Читать книгу Коминтерн и Латинская Америка: люди, структуры, решения - В. Л. Хейфец - Страница 4

Исследование истории латиноамериканского коммунистического движения и его связей с III Интернационалом ставит ряд проблем источниковедческого характера. В первую очередь это связано с тем, что объектом изучения являются не только результаты деятельности человека в виде исторических событий и явлений, но также формы и методы ее реализации во времени и пространстве. Исследуется и творческая деятельность человека, выраженная в эмоциональном, рациональном и интеллектуальном восприятии им окружающей действительности, мир его идей в развитии и воздействие идеологии на политику.

Эта исследовательская дилемма в полной мере отразилась и в историографии – в глобальном споре марксистского и немарксистского течений. Противники коммунистического движения стремились доказать, что деятельность национальных секций Коминтерна направлялась из Москвы и они не были самостоятельны. Коммунисты, напротив, настаивали на самобытности своих партий, обходя по возможности принципиально важную тему – характер отношений между своими партиями и штаб-квартирой Коминтерна в Москве. Все участники дискуссии основывались на предположениях и догадках, не имея возможности подтвердить свои теории документами. Множество документов Коммунистического Интернационала, как и материалы аффилированных с ним структур (стенографические отчёты всемирных конгрессов и пленумов ИККИ, материалы о деятельности руководящих органов Интернационала), были опубликованы десятилетия назад[116], но официальные документы ни в коем случае не могут быть единственным источником изучения левого движения, поскольку они редко отражают противоречия и споры по вопросам, рассматривавшимся руководством и рабочими органами III Интернационала, из них невозможно понять механизм принятия решений во всемирной компании. Отчасти ситуацию исправляли мемуары активистов международной компартии и покинувших ее диссидентов, но степень достоверности их воспоминаний не всегда высока. Воспоминаниями Ф. Пинтоса, М. Диаса Рамиреса, 3. Лаферте, Л.К. Престеса, М. Мармоля, К. Равера, Б. Роки, Ф. Гробарта, Р. Николау, Э. Воога, В. Видали, Л. Фернандеса Санчеса, Л. де ла Торрьенте, А.Р. Руиса Кортеса, А. Берналя дель Риэсго пользовались и «официальные» партийные историки, однако лишь фрагментарно.

Особого рассмотрения заслуживают воспоминания М.Н. Роя [117], содержащие немало ценных фактов о миссии в Мексике эмиссара Коминтерна и советского дипломата М. Бородина в 1919 г. и создании компартии. В то же время книга Роя зачастую содержит факты, не подтверждаемые иными источниками событий, или откровенно вымышленную информацию, как, например, сведения о проведении конференции социалистов в Мексике в конце 1918 г. Несмотря на указанные недостатки, сочетание этих воспоминаний с мемуарами других лиц позволяет уточнить детали процесса образования компартии и роль в этом представителя Коминтерна. Ч. Филлипс сумел не только поделиться воспоминаниями в 1960-е гг., но, дожив до советской перестройки, дополнил их три десятилетия спустя[118]. Однако автор обошел своим вниманием ряд ключевых эпизодов в истории взаимоотношений мексиканских коммунистов с Коминтерном, прежде всего тех, где его он выглядел не очень «выигрышно».

Если воспоминания Роя, Филипса и вдовы Л. Фрайны – Э. Кори[119] во многом сохранили свое значение как важные источники для выяснения контактов Коминтерна с революционным движением Латинской Америки, то книги активиста АПРА, генерального секретаря КП Перу, а впоследствии работника Информационного агентства США Э. Равинеса наполнены такой смесью правды и выдумок, что сводили на нет всю полезность информации, не позволяя правильно оценить характер отношений III Интернационала с его латиноамериканскими секциями[120]. Однако, учитывая то обстоятельство, что Равинес был участником или свидетелем многих описываемых им событий, ряд исследователей приняли его откровения за достоверный источник: приведенные им «факты» и описанные им персонажи, а главное – их оценки были положены в основу концепции о всепроникающем влиянии вездесущих агентов Коминтерна. Взгляд Равинеса на события 1930-х гг. был распространен на весь период деятельности Коминтерна, что создало деформированную картину взаимодействия международной компартии с латиноамериканскими секциями.

Входивший в руководство КПМ великий мексиканский художник Д.А. Сикейрос, участник самых значимых мероприятий Коминтерна и Профинтерна в 1928–1929 гг., в своих мемуарах описал ряд мелких деталей, но не политическую суть этих встреч и конференций[121]. Критикуя своего коллегу по живописному цеху и коммунистической деятельности Д. Риверу за выдумки и использование в дискуссии ссылок на политические высказывания, которые нельзя проверить, сам Сикейрос позволил явные вольности при описании многих событий.

Он приписал авторство документа с обоснованием мотивов исключения Риверы из партии, настолько «грозного и столь четко аргументированного, но одновременно и настолько жестокого», что ЦК КПМ якобы «единодушно решил не предавать его гласности», Б. Вольфу. Мемуарист удивляется, как мог американец после этого написать апологетическую биографию Риверы[122], и приходит к выводу о том, что Вольф «стал попросту продажной особой». При этом подпольной КПМ было совершенно незачем обращаться за помощью в написании резолюции ЦК к находящемуся в США Вольфу (в Мексике в это время были представители Коминтерна Грольман и Воог, без участия которых подготовка такого документа не могла обойтись), который был исключен из КП США на две недели раньше Риверы. Обрывочная информация, подаваемая как полная, на деле искажала картину развития коммунистического движения, временами заставляя критиков сомневаться и во вполне достоверных фактах, изложенных в тех или иных мемуарах.

Сам Ривера действительно создал немало мифов о своей жизни. Так, он с наслаждением рассказывал, как «генеральный секретарь компартии Диего Ривера»[123] предъявил обвинения художнику Диего Ривере в коллаборационизме, в сотрудничестве с правительством Мексики и предложил исключить себя из партии[124]. Для повышения значимости своего исключения из КПМ автор заявил, что на Пленуме ЦК присутствовал специально приехавший для организации его исключения из Москвы секретарь ИККИ Д. Мануильский. На самом деле под псевдонимом «Педро» в Мексике находился представитель Коминтерна Грольман, также знакомый Ривере.

