныя соображенія, что партнеръ его подвергался опасности потерять въ одинъ вечеръ весь свой кошелекъ. Вообще, въ этомъ искуствѣ Родонъ не находилъ себѣ достойнаго соперника, способнаго, даже при самыхъ благопріятныхъ обстоятельствахъ, одержать надъ нимъ побѣду.

Длинный рядъ блистательныхъ успѣховъ мистера Родона долженъ былъ, по естественному ходу вещей, возбудить зависть въ нѣкоторыхъ сердцахъ, и побѣжденные соперники дѣлали о немъ довольно оскорбительные отзывы. И какъ Французы говаривали въ свое время о герцогѣ Веллингтонѣ, что одинъ только изумительнный рядъ счастливыхъ случайностей дѣлалъ изъ него неизмѣнно-счастливаго побѣдителя, такъ и теперь оказывалась необходимость въ предположеніи, что мистеръ Родонъ постоянно окруженъ былъ ротозеями и глупцами.

Хотя Frascali и Salon были въ ту пору для всѣхъ и каждаго открыты въ веселомъ Парижѣ, однакожь бѣшеная страсть къ игрѣ распространилась до такой степени, что публичные притоны не вмѣщали больше задорныхъ игроковъ, и многія частныя семейства вынуждены были уставить свой комнаты ломберными столами. Вечернія собранія у Кроли были очаровательны во всѣхъ отношеніяхъ, но эта роковая забава обуяла рѣшительно всѣхъ гостей, къ великому огорченію милой и доброй мистриссъ Кроли. Кромѣ картъ, здѣсь съ одинаковымъ усердіемъ играли и въ кости. Ребекка говорила о пагубной страсти своего мужа съ глубочайшей тоской, и жаловалась на него всѣмъ джентльменамъ, приходившимъ въ ея домъ. Она упрашивала молодыхъ людей не дотрогиваться ни до картъ, ни до костей, и когда молодой Гринъ проигралъ весьма значительную сумму, Ребекка провсла всю ночь въ слезахъ, и на колѣняхъ умоляла своего мужа простить неопытному юношѣ этотъ долгъ, и бросить въ огонь его росписку. Такъ по крайней мѣрѣ расказала объ этомъ несчастному молодому джентльмену горничная мистриссъ Кроли. Но дѣло извѣстное, что Родонъ никакъ не могъ согласиться на просьбу своей жены. Онъ самъ недавно проигралъ такую же сумму гусару Блаккстону и некоему Пунтеру, ганноверскому кавалеристу. Грину, пожалуй, еще можно дать отсрочку недѣли на двѣ или на три, потому-что онъ добрый малый; но сжечь росписку – fi donc! – кости не дѣтская забава, и Гринъ, какъ честный джентльменъ, обязанъ заплатить.

Всѣ другіе молодые люди, по большей части прапорщики и подноручики, окружавшіе прелестную мистриссъ Кроли, возвращались съ ея вечеровъ съ вытянутыми лицами и пустыми карманами, проигрывая все, до послѣдняго франка, мистеру Родону. Вскорѣ начала распространяться дурная репутація о домѣ достолюбезныхъ супруговъ. Возмужалые и уже искусившіеся джентльмены предостерегали юношей, лишенныхъ необходимой опытности. Такъ, нѣкто Михаилъ Одаудъ, полковникъ Трильйоннаго полка, успѣлъ предостеречь во-время и кстати поручика Спуни, состоявшаго подъ его командой. Однажды по этому поводу произошелъ даже сильный и загаристый споръ между полковникомъ Одаудомъ и его супругой съ одной стороны, и между Родономъ Кроли и его женою съ другой. Это, собственно говоря, случилось въ Café de Paris, за общимъ столомъ, гдѣ сидѣли обѣ эти почтенныя фамиліи. Сперва, какъ и водится, сцѣпились между собою прекрасныя леди. Мистриссъ Одаудъ щеликнула своими пальцами прямо въ лицо мистриссъ Кроли, и объявила во всеуслышаніе, что вупругъ ея – шулеръ. Дѣло, какъ и слѣдовало ожидать, получило весьма серьёзный оборотъ. Родонъ Кроли сдѣлалъ формальный вызовъ Михаилу Одауду. Услышавъ объ этой ссорѣ, дивизіонный генералъ немедленно послалъ за господиномъ Кроли, уже приготовлявшимъ свои ппстолеты, извѣданные на поприщѣ дуэлей. Онъ собщилъ нашему герою отеческое наставленіе, вслѣдствіе котораго дуэль не состоялась. Говорили даже, будто Родона хотѣли, по этому поводу, отправить назадъ въ Англію, но Ребекка бросилась на колѣни передъ милордомъ Тюфто, и уладила все дѣло. Послѣ этого происшествія, мистеръ Кроли нѣсколъко недѣль игралъ только съ одними мирными гражданами французской столицы.

