Читать книгу Врата Бога. Под сенью Ашшура - Вадим Барташ - Страница 3

Старшей дочерью Асархаддона, отца нынешнего Великого царя, являлась Шерруа-этеррит. О! Это была ещё та вертихвостка! Если сказать, что нрав у этой девицы был скверный, то это ничего про него не сказать. Она с малолетства была сорви голова и привыкла получать всё, что ей захочется, но в случае если её желание не исполнялось, то наступала буря.

Вздорная, привыкшая к истерикам по любому поводу, а то зачастую и без повода, она всегда вела себя вызывающе и вне рамок приличия. С ней никто не мог совладать, и никто c ней не хотел связываться.

Но хуже всего было то, что она ещё и очень рано пристрастилась к разгульному образу жизни.

Уже в пятнадцать лет она начала выпивать, а спустя год стала пить как мужик, и постепенно у неё начали случаться запои, и когда это происходило, то она уже ничего не соображала и пускалась во все тяжкие. Вначале в её сети попадались некоторые придворные, затем она закрутила шашни кое с кем из гвардейцев, ну а после докатилась даже до портовых грузчиков. Любовников она меняла постоянно, и дурная слава о ней разносилась уже по всей Ниневии, но её это не заботило.

А несколько раз случалось и так, что Шерруа-этеррит находили в невменяемом состоянии в какой-нибудь таверне, где с нею успевали поразвлечься все, кто на неё положил глаз. Благо мало кто мог даже предполагать, что это царская дочь. И непонятно, как ещё её, такую безбашенную, никто не украл и не обратил в рабство, или не продал в какой-нибудь отдалённый притон. А могли и зарезать.

Наверное, при таком совершенно асоциальном поведении, к которому она с пятнадцати лет пристрастилась и когда всё чаще опускалась на самое дно, всё закончилось бы тем, что эту принцессу неизбежно прежде времени лишили бы жизни, но перед новогодним праздником ей на глаза попался один гвардейский офицер…

***

Происхождение у него было ничтожное, да ещё к тому же он оказался иноземцем, но благодаря своим выдающимся физическим качествам он получил офицерское звание в корпусе царских телохранителей.

Мимо такого могучего мужа Шерруа-этеррит не могла пройти!

А надо сказать, что корпус гвардейцев, охранявших огромный Северный дворец в Ниневии, состоял из семи полков пехоты, в каждом из которых было две тысячи воинов, и из трёх эскадронов кавалерии, так что всего в нём на царском довольствии состояло 15 тысяч отборных молодых мужчин.

Каждый полк возглавлял генерал, в ассирийской армии называвшийся рабсаком. В гвардейцы отбирали отличившихся воинов, проявивших себя в деле и показавших незаурядную храбрость, и тут уже не смотрели на происхождение, а в правление предыдущего Великого царя в этот корпус стали попадать не только ассирийцы, и поэтому отличившегося в египетской кампании Бел-ибни, халдея по происхождению, зачислили в него. А через полгода он получил звание сотника.

Каждый гвардейский полк носил своё название: «Бессмертные», «Бесстрашные», «Неукротимые» и тому подобные, и у каждого были свои значки, знамёна, доспехи и плащи.

Великан служил в полку «Бессмертных».

***

У «Бессмертных» были шлёмы с конскими гребнями, синего цвета плащи и на круглых щитах изображался Ашшур с луком, верховный ассирийский бог.

У каждого полка имелся свой лагерь, располагавшийся внутри дворца.

«Бессмертные» базировались у Приречных ворот и охраняли часть Западной стены и примыкавшие к ней Приречный парк, пристань и ряд других сооружений, включая и храм богини Иштар.

По давно заведённой традиции, пришедшей в Ассирию ещё от шумеров (у которых богиня любви называлась Инанной), раз в году каждая женщина обязана была прийти в храм этой небожительницы и предложить себя любому желающему, который готов был заплатить определённую сумму за близость с ней. Потом собранные таким образом средства передавались на содержание храму.

