Читать книгу Реалист - Ульяна Сысоева - Страница 3

***

Нет человека без надежды в сердце. А надежды рано или поздно порождают цель. Но чего же она стоит? Обычно, многого, если цель действительно стоящая. И ничего не будет точно так, как мы захотим – мы заплатим втридорога, пройдем череду разочарований и итог может быть даже не таким, каким подразумевался. Жизнь может перевернуть все с ног на голову, бросить на твои плечи тяжелейшее бремя, точно зная, что оно тебе под силу. Но то, к чему прейдешь, будет именно тем, в чем ты нуждаешься, хотя ты можешь не догадываться об этом поначалу.

Влад был уверен в том, что его цель будет достигнута. Он делал все, что было в его силах, идя по избранному им пути. Однако путь был тернистым и извилистым. Главного, конечно же, можно было добиться более простым способом. Влад и сам признавался, что хочет убить сразу двух зайцев – выпустить книгу, которая прославит его как писателя, и, гонораром, полученным за нее, оплатить лечение сына. Сам он полагал, что такой путь вернее и короче.

Его рабочее место располагалось везде, где только мог уместиться ноутбук. То могла быть барная стойка, отделяющая кухню от зала или же журнальный столик напротив телевизора. Садовые качели на веранде были так же превосходным вариантом. Порой приходилось усаживаться прямо на полу под грузом внезапного вдохновения. Но лучшим для него было соседство с кофеваркой. Аромат обжаренной арабики будто просачивались до самого сердца, захлестывая тонусом и одновременным расслаблением, настраивая писателя на рабочий лад. Запах кофе наполнял просторный зал, занимающий весь первый этаж и вытягивался в открытую дверь веранды. Проходящие мимо дома люди могли запросто учуять это. И им не сложно догадаться, кто здесь живет, ведь кофе – напиток творцов.

Влад плеснул горячий напиток в кружку, и, усаживаясь за барный стол, тут же отпил. Температура и горечь сводили язык, но он даже не обратил внимания, потому что был полностью погружен в работу.

– Не хочешь хотя бы денек передохнуть? – раздался ласковый женский голос.

Его супруга, Милана, вошла с веранды с небольшим букетом гомфрены в руках. Приятные мягкие черты ее округлых скул и маленьких губ, которые были всегда в мягкой улыбке, дарили ощущение спокойствия. Казалось, она сама никогда ни над чем не беспокоилась, не придавала значения мелкой каждодневной суете. Но сколько же забот в ее голове и какой груз на сердце таились на самом деле…

– Нет, – ответил Влад. – Я не успокоюсь, пока не напишу синопсис. Мне нужно одобрение Леона, чтобы начать серьезную работу. Еще неизвестно насколько она затянется…

– А мое одобрение ты услышать не хочешь?

– Конечно же хочу, – мужчина услышал легкую обиду в ее словах. – Как только закончу – сразу дам тебе почитать. Думаю, Леон немного потерпит.

Женщина подошла к стойке и положила букет сухоцветов перед собой.

– Приятно слышать, что мое мнение еще в авторитете, – и довольно улыбнулась. – Просто ты даже не сказал мне, о чем ты пишешь. Мне тяжело быть уверенной в твоих начинаниях. Хотя, как поглядеть, ты пишешь это о-очень увлеченно. Такого я еще не видела. Ты, наверно, даже не ел сегодня?

– Да, – задумался Влад, – точно. Но не важно. Я хочу попробовать написать кое-что новое. Точнее, уже начал, – сказал Влад и снова опустил взгляд к экрану. – Надоела эта глупая любовная ерунда, которую я писал. Романы – это ужасно скучно и приторно, – он потер пальцами глаза и тяжело вздохнул, – но люди это покупают, хоть и без особой охоты… Думаю привнести что-нибудь новенькое, что даст больший успех.

– Здорово! – Милана попыталась что-нибудь разглядеть в экране.