Но не смотря на постоянные и несомнѣнные успѣхи мистера Родона, Ребекка поняла и расчитала весьма основательно, что при такихъ скандалёзныхъ случайностяхъ положеніе ихъ было, что называется, une position précaire, и хотя они не нмѣли простодушнаго обыкновенія платить кому бы то ни было и за что бы то ни было, однакожь капиталу ихъ грозила со временемъ неминуемая опасность превратиться въ дѣйствительный нуль.

– Игра – хорошее средство, нечего сказать, говорила Ребекка, но она можетъ имѣть свою цѣнность только при другихъ, болѣе правильныхъ доходахъ. Это не больше какъ вспомогательный источникъ правильнаго дохода, но еще отнюдь не самый доходъ. Олухи найдутся не всегда, и скоро вѣроятно наступитъ время, когда вся эта молодежь наскучитъ нашимъ обществомъ. Что мы тогда станемъ дѣлать?

Это замѣчаніе показалось весьма основательнымъ Родону Кроли. Въ самомъ дѣлѣ, онъ уже подмѣтилъ два или три раза, что нѣкоторые джентльмены очевидно скучали на его вечерахъ, несмотря на всѣ прелести и любезность мистриссъ Кроли. Были и такіе, которые совсѣмъ отстали отъ ихъ дома.

Весело и пріятно было жить въ Парижѣ, но все же эта жизнь имѣла, въ нѣкоторомъ смыслѣ, цыганскій характеръ, и Ребекка имѣла настоятельную необходимость поискать для своего супруга счастья на родимой сторонѣ. Быть-можетъ, она выхлопочетъ для него тепленькое мѣстечко въ Трехъ Соединенныхъ Королевствахъ, или въ колоніяхъ по ту сторону океана; въ томъ и другомъ случаѣ, жизнь ихъ утвердится на прочномъ основаніи, и они будутъ. имѣть правильную цѣль впереди. Ребекка окончательно рѣшилась сдѣлать нашествіе на Англію, какъ-скоро очистится для нея удобный путь. Дѣйствуя подъ вліяніемъ этой мысли, она заставила Родона выйдти изъ гвардіи въ отставку съ пенсіономъ половиннаго жалованья. Его адъютантская должность при генералѣ Тюфто прекратилась еще прежде. Ребекка смѣялась во всѣхъ обществахъ надъ страннымъ парикомъ милорда, его корсетомъ, фальшивыми зубами, и особенно надъ его забавными притязаніями на сердца прекраснаго пола. Вездѣ, гдѣ слѣдуетъ, возвѣстила мистриссъ Бекки, что милордъ воображаетъ въ простотѣ сердечной, будто каждая женщина непремѣнно и неизбѣжно влюбляется въ него съ перваго взгляда. Всѣ эти насмѣшки произвели свой эффектъ. Обѣды милорда Тюфто, его букеты и драгоцѣнныя бездѣлки изъ ювелирскихъ магазиновъ обратились теперь на нѣкую мистриссъ Брентъ, сѣроглазую супругу коммиссара Брента, за которою ухаживалъ онъ и въ театрѣ, и на публичныхъ гуляньяхъ. Бѣдная мистриссъ Тюфто не выиграла ровно ничего отъ своего присутствія въ Парижѣ и проводила длинные вечера съ своими дочерьми, зная, что супругъ ея, перетянутый, раздушенный и завитой отправился во французскую оперу, гдѣ сидитъ онъ въ одной ложѣ съ мистриссъ Брентъ. Дюжины новыхъ обожателей явились къ мистриссъ Бекки, и она могла бы разбить въ прахъ свою невзрачную соперницу, но ей, какъ мы уже сказали, надоѣла цыганская жизнь въ чужеземной столицѣ. Театральныя ложи и обѣды въ ресторанахъ потеряли для нея прелесть новизны: букеты нельзя было уберечь на будущія времена, и не было возможности продолжать свое существованіе насчетъ кружевныхъ платочковъ, лайковыхъ перчатокъ и разнокалиберныхъ ювелирскихъ бездѣлокъ. Ребекка живо почувствовала суету и ничтожность мірскихъ удовольствій, и мысли ея обратились на существенныя блага.

