Читать книгу Первый ключ - Улисс Мур - Страница 4

Гвендалин Мейноф сидела в своей малолитражке кремового цвета, крепко держась за руль. Машина стояла с выключенным мотором, и только «дворники» двигались по стеклу каждые пять секунд, хотя никакого дождя не было. Парикмахерша из Килморской бухты смотрела прямо перед собой.

– Неужели я ошиблась? – повторила она в который раз. – Неужели сделала что-то не так?

Она никак не находила ответа на эти вопросы.

Госпожа Кавенант была с ней очень приветлива. А Обливия, напротив, оказалась удивительно бестактной. Она просто надула её, Гвендалин, вот что она сделала. Обошлась с ней как с девчонкой.

– Мне тридцать два года! – произнесла Гвендалин, глядя на своё нечёткое отражение в приборной доске, и наклонила солнцезащитный козырёк, но тут же отправила на место, вспомнив, что в нём нет зеркала. Повернула боковое зеркальце и поставила его так, чтобы посмотреть себе прямо в глаза.

«Я взрослый человек, у меня сделаны все прививки, и я недурна собой, – подумала она, как всегда, когда смотрела на себя, и принялась снова припоминать всё, что произошло. – Они уверили меня, что зайдут в дом лишь на минутку и Манфред только взглянет на дверь для своей коллекции… – Перечисляя события, Гвендалин загибала пальцы на руке. – Он зашёл в дом вместе со мной, а потом, когда Обливия позвала его, ушёл и не вернулся. Когда госпожа Кавенант спросила, куда делся мой помощник, пришлось солгать, сказав, что он отправился в город пешком. Притом что я не имею ни малейшего представления, куда на самом деле он подевался. И здесь, в парикмахерской, его тоже нет. Что же получается?»

Гвендалин загнула восьмой палец и поняла: что-то здесь не то, и она оказалась очень наивна, доверившись Обливии. «Дура!» – сказала бы мать Гвендалин, узнай о случившемся.

Время было вечернее, когда люди собираются ужинать. Вся Килморская бухта светилась яркими огнями. С улицы доносился аппетитный запах. Это синьора Фишер, что жила в доме напротив, жарила картошку в кипящем масле, чтобы накормить своих семерых детей. Где-то неподалёку лаяла собака, поджидавшая хозяина.

– А вдруг они что-нибудь украли? – вслух сказала Гвендалин. – Пока я красила волосы госпоже Кавенант, Обливия и Манфред могли ведь спокойно расхаживать по всему дому, и…

При этой мысли Гвендалин, сильно разволновавшись, до боли прикусила указательный палец и покачала головой.

– Не хочу, чтобы они думали, будто я воровка! – воскликнула она и стукнула по рулю, невольно посигналив при этом. – Предатель! В какое положение поставил меня?!

Негодование её относилось, естественно, к Манфреду. Этот человек со шрамом на шее, которого она подобрала на пляже, привела к себе домой, уложила на диван, которого лечила и за которым ухаживала, вскружил ей голову своими бредовыми вымыслами о Венеции, Египте и других экзотических местах.

Вскружил голову и… обманул!

Гвендалин почувствовала, как её охватывает ярость. Парикмахерша снова крепко ухватилась за руль, словно это колесо, обтянутое голубой кожей, могло подсказать решение всех её проблем.

Случилось главное: на виллу «Арго» они приехали втроём, а оттуда она, Гвендалин, уехала одна. Сейчас окна дома на утёсе светились. И что бы там ни задумали Обливия и Манфред, теперь уже ничего не поделаешь.

Теперь следовало только извиняться.

И надеяться, что ничего плохого больше не случится.

– Подумай, Гвендалин! – приказала себе молодая парикмахерша. Подождала, пока «дворник» ещё несколько раз прошёлся из стороны в сторону, и продолжила: – Если расскажу маме… – Но развивать эту мысль не стала, а перешла к следующей: – Если позвоню сейчас же Кавенантам или вернусь к ним… рискую потерять клиента, это так же верно, как и то, что сижу сейчас здесь в машине. А что, если предупредить полицейского Смитерса?

Это мысль. Но как? Позвонить? Смитерс тотчас узнает её по голосу. Послать ему анонимное письмо с вырезанными из газеты буквами? Но клей прилипнет к пальцам и попадёт под ногти – этого она терпеть не может! Что же делать?

Озарение снизошло на неё внезапно, в тот момент, когда зазвонил колокол церкви Святого Якова.

– Отец Феникс! – радостно произнесла парикмахерша.

Много лет уже Гвендалин не исповедовалась, и чем дольше думала об этом, тем больше ей нравилась идея получить отпущение грехов за то, что она сделала или могла сделать. Определённо лучший способ выйти из этой истории сухой.

И потом, отец Феникс ведь не болтун какой-то, напротив, серьёзный человек, ответственный. Он никому не расскажет.

Припарковавшись на площади у церкви, Гвендалин направилась в освещённую ризницу, стараясь припомнить правила исповедования, и взглянула вверх. На карнизе церкви, куда падали последние тёплые лучи заходящего солнца, спокойно ворковали голуби.

– Достаточно признаться только в одном грехе? – вслух сказала она, постучав в ризницу, к падре Фениксу. – Или, может быть, стоит сочинить ещё какие-нибудь, чтобы произвести хорошее впечатление?