Мемуаристы, плывя по «волнам своей памяти», нередко бессознательно искажали события. Типичным примером являются мемуары упомянутого экс-активиста КП Мексики и КП США, а впоследствии известного историка Вольфа. Его работа «Жизнь в двух столетиях»[125]является источником двойственного характера: в ней содержится масса мелких и ценных деталей развития антиимпериалистического движения и перипетий внутренних противоречий в КПМ, при этом воспоминания абсолютно политизированы и, как большинство мемуаров, направлены на отстаивание своих прежних позиций.

До сего момента нет документальных подтверждений заявлениям Вольфа о контактах лидера КПМ М. Диаса Рамиреса с руководителем антиправительственного мятежа А. де ла Уэртой, якобы обещавшем партии деньги в обмен на поддержку; напротив, документы показывают, что кадровые перестановки в руководстве КПМ были вызваны фактором личных взаимоотношений, едва не привели к разрыву связей компартии с крестьянским движением и к ее полной маргинализации в середине 1920-х гг. Вольф обходит в своих мемуарах неудобные для него лично моменты – свою роль (совместно с сотрудниками полпредства СССР) в продавливании левацкой линии внутри КПМ.

В 1980-е гг. появились мемуарные работы, авторы которых с объективистских позиций попытались оценить важные аспекты истории коммунистического движения Латинской Америки, в том числе и международные связи компартий. Примерами такого взвешенного подхода, не ограниченного идеологическими клише, стали воспоминания ветеранов бразильской и перуанской компартий Э. Феррейра Лимы и Х. Портокарреро[126], которые знакомят с механизмом и характером обсуждения латиноамериканских вопросов в штаб-квартире Коминтерна в конце 1920-х гг., рассказывают об участии коммунистов Нового Света в праздновании 10-летия Октябрьской революции, обучении партийных функционеров в Международной Ленинской школе, деталях работы IV конгресса Профинтерна, конференции в Монтевидео и Буэнос-Айрес, освещают ряд моментов взаимоотношений национальных секций Коминтерна с московским руководством организации. Важны для понимания отношений коммунистов Мексики и их единомышленников Центральной Америке воспоминания одного из лидеров КПМ и генерального секретаря ФКМ Х. Фернандеса Анайи, дающие представления о характере его миссии в Центральной Америке. В сочетании с мемуарами М.А. Васкеса Эгисабаля и М. Мармоля они предоставляют возможность заполнить существовавшую долгие годы лакуну в истории революционного движения в регионе [127].

Мемуары Ж. Эмбер-Дро в значительной мере отражают роль и место коммунистического движения континента в видении вождей мировой компартии, впрочем, их серьезным недостатком является фрагментарность информации, касающейся Латинской Америки[128].

Сегодня свободный доступ к огромному массиву документов (прежде всего к Архиву Коминтерна) дает возможность по-иному взглянуть на события тех лет. Документы Российского государственного архива социально-политической истории, созданного на базе ЦПА ИМЛ в 1991 г., позволяют исследовать латиноамериканское левое движение не только посредством изучения его политических деклараций, программы, структуры и внутренних организационных перемен, но и путем выяснения его места в политической и социальной действительности страны. Часть российских архивных фондов, открытая для исследователей в августе 1991 г., была вновь засекречена в 1994 г., но объем рассекреченных документов столь обширен, что по-прежнему существует громадное поле для исследований.

Архив Коминтерна начал формироваться в 1920-е гг. как действующий служебный архив для надобностей руководства и аппарата III Интернационала. При этом перед национальными секциями не ставилась задача продублировать свои архивы для их хранения в штаб-квартире организации в Москве, что объясняет отсутствие в хранилище значительной части документов центральных партийных органов, местных организаций национальных компартий. Эти материалы, вероятно, надо искать в полицейских архивах, хотя и они достаточно фрагментарны и не создают полной картины взаимоотношений между Москвой и латиноамериканским коммунистическим движением. Часть документов была утеряна после исключения из компартий ряда руководителей, в частности Х.Ф. Пенелона. Главнейшими же проблемами Архива Коминтерна оставалась недоступность широкому кругу общественности документов всемирной компартии.

Среди этих документов – оригинальные материалы конгрессов, пленумов Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) и документы более 70 коммунистических, социалистических и других международных организаций. Ряд материалов содержит рукописные поправки, сделанные руководителями III Интернационала и ключевыми фигурами коммунистического движения. В материалах, касающихся латиноамериканского левого движения, находится немало писем, отчетов, материалов дискуссий на рабочих языках III Интернационала (немецком, французском, английском). В 1930-е гг. – после русификации аппарата ИККИ – возрос удельный вес материалов на русском языке. При этом многие материалы не дублировались на испанский и/или португальский языки.

Фонды «Архива Коминтерна» в целом позволяют проследить формирование и развитие организационных связей III Интернационала с коммунистами Латинской Америки, исследовать характер и масштабы влияния московского руководства на функционирование коммунистического движения в этом регионе. При этом ряд важнейших документов утрачены или переданы в другие архивохранилища (например, неоднократно упомянутое в литературе письмо Интернациональной Социалистической партии Аргентины Итальянской соцпартии с просьбой посодействовать ее приему в Коминтерн). Личные дела ряда активистов компартий находятся в Архиве Президента Российской Федерации и остаются недоступными для исследователей. В целом в Архиве Коминтерна мало внутренних документов латиноамериканских компартий (в отличие от документов профсоюзов), тогда как весьма высок объем переписки местных левых активистов с Москвой. Интерес представляют также отчеты и доклады компартий о ситуации в соответствующих странах. Они зачастую неточны и в большинстве случаев преувеличивают размах и масштабы левого движения. Однако их критическое сопоставление с другими источниками позволяет исследователям понять, какая картина складывалась в умах лидеров компартий, как они представляли себе роль и место своих организаций в политической и социально-экономической панораме своей родины, более адекватно оценить причины успехов и неудач латиноамериканского левого движения в 1920-е – 1940-е гг.

