Читать книгу Кинжал мести - В. П. Волк-Карачевский - Страница 12

Аркадий Аглаев вернулся в имение сразу после того, как умер отец, закончив два курса в университете и прослужив полгода чиновником по десятому классу. Мать его последовала за супругом спустя всего три месяца. И молодой барин, оставшись один, решил стать образцовым хозяином.

Для этого он перво-наперво взялся за перевод книги «О сельском хозяйстве» Марка Порция Катона Старшего, знаменитого своим навязчивым желанием разрушить Карфаген. Сочинение это, как известно, содержит бесценные сведения о полевых работах, выделке вина и оливок, а также об обустройстве имения.

Но крестьяне невнимательно слушали главы, переведенные их барином, и даже засыпали, когда он читал им сочинение, которое (вместе с трактатом Марка Терентия Варрона того же названия) на протяжении многих веков являлось настольной книгой добрых римлян, владельцев поместий.

Такое отношение палеевских мужиков к попыткам барина наладить у себя в имении образцовое хозяйство никак не могло способствовать успеху замыслов новоявленного помещика.

К тому же, изучая труды Катона Старшего «О сельском хозяйстве», Аглаев дошел до глав с описанием содержания добрыми римлянами рабов. Согласно тексту автора, их нужно заставлять работать даже по воскресеньям и праздникам, принуждая в эти дни чинить старые канавы, мостить дороги, подрезать терновник, перекапывать сад, выпалывать сорные травы на лугах, выдергивать колючки, толочь зерно, чистить пруды, словом, делать все, что только можно, чтобы раб не имел ни минуты отдыха.

Такое отношение Катона Старшего к работникам, возделывающим землю, вызвало протест поэтической, а следовательно, вольнолюбивой души Аглаева, даже несмотря на то, что труд Катона считался образцовым пособием по ведению сельского хозяйства на протяжении многих веков. Ведь Аглаев всем сердцем любил крестьян и часто воспевал в своих стихах славных землепашцев, неторопливо шагающих за сохой и радующихся красотам полей, лугов и тенистых рощ, у которых мирно пасутся тучные стада.

Как раз в это время молодому помещику пришлось столкнуться с тем, что, как оказалось, имение его отягощено долгами и недоимками, отец его не платил их многие годы.

Здраво рассудив, что образцовое хозяйство нельзя начинать не выплатив задолженности в казну, Аглаев приложил все усилия к тому, чтобы расплатиться по всем требованиям. Это ему удалось, хотя и с большими трудностями.

Однако отсутствие долгов и недоимок, а таковые числились и за всеми его соседями (недоимки потом императрица Екатерина II Алексеевна милостиво простила по случаю своего двадцатипятилетия успешного восшествия на престол), никак не помогло наладить образцовое хозяйство, а даже, наоборот, доконало имение, доставшееся Аглаеву от батюшки, не читывавшего не то что Катона Старшего, но, к стыду старого поручика, даже Цицерона и, грех сказать – Горация с Вергилием.

После не имевших успеха опытов, Аглаев пришел к мысли, кстати, известной со времен тех же римлян, согласно которой поэту не нужно посвящать свои усилия делу, ему не свойственному. Отыскав это изречение в одном из собраний афоризмов Цицерона – а мнения и мысли этого выдающегося оратора и достойнейшего гражданина, несомненно, стоят внимания, – Аглаев возложил все заботы по ведению хозяйства на старосту.

Это сильно поправило дела, успешно вернув их на прежний уровень, так как староста, семидесятилетний, но крепкий еще старик, сорок лет верно служил старому барину, потому как барин тем временем находился на царевой службе, а это дело святое, и полагал, что так же верно нужно служить и барину молодому.

Староста не воровал, другим не давал, лени не терпел, характера был коварного и злого, глаза неусыпного, и Палеевка его стараниями не разорилась вконец.