Читать книгу Слепой мир. Повести и рассказы о любви - Вадим Андреев - Страница 2

Во вторник, седьмого мая, Земля в своем движении по орбите прошла через облако кометных осколков. Днем в выпусках сообщалось, что предшествующей ночью в небе над Калифорнией наблюдались какие-то яркие зеленые вспышки. В Калифорнии обычно происходит столько всякой всячины, что вряд ли кто-нибудь принял это сообщение всерьез, однако сообщения продолжали поступать, возникла версия о кометных осколках, и эта версия восторжествовала.

Из всех районов Тихого океана приходили описания ночи, озаренной блеском зеленых метеоров. В описаниях говорилось: «Метеоры падают такими обильными потоками, что кажется, будто само небо крутится вокруг нас». Да так оно и должно было быть, наверное.

По мере того как линия ночи передвигалась к западу, яркость зрелища отнюдь не ослабевала. Отдельные зеленые вспышки стали видны еще до наступления темноты. Диктор, комментировавший это явление в шестичасовом выпуске вечерних новостей, заметил, что оно создает помехи радиоприему на коротких волнах, но что на средние волны, на которых ведется настоящая передача, и на телевидение оно влияния не оказывает. Он назвал это явление потрясающей картиной и настоятельно советовал не упустить случая полюбоваться ею. Он мог бы не затруднять себя советами. По тому, как взбудоражены были все в больнице, я мог судить, что случая полюбоваться потрясающей картиной не упустит никто, кроме меня.

John Wyndham. THE DAY OF THE TRIFFIDS

Телевизор и радио на все лады описывали красоту полночного неба. Яркий «звездопад» озарял все страны и континенты. На экранах телевизоров и в описаниях радиокомментаторов многомиллионные толпы людей проводили сегодняшнюю ночь на свежем воздухе, наблюдая воочию это явление, – космическое по земным меркам.

Мы с Данголией временами смотрели это тоже, но в экране телевизионного приемника.

– И что там так важно, чтобы вылазить на улицу и глазеть в небо? – спросил я в очередной раз у партнерши.

– Да как ты не понимаешь? – Данголия мерно покачивала тазом, сидя на мне верхом и смакуя член глубоко внутри себя. – Ты какой-то отсталый от эпохи человек! Сегодня в небе Земли шоу, которое впервые на нашей планете! И есть шанс, что его более не будет! По крайней мере не будет в нашей жизни! Увидят ли его наши потомки, – мне всё равно. Но я тоже хочу насладиться этим зрелищем вживую. Тем более бесплатно.

– ВОТ! Главное положение в голове всех наблюдателей – именно «бесплатно». Без оглядки на пользу или вред этого явления на здоровье, экологию, природу и пр. Никто не знает, что это за явление, как оно повлияет на жизнь Земли и ее обитателей. Но мы лезем и лезем посмотреть, как мошкара на огонь свечки.

– Ну и что? Мы и не боимся. Ведь не было предупреждений об опасности. Химической, радиоактивной, биологической. Чего тогда прятаться в бункерах? Да ты просто лентяй и не хочешь вылезти из постели и телевизора, чтобы это увидеть.

– Да, я лентяй. Мне и отсюда всё хорошо видно. А вылезти из постели я готов сегодня только для того, чтобы принять другую позу во время секса с тобой. Но не под открытым небом, а тоже здесь, в «бункере», как ты назвала мою подземную лабораторию.

– Ну и сиди. Точнее лежи. По окончании этой секс-разминки я всё равно присоединюсь к остальным.

Она выгнулась тазом еще больше мне навстречу. Я приподнял таз над постелью, тоже больше насаживая ее на член, проникая очень глубоко в нее. Доставая до самой глубины, я, как мне кажется, всегда доставал до какого-то плотного образования, – возможно матки, – и долбил головкой члена эту матку или что там еще могло быть.