Основной массив документов, связанных с латиноамериканскими левыми, сосредоточен в различных описях фонда 495 (ИККИ). Особенно важной представляется текущая документация руководящих органов международной компартии. Так, описи 1 и 2 (ИККИ и Малое бюро / Президиум ИККИ) содержат протоколы заседаний с принятыми решениями и подготовительными материалами, перечнем участников обсуждения, а также (не всегда) листы выполнения решений. Анализ этих источников позволяет в какой-то мере определить удельный вес латиноамериканских проблем в контексте задач мировой революции, рассматривавшихся в этих руководящих органах III Интернационала. Особое значение имеют документы начала 1920-х гг., когда в Коминтерне еще не существовала сложная организационно-политическая структура, а всеми проблемами занимались Исполком и Президиум (Малое бюро). Обсуждение на заседаниях ИККИ концепции создания заграничных бюро Коминтерна показывает позиции американских и латиноамериканских делегатов, способствовавшие учреждению Панамериканского бюро (Американского агентства). Именно постоянное давление с их стороны, как видно из документов, заставило Москву решиться на план формирования бюро[129] с целью создать вскоре континентальную компартию. Речь фактически шла о проявлении Коминтерном интереса к Латинской Америке задолго до известного в литературе «открытия Америки» VI конгрессом. Постановление Малого бюро ИККИ очерчивает сферу деятельности нового регионального органа III Коминтерна по координации деятельности коммунистов во всех странах полушария, раскрывает механизм финансирования бюро.

Обсуждение «вопросов южноамериканского движения» (1920) демонстрирует как воздействие представителей русских эмигрантских организаций на формирование внутри ИККИ определенного отношения к ИСПА, так и изменение позиции руководящих органов Коминтерна под воздействием делегата ИСПА Р. Гиольди (1921), которое привело к признанию КП Аргентины «единственной секцией III Интернационала» в стране. В описи имеются документы, существенно дополняющие фонды ряда компартий и позволяющие под иным углом рассматривать историю их создания [например, письма Х.А. Броувера председателю Коминтерна Г. Зиновьеву о формировании коммунистической группы в Панаме (1922), задолго до официального провозглашения компартии в этой стране]. Примером документов, определяющих соотношение тактики партий, является письмо ИККИ КП Мексики (1923), в котором давались конкретные указания по определению электоральной политики на фоне общетеоретических установок на разрушение в будущем парламента и замену его органами пролетарской власти (советами рабочих депутатов).

Документы Политического Секретариата ИККИ (опись 3) и Политической Комиссии Политсекретариата ИККИ (опись 4) отражают радикальные изменения в деятельности III Интернационала после ликвидации поста председателя Коминтерна. Эти органы, созданные как структуры коллективного руководства, на практике отражали тенденцию максимального подчинения международной коммунистической партии влиянию ВКП(б) и процесс «сталинизации» Коминтерна. Их появление в структуре ИККИ совпало по времени с усилением внимания III Интернационала к проблемам латиноамериканского революционного движения, начавшимся в период празднования 10-летия Октябрьской революции, подготовки и проведения VI конгресса всемирной компартии. Политсекретариат обсуждал стратегические проблемы, тогда как перед Политкомиссией стояли задачи решения оперативных политических и кадровых вопросов. Документы, имевшие зачастую судьбоносное значение для развития партий, чаще всего готовились в форме писем к партиям, тезисов, резолюций, относившихся ко всему революционному движению континента («Тезисы по вопросу о профсоюзной тактике компартий Латинской Америки», «Задачи латиноамериканских КП в революционном профдвижении» и т. д.); публиковались или рассылались под грифом «Секретно» или «Совершенно секретно» от имени Президиума, Исполкома, самих Политсекретариата или его Политкомиссии, Латиноамериканского лендер-секретариата ИККИ. Характер их подготовки демонстрирует наличие в Коминтерне в конце 1920-х – начале 1930-х гг. разных подходов и возможности для дискуссии. Большой интерес представляет сравнение вариантов созданных для обсуждения документов и окончательного их текста, подготовительных материалов и комментариев к проектам. Так, письмо Политкомиссии Южноамериканскому бюро (1932) позволяет судить о сути разногласий ЮАБКИ и латиноамериканского представительства Профинтерна, степени подчиненности обеих структур Коминтерну, о фактическом отсутствии на этот момент компартий в Парагвае и Боливии.

По протоколам Политкомиссии можно также проследить кадровые изменения в московском аппарате ИККИ и его региональных органах и обнаружить отсутствие четких критериев при перемещении ответственных работников с должности на должность и из одной структуры в другую. Примером подобного является кадровая чехарда с участием Б. Михайлова (Вильямса), который в течение двух лет неоднократно перемещался из одного подразделения ИККИ в другое.

Если в материалах компартий содержатся главным образом документы нарративного характера, ценные для выяснения общей ситуации внутри левого движения и деталей его развития, то документальные коллекции, отложившиеся в результате деятельности руководящих органов и аппарата III Интернационала, являются, по сути, документами компаративного плана; их изучение позволяет точнее оценить, как менялись оценки и подходы лидеров Коминтерна в отношении политических и социально-экономических проблем стран континента, перспектив работы всемирной компартии в Западном полушарии. Общий анализ документов высших политических органов ИККИ позволяет прийти к выводу: нередко это были серьезные исследования, соответствовавшие тогдашнему уровню развития общественных наук. Необходимо отметить: советская латиноамериканистика, базировавшаяся на марксистских принципах, и родилась в кабинетах Коминтерна (авторами первых статей по латиноамериканским проблемам, вышедшими в СССР, были С. Пестковский, Г. Скалов, В. Мирошевский, Г. Якобсон, М. Хаскин, Л. Хайкис и др.).

Материалы заседаний латиноамериканских комиссий сохранены в описи 79 (Латиноамериканский лендер-секретариат ИККИ). Отдельные материалы по латиноамериканской тематике находятся среди документов Романского лендер-секретариата (опись 32) (период середины 1920-х гг., до появления ЛАЛС), а также Восточного секретариата. Это связано с принятой в Коминтерне классификацией латиноамериканских государств как полуколоний (а колониальный мир курировался данной структурой ИККИ; в ее ведении находилось и рассмотрение негритянской проблемы, которая затрагивала ряд латиноамериканских стран). Переписка компартий Латинской Америки с руководством Коминтерна показывает, насколько часто механически применялись многие схемы.