Уже давно ассирийки из знатных и богатых семей откупались от подобной повинности, предоставляя вместо себя какую-нибудь рабыню, но вот старшая сестра Ашшурбанапала в эти дни вдруг превращалась в набожную прихожанку и с необыкновенным рвением лично исполняла то, что предписывалось древней традицией.

На этот раз к церемонии в храме богини любви она готовилась заранее, и даже для этого разработала изощрённый план.

***

Шерруа-этеррит узнала, в какое именно время храм посещали воины из полка «Бессмертных», и с рассветом пришла в него. Но заявилась она не одна, а со своей служанкой. Служанка была старой и с дряблым морщинистым лицом, и от того выглядела ужасно и казалась настоящей уродиной. Её держали во дворце только из-за того, что когда-то она была кормилицей принцессы.

– Э-эй, бедняжка, а ты на что тут надеешься? Тебя же не выберут!

– Красотка, тебе придётся самой кому-то доплачивать за себя! Ну, кто в здравом уме захочет с тобой перепихиваться?!

– А может, старая, ты поймаешь какого-нибудь бедолагу и напоишь его… И он по пьяни совершит с тобой неслыханный подвиг? – со всех сторон слышались насмешки, щедро ссыпавшиеся на голову этой служанки.

Один из самых злых воинов не сдержался и съехидничал:

– Прикрылась бы ты, старая карга, покрывалом, что ли, а то при твоём виде невольно заикаешься!

Служанка Шерруа-этеррит на все эти издевательские реплики стоически молчала и не огрызалась, и ждала того, на кого ей указала хозяйка.

Служанка уже переживала, что этот сотник не появится. Не все гвардейцы ходили в храм за подобным развлечением, так как обычные девицы лёгкого поведения, которых в Ниневии было тьма тьмущая, обходились им гораздо дешевле, да и один раз в неделю из царской казны выделялись деньги на оплату их услуг, когда одна куртизанка обслуживала сразу с два десятка воинов. Но не всем гвардейцам такие забавы нравились.

Впрочем, Бел-ибни всё-таки появился.

Он пришёл в храм выбрать женщину и заплатить за неё часть жалованья.

***

Увидев уродливую служанку он, как и остальные «бессмертные», оскалился в ухмылке и тоже захотел отпустить какую-нибудь колкость, но служанка предупредила его:

– Красавчик, выбери меня, и ты не пожалеешь!

– Ты что, рехнулась, старая?! – невольно вырвалось у великана, и он, отшатнувшись от старой образины, расхохотался. – Ты предлагаешь мне следовать за тобой?! Ты же уродина! Ну, посмотри на себя! И я за тебя буду платить богини Иштар?! Ты сума сошла?!

– Молчи! И следуй за мной! – вдруг резко и очень решительно произнесла служанка, и, встав с земли, она захромала во внутренний притвор храма богини Иштар.

Бел-ибни заколебался, но, несмотря на усмешки сослуживцев, всё-таки последовал за старой каргой.

Он не знал, почему, но сейчас ей подчинился. Какие-то новые и уже повелительные нотки зазвучали в голосе этой ведьмы и это заставило его послушно, как телку на верёвочке, последовать вслед за ней.

***

Бел-ибни даже не предполагал, к кому его повели, однако притвор, к которому они шли, был переделан в закрытое помещение и предназначался для важных особ. Внутри было темно, и лишь совсем слабый свет падал в него через единственный крохотный оконный проём, устроенный под потолком и походивший больше на бойницу.

Помещение оказалось просторным.

Внутри него угадывались несколько скульптур, в том числе богини любви, а также находился алтарь, пол устилали ковры, и его усыпали цветами, в центре же стояло заранее принесённое широкое ложе с короткими ножками и балдахином, и на нём кто-то лежал.

– Я всё исполнила, как ты велела, госпожа! – произнесла служанка.

– Ступай!

Бел-ибни остался у дверей и не знал, что ему сейчас делать.

Служанка поклонилась незнакомке и вышла.

– Ну, что ты замер, как будто не живой, а какой-то истукан? – вновь послышался женский голос. Судя по голосу, он принадлежал отнюдь не старой деве.

– А чего ты хочешь? – вопросом на вопрос ответил великан.

Незнакомка в ответ заливисто расхохоталась.

