Читать книгу Веранда - Урал Юлдашев - Страница 6

Основная задача анестезиолога в роддоме – дать наркоз на операцию кесарева сечения. Название этой операции берет начало со времен Гиппократа. Если слово «сечение» понятно, то по поводу термина «кесарево» до сих пор имеются разночтения. Ведь в прямом смысле – это «царское» сечение, или «царский» разрез для извлечения дитя из чрева матери. Сейчас такая операция стала рутинной. В нашем центре ежедневно производят по несколько операций, иногда до десяти в сутки. Сначала пациентку вводят в наркоз, потом начинается сама операция. Примерно через пять минут ребенка извлекают и передают неонатологу – детскому врачу, занимающемуся новорожденными. Ребенок обязательно должен закричать. Его жизнеспособность оценивается в баллах по шкале Апгар – одном из трех параметров наряду с весом и ростом. Затем младенца обрабатывают и уносят. Стандартная операция длится в среднем около часа. Вот и вся процедура, если нет особенностей, а их-то как раз и много…

В наш центр попадают беременные с несколькими диагнозами одновременно: это и заболевания почек, сердца, легких, печени, и последствия травм головы, и генетические болезни, не говоря уже о сахарном диабете и высоком артериальном давлении.

Как-то сижу я в своем кабинете, готовлю доклад к конференции анестезиологов. И тут звонит внутренний телефон.

– Слушаю.

– Это заведующая отделением патологии. К нам сегодня поступила пациентка с осложнением беременности – тяжелой преэклампсией. У нее высокое артериальное давление и отеки. Срок беременности – доношенный, поэтому планируем завтра оперировать. Но сначала пациентку нужно перевести в реанимацию для предоперационной подготовки.

– Хорошо, переводите. Катетер поставили, анализы взяли, магнезию ввели?

– Да, все сделали, как и положено.

Вскоре выяснилось, что беременная уже перенесла три операции кесарева сечения, от стерилизации отказалась, и вот итог: предстоит четвертая операция. Раньше женщины боялись повторных операций, но теперь появились «экстремалки», которые идут на кесарево по нескольку раз. Сейчас уже не удивишь четвертой «ходкой», были женщины и с пятой. Что поделаешь, инстинкт материнства. Правда, что инстинкт. Это обратная сторона успехов акушерства и анестезиологии: улучшилось качество обслуживания, уменьшилось количество осложнений, вот женщины и не боятся…

Ночью у этой пациентки начались схватки, и ее срочно взяли на операцию. Было уже два часа ночи, когда извлекли плод. Ребенок оказался маленький. Видно было, что ему некомфортно, он испытывал гипоксию, поэтому и родился неразвитым. Неонатолог занималась с ним долго. Наконец младенец закричал, но крик был слабый. «На четыре-пять баллов», – сказала врач, и малыша увезли в кувезе в детскую реанимацию. Но проблемы появились и у акушеров: началось маточное кровотечение, которое, несмотря на предпринятые меры, не удавалось остановить. Тем временем возникли признаки шока от кровопотери и нарушения свертывающей системы крови. Такое сочетание крайне опасно при акушерском кровотечении. Эти два осложнения, если с ними не справиться, приводят к еще большим проблемам. Приехала замдиректора центра Кравцова Татьяна Геннадьевна, наша скорая привезла сосудистого хирурга, и операция продолжилась. Пациентке переливали плазму, взвесь из эритроцитов и другие необходимые препараты, боролись с нарушением свертывания крови. В таких случаях, когда кровотечение невозможно остановить, единственно правильными действиями являются удаление источника кровотечения и перевязка крупных сосудов. Что и было сделано. Это дало результат: нам удалось восстановить давление, пульс и справиться с нарушением свертывания крови. После окончания операции пациентку привезли в реанимацию.

Позвонил из дома заведующий отделением и поинтересовался:

– Урал, как дела? Справляешься? Мне приехать?

– Приехать в четыре часа утра? Зачем? Мы уже сделали все, что положено. Не стоит, завтра все расскажу, – ответил я. – Спасибо за моральную поддержку!