Особый интерес представляют собой доклады и предложения на заседаниях органов Коминтерна, сделанные латиноамериканскими экспертами всемирной компартии. Анализ таких документов позволяет выявить различия в подходах к направлениям деятельности коммунистов и выяснить, что стояло за тем или иным решением руководства III Интернационала. Не менее важны для исследования роли Коминтерна в эволюции латиноамериканского левого движения материалы бесед эмиссаров ИККИ с делегациями компартий во время конференции компартий Латинской Америки в Буэнос-Айресе в 1929 г. и документы латиноамериканских делегаций на VI конгрессе Коминтерна. Стенограммы беседы представителей латиноамериканских компартий с делегатами III Интернационала помогают осознать действительное соотношение между внешними и внутренними факторами, предопределившими левый поворот всех латиноамериканских компартий в 1928–1929 гг., приведший к резкому изменению их облика и к утрате связей с потенциальными союзниками и партнерами.

Само обсуждение характера революции в латиноамериканских странах, напрямую связанного с возможностями союзов коммунистов с другими организациями и партиями для совместной революционной борьбы, а также кадровые изменения внутри Коминтерна дали импульс разработке программы радикальной большевизации компартий Латинской Америки, унификации их организационной структуры и деятельности. Из архивных материалов видно, что формы и методы превращения партий в «подлинно коммунистические» в таких странах, как Перу, Венесуэла, Колумбия и Эквадор, были различными. Документы свидетельствуют о наличии в «романтический» период неортодоксального подхода к поиску союзников. Яркий пример – переписка перуанца В.Р. Айя де ла Торре с генеральным секретарем Профинтерна С. Лозовским и работником ИККИ швейцарцем Э. Воогом[130]. Сутью противоречий между перуанским революционером и Коминтерном были различное понимание степени автономности революционного движения Латинской Америки в мировой коммунистической партии и нежелание перуанца ждать европейскую революцию для совершения латиноамериканской.

Анализ документов, сосредоточенных в описи 18 (Секретариат ИККИ) (переписка руководящих органов III Интернационала, в том числе личная корреспонденция председателя Коминтерна Зиновьева), позволяет выяснить, по какому пути руководство всемирной компартии пыталось направить развитие своей мексиканской секции в 1920–1921 гг. и выяснить причины неудачи данного плана. Не менее важными оказываются материалы описи 1 фонда 521 (личный фонд С. Катаямы), содержащие переписку председателя Панамериканского бюро. В сочетании с другими материалами РГАСПИ они позволяют заняться детальным изучением весьма скудно освещённой в литературе деятельности бюро по объединению коммунистического движения в Западном полушарии, определить характер этих действий, подробно исследовать непосредственное участие представителей бюро и мексиканской компартии в создании первых коммунистических групп в Гватемале и Панаме.

Материалы описи 19 (Секретариат секретаря ИККИ О. Пятницкого), где хранятся отдельные документы Отдела международной связи[131], позволяют проследить механизм воплощения в жизнь решений руководства Коминтерна по поводу латиноамериканских стран и показывают восприятие местной действительности эмиссарами Москвы (что нередко оказывало непосредственное влияние на содержание директив, направляемых в эти страны из штаб-квартиры III Интернационала). В данной описи сосредоточены документы, связанные с деятельностью т. н. агентов (представителей) III Интернационала в странах Западного полушария, в частности по «миссии Вильямса» (Б. Михайлова). Находящиеся в разных документальных коллекциях[132] материалы позволяют пересмотреть роль исторического вождя партии Кодовильи, первоначально занявшего позицию сторонника Пенелопа и только в ходе обсуждения в Москве кризиса в партии и ЮАСКИ сменившего позицию на роль обвинителя «ревизионистского пенелонизма».

Небольшим, но емким является фонд 497 (Амстердамское бюро ИККИ), в описях которого содержатся документы, связанные с поездкой в Западное полушарие первого представителя Коминтерна в Мексике М. Бородина. В фонде собраны как материалы пресс-бюро Амстердамского бюро (многие из которых также можно найти в Международном Институте социальной истории в Амстердаме), так и переписка бюро с руководством компартий различных стран, в том числе противоборствовавших Мексиканской Коммунистической партии и Коммунистической партии Мексики, эти документы находятся только в Архиве Коминтерна, проливая свет на детали взаимоотношений между коммунистами Мексики и Испании, складывавшиеся при посредстве эмиссара Москвы. Данные материалы позволяют также осуществить анализ деятельности бюро в отношении Латинской Америки в целом, выяснить причины, побудившие всемирную компартию встать на сторону одной из группировок в конфликте между мексиканскими коммунистами. Здесь же содержатся материалы, посвященные созданию первой коммунистической секции Кубы в 1919 г. – за несколько лет до появления «официальной» компартии.

Материалы фонда 503 (Южноамериканское бюро ИККИ) содержат разнородные документы, в том числе протоколы заседаний региональной структуры и отпуски писем, направленных ЮАСКИ в различные страны континента и позволяющих увидеть весьма ограниченный масштаб деятельности Секретариата, который не сумел наладить регулярные контакты даже с некоторыми странами Южной Америки, не говоря уже о Центральной Америке и Мексике. Среди материалов фонда практически отсутствуют письма и телеграммы латиноамериканских компартий в ЮАСКИ, что, по всей видимости, объясняется причинами субъективного характера: часть этой корреспонденции направлялась ЮАСКИ в Москву, а часть была утеряна для коминтерновских структур после раскола внутри КПА. Количество текущей документации в материалах ЮАСКИ существенно увеличивается после реорганизации этой региональной структуры III Интернационала и ее превращения из фактически «личного бюро Пенелона» в орган, осуществлявший дискуссии по различным аспектам деятельности Коминтерна в Южной Америке.