– Чего хочу? Ты меня удивляешь. О-ох и наивный же ты, Бел-ибни! А что, ты так и не догадываешься, что мне сейчас от тебя надо?

– Но я не знаю, кто ты!– неуверенно пожал плечами великан, окончательно сбитый с толку.

– А что, это так уж важно?

– Ну, да-а…

– Значит ты подтверждаешь, что тебе любопытно, кто я?

– Подтверждаю.

Незнакомка неожиданно не на шутку рассердилась на великана:

– А когда вы все приходите в эти дни в храмы Иштар и выбираете себе женщин, разве вы выпытываете, кто они?

– …Нет.

–Вот именно! Вы даже не спрашиваете у выбранных вами подруг имён, а просто ими пользуетесь в своё удовольствие, и затем платите за их услуги! Ну, так и поступай, согласно этому обычаю! Кстати, я тебе отдамся и ничего не попрошу у тебя взамен!

– Спасибо, но я не хочу.

– Ты не хочешь меня?!

Бел-ибни мотнул головой.

– Даже бесплатно?!

Великан подтвердил это, вновь замотав головой. Он не знал уже, что делать и как из всего этого выпутаться. Через силу из себя он выдавил:

– Ну я же не представляю, как ты выглядишь! Ты хотя бы мне показалась!

Бел-ибни стал всё больше упрямиться.

–Пока я этого не могу,– возразила раздражённо незнакомка.– А знаешь, что? А давай-ка я лучше себя попробую описать…Послушай. Я… к твоему сведению, не старая. И… красивая. Во всяком случае, мне так говорят. И, к тому же, я знатного происхождения! Это то и мешает мне сейчас перед тобой раскрыться.

– Ты что же, дочь придворного, получается? Какой-нибудь важной шишки?– переспросил халдей.

– Ну, допустим…

– Ниневийского сакну (вельможи, – прим. авт.)?

В ответ послышался смех.

– Или дочь, а может даже жена генерала?

Незнакомка повторно рассмеялась.

– Неужели ты супруга самого туртана (главнокомандующего, – прим. авт.)?!

– Я?! Ха-а-а! Я – дочь туртана? Ну и скажешь?! Прямо размечтался! А тебе бы этого хотелось? Или если бы это было так, то ты бы не осмелился ко мне притронуться?..

– Ну, я… даже и не знаю, что сказать…

– Я тебя разочарую, красавчик… Я всё-таки не супруга и не дочь главнокомандующего! И, между прочим, ты из-за своей растерянности совсем позабыл, что наш туртан бездетный вдовец.

– А-ах, да-а! Но я всё равно так не могу, – развёл руками Бел-ибни. – Как хочешь, а я не стану восходить на твоё ложе, не видя тебя и не представляя, какая ты есть на самом деле…

– Ха-ха-ха! Вот оно, настоящее двуличие! – незнакомка резко оборвала смех. – Вам, мужикам, всегда подавай если не богиню, то какую-нибудь девицу, хотя бы немного смазливую, а лучше похожую на Иштар. Хватит препираться! Мне надоело тебя уговаривать! Чего ты ломаешься? Я, в конце концов, тебе уже приказываю! И ещё раз повторяю, что в этот раз ты не заплатишь за любовь ни-че-го! Платить буду за тебя я! И я очень щедро расплачусь и с тобой, и с богиней Иштар! Но, конечно, если я останусь довольна от нашей близости, Бел-ибни! Будь же решительней! Не испытывай моего терпения! Его и так осталось совсем мало!

Халдей хмыкнул, однако после некоторого колебания всё-таки перестал отнекиваться и надумал действовать.

Он скинул с себя всё, что на нём было, вплоть до набедренной повязки, и возлёг на ложе. И тут же он почувствовал дыхание незнакомки.

Она осторожно приблизилась к нему и вначале слегка прикоснулась к его плечу, провела пальцами по спине, даже пощекотала за лопатками, а потом…

Незнакомка внезапно проявила необыкновенную прыть и, набросившись на него, обвила за шею…

***

Великан сразу же отметил про себя, что тело у незнакомки очень даже ничего, к тому же, не обрюзгшее, кожа на ощупь нежная, ягодицы упругие, а груди по девичьи выпуклые, и помимо этого незнакомка оказалась опытной и очень страстной. Уже вскоре она завела великана.

