Читать книгу Быт и нравы членистоногих - В. В. Ползиков - Страница 6

День выдался на редкость тяжелым – отправившись в запланированный поход, нам удалось сбиться с пути еще в самом его начале и пришлось делать крюк не в один десяток километров, чтобы выбраться к ближайшему населенному пункту. Нещадно ныли ноги, натруженные после преодоления всевозможных препятствий: оврагов, кочек и холмов. Еще сильнее саднили спина и руки, покрытые густой багряной россыпью комариных укусов: это надо же было в сосняке попасть в такую комариную засаду! Изголодавшиеся насекомые, невзирая на самые благие намерения путешественников, накинулись на нас и основательно искусали. До дома оставались еще километры пути и подъем в горку. Разговор никак не клеился, да и говорить с растрескавшимися от жажды и жаркого солнца губами было непросто.

Над темной полосой леса уже склонился багряный диск солнца, прикрытый легкой вуалью сизых, обведенных золотистым ободком облачков. В воздухе повеяло вечерней прохладой, и от тихих мутных вод маленькой речушки потянуло запахом подсохшей тины, который, смешиваясь с благоуханием луговых трав, превращался в неповторимый аромат деревенского вечера. Где-то послышался окрик и протяжное мычание, а на склоне холма появился пастух, отгоняющий коров в деревню на вечернюю дойку. Подъем в горку дался тяжелее всего, но зато когда в небольшой низине показался старый зеленый дом, мы вздохнули с облегчением – скоро можно будет и отдохнуть, и напиться.

Этот дом мы специально сняли на время отдыха в то лето. Каждый из нас был занят своим делом. Меня больше всего привлекали насекомые и пауки, и я целыми днями то и дело застывал с фотоаппаратом у очередного куста или оврага в надежде сделать лучшие кадры. Егор прочесывал лес в надежде поймать особенно ядовитую гадюку Никольского, которая никак не давалась ему в руки. Вот и в этот вечер, когда мы сели за стол, он принялся разрабатывать с присущим ему энтузиазмом новый план поимки хитрой рептилии:

– Завтра надо пойти на ручей, там отличные стога! Наверняка найдем гадюк!

– Слушай, ты еще о чем-то другом думать можешь? Как твоя кандидатская? – Ольга бросила на него взгляд из-под роговой оправы очков, на секунду оторвавшись от книги.

– Да все отлично! Нет, лучше пойти…

Я, переведя дух и напившись прохладной ключевой воды, вышел в сени за своей сумкой, из которой достал садок с парой прекраснейших жуков – их продолговатые с металлическим блеском тела отливали нежнейшими оттенками фиолетового и синего и венчались длинными, залихватски закрученными усами. Я вернулся в комнату, выставил трофей своей охотничьей доблести на стол в круг света под потрепанным абажуром и взял в руки кружку с чаем.

– Это кто такие? Симпатичные! – снова оторвалась от книги Ольга.

– Мускусный усач – один из самых красивых усачей средней полосы. – Я откинулся на стуле, любуясь переливами жука. Вдруг среди вечерней тишины, которую нарушал лишь мышиный писк в углу комнаты, послышался скрип и хруст где-то в недрах стены. Собеседники притихли. Хруст повторился, и вновь все стихло.

Егор быстро покосился на старые пыльные часы, стрелки которых единодушно сошлись на цифре 12:

– Я слышал, что в этом доме что-то не так. Убили здесь давным-давно кого-то, кажется, или еще что вроде этого. Вот и происходят странные вещи. Все эти звуки слышат кто здесь ночует. Надо было что-то еще подыскать – а вы: дешево, дешево!

Ольга молча закрыла книгу и посмотрела в темноту соседней комнаты:

– Да нет, двадцать первый век на дворе, какие могут быть непонятные вещи…

Словно ей в ответ еще более отчетливо послышался навязчивый хруст. Ольга замолчала и посмотрела на Егора. Я же, потягивая чай, в это время продолжал любоваться жуками.

– Ты слышал?

– Слышал, – не стал отрицать я происходящего.

– Это что-то потустороннее! – загадочно намекнул мне Егор.

– Да, вероятно, так, только не потустороннее, а внутристенное! Этот хруст производят личинки усачей, которые проделывают ходы в сухой древесине сруба. Вот и всего-то! – Я поднял банку с жуками, выставляя на обозрение нарушителей спокойствия.

– Такие маленькие, а каких больших испугали! – Ольга лукаво покосилась на великана Егора, запустившего ладонь в копну волос, и вновь уткнулась в книгу.

