Читать книгу Купель Императрицы - Вацлав Невин - Страница 7

Харон задраил за мной дверь, и я, облаченный в комбинезон и вооруженный фонариком, сошел в темные воды мрачного тоннеля. Со слов моего наставника: баллоны следовало искать в чистилище, а когда вернусь, – отправить их подъемником наверх; и обязательно, по возвращении, перед тем как снять комбинезон, принять в ризнице душ, так сказать.

Сделав несколько шагов, я обернулся: крохотный иллюминатор двери зиял в темноте белым пятном, словно маяк, от которого мне предстояло уйти во мглу, покидая знакомые берега. Заставив себя отвернуться, я решил не растягивать сомнительное удовольствие и быстро, насколько позволяли вода и склизкое дно, пошел по тоннелю в сторону купальни. Приходилось активно работать руками, согнутыми в локтях, отчего свет фонарика хаотично блуждал по кирпичным стенам и своду тоннеля. Его запахи невольно вызывали гримасу отвращения на моем лице. Должно быть на половине пути я остановился перевести дух и снова обернулся: тоннель изгибался довольно длинной и плавной дугой, но и при этом маяк уже скрылся из виду; вокруг, в обоих направлениях, глаз цеплялся лишь за однотипную кирпичную кладку. Покружив на месте, можно было с легкостью потерять направление движения, если бы не этот едва заметный изгиб: на пути к купальне он забирал влево, а на обратном – заворачивал направо. Мне припомнились слова Харона: «Найди свой смысл, Парень!». Искать его здесь, в этой тошнотворной кирпичной кишке, я не собирался. Куда больше меня занимал вопрос: нашел ли истинный смысл сам Харон, или же, говоря о смысле, он лишь назидал меня? Неожиданно в трубах под сводом зашумела вода: ворчливо пошепталась, пообвыклась и затихла. Я поднял голову: одна из труб – старая, покрытая ржавчиной и каплями конденсата – поблескивала свежим сварочным швом. А тишина стала зловещей, давящей. Я закрыл глаза. Так я часто поступал в детстве, находясь где-то, где быть мне вовсе не хотелось, и надеялся, что открыв их, окажусь дома. Никогда не срабатывало. Не вышло и теперь. Воспоминания о доме сдавили сердце. Во мне воспылали угли злобы, раздуваемые чувством вселенской несправедливости. И это сработало, и злоба придала мне сил. Я развернулся и снова двинулся к цели, активно работая руками и ногами. Холодная вода нисколько не остужала ни моей злобы, ни жара. Сбавил темп я лишь тогда, когда в свете фонаря, глубоко в коридоре, наконец, показалась дверь. И в ту же секунду я вздрогнул от внезапного окрика:

– Парень!

Я развернулся, замирая на месте. Голос был не то мужским, не то низко-женским, странным, незнакомым. Впрочем, в тоннеле голоса звучат несколько иначе. Да и кто бы, кроме моего наставника, мог здесь находиться? Но в пределах досягаемости моего фонаря никого не было.

– Харон? – откликнулся я, и тоннель уволок мой голос в свои темные глубины, но отзыва не последовало. – Харон, какого черта?!

Немая тишина снова придавила слух: ни всплеска воды, – ничего, только сердце глухими и быстрыми ударами отзывалось у меня в ушах. Мой жар усилился. Возвращаться и проверять, не идет ли за мной мой сокамерник, мне совсем не хотелось. Если это он – догонит. А если… А если не он?… К черту! Я вернулся на прежний курс и со всех ног припустил к двери. Сунув рукоятку фонарика в рот, я стиснул ее зубами и вцепился обеими руками в маховик, выкручивая его до предела и жмурясь от жуткого скрипа, словно жмурки могли облегчить болезненные вибрации барабанных перепонок. Рванув дверь на себя, я шустро перескочил порог, бросил последний взгляд в тоннель и задраился в чистилище! Тут же ногами я наткнулся на один из баллонов, и чуть дальше – на другой. Вынув фонарик изо рта, я выдохнул и припал спиной к стене подле двери. Ни замкнутое пространство, ни более тяжелый запах меня не тяготили. Я был в безопасности. По крайней мере, мне хотелось так думать. Отдышавшись с минуту, я осторожно вернулся к двери и прислушался: никаких звуков по ту сторону – тишина. Еще минуту я стоял без движения, напряженно вслушиваясь. Звук пришел совсем с другой стороны! Тихо и вкрадчиво из-за ворот послышался протяжный скрежет, а за ним – негромкое но отчетливое постукивание:

«Тук-тук-тук!»