– Да, – мужчина улыбнулся. – Надеюсь, мне дадут шанс. Леону нравится этот жанр, но он сидит в ЛиР-е, чтобы не рисковать местом. Может, поговорит с кем-то из начальства и удастся пропихнуть эту книгу.

– А какой жанр?

– Фантастика.

Милана потупилась и начала неловко теребить цветок букета.

Мужчина встревожено взглянул ей прямо в глаза:

– Что-то не так?

– А ты… ты уверен, что сможешь написать что-то… совсем иное от прошлых работ? Ты ведь уже написал так много романтики – по силам ли чужой жанр?

– Почему нет? Не вижу ничего страшного в этом. Нельзя идее пропадать, особенно в сегодняшней ситуации. Я уже все детально продумал и рассчитал. Осталось только написать саму книгу. Думаю, я смогу закончить синопсис где-то к вечеру и уже завтра отдать его Леону, но раз ты хотела прочитать…

– Не беспокойся, я управлюсь и за ночь. И вправду не стоит затягивать с этим делом.

Влад довольно улыбнулся.

– Ты же знаешь, твоему мнению я всегда доверяю. Надеюсь, синопсис поможет развеять твои сомнения.

– Я тоже, – тихо произнесла она и неспешно направилась к лестнице.

Мужчина поначалу вернулся к работе, но смысл сказанного женой вскоре дошел. Однако он ничего не сказал вслед, не догнал ее и не успокоил. Обиженным он почувствовал больше себя.

Рука Влада сама собой потянулась к помятому бутончику. На вид цветок нежный и пушистый, а на ощупь оказался колкий.

Он не понимал, почему же Милана до сих пор не доверяет его методу заработка. Это быстро, да и денег можно получить с лихвой. Ему нужна была поддержка, как раньше, до проявления болезни сына. Вот только Влад не принимал того, что, возможно, он ставит во главе всего именно цель прославиться. Мужчина всячески огораживался от таких обвинений, но Милана подразумевала это.

К тому же его занятость негативно сказывалась на семье в целом. Влад был излишне увлечен работой, уделяя жене и ребенку куда меньше времени. И это была не та работа, когда муж приходит вечером и его тут же окружает любящая семья, они радостно приветствуют его и идут все вместе ужинать, за столом рассказывают, что произошло за день, а затем усаживаются в гостиной и играют в настольные игры… Все это глупый выдумки старых фильмов.

Здесь муж бессрочно занят работой. Мог просиживать целыми днями дома, уткнувшись в ноутбук, либо пробыть до ночи в Издательстве, а вернувшись домой снова усесться за письмо. Его распорядок дня был очень ненормированный и это раздражало Милану, так как они не могли отвести какой-то определенный день для семьи. Но Влад упрямо оправдывался, что все это делается только ради семьи и главным образом для сына.

Им нужны были деньги и не маленькие. Поэтому Милане приходилось только смущенно кивать и оставлять мужа в покое.

Милана любила мужа всем сердцем и не хотела напрасно обвинять его в подобном, но недобрые мысли посещали ее беспокойную голову все чаще. Ведь сына она любила не меньше. Однако, не в ее праве было выдвигать обвинения. Сама она не имела работы, хоть и безутешно искала, но ее путь был более очевиден и предсказуем.

По образованию она филолог. Но так уж сложилось, что писать ей не дано. В этом деле на передний план выходит фантазия, а грамота – дело наживное. К тому же редакторы могут за тебя поработать. С самой первой книги Милана помогала мужу в редактировании, указывала на моменты, которые стоит исправить, искала ошибки и тому подобное.

Милана не отговаривала Влада и вместе с ним надеялась на успех затеи с книгой, просто ее работа стала бы планом «Б». В отличии от Влада, ей нужен был запасной причал, чтобы не начинать все с нуля.