– Я думал, они только в живом дереве обитают. А они и в сухом поселились. Расскажи про этих жуков поподробнее.

Удивленный проявлением интереса к чему-то кроме любимых Егором змей, я немедленно начал свой рассказ о жизни усачей.

Представители семейства усачей, или дровосеков (Cerambycidae), отличаются не только роскошными усами, длина которых может превышать и двухсантиметровое тело, но и чрезвычайно прочными покровами, а также мощными челюстями. Несмотря на свою «бронированность» и видимую тяжеловесность, многие усачи хорошо летают. В середине лета самка подыскивает подходящее дерево для откладки яиц. Чаще всего ее выбор падает на живое дерево – в свежей древесине содержится больше сахаров и других питательных веществ, необходимых для развития личинки. После появления на свет личинка усача вгрызается в древесину, оставляя в толще ствола сложные извилистые ходы, при этом она не только передвигается, но и активно питается. Именно когда личинка грызет сухое дерево (а более активна она в ночное время), можно слышать скрипучий однотонный звук, который раздается в старых домах. И этот самый хруст послужил причиной возникновения разнообразных мифов, объясняющих данное явление потусторонними силами. В течение своего развития личинка старается держаться в центральных слоях ствола дерева, наиболее богатых питательными веществами. И только в летнее время она перебирается в прогретые поверхностные слои. Личинка усача отлично приспособлена к такому скудному питанию: ее челюсти обладают удивительной прочностью и могут прогрызть ход в любой по своей плотности древесине, а кишечник содержит бактерии, которые не только расщепляют клетчатку до сахаров, но и синтезируют белки из получаемого с древесиной азота – не личинка, а целый биохимический завод!

Так проходят три года, и личинка перебирается в поверхностные слои дерева, а затем прогрызает ход наружу. В этом сообщающемся с внешней средой канале она окукливается, предусмотрительно расположившись головой к выходу. Если гибкой мускулистой личинке не представляет сложности развернуться в узком ходу, то для жука, обладающего прочнейшей хитиновой кутикулой, эта задача будет непосильной, и он окажется замурованным в обители своей же личинки. А уже заранее проделанный ход наружу освобождает взрослого дровосека от необходимости грызть древесину – несмотря на внушительный размер его челюстей, они сильно уступают в силе челюстям его личинки. Итак, появившемуся на свет усачу надо сделать только несколько шагов, чтобы впервые увидеть прекрасный мир, к выходу в который он готовился в течение трех лет! Если же дерево засыхает или идет на постройку, то оно теряет свою питательную ценность и развитие усача задерживается почти вдвое. Из древесных колод, установленных в моих террариумах для рептилий, жуки могли появляться и после четырех-пяти лет. Но и эти сроки далеко не рекордные!

Личинки некоторых усачей перед окукливанием вообще покидают ствол дерева, строя себе небольшой кокон из кусочков дерева и хвои непосредственно под корой. Выйдя из куколки, усач разворачивает надкрылья, освобождая мягкие перепончатые крылья, и отправляется в полет. Конечно, нет ничего приятнее первого путешествия, но вот наш древоед проголодался и ищет подходящее место для перекуса. Одно из любимых блюд этих жуков – нежные лепестки и тычинки цветов сныти. Мускусные усачи (Aromia moschata) питаются еще и корой молодых веток лиственных деревьев. В средней полосе также можно повстречать усача ивового (Oberea oculata). Он отличается не только более крупными размерами (длина его тела достигает 3 см), но и окрашен ярче. Черная голова эффектно контрастирует с оранжевой грудью и брюшком, прикрытым голубовато-серыми надкрыльями. Такая расцветка дана жуку неспроста – ею он копирует ядовитого жука мягкотелку, укус которого к тому же и очень болезнен. Мало найдется желающих испытать его на себе!

Но все-таки самыми распространенными являются усачи-лептуры (Leptura). В жаркий летний полдень жуков всегда можно увидеть на цветках – привычном для них лакомстве. Эти усачи ни размерами (длина тела красной лептуры (Leptura rubra) лишь немногим превышает 1 см), ни прочностью хитина не отличаются, поэтому они обзавелись оригинальным способом защиты – неприятным запахом. И пользоваться им научились лучше остальных древоточцев, опередив даже мускусного усача, которому запах и дал название.

Весь июнь усачи набираются сил и в июле приступают к кладке яиц. К осени жуки гибнут, а их маленькие личинки начинают свое путешествие в недрах дерева, чтобы через долгие три года явить на свет взрослых усачей.