Въ это время весьма кстати распространилась молва, доставившая великое утѣшеніе Парижскимъ кредиторамъ полковника Родона Кроли. Миссъ Кроли, богатая и знатная тетка, отъ которой полковникъ ожидалъ огромнаго наслѣдства, лежала на смертномъ одрѣ: Родонъ долженъ былъ поспѣшить къ ней въ Лондонъ. Мистриссъ Кроли и дитя ея останутся въ Парижѣ до возвращенія изъ Англіи супруга и отца.

Родонъ отправился въ Кале, куда и прибылъ благополучно. Теперь не оставалось, повидимому, ни малѣйшаго сомнѣнія, что онъ поплыветъ въ Дувръ; но, сверхъ всякаго ожиданія, мистеръ Кроли взялъ мѣсто въ дилижансѣ для отъѣзда въ Дюнкирхенъ, и оттуда направилъ свой путь въ Брюссель, имѣя особенную привязанность къ этому мѣстечку. Дѣло въ томъ, что въ Лондонѣ у него было еще больше кредиторовъ, чѣмъ въ Парижѣ, и мистеръ Кроли предпочиталъ спокойный бельгійскій городокъ шумнымъ европейскимъ столицамъ.

Наконецъ, миссъ Матильда Кроли умерла. Ребекка заказала по своей теткѣ самый модный и пышный трауръ для себя и малютки Родона. Полковникъ дѣятельно занимался устройствомъ фамильныхъ дѣлъ по наслѣдству. Теперь супруги могутъ взять бельэтажъ въ гостинницѣ, вмѣсто прежнихъ весьма неудобныхъ комнатъ въ четвертомъ этажѣ. Мистриссъ Кроли и содержатель отеля долго совѣщались между собой относительно занавѣсовъ, гардинъ, долго спорили и немножко даже побранились изъ-за ковровъ, какіе должно будетъ употребить для гостиной и будуара, и наконецъ устроили все какъ нельзя лучше и переговорили обо всемъ, исключая того, что могло имѣть какое-нибудь отношеніе къ денежному счету.

Покончивъ такимъ-образомъ эти хозяйственные хлопоты, мистриссъ Бекки уѣхала изъ Парижа въ богатѣйшей коляскѣ, взятой въ долгъ у содержателя гостинницы, и вмѣстѣ съ ней отправилась французская bonne. Дитя пріютилось подлѣ матери. Добрѣйшій содержатель отеля и его супруга проводили прекрасную путешественницу за ворота, и съ улыбкой проговорили ей прости (первое и – увы! – послѣднее). Милордъ Тюфто рѣшительно разсвирѣпѣлъ, когда услышалъ объ отъѣздѣ Бекки, за что и получилъ страшный выговоръ отъ мистриссъ Брентъ, нелюбившей смотрѣть на проявленіе свирѣпыхъ чувствъ милорда Тюфто. Поручикъ Спуни сокрушился сердечно и душевно; содержатель гостинницы принялся немедленно меблировать и украшать свои лучшіе аппартаменты, чтобъ все было готово къ возвращенію очаровательной Англичанки и ея супруга. Онъ тщательно увязалъ и запечаталъ сундуки, оставленные ему на сохраненіе. Madame Кроли особенно рекомендовала ихъ попечительному впиманію довѣрчиваго Француза, хотя впослѣдствіи, когда ихъ вскрыли, оказалось, что въ этихъ сундукахъ былъ такой скаредный хламъ, что даже совѣстно и расказывать, что это за хламъ.

Но, прежде соединенія съ своимъ супругомъ въ бельгійской столицѣ, мистриссъ Кроли нанравила свой путь въ Англію, оставивъ за собой малютку сына на европейскомъ континентѣ, подъ надзоромъ французской няньки.