Бел-ибни настолько разошёлся, что, занимаясь с ней любовью, он совсем потерял счёт времени. Чего они только не вытворяли за те несколько часов, что были вместе! Обычно великан быстро доводил любую девицу до полного изнеможения, однако на этот раз ему попался равный соперник. Девица оказалась крепким орешком, и она, в конце концов, его переборола. Хотя она и была вдвое меньше его, но она оказалась на любовном ристалище не только опытнее, но и выносливее. Её стоны переходили в пронзительные крики. а потом всё это у неё сливалось со стонами вошедшего в не шуточный раж великана.

Наконец-то их стоны умолкли, и Бел-ибни, и незнакомка, совершенно уже измождённые, угомонились.

После долгого молчания, незнакомка произнесла:

– У ног скульптуры Иштар, стоящей слева, рядом с дверью, находится мешочек, там плата за твои старания. Я довольна тобой!

Бел-ибни поднялся с ложа, оделся и подошёл к скульптуре.

Судя по весу мешочка, плата незнакомки за свидание, наполненного несколькими часами бурной страсти, оказалась щедрой.

Бел-ибни был уже на пороге, когда незнакомка окликнула его:

– Э-э-эй, халдей, а ну ка постой-ка!

Бел-ибни остановился.

– Завтра в это же время вновь придёшь сюда! – произнесла повелительным тоном незнакомка.

И великан халдей послушно кивнул головой.

***

Весь день сослуживцы не давали прохода Бел-ибни. Они донимали его каверзными вопросами, а кое-кто осмеливался издеваться над ним и в открытую, всё спрашивая о его свидании, как оно прошло и чем же закончилось. Но Бел-ибни только в ответ хмурился и пыхтел.

Целую неделю Бел-ибни ходил в этот притвор и в кромешной темноте занимался любовью с незнакомкой, о которой толком ничего пока не знал. Ему было известно только то, что она являлась очень знатной особой. И лишь по истечении недели она ему наконец-то открылась и назвалась. И великан халдей узнал, что его новая любовница не кто-нибудь, а сама принцесса из рода Саргонидов.

Это оказалась сестра Ашшурбанапала!

И от её признания Бел-ибни едва не хватил удар.

***

Итак, великан-халдей превратился в любовника сестры самого Великого царя. Ну а она из-за него потеряла голову и внезапно для всех при дворе стала меняться в лучшую сторону.

Она прекратила пить, уже не пускалась во все тяжкие и вскоре переродилась в почти идеальную матрону. Теперь на людях она покрывала голову тканью и не выставляла свои прелести, как раньше, на показ любому. Но она настолько запала на халдея, что иметь его любовником ей было уже недостаточно, и она решила женить его на себе. Однако для этого он должен был занять достойное положение при Ассирийском дворе, и буквально через месяц, как у Шерруа-этеррит с ним завязались отношения, Великий царь присвоил великану генеральское звание.

Впрочем, старшая сестра Ашшурбанапала посчитала, что и этого было недостаточно. Она наседала на брата, и тот, в конце концов, сдался – после памятной львиной охоты, на которой перед зрителями великан предстал во всей красе, Ашшурбанапал направил его на Юг Месопотамии, наместником в Урскую область.

***

Ну а сейчас пора переходить к гаремам, и вот что хочу о них рассказать…

Если вы пожелаете узнать, где же впервые они зародились, то я вам отвечу, что на Востоке, а ещё точнее, в Ассирии. Сформировались окончательно они где-то к XIV веку до новой эры, а затем распространились и по другим восточным державам.

При Ассирийском царском дворе находился самый большой гарем того времени, в котором содержались не только жёны Великого царя, но и до семи сотен его наложниц. Эти самые наложницы являлись представительницами различных народов. Все они были юнные и у многих из них возраст не перевалил и за двадцать лет. Наложницы происходили из Вавилонии, Урарту, Элама, Мидии, с Кипра и из других стран. Не всем им нравилось их бесправное положение, и некоторые из них пытались любым путём возвыситься. Одной из таких честолюбивых девиц оказалась Лурина.