Я замер как вкопанный, таращась на вмятины и сварочные швы железных створ. И после недолгой паузы снова услышал:

«Тук-тук-тук!»

Уже заученным движением я стиснул фонарик в зубах, медленно наклонился, чтобы ни единым звуком не выдавать своего присутствия, и погрузил руки в воду: нащупал ремни баллона и не спеша вытащил его из воды. Накинул первую лямку на левое плечо, аккуратно перекинул баллон за спину и продел правую руку во вторую. Затянул ремни. Надевать маску после этой затхлой воды у меня не было ни малейшего желания, даже несмотря на окружавший меня смрад. Я просунул шланг под левую руку, как это делал Харон перед нашей первой совместной вылазкой, и зацепил маску за лямку. Щелкнул выключателем – фонарь маски зажегся. Не выключая ручного фонаря, я сунул его под ремень баллона, светом вниз, и нащупав за спиной справа счетчик кислорода, зацепил его за другую лямку. Затем также медленно повернулся к двери и попытался бесшумно повернуть маховик, но тот предательски заскрипел. И из-за ворот снова раздалось:

«Тук-тук-тук!»

Даже понимая, что остаться незамеченным уже не получится, я по-прежнему медленно выкручивал задрайку, стараясь приглушить звуки окислившегося механизма. Наконец, приоткрыв дверь на скрипучих петлях, я выглянул в тоннель: никого. Распахнув ее, я развернулся и наклонился за вторым баллоном. А ворота снова огласили потусторонний призыв:

«Тук-тук-тук!»

Он звучал мягко, даже как-то жалобно, как будто кто-то скромно просил разрешения войти. Я оставил баллон и приблизился к воротам, почти прильнув к ним ухом. Дождавшись очередного постукивания, я поднял руку и костяшками пальцев, под плотной перчаткой, простучал ответное:

«Тук-тук-тук!»

Нежданно ворота сотряс удар такой мощи, словно их пытались вышибить тараном. От неожиданности я отскочил назад, не отводя глаз от створ, и попятился к двери, раскинутыми руками стараясь нащупать проем. Мои ноги нашли его первыми: споткнувшись о порог, я вывалился спиной назад в тоннель и с головой ушел под воду. Беспомощно барахтаясь, словно тонущий с камнем на спине, я с трудом перевернулся лицом к полу, уперся в него руками, встал на колени и вытолкнул чертов баллон спиной, вскидывая из воды голову и наполняя легкие затхлым, но столь желанным воздухом. Мотнув головой, как конь гривой, я избавился от воды на лице и вскочил на ноги. Перегнувшись через порог в чистилище, я ухватил второй баллон обеими руками, выдернул его в тоннель, и с грохотом захлопнул дверь! Мгновенно закрутив маховик, я в изнеможении припал к двери плечом, восстанавливая дыхание и успокаивая обезумевшее сердце. А оно камнем ушло в пятки, когда уже сама дверь, только что мной задраенная, разразилась отчетливым потусторонним:

«Тук-тук-тук!»

Подхватив второй баллон и не обращая внимание на его тяжесть, я бросился прочь от проклятых ворот, прочь от треклятой двери, прочь из этого дьявольского тоннеля! Ни разу не остановившись, я преодолел весь его изгиб и вышел на финишную прямую, увидев спасительный маяк. Как я оказался в ризнице, как задраился изнутри, как сбросил баллоны – я уже не помнил. В тот миг мной владело одно единственное желание: излить хоть кому-нибудь свой ужас, выплеснуть хоть на что-нибудь свою злобу и беспомощность. В помешательстве я подбежал к столу с инструментами, схватил первую попавшуюся железяку и вперил бешеный взгляд в серую штукатурку стен, выискивая на них хоть самую малость свободного пространства…