В их случае, возможно, не с нуля, а с минусов. Их единственный сын Марк страдал от эпилепсии. Болезнь осаждала мальчика с каждым днем все больше и вызывала серьезные опасения. Приступы начали чаще случаться днем, когда мальчик был в школе и родители не могли ему помочь. А ночные приступы стали более продолжительными.

Весь оставшийся день Влад работал, и теперь уже жена старалась ему не мешать. Она тихонько работала в саду, готовила и помогала Марку с домашним заданием, сидя в его комнате на втором этаже.

К вечеру, как обещано, работа была окончена. Пролистывая страницы документа в ноутбуке, Влад удивился объему синопсиса, но еще больше поразил распечатанный на принтере текст.

– Здорово! Такой большой синопсис, – так же не оставила без внимания Милана, получая текст в руки. – Какой же будет сама книга?

– Да-а, – посмеялся Влад. – Я наверняка перестарался. Подумал, этот жанр требует больших подробностей.

Оставив жену за чтением, Влад поднялся по темной лестнице в комнату сына. Еще в проходе были слышны приглушенные звуки немного фальшивящей скрипки.

Дверь открылась, и уши мужчины поразил громкий визг. Он непроизвольно скривился.

– Па-ап! – простонал Марк.

– Ха-ха! – негромко посмеялся отец. – Ты должен привыкать к чужому вниманию. Ты же будешь музыкантом!

Одиннадцатилетний мальчик надулся.

– Нет, это не так.

– Что? Почему же?

– Я…, – мальчик растерялся и присел на кровать, положив скрипку у бока. – Я не думаю, что из меня что-то выйдет. Еще этот конкурс… Не надо было мне соглашаться на участие, – он нервно теребил конский волос у смычка. – Ты же сам все слышишь – это звучит уродски.

– Не надо так, – Влад присел рядом, чувствуя, как внутри него все начало сжиматься. Ему было жаль сына за его настрой к жизни – он начал разочаровываться даже в том, что его когда-то радовало. – Все так думают и все так начинают, но надо больше потренироваться…

– Папа! Я похож на всех?! – вскочил с места Марк.

У Влада руки сами собой потянулись, чтобы поддержать сына, чтобы тот не упал. И мальчик это заметил.

– У музыканта не должны дрожать руки! Музыкант не должен валиться в судорогах на сцене! А вы не сможете ходить за мной вечно. У меня так никогда не будет нормальной жизни из-за этой дурацкой эпилепсии!

Мальчик яростно схватил скрипку и небрежно бросил в футляр. Смычок упал рядом.

– Почему вы не можете оплатить мне лечение? Не можете взять кредит или что-то еще там…

– Марк, когда в семье работает один человек, кредиты не выдают. Как только мама устроится на работу, посмотрим варианты. Но, понимаешь, у меня нет стабильного заработка – могут отказать из-за этого.

– Но только на твою зарплату мы же смогли купить этот дом?

– Да, только… То были сбережения. Мы потратили все, – Влад виновато опустил голову.

– Не надо было его вообще покупать…

– Знаю. Только кто мог предсказать, что всего через четыре месяца откроется твоя болезнь. И еще начнет так усиленно обостряться.

Влад, не зная, куда девать руки, провернул часы вокруг руки, затем всмотрелся в циферблат и увидел, что секундная стрелка начался метаться вперед-назад. В полнейшей напряженной тишине, начали раздаваться сдавленные всхлипы.

Марк сидел на коленях у футляра и, потирая угол скрипки, уливался слезами.

– Что же ты, все будет хорошо, я обязательно заработаю денег, обещаю… – присел Влад рядом.

– Я скрипку поцарапал, – промычал Марк.

– Оу, ну что же так плакать над ней?

– Но она у меня одна, другую вы все равно не купите.

– Не преувеличивай. Все же в порядке с ней! Подумаешь – пара царапин. Ты же вроде уже не хочешь быть музыкантом?

– Я не знаю, – тяжко вздохнул Марк, уже перестав плакать, и вытер рукавом щеки.