Документы личного характера находятся среди материалов отдела кадров ИККИ. Эта документальная коллекция содержит как общие сведения о членах и руководителях национальных секций Коминтерна, так и (нередко) совершенно уникальные персональные материалы. Личные дела сохранили детали, позволяющие сделать историю «живой». Прежние «толкования, оценки» (то, чем, собственно, и являлись письма и высказанные много лет назад в ходе обсуждения различных вопросов мнения и подходы) стали «сегодня фактом, “документом” и, в свою очередь, подлежит истолкованию и оценке.»[133]. Понимание причин, обусловивших вхождение тех или иных латиноамериканцев в орбиту левого движения своих стран, частных мотивов внутрипартийной борьбы ради укрепления властных позиций позволяет исследователям осуществить более тщательный анализ характера организационных связей между штаб-квартирой всемирной коммунистической партии и теми или иными компартиями и группами Латинской Америки. Материалы отдела кадров ИККИ позволяют не только конкретизировать факты биографий сотрудников III Интернационала и ряда активистов латиноамериканской левой, но и уточнить возможные варианты развития коммунистического движения континента. Не предназначенные для публикации автобиографические документы содержат бесценные для исследователей детали истории партий и их взаимоотношений с Москвой. В архиве нет сколько-нибудь подробных биографических данных многих знаковых фигур латиноамериканской левой, в том числе членов ИККИ, руководителей региональных структур III Интернационала, лидеров компартий и коммунистических профсоюзов А. Баррейро, Т. Урибе, И. Ириарте, Х. Пенелона, Х. Греко, Х.А. Мелью, Х. Аллена, Л.Э. Рекабаррена и т. д. Имеющаяся информация, как правило, не носит систематического характера, а ее появление в архиве связано с посещением зарубежными коммунистами Москвы для участия в конгрессах или по вызову Секретариата ИККИ. В этих случаях многое зависело от характера человека, его умения (и желания) подробно рассказать о своей жизни и деятельности. Развернутые и яркие автобиографии бывших руководителей КП Кубы и КП Бразилии Х. Виво д’Эското и А. Масиэля Бонфима, а также работника Коминтерна Г.Б. Скалова являются образцами документов этого жанра и позволяют не только раскрыть бывшие долгое время неизвестными страницы истории, но и по-иному взглянуть на многие сюжеты истории коммунистического движения. С ними контрастируют скучные и малоинформативные личные документы кубинского коммуниста Б. Роки, аргентинских коммунистов – братьев Р. и О. Гиольди. Эти материалы отчасти дополняются посредством работы с иными источниками личного характера (более позднего происхождения) – интервью и корреспонденцией с активистами латиноамериканских компартий и структур Коминтерна и их родственниками (материалы, касающиеся деятельности, например, Ф. Глаубауфа, М. Комина-Александровского, И.Р. Григулевича, И. Бондаревой, Г. Скалова, Л. Чекини, С. Пестковского и др.)[134].

Материалы конгрессов Коминтерна, КИМа и Профинтерна содержат целый ряд документов, позволяющих не только уточнить кадровый состав активистов всемирной компартии (мандаты делегатов и их доклады о деятельности компартий своих стран), но впервые раскрыть многие псевдонимы[135], выяснить, как менялся статус представителей различных левых организаций накануне и в ходе конгрессов (в опубликованных документах конгрессов такие сюжеты не находят отражения). Еще важнее оказываются неопубликованные выступления латиноамериканских делегатов и делегаций, наглядно демонстрирующие особенности дискуссии по поводу характера латиноамериканской революции, проходившей в ходе подготовки и на пленарных заседаниях и отражавшей противоречия, которые существовали в период начинавшейся «сталинизации» мировой компартии. Ряд документов подтверждают факты коллективной работы латиноамериканских представителей, позволявшей им создать консолидированную позицию по ряду важнейших вопросов деятельности III Интернационала в Западном полушарии. Фонды конгрессов Коминтерна являются де-факто хранилищем обширной текущей документации, касающейся как подготовки форумов всемирной компартии, так и их проведения, роли в этих процессах руководства Коминтерна; на базе этих документальных коллекций стало возможным осуществить компаративный анализ подходов аппарата и лидеров III Интернационала к различным национальным секциям организации и эволюцию точек зрения коминтерновцев в отношении Латинской Америки.

Материалы Всеамериканской Антиимпериалистической Лиги (фонд 542) являются отрывочными, но все же позволяют составить представления о направлениях деятельности ее Континентального комитета. Переписка мексиканской секции ВААИЛ с европейским руководством Лиги, финансовые документы, переписка по поводу организации кампании солидарности с движением А.С. Сандино в Никарагуа помогают понять, как антиимпериалистическая деятельность КПМ повлияла на эволюцию мексиканского левого движения. Материалов, касающихся антиимпериалистической деятельности в других странах, практически нет, что вполне отражает ситуацию, сложившуюся в антиимпериалистическом движении, – ведущую роль Мексики, где располагался Континентальный комитет ВААИЛ.

Материалы Международного Крестьянского Совета (Крест-интерна) (фонд 535) интересны для исследователей левого движения Мексики, поскольку содержат ряд материалов по истории крестьянских организаций в отдельных регионах страны. Не менее важным является содержание переписки Крестинтерна с аграрными лигами и КПМ (а также с организациями, далекими от коммунистов, такими как Национальная Аграристская партия), показывающее, что на протяжении ряда лет Москва делала ставку на развитие КПМ в рамках широкого альянса, позволившего партии занять определенную нишу в политической системе страны. Особого упоминания заслуживает переписка ответственного за латиноамериканское направление работы Крестинтерна Пестковского и мексиканских политиков из числа революционных националистов, содержание которой демонстрирует, как воспринимались в Москве отдельные события в Мексике. По другим странам материалов существенно меньше, что, по всей видимости, вызвано объективными обстоятельствами – из всех латиноамериканских государств только Мексика стала примером масштабной деятельности крестьянских лиг, связанных с руководством Крестинтерна. В целом материалов, касающихся крестьянского движения континента, в Архиве Коминтерна не так много, что лишний раз демонстрирует: несмотря на признание Интернационалом крестьянского характера латиноамериканских стран, основная ставка делалась на развитие рабочих выступлений и на то, что пролетариат возглавит революционный процесс.

Интерес для исследователей могут представлять материалы ленинских фондов (фонды 2 и 5), содержащие не только подписанные В.И. Лениным мандаты, но и направленные ему для ознакомления документы, касающиеся Латинской Америки, а также письма представителей региона руководителю РСФСР. Эти документы подтверждают знакомство Ленина с проблемами коммунистического движения региона и его информированность о деталях организации поездки М. Бородина в Мексику в 1919 г. и показывают случайность и произвольность деятельности Коминтерна в Мексике, что не могло не отразиться на степени воздействия III Интернационала на левое движение страны.