Мы встречались с Данголией не часто. Вернее, встречались не редко, но начать жить вместе не решались уже длительное время. Просто каждый жил своей жизнью, а для секса собирались в одном месте, и потом спокойно разъезжались по своим гнездышкам.

Вот и сегодня, когда дамочка массировала мне член своим влагалищем, доставляя удовольствие и себе самой, и мне, мы думали не о внешнем мире, а об удовольствии. Но включенный для фона музыкальный канал «Д» впервые в своем существовании время от времени переключался на пусть и музыкальную, но трансляцию то неба, то танцующих толп людей на улицах разных городов, то на красоты мира с фотом из сиюминутного «звездопада».

Дама молода, активна, сладострастна, самовлюбленная эгоистка и сексоманка. Или точнее нимфоманка. Умеренно капризная в вопросах, касающихся секса. Не знаю, смог ли бы я ужиться в одной квартире с нимфоманкой. Может потому и не сближался с ней на столько, чтобы предложить жить вместе.

Вот и сегодня.

– Поцелуй меня, – сказала она сипящим голоском, приоткрывая губки, сразу же как вошла сегодня в квартиру. Её воспалённый взгляд следил за мимикой на моем лице. Я не мог отказать.

Склонившись, я направил губы в сторону щеки. В этот момент Данголия и поймала меня, нежно присосавшись, втянув рот в танец любви. Я попытался вырваться, но она уже обвила мою шею руками, крепко держала пальцы, сплетённые в замок.

Тёмная безумная страсть, вулканом клокочущую, прорывалась лавой похоти наружу. Мои ладони скользнули под покрывало, под маечку, накрыли грудки Данголии. Красивые упругие холмики с твёрдыми шишечками сосков заиграли на пальцах. Я скользил дальше, обхватывая горячее тело, извивающееся под ним. Легко запустил руки под поясницу, мягкие бёдра разошлись параболами, косточки таза и резинка трусиков, натянутая между ними, заиграли на подушечках пальцев, намекая на пышущее жаром естество внизу. Я терял голову, улетал в мечту, дразнившую меня со вчерашнего дня. Нырнув с головой на мягкую грудь, я полностью обхватил соски, вытянул их губами. Они быстро налились бледно-лиловой припухлостью. Данголия стягивала с меня рубаху. Откинув покрывало, расстегнула пуговку на поясе. Я потянул разъехавшиеся молнией шортики, и девушка осталась лежать передо мной в белых трусиках и маечке, закатанной к шее. Мои грубые ладони неслись дальше, по животику, спускались к талии, нащупывали ягодицы, стремились вверх к упругим холмам грудок, которые я так тщательно прихорашивал языком.

Мое желание, выраженное в железной эрекции, оставалось скрытым под джинсами. Я до конца надеялся, что дело так и закончится интимными поглаживаниями, но Данголия опять опередила меня. Скользнув рукой к прикроватной тумбочке, выудила квадратик презерватива из верхнего выдвижного ящика. Вложила мне в ладонь колючую по краям пластиковую упаковку, плотно складывая мои пальцы, словно чёрную метку передала.

«Мяч на твоей стороне! – говорил её жест. – Не ударь в грязь лицом».

Я понял по её закрытым глазам, что она не хочет знать, что происходит внизу, не хочет принимать участие в надевании резинки. Всё должно быть естественным и безопасным.

Мои движения соответствовали ожиданиям. Данголия, прикрывая веки, облизывала губы. Её ножки раскрылись, обнажая широкую поверхность таза. Углубление под выпуклым лобком таило складочку, хорошо просматриваемую сквозь тонкую ткань трусиков.