– А может… – мужчина замялся. – Может ну ее? То есть, может подумаешь о каком-нибудь другом занятии, раз так беспокоишься, что не сможешь играть? Станешь, не знаю даже, что тебе подойдет…

Тут на него уставились заплаканные глаза сына, пронзившие сердце жалостливым видом.

– Ты не хочешь, чтобы я играл?

– Не то, чтобы я против… Просто, зачем тебе эти переживания из-за конкурса, выступления и опять переживания. Кто знает, как поведет себя болезнь в будущем.

– Но ты же сказал, что сможешь вылечить меня.

– Я…

– Ты же сказал! Это значит, я всегда буду таким?

Из глаз Марка прыснули новые слезы. Он яростно топнул ногой, захотел было что-нибудь разбить об пол, но пожалел и светильник, и часы. В итоге схватил подушку и со всей силы швырнул отцу в лицо.

– Вали!

Влад осторожно положил подушку на место.

– Успокойся, успокойся. Я ухожу. Только не нервничай, а то опять начнется…

– И пусть! Упаду, разобью башку и умру! Тебе только легче будет!

– Не говори так, – испугано чуть ли не взмолился мужчина.

– ВАЛИ! – неистово процедил он сквозь зубы.

Влад поскорее закрыл за собой дверь. Сердце начало колотиться сильнее. Он не отходил от двери, прислушиваясь к движениям сына. Марк еще немного рассержено пометался по комнате, затем плюхнулся на кровать и со всей силы ударил кулаком по стене. Затем более-менее успокоился. Но Влад продолжал караулить.

Вина не отпускала сердце. Нужно было подождать, пока Марк успокоиться и извиниться перед ним.

Влад уперся локтями в перила и посмотрел вниз, оглядывая оба этажа дома. Он еще пах новизной. От стен еще чуть веяло краской, а дерево, до сих пор не затертое, сияло лаком… Действительно, кто бы мог подумать, что судьба так круто повернется перед этой семьей.

Первый приступ Марка случился, когда ему было почти девять лет. Он отличился сдержанностью, по сравнению с нынешними приступами, но тогда он сильно напугал родителей. Между первым и вторым приступом прошло около месяца. Как раз в это время они ездили по врачам и полностью обследовали Марка. Врачи успокоили и сказали, что не стоит сильно волноваться – «Случай несерьезный». Ограничились лишь советами навроде «Телевизора и компьютера не больше часа в день». Затем обмороки начали случаться раз в месяц, раз в два месяца… Но после того, как Марку исполнилось десять, они начали постепенно учащаться и происходить то раз в две недели, то через день. Все это происходило почти всегда ночью, но к одиннадцати годам и днем.

Влад и Милана забили тревогу еще когда случился первый приступ «через день». Тогда они прошли с сыном каждого врача, выслушали все советы, но все сводилось к одному – дорогостоящая операция.

С того момента Милана (тогда еще работающая клерком в мелкой компании по производству ароматизированных ручек) начала искать новую работу. Узнавший об этом начальник, тут же кинул ей на стол бумагу об увольнении. Женщина взмолилась перед ним, рассказала о ситуации с сыном. Немного подумав, мужчина сжалился над ней и оставил работать, но без премий в течение квартала. Не прошло и полутора месяцев, как компания разорилась. И так до сего момента Милана и не смогла найти работу. Благо небольшие гонорары Влада помогали им оставаться на плаву, но из этого они ничего не могли отложить сыну на операцию.

В последние два месяца ей стали приходить предупреждения «Постановления 3.7.1». По этому постановлению все граждане, не получавшие на личный счет поступления в счет заработной платы в течение семи месяцев, в принудительном порядке должны отрабатывать «долг перед государством» на общественных работах на срок до двух месяцев. Если после отработок человек не находит работу еще в течение полугода, он подлежит уголовному наказанию вплоть до пожизненных общественных работ в местах лишения свободы (это еще не так страшно – были времена и не такие далекие, когда за такое убивали). Там уже рассматривается количество смененных рабочих мест и по какой причине, должности и заработная плата. Чем больше получал человек, тем было для него лучше, конечно же. Мог отделаться и наказанием сроком всего в год.