Никакъ нельзя сказать, чтобъ прощаніе Ребекки съ маленькимъ Родономъ произвело слишкомъ болѣзненное впечатлѣніе на ея материнское сердце. Съ тѣхъ поръ какъ родился юный джентльменъ, она видѣла его очень рѣдко. Слѣдуя похвальному обычаю французскихъ матерей, Ребекка отдала своего ребенка на воспитаніе въ деревеньку подъ Парижемъ, гдѣ юный Родонъ провелъ комфортэбльно первые мѣсяцы своей жизни въ многочисленномъ обществѣ молочныхъ братьевъ, щеголявшихъ въ башмакахъ на деревянныхъ подошвахъ. Здѣсь повременамъ, и довольно часто, навѣщалъ его отецъ, причемъ родительское сердце старшаго Родона пылало истиннымъ восторгомъ, когда онъ видѣлъ, какъ розовый, чумазый и крикливый шалунъ его дѣлалъ изъ глины пирожки, подъ надзоромъ садовницы, его няньки.

Но мистриссъ Кроли не считала нужнымъ баловать своего сына частыми визитами. Однажды, онъ испачкалъ у нея новенькую мантилью небесно-голубого цвѣта, и съ той поры Ребекка уже никогда почти не навѣщала юнаго Родона. Сынъ въ свою очередь рѣшительно предпочиталъ нѣжности своей няньки ласкамъ хорошенькой мама, и когда ему нужно было окончательно оставить эту веселую нянюшку, онъ раскричался немилосердо на нѣсколько часовъ. Его утѣшили только обѣщаніемъ, что на другой день онъ опять увидитъ свою няньку. То же самое сказали и нянькѣ, искренно полюбившей своего пптомца, и честная женщина съ безпокойствомъ дожидалась его возвращенія нѣсколько дней сряду.

Пріятели наши, не во гнѣвъ будь имъ сказано, занимали одно изъ первыхъ мѣстъ между многочисленными пройдохами, наводнившими впослѣдствіи европейскій континентъ, и производившими обманы всякаго рода во всѣхъ столицахъ Европы. Въ счастливые дни 1817–1818 года, уваженіе къ богатству и честности Англичамъ было неизмѣримо. Въ ту пору, какъ мнѣ говорили, они еще не научились торговаться изъ-за всякой бездѣлицы съ тѣмъ отчаяннымъ упорствомъ, которое ныньче составляетъ въ чужихъ краяхъ отличительную принадлежность характера всякаго Британца. Великіе города Европы тогда еще не были открыты предпріимчивости англійскихъ бездѣльниковъ, расчитывающихъ на чужіе карманы, и вамъ стоило только путешествовать въ собственномъ экипажѣ и назваться англійскимъ милордомъ, чтобъ пользоваться всюду неограниченнымъ кредитомъ. Ныньче ужь не то. Въ рѣдкомъ городѣ Италіи или Франціи вы не встрѣтите нашихъ островитянъ, промышляющихъ на чужой счетъ. Они обманываютъ содержателей гостинницъ, переводятъ фальшивые векселя на легковѣрныхъ банкировъ, надуваютъ безъ стыда и совѣсти каретниковъ, ювелировъ, магазинщиковъ, обыгрываютъ въ карты простодушныхъ путешественниковъ и даже похищаютъ книги изъ публичныхъ библіотекъ. Всего этого еще не было лѣтъ за сорокъ, и первые искатели приключеній въ этомъ родѣ находили для себя привольное раздолье на европейской почвѣ.