Я плавными движениями тигра, наполненными лаской и вниманием, стянул с Данголии трусики. Её цветок, слегка приоткрытый розовой мякотью, с восторгом отозвался на поглаживание пальцем. Данголия выгибалась в пояснице, страдая от томления. Она сложила ножки коленками в стороны, подтянула пяточки вверх, раскрываясь ему навстречу во всей красе. Её киска была тщательно выбрита за исключением курчавого чёрного треугольника на покатом лобке. Я не выдержал и приложился ртом к розовой щели. Как давно не ласкал женский клитор. Мой язык полностью накрыл сочащуюся нежную грушу, раскрывая её губки, раскладывая их над две стороны. Треугольный капюшончик по центру с продолговатым нежным утолщением заиграл на языке. Равно, как и девочка, сходящая с ума под моими прикосновениями. Она дрожала, издавая стоны, похожие на всхлипы. Обхватив себя за грудки, Данголия тазом выводила восьмёрку, будто вырываясь из цепких объятий. Я обхватил её за бёдра, найдя упор в косточках, и слился ртом в танце.

Она страдала, водила язычком по пересохшим губам, закусывая их. Её закрытые веки изредка обнажали закатывающиеся зрачки.

Я быстро скинул с себя джинсы с трусами, раскатал презерватив на колом торчащем члене и, осторожно опустившись между бёдер Данголии, локтями и коленями придерживая массу тела, воткнулся в основание груши. Направил член рукой и сразу проник на три сантиметра. Застыв, и дал телам приспособиться, привыкнуть. Наконец, нежным продавливанием он заскользил по тугому, сдавливающему влагалищу, забирая Данголию по сантиметру, пока все двадцать не остались в ней. Она обхватила меня ножками на пояснице, стесняясь использовать руки. Казалось, она танцует с членом внутри, выдерживая расстояние, пальчиками диктуя ритм, стесняясь спросить, может ли она рассчитывать на большее.

Я, целуя нежные губки, невольно наращивал темп внизу. Не отдавая отчёта в происходящем, животная страсть захватила меня чёрным заревом, подчинила волю. Найдя упор в локтях и коленях и убедившись, что кровать неподвижно закреплена в углу комнаты, я расслабился в одном желании раствориться с Данголией в танце любви. Мои бёдра обрушивались. Выгибаясь в пояснице, я складывался над девушкой. Мышцы заиграли на спине. Прибивая Данголию, я разбил текущую киску в тихо чавкающую мембрану. Член стал похож на железный кол, как сук вросший в лобок, лакающий рог изобилия, готовый пролиться семенем, достаточно лишь удовольствию перелиться через край.

Отсутствие секса отучило меня кончать, оргазм не спешил выплёскивать соки, и я собирался, вызревал, скапливаясь в яйцах болезненным томлением.

Данголия ускорила точку невозврата. Её нежное хлюпающее влагалище тихими спазмами возвестило наступление разрядки. Забившись в припадке, неконтролируемом срыве в пропасть, девушка вцепились ногтями в спину, захрипела, пяточками прохаживаясь по ягодицам.

«Вот бестия!» – восхищённо думал я, срываясь за ней в оргазм.

Член, хаотично слившийся с тазом Данголии, забился глубоко внутрь, заёрзал, вгрызаясь головкой в матку. Он взрывался, застывая сталью, прокачивая густые струи спермы, вновь и вновь доказывая господство твёрдой плоти над нежным цветком.

Данголия принимала его самоотрешённо. Распахнувшись объятиями для меня, она испытала невероятный оргазм, несравнимый с тем, что она испытывала раньше во время мастурбации. То было лишь жалкое подобие удовольствия, которое накрыло её сейчас. До звёздочек перед глазами, до дрожи в коленках, до гусиной кожи по заднице, до жара в паху, будто раскалённая печка взорвалась от закиданных в неё дров.

Она обнимала меня, обвивая всем телом, целовала в ушко, носик, губки, шептала, всхлипывая:

– Я люблю тебя, обожаю.

Я улыбался счастливой детской улыбкой, его щетина царапала лицо.

– Я тоже тебя люблю, зайка. Очень люблю.

Мы долго лежали в объятиях друг друга, не желая расставаться с замком любви, сплетённым внизу. Тела липли, руки скользили, повторяя опыт, губы искали подтверждения свершившегося. На этом пике удовольствия я и заснул…