Читать книгу Желудёвый фрегат - Ульяна Сергеева - Страница 3

В том году зима выдалась суровой: жестокие ветра гремели по крышам, словно обутые в чугунные сапоги, а метели сыпались не переставая, наметая всё больше и больше снега. Дома хмуро выглядывали из-под сугробов своими плотно зашторенными окошками, дневной свет сочился в комнаты тонкими нитями, прозрачными, как рассветный туман.

Олли грел ладони у гудящей печки. С беспокойством посматривая на деревянные часы, назойливо тикающие на весь дом, мальчишка не мог сдержать волнения. Вечером обещали пургу, а папа всё ещё не вернулся со службы.

Папа Олли работал сельским почтальоном. В любую погоду он шёл в почтовое отделение – покосившийся ветхий домик недалеко от Морской площади. Аккуратно складывал в объёмную сумку письма и открытки, ставил на сани стопку коробок и посылок и развозил адресатам. Зимой он работал допоздна, пусть и старался выбирать самые удобные, расчищенные от снега маршруты, а иногда – чего греха таить – весело скатывался на санях с горок вместе со своим грузом, чтобы успеть вернуться к ужину.

Ведь папа Олли, добрый и грузный Арто, знал, что дома его ждёт сын. А человек всегда стремится душой туда, где его ждут…

Мороз крепчал, папа запаздывал, а маленький Олли всё грел у звонкой, поющей печи замёрзшие руки, поглядывая в приоткрытую дверцу огневого домика: поленья, сгорая, недовольно ворчали, нехотя отдавая своё ароматное древесное тепло. Олли вздохнул, снова посмотрел на часы, подошёл к железной плитке и помешал в глубокой кастрюльке незамысловатый ужин: варёный картофель с тёртым сыром. Пошарил руками в кухонных шкафах и впервые за вечер улыбнулся. При слабом свете свечей разглядел в глубине ящика наполовину полную маслёнку. Золотистое оливковое масло напоминало о солнце, летнем зное и пыльных деревенских дорогах. И о маме, которая пекла на этом масле самые вкусные тёплые лепёшки во всей округе. Нет, на целом свете!

Олли снова вздохнул. «Слишком много вздохов для одного вечера,» – сказала бы мама.

Мальчишка, хоть и был очень мал, уже знал много грустных слов. И одним из самых печальных на свете было вот это коротенькое «бы».

Если бы мама не простудилась, набирая ледяную воду в проруби. Если бы она раньше отправила Олли за врачом. Если бы у папы в тот день было меньше работы. Если бы…

Но всё случилось так, как случилось – и это, пожалуй, было той непреложной истиной, которую Олли усвоил с детства. У мальчика был упрямый нрав и сильный характер, но он уже понимал, что не всё в мире подвластно человеческим желаниям.

И всё же Олли верил, что человек может многое – ведь ему дарован необъятный мир со своими тайнами, открытиями и чудесами природы. У человека есть сердце, способное любить, и душа, умеющая мечтать…

Скрип петель и громкий хлопок двери впустили в дом свист пронизывающего ветра и стук папиных шагов. Мальчик отвлёкся от раздумий. Папа вернулся! Дом из обычных стен, окон и крыши сразу превратился в уютный очаг, заполнился разговорами и посвистыванием пузатого чайника.

Арто стряхнул снег с воротника пальто и рукавов, повесил одежду сушиться, обнял сына и звонко поцеловал его в лоб.

– Скучно тебе без школы, сынок, – посетовал отец. – Занятия снова отменили из-за холодов. Как будто у нас, северян, бывают другие зимы! Наверное, учитель ваш из других мест к нам пожаловал. Нездешний он. Иначе понимал бы, что нашим детям учение зимой – лучшая забава!

Олли накрывал на стол, раскладывая еду по оловянным чашкам.

– Ты прав, папа, сидеть дома мне наскучило. Но ведь я могу выходить гулять, пока ты на службе. Разреши мне!

Арто задумчиво подкрутил усы.

– Нет, сынок, морозы нынче лютые, боюсь, не уберегу тебя. Я теперь опасаюсь простуд, как чёрта! И все друзья твои дома, в тепле сидят, или с родителями на службу ходят. Хочешь завтра со мной на работу? Будешь мне помощником. А если устанешь или замёрзнешь, подождёшь конца дня у кого-нибудь из соседей.

Олли от восторга закрутился волчком и запрыгал на одной ножке:

– Конечно, папа! Утром разбуди меня пораньше, я хочу основательно собраться!

Отец приобнял мальчугана и засмеялся в усы:

– Если хочешь собраться основательно, сделай это с вечера.

Олли с пониманием кивнул. По утрам всегда что-то идёт не так: то печка не растапливается, то свечи гаснут не вовремя, то вода не греется и кофе не варится. С вечера и правда лучше!

Пока папа отдыхал у очага и отогревал озябшие ноги, Олли быстро собрал свою котомку: забросил в плотный холщовый мешок сменные пуховые варежки, любимый деревянный паровоз с тремя вагонами, книжку с картинками и пять лимонных леденцов – себе и кому-нибудь ещё, угостить.

Перед сном отец и сын сыграли в слова и в шашки, Олли слушал захватывающие истории о папиной озорной юности. Затем они прибрали в шкаф посуду, погасили свечи и стали готовиться ко сну.

Арто ласково подоткнул Олли одеяло, похлопал его по плечу, шепнул «Доброй ночи» и отправился посидеть немного у окна.

Обожжённые морозом звёзды мерцали, как начищенное песком серебро. Деревенские дома мирно спали, укрытые тяжёлым снежным одеялом. Арто слушал зимнюю ночь и своё сердце. Раньше в это сумеречное время он сидел у окна и слушал, как его жена Терхи пела колыбельную сыну.

Теперь в этом доме больше не звучали колыбельные. Но Терхи, его Терхи с голубыми, как топаз, глазами и пепельно-русыми вьющимися волосами словно по-прежнему была здесь. Она сохранилась в каждом предмете и воспоминании, в складках штор и трещинках на грубом полу.

Арто глубоко вздохнул, оглянулся на спящего сына и улыбнулся. Какое счастье, что он не один. У него есть Олли, а у Олли есть он – а там, где двое, никто не будет ужасно, страшно, дико одинок.

На небосводе зажглась лампой жёлтая луна. Арто засыпал, а в деревне продолжал неслышно падать сверкающий снег.