Некоторой универсальностью обладают материалы, сосредоточенные в документальных коллекциях компартий, в частности КПМ (фонд 495, опись 108). Здесь присутствуют отчёты и переписка представителей Коминтерна, Профинтерна и КИМа и внутренние документы III Интернационала. Тут же собраны доклады латиноамериканских коммунистов и документы, характеризующие внутренние проблемы коммунистического движения Мексики. Регулярная переписка руководства КПМ с одним из главных латиноамериканских экспертов Коминтерна Воогом позволяет проследить важные моменты истории компартии (перемены позиции по поводу выборов, отношения с крестьянскими организациями на протяжении 1920-х гг.). Весьма обширен круг материалов, принадлежащих различным профсоюзам Мексики. Их анализ позволяет определить, когда и в какой степени Москва играла роль в эволюции тактики КПМ в рабочем движении. Многочисленные материалы, относящиеся к 1928–1930 гг., в том числе переписка КПМ с Карибским бюро Коминтерна, дают возможность исследовать левый поворот, совершенный коммунистами в 1929 г., оценить степень воздействия III Интернационала на латиноамериканских левых в этом вопросе.

Целый комплекс документов по истории коммунистического движения Латинской Америки сосредоточен в фонде 515 (КП США), что связано с уверенностью руководства Коминтерна в необходимости теснейшего контакта коммунистов обеих Америк. В фонде имеются документы Панамериканского бюро, свидетельствующие об отношениях членов Бюро, влияющих на определение латиноамериканской политики Коминтерна, объеме финансирования его деятельности. На КП США в 1920-е – 1930-е гг. как на партию «метрополии» Коминтерн возлагал особую ответственность за ситуацию в революционном движении зависимых стран. В структуре Центрального Исполкома действовал Колониальный департамент, поддерживавший контакты с рядом латиноамериканских компартий и контролировавший североамериканскую секцию ВААИЛ. Документы фонда существенно дополняют информацию о деятельности Континентального комитета ВААИЛ, позволяют судить о противоречиях между американскими и мексиканскими коммунистами по вопросам организации антиимпериалистического движения. С 1924 г. происходил постоянный обмен «братскими делегатами» между компартиями Мексики и США. В отчетах о поездках, выступлениях на партийных форумах имеется интересная информация о проблемах коммунистического движения Мексики. Особое место занимает переписка с ЦИК Р(К)ПА Дж. Хартфилда (Х. Невареса Сагера), открывающая для исследователей историю деятельности одного из важнейших персонажей истории латиноамериканского коммунистического движения в Пуэрто-Рико, Колумбии и на Кюрасао. Важная информация, позволяющая внести уточнения в историю становления компартий Латинской Америки, содержится в переписке ЦИК Р(К)ПА с руководителями революционного движения Кубы, Аргентины, Эквадора, Мексики, Колумбии, Гватемалы и т. д.

Нельзя не заметить серьезные различия в объеме и принципах формирования фондов различных партий. Две соседние страны, связанные общими проблемами и конфликтом (войной в Чако) – Парагвай и Боливия, являлись государствами, где развитие компартий невозможно назвать серьезным. Однако, опись 117 фонда 495 (КП Парагвая) содержит значительно больший комплект документов, чем опись 122 (КП Боливии). Первая причина такого различия состоит в том, что в начальный период своей деятельности парагвайская партия находилась в зоне пристального внимания ИККИ и ЮАСКИ из-за «дела Ибарролы», возникшего в связи с конфликтом секретаря ЮАСКИ Кодовильи и генерального секретаря КПП, выступившего за сотрудничество с «Интернационалом Москвы» против «диктата Интернационала Буэнос-Айреса». Кроме того, Ибаррола участвовал в VI конгрессе Коминтерна, на котором партия была принята в Коминтерн. Боливийские же коммунисты не имели прямых связей с ИККИ, и объем документов, попавших в Москву, оказался значительно меньше.

Небольшой, но ёмкой является коллекция документов КПВ (фонд 495, опись 107), которые позволяют в значительной степени заполнить лакуну, имеющуюся в историографии революционного движения этой страны, – изучить материалы и документы Венесуэльской Революционной партии (основанной в 1926 г.), широкого антидиктаторского движения, партии «Новой Венесуэлы», не ставившей задач социалистической революции. Почти одновременно некоторые лидеры ВРП (Мачадо и де ла Пласа) создали Континентальную Революционную группу, выработавшую «тайную Программу действий» и стремившуюся создать сеть ячеек в Европе и Латинской Америке для совершения революции во всей Латинской Америке. КРГ, позиционировавшая себя как правительство Венесуэлы, которое будет создано после победы революции, стремилась через Коминтерн установить широкие и братские отношения с советским правительством, направила в Москву Мачадо для обсуждения возможностей получить помощь для совершения вооруженных революционных действий по свержению диктатуры Х.В. Гомеса для установления «диктатуры пролетариата» и сотрудничества Советского Союза с постреволюционной Венесуэлой. Переписка де ла Пласа и Мачадо показывает сложный характер отношений групп венесуэльских эмигрантов-коммунистов, входивших в ВРП, с Коминтерном в период создания КПВ (1930): III Интернационал потребовал отказаться от стратегии организации вооруженных экспедиций для свержения диктатуры и сконцентрировать всю деятельность ВРП за рубежом для создания внутри страны венесуэльской коммунистической партии и ликвидации ВРП.