И вот вместе с мужем Милана старалась поднять все связи, всюду оставлять резюме, но населенность в городе большая, рабочей силы много, а вакансий – мало. И ведь никто не сидел без дела, люди работали, можно сказать, до гробовой доски. О понятии «пенсия» люди забыли шестьдесят лет назад. И всем, кто не мог уже по состоянию здоровья работать, находили маломальскую, но работенку. Хоть бумажки степлером соединять. Люди в Зените превратились в пожизненных «свободных рабов». Никто не мог спокойно находиться без дела. Все должны трудиться на благо друг друга. Это город превратился в муравейник. Серый, металлический, остроконечный бизнес-муравейник деньгооборота.

От размышлений Влада отвлекла жена.

– Что у вас там произошло? – озабоченно озиралась она на дверь.

– Ничего, ничего, не беспокойся, – он тут же отодвинул ее от двери, взяв за плечи. – Так что, прочитала?

– Да.

У Влада внутри все вспыхнуло от любопытства.

– Понимаешь…, – начала Милана. – Все это время ты писал чудесные романы. Они были пропитаны таким счастьем и теплотой, что это… оно очень грубо, по сравнению с остальным. Прости, но это так. Я ничего плохого не могу сказать о сюжете и поворотах, – да, они впечатлительны. Однако это не по мне. Может все дело в моих вкусах, но это слишком жестоко.

Влад не знал, что ответить. Он всегда доверял в этом деле жене и хотел бы послушаться ее. Вот только он был уверен в книге.

– Да, может оно и так. Но, возможно, ты уже привыкла к чем-то нежному, любовному. А вот мне уже это надоело. У меня нет идей в плане романов, но полная голова фантастики…

– Я тебя не отговариваю, – прервала Милана и приложили руку к его груди. – Делай то, что считаешь правильным, – она говорила это серьезно, но с любовью.

– Я не хочу отступать в очередной раз. Эту идею я прятал слишком много времени. Также боялся, что книгу не примут. С каждым новым шагом ее развития в моей голове, я понимал, что она может перевернуть нынешнюю литературу, заставит встрепенуться издательства и читателей. Да, звучит самонадеянно, но теперь уже отступать нельзя… Это даст шанс заработать хорошие деньги на операцию, – сказал он уже шепотом.

Они оба с сожалением взглянули на дверь.

Тихо, нота за нотой, стали доносится звуки скрипки. Удивительно, но на этот раз фальшь никак не проявлялась в игре. Наверное, потому, что игра шла от души. Его мелодия звучала слишком грустно… особенно после таких слов.

У матери на глазах навернулись слезы.

– Делай то, что считаешь правильным, – тихо сказала она, и повернулась к лестнице, не поднимая глаз.

Влад и не думал иначе. Нельзя было отступать. В такой ситуации надо искать любой повод, любую идею, чтобы заработать деньги для здоровья ребенка.

Бедный мальчик, в его неполные одиннадцать, не мог полноценно наслаждаться жизнью. И дело не столько во врачебных запретах – он сам ясно понимал, чем внезапно начавшиеся судороги и потеря сознания чреваты. И даже там, где ему давалась свобода, он вел себя скованно. Многие стали замечать признаки депрессии, нестабильность в его поведении, а врачи предупреждали о возможных психозах и помрачениях сознания. Мальчик перестал быть похожим на сверстников. Беспокойное, подрагивающее тело ребенка с сознанием взрослого. И больше в психологическом плане – с интеллектуальным развитием Марка тоже стали проявляться проблемы, кажущимися на фоне всего остального не такими уж серьезными. Одно его утешение – скрипка. Марк находил себя в музыке. Она его успокаивала, приводила голову в порядок, а сердце делала счастливее. Но и этого становилось недостаточно.