«Вот такое стечение обстоятельств», – подумал я. Не зря женщинам объясняют, что многократное кесарево сечение опасно, да еще на фоне осложнения беременности. Но они надеются, что все обойдется. Хорошо, что ее привезли к нам, в областном перинатальном центре по месту жительства могли и не справиться…

После этого ночного дежурства в течение рабочего дня я провел еще два плановых наркоза. Домой поехал на своей машине, но на светофоре заснул за рулем. Проснулся от гудков сзади.

«На сей раз обошлось, – подумал я. – А доколе?»

Вообще среди «общих» анестезиологов существует такое мнение: дать наркоз на кесарево сечение – нет ничего проще! Но когда анестезиологи из общей хирургии попадают в роддом, то начинают понимать, что простотой здесь и не пахнет. А пахнет тяжелыми осложнениями, которые могут закончиться смертью на операционном столе…

Когда я еще работал в роддоме города Целинограда, был один случай. Молодой анестезиолог при проведении так называемой спинномозговой анестезии наделал столько ошибок, что женщина умерла во время операции. Об этом я всегда рассказывал курсантам и студентам, чтобы показать, как все непросто. К тому же сейчас к нам попадают беременные с таким количеством сопутствующих заболеваний, что приходится знать всю патологию медицины.

Однако бывают случаи, выходящие из общего ряда. Однажды я проводил эпидуральную анестезию беременной на операцию кесарева сечения. Все шло в плановом порядке: пациентка обследована, все анализы в норме, ничто не предвещало осложнения. Я установил катетер без трудностей и особенностей, то есть по всем правилам, и ввел стандартную дозу препарата. Но что-то пошло не так: у беременной вдруг резко снизилось давление и начала развиваться блокада нервных пучков вверх, так, что ей стало трудно дышать и она начала терять сознание. Я вызвал заведующего, мы стали обсуждать возникшую проблему и предпринимать срочные меры по стабилизации состояния пациентки.

Операцию делала одна из опытных акушеров-гинекологов Айман Галымжановна Ракишева. Она видит, что у анестезиологов проблемы, и спрашивает:

– Можно начинать операцию?

– Можно, но делайте быстрее: если давление не поднимется, то ребенок может погибнуть.

Пока мы с заведующим Али Нурбатыровичем восстанавливали давление, Айман Галымжановна сделала операцию за одиннадцать минут, начиная от разреза и до последнего шва. Мы были еще заняты своей проблемой, а она говорит:

– Все, я закончила операцию!

– Как закончила?! Уже все? А как ребенок?

– Семь-восемь баллов, закричал сразу!

Все тогда были просто восхищены результатом – так быстро еще никто в нашем центре не делал кесарево сечение! Мы постепенно все восстановили: и давление, и дыхание, и работу сердца, хотя осложнение развилось, как говорят, на ровном месте. Чтобы было понятно, надо сказать, что, согласно мировой статистике, девяносто пять процентов осложнений в медицине бывают ятрогенными, то есть нанесенными медицинским персоналом, и это несмотря на все меры предосторожности…

Сейчас Айман Галымжановна работает главным врачом Капчагайской городской больницы и за короткое время сумела там наладить работу. Так что профессионализм и сильная воля – залог успеха в любом деле.

Однако всегда существовала и существует проблема квалификации врачей на уровне районных и обычных городских больниц, которая зачастую оставляет желать лучшего. Главный врач Ракишева Айман Галымжановна хорошо это понимает и предпринимает усилия для улучшения ситуации в своей больнице. Она приняла на работу молодых акушеров-гинекологов, которые прошли через наш центр, консультантом по вопросам интенсивной терапии и реанимации стал наш профессор Али Нурбатырович Кожахметов, а я по субботам дежурю в отделении реанимации. Общая реанимация – это самое тяжелое в медицине. Сюда поступают все – от детей младшего возраста до стариков с самой различной патологией. На сегодняшний день основными проблемами являются гипертония, инсульт и сахарный диабет. Кстати говоря, это общемировая проблема на уровне эпидемий. Если ситуация с инфарктом миокарда более-менее решена – таких больных сразу увозят в кардиоцентр Алматы, – то система по диагностике и лечению инсульта, несмотря на протоколы, не работает. Поэтому в реанимации этой больницы каждый день находится как минимум два пациента с инсультом, некоторые из них в коме и на искусственном дыхании. Проблем в медицине всегда было много, и они нескончаемы, поэтому, несмотря ни на что, надо просто работать…