Собрание документов КП Аргентины (фонд 495, опись 134) – одно из самых объемных среди коллекций материалов латиноамериканских компартий, что отражает особую роль КПА в континентальном коммунистическом движении 1920-х – 1930-х гг.: после принятия партии в Коминтерн в качестве национальной секции она надолго стала основой для функционирования Бюро коммунистической пропаганды для Южной Америки и ЮАСКИ. Документы позволяют выяснить характер отношений КПА с организациями русских эмигрантов в Аргентине и их борьбы за признание Коминтерном. Переписка аргентинского делегата III конгресса Коминтерна Р. Гиольди с руководителями ИККИ Ракоши и Эмбер-Дро, документы структур ИККИ позволяют увидеть сложный путь аргентинской компартии к признанию в качестве полноправного члена международного объединения коммунистических партий, развеять миф о КПА как «первой секции III Интернационала в Латинской Америке». Обширная переписка представителей Коминтерна в Южной Америке М. Александровского и Ф. Вайля с Коминтерном дает представление о своеобразии взаимоотношений делегатов штаб-квартиры III Интернационала и его аргентинской секции, об особенности «романтического» периода функционирования мировой коммунистической партии. Переписка Кодовильи с В. Мюнценбергом и Ф. Мизиано раскрывает механизм оказания Коминтерном самостоятельно или через аффилированные с ним организации (Межрабпом, МОПР) финансовой помощи КПА.

Документы, хранящиеся в описи 104 фонда 495 (КП Колумбии), существенно меняют взгляд на историю коммунистического движения страны, начавшуюся задолго до 1930 г. (официальная дата создания КПК). Это в первую очередь относится к переписке ИККИ с марксистской группой С. Савицкого (Сокольского), провозгласившей себя КП Колумбии и заявившей о готовности присоединиться к III Интернационалу. ИККИ поддерживал контакт с данной группой, но так и не признал её компартией. Документы дают возможность узнать подробности борьбы Социалистической Революционной партии Колумбии (СРПК) и группы Х. де Диоса Ромеро – Э. Валенсия за признание Коминтерном в качестве национальной секции III Интернационала. В ряде писем, в том числе представителей американской компартии Хартфилда и Профинтерна О. Рабатэ, и партийных документах изложены подробности знаменитой «банановой забастовки» и описаны действия СРПК по ее поддержке. Документы, содержащиеся в описи, позволяют понять характер функционирования СРПК в условиях правительственных репрессий, проанализировать попытки организации ею эффективной нелегальной деятельности под руководством ЦК Конспиративных Ячеек и вооруженного противостояния правительственному насилию (создание военной структуры – Красной Армии СРП). Ряд документов говорят о постоянно растущем интересе в III Интернационале к ситуации в Колумбии: протоколы встреч с делегатами СРПК на VI конгрессе Коминтерна и IV конгрессе Профинтерна, Первой конференции компартий Латинской Америки, анализ положения в стране и деятельности СРПК, сделанный на буэнос-айресской конференции. Особое внимание уделялось противостоянию внутри СРПК по вопросам методов борьбы против репрессий властей и изучению возможности сотрудничества с либералами при организации вооруженного восстания под руководством генерала Куберо Ниньо. Итогом осмысления Коминтерном колумбийской ситуации стали письмо Президиума ИККИ СРПК о необходимости реорганизации партии и директивы по работе делегации ИККИ в Колумбии и Венесуэле, позволяющие судить о характере задач по «большевизации» партии, ее преобразованию в компартию, об особенностях формирования КП Венесуэлы.

Определённую проблему для исследователей создаёт разбросанность документальных материалов, относящихся к одному сюжету, по различным фондам и описям. Так, постановление о создании Панамериканского бюро и сопутствующие документы находятся в материалах описи 2 фонда 495, переписка бюро рассредоточена по описям 18 и 108 того же фонда, а также находится в описи 1 фонда 521, описи 3 фонда 533 (КИМ) и описи 1 фонда 534 (Профинтерн). Подготовительные материалы к заседаниям Латиноамериканского лендер-секретариата и высших руководящих органов Коминтерна зачастую хранятся отдельно от стенограмм заседаний, а принятые решения и проекты резолюций – в иных документальных коллекциях. Нередко письма из латиноамериканских стран в Москву и ответы на них рассредоточены по разным описям и фондам. Бессистемным оказывается подбор материалов в личных делах, что делает неизбежным сплошной просмотр этих документов для выявления нужных данных и уточнения их достоверности. Нередко подборки документов фрагментарны, и нельзя написать историю латиноамериканской левой, основываясь только на документах Архива Коминтерна.

В то же время материалы РГАСПИ позволяют тщательно проанализировать ключевые моменты в истории компартий, нарисовать политические портреты целого ряда важнейших фигур латиноамериканской левой, обозначив поворотные пункты и этапы развития левого движения континента. Фонды архива являются настоящей документальной сокровищницей для изучения истории левого движения целого ряда стран, позволяя выявить новые имена участников событий 1920-х – 1930-х гг., дополнить известные ранее факты подробностями и, таким образом, зачастую изменить сложившиеся представления и оценки.

Документы зарубежных архивов по сранению с материалами Архива Коминтерна менее репрезентативны. Партийные архивы компартий стран Латинской Америки либо не существуют, либо сформированы в значительной части на базе документов, полученных из Москвы (как, например, архивы компартий Кубы, Аргентины, Парагвая и Мексики). Исключением является Центр изучения рабочего и социалистического движения Мексики, в котором имеются аутентичные материалы, в частности расшифровки магнитофонных записей бесед с лидерами КПМ М.А. Веласко и В. Кампой, а также с партийным активистом, а впоследствии работником Коминтерна Х. Гомесом (Ю. Розовским). Надо в то же время отметить, что эти материалы преимущественно относятся к 1930-м гг. Документы 1920-х гг., касающиеся Латинской Америки, сосредоточены в коллекции Б.Д. Вольфа, хранящейся в Гуверовском институте. Эта коллекция весьма фрагментарна и позволяет главным образом проанализировать характер контактов самого Вольфа с руководителем КПМ Р. Каррильо, а также с Д. Риверой и В.Р. Айя де ла Торре. Отдельные документы, связанные с деятельностью КПМ, можно обнаружить в личном архиве, сформированном мексиканским исследователем левого движения П.И. Тайбо II, однако эти материалы касаются прежде всего внутренних аспектов развития компартии и практически не содержат сведений об организационных связях КПМ с Коминтерном.