Прошло нѣсколько недѣль послѣ отъѣзда фамиліи Кроли, прежде чѣмъ содержатель гостинницы, гдѣ Родонъ и его супруга имѣли резиденцію въ продолженіе своего пребыванія въ Парижѣ, сдѣлалъ весьма непріятное открытіе, что ему прійдется понести изъ-за нихъ весьма значительныя потери. Къ этому открытію былъ онъ приведенъ разнообразными и совсѣмъ неожиданными явленіями послѣ ихъ отъѣзда. Madame Marabou, содержательница моднаго магазина, приходила разъ двадцать съ своимъ маленькимъ счетомъ, приготовленнымъ для мадамъ Кроли. Monsieur Didelot изъ Boule d'or въ Палеройялѣ заходилъ около дюжины разъ понавѣдаться, воротилась ли въ свою резиденцію эта charmante Miladi, которая скупила въ его магазинѣ значительную коллекцію часовъ и браслетъ. Даже бѣдной женѣ садовника, няньчившеи юнаго Родона, никогда не было заплачено ни за ея молоко, ни за ея материнскія ласки… такъ точно: не было заплачено; при этихъ дорожныхъ сборахъ, Кроли совсѣмъ забыли о такой бездѣлицѣ… Что жь касается до содержателя отели, онъ не уставалъ потомъ во всю свою жизнь изрыгать проклятія на англійскую націю, и тщательно освѣдомлялся у всѣхъ путешественниковъ, не знаютъ ли они нѣкоего лорда Кроли и его жену, une petite dame, trиs spirituelle.

– Ахъ! Monsieur! прибавлялъ онъ шопотомъ, ils m'ont affreusement volé!

И потомъ онъ пускался въ самые длинные расказы, приводившіе въ трогательное умиленіе благосклоннаго слушателя.

Ребекка отправилась въ Лондонъ собетвенно затѣмъ, чтобы усовѣстить и образумить многочисленныхъ кредиторовъ своего супруга, предложивъ имъ дивидендъ шести пенсовъ или одного шиллинга за фунтъ. Безъ этой предварительной сдѣлки, Родону Кроли было бы неудобно воротиться въ свою отчизну. Не наше дѣло описывать средства, употребленыыя ею при этихъ затруднительныхъ переговорахъ. Собравъ всѣхъ кредиторовъ, Ребекка объявила коротко и ясно, что сумма, предлагаемая имъ въ настоящую минуту, составляетъ весь наличный капиталъ ея супруга, и что, вслучаѣ ихъ упрямства, мистеръ Кроли поставленъ будетъ въ неизбѣжную необходимость предпочесть резиденцію въ чужихъ краяхъ своему возвращенію въ родной городъ. Она представила неотразимыя доказательства, что нѣтъ для нихъ физической возможности получить наибольшій дивидендъ, и что мистеръ Кроли, обманутый въ своихъ надеждахъ на полученіе тётушкина наслѣдства, пробивается со дня на день, имѣя весьма скудныя средства къ существованію. Убѣжденные такими прочными доводами, кредиторы согласились единодушно принять предложеніе мистриссъ Кроли, и она такимъ-образомъ купила за полторы тысячи наличныхъ фунтовъ долговую сумму, превышавшую болѣе чѣмъ въ десять разъ этотъ дивидендъ.

При этихъ переговорахъ, мистриссъ Кроли совсѣмъ не считала нужнымъ прибѣгать къ посредничеству адвокатовъ или нотаріусовъ. Ея дѣло, ясное и простое, говорило само за себя, и она предоставила юристамъ своихъ кредиторовъ выполнить по принадлежности всѣ законныя формы. Мистеръ Левисъ, представлявшій фирму Давидса на скверѣ Краснаго Льва, и господинъ Моссъ, заступавшій мѣсто Манассіи, главнаго кредитора мистера Кроли, дѣлали Ребеккѣ блистательные и самые лестные комплименты, и объявили взаключеніе, что съ нею не сравняется ни одинъ адвокатъ въ мірѣ.

Выслушавъ эти отзывы съ приличною скромностью, мистриссъ Кроли приказала принести бутылку хереса и сладенькій ппрожокъ въ грязную квартиру, гдѣ жила она впродолженіе этихъ переговоровъ. Затѣмъ, весело простившись съ своими гостями, она полетѣла опять на европейскій континентъ для соединенія съ своимъ сыномъ и супругомъ, который выслушалъ съ восторгомъ радостную вѣсть о возможности безпрепятственнаго и счастливаго возвращенія въ родимый край. Что касается до юнаго Родона, мы обязаны замѣтить, что новая его нянька, Mademoiselle Geneviиve, оставила, въ отсутствіе матери, безъ всякаго вниманія своего питомца. Ей представилась перспектива увидѣться съ давнишнимъ другомъ сердца, и малютка Родонъ, совсѣмъ забытый и оставленный, чуть не погибъ въ пескахъ Кале, откуда, къ счастію, освободили его добрыя и сострадательныя особы.