Среди документов зарубежных архивов следует особо отметить материалы, связанные с кампанией по «разоблачению международного коммунистического заговора», начатой публикацией в Великобритании знаменитого «письма Зиновьева» и целенаправленно проводившейся во многих странах. Хотя в руках властей часто были подлинные документы Коминтерна и партий, они регулярно пользовались и фальшивками, содержание которых подгонялось под потребности момента. Пример такого «документа» – «Циркуляр № 295», хранящийся в Национальном архиве Мексики[136]. В основе текста лежит якобы принятое Коминтерном решение о создании в Мексике центра по руководству классовой борьбой в Латинской Америке. Простой внешний и внутренний критический анализ текста приводит к выводу о его недостоверности. Авторы мало представляли себе специфику работы и структуру Коминтерна: документ подписан Бухариным как генеральным секретарем III Интернационала, но такой должности в 1928 г. не существовало; в Коминтерне не было Центрального Комитета (принимавшего указанное решение, согласно тексту документа); в документах ИККИ не могло быть указания «Москва. Кремль», так как органы Коминтерна находились не там, а СССР официально дистанцировался от деятельности III Интернационала. В документе должно было быть указание на переводчика, поскольку документы для латиноамериканских секций переводились, и в них приводилась фамилия переводчика. За всю историю Коминтерна в Латинскую Америку не было направлено и 80 его представителей, а авторы «Циркуляра» с легкостью послали целую роту «активных агентов комиссии Прямого действия для проникновения в августе и сентябре 1928 года в Мексику, чтобы непосредственно приступить к деятельности». Даже представить себе невозможно, что ИККИ будет направлять «полный список этой группы», да еще и включающий подробные биографические сведения каждого ее участника. Не было в структуре ИККИ комиссии с таким названием, да и термин «агенты» внутри III Интернационала не применялся. Нонсенсом для коминтерновского документа является названная там фамилия «специального представителя А. Рабиновича». Настоящие фамилии работников Коминтерна, направлявшихся на нелегальную работу, не упоминались в документах, посылавшихся за границу. Раскрытие псевдонимов до сих пор является одной из самых трудоемких частей исследования истории Коминтерна – многих нелегальных работников не удалось идентифицировать и ныне. Наконец, язык документа не соответствует лексике и терминологии, применявшейся в документах, выходивших из ИККИ: в них не было прямых указаний на проведение актов саботажа и терроризма и не могло быть указаний на наличие спецфонда финансовой комиссии, предназначенного на эти цели, так же как и перечисления банков, через которые якобы предполагалось финансирование этой деятельности. Фантастически выглядят упоминание специального циркуляра о «новой системе борьбы с международным капитализмом с помощью фальшивых денег», указание на то, что посланцы Коминтерна привезут с собой фальшивые купюры, и инструкция по их распространению. Если бы III Интернационал пользовался фальшивыми деньгами, не стояли бы так остро проблемы финансирования партий. Применение такого способа материального обеспечения партий и нелегальной деятельности своих представителей обрекало бы их на неминуемое преследование властями уже не по политическим, а по уголовным мотивам, и одно это должно было сдерживать ИККИ от работы в этом направлении. Вывод из анализа текста «Циркуляра» простой: документ или был изготовлен в Мексике с целью дискредитировать КПМ накануне ее запрета, или с той же целью был передан мексиканским властям из-за границы: «коминтерновские бумаги» фабриковались в то время крайне активно.

Похожие по стилю «документы» в качестве предлога для антикоммунистических репрессий обнародовало в 1927 г. правительство Боливии. Сразу же представитель информотдела ИККИ опроверг аутентичность документов, даже не комментируя его содержание, а сославшись на отсутствие в организации должности генерального секретаря и ликвидацию после VII Расширенного Пленума ИККИ поста Председателя Коминтерна[137]. О существовании подобных документов в Бразилии известно из выступления делегата КПБ на VI конгрессе Коминтерна П. Ласерды, сообщившего о том, что во время налета на «Аркос» в Лондоне Скотланд-Ярд направил бразильскому правительству через посредство английского посланника «ужасающие материалы» о коммунистической агитации в Бразилии, ведущейся III Интернационалом, и потребовал от властей южноамериканского государства принятия строжайших мер против этой агитации, угрожающей спокойствию английских банкиров. В итоге бразильский парламент принял ряд исключительных законов против рабочего движения, приведших к переходу КПБ на нелегальное положение и закрытию ее газеты «Нация» [138].

Часть документов, касающихся латиноамериканского коммунистического движения, увидели свет задолго до открытия архива III Интернационала для исследователей. Это, в частности, относится к опубликованной венесуэльским диктатором Л. Контрерасом книге – обвинительному заключению[139]. Тем не менее назвать эту публикацию документов объективной не представляется возможной. Данное издание включало большую подборку документов (преимущественно из тех, что были захвачены полицией при аресте членов Временного ЦК КПВ в мае 1931 г.): переписку КПВ, в том числе с Карибским бюро ИККИ. В книге также содержались протоколы допросов арестованных коммунистов и т. д. С пропагандистской точки зрения книга издана безупречно: есть факсимиле оригинальных документов, схемы коммунистических организаций, фотографии коммунистов, в основном выполненные тюремными фотографами, списки раскрытых псевдонимов, расшифровка достаточно простых условных обозначений в переписке. В комментариях составителей к документам любая деятельность упоминавшихся в издании людей квалифицировалась как коммунистическая и подрывная, в том числе сам факт их пребывания за границей. Хотя в документах не было почти ничего, что свидетельствовало бы о наличии международного заговора против Венесуэлы, даже у непредвзято настроенного читателя могло возникнуть впечатление об уголовно-политическом интернациональном сообществе, действующем в стране.

Систематическая публикация архивных документов III Интернационала в России и за рубежом началась в 1990-е гг. после открытия Архива Коминтерна. Первые публикации предпринял коллектив Центра латиноамериканских исследований Института всеобщей истории РАН [140]. Примерами добротных, хорошо систематизированных коллекций документов являются сборники материалов, подготовленные чилийскими, мексиканскими, колумбийскими, боливийскими, российскими и немецкими исследователями[141].

Определенную практическую пользу для исследователей отношений III Интернационала с латиноамериканским коммунистическим движением представляют публикации документов по рассматривавшимся руководством и аппаратом Коминтерна стратегическим проблемам, а также материалов, освещающих деятельность лидеров ВКП(б) и всемирной компартии[142].