Она была филистимлянкой из Газы. А ещё про неё говорили, что она божественно красива, но повадками очень развратна. Через какое-то время на эту девицу положила глаз могущественная царица-мать Накия-старшая, тоже ценившая молодость и красоту, и Лурина стала прислуживать ей. Однако эта бесстыдница хотела делить ложе не со стареющей и капризной царицей-матерью, а с ещё достаточно молодым Великим царём, и ей вскоре удалось обратить на себя его внимание, и она стала проводить ночи с Ашшурбанапалом. Всё, казалось бы, у неё получилось, но связь её c Великим царём не продлилась долго и уже через три месяца оборвалась.

И виной тому стала новая фаворитка повелителя империи, которая нарисовалась совершенно неожиданно.

И на этот раз ею стала лидийка.

***

Как это случилось? Расскажу по порядку.

Плотское влечение к ней у Ашшурбанапала не было таким уж острым, как к некоторым прежним наложницам или к той же уроженке Газы, но за то в общении с этой лидийкой Великий царь получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Аматтея была умна и умела поддерживать разговор и с ней можно было поговорить на разные темы. Всё-таки Аматтея была не наложницей из гарема, а свободной девушкой, приёмной дочерью учёного Набуахиарибы.

А ещё она оказалась не только начитанной, но обладала и поэтическим даром.

Ну а что же красотка из филистимской Газы?

Той пришлось возвращаться к прежней хозяйке и на коленях вымаливать прощение у царицы-матери.

Поначалу царица-мать, Накия-старшая, не хотела даже видеть развратницу, променявшую её на внука, но та всё-таки подобрала ключики к Накии и добилась того, чтобы над ней сжалились и не выгоняли её в какой-нибудь злачный притон.

– Пусть это тебе послужит уроком, – ещё сердясь на свою прежнюю любовницу, произнесла Накия-старшая, и уже мягче добавила: – Надеюсь, ты теперь поймёшь, как перечить мне! И в следующий раз, если пойдёшь против моей воли, я тебя не пощажу! И тогда ты уж точно закончишь плохо! Потому что тогда ты вылетишь из дворца! Ты усвоила это?

– Да, госпожа, – потупила взор девица. – Больше я не буду идти наперекор твоей воле! Поверь мне ещё раз…

Царица-мать жестом показала изменщице, чтобы она покинула её покои и вслед ей произнесла:

– Жди, когда я надумаю тебя вызвать. А пока- пошла прочь!

– Я поняла тебя! – откликнулась покорно филистимлянка.

***

Ну а Великий царь к тому времени уже окончательно определился с выбором. К удивлению своего двора, он позабыл даже о жёнах. Теперь он проводил большую часть своего свободного времени не в гареме, а с лидийкой.

И его понять было можно!

Аматтея, как никто другой, подходила ему. И всё потому, что Ашшурбанапал был и сам незаурядной творческой личностью. Он знал семь языков (в том числе и мёртвый шумерский), писал религиозные гимны, молитвы и стихи, и под влиянием своего наставника изучал все известные тогда науки. Ну а приёмная дочь Набуахиарибы Аматтея… это была бесспорно очень талантливая поэтесса, и она являлась предшественницей знаменитой гречанки Сапфо с острова Лесбос.

Ашшурбанапал сблизился с Аматтеей как-то незаметно и быстро, однако для него, наверное, она была прежде всего не девицей для утех, а другом. С ней можно было всегда поговорить по душам. Она доставляла ему большее удовольствие в общении, в долгих разговорах о природе, о человеческих взаимоотношениях, а ещё они с ней обсуждали произведения друг друга.

И мнение лидийки Ашшурбанапал очень ценил.

При этом Аматтее от Великого царя ничего не надо было, а он из-за неё даже начал учить лидийский язык. Однако литература, высокая поэзия и умные разговоры на разные темы- это всё хорошо, но от политики и дел государственных никуда было не деться. Тем более, если ты восседаешь на троне и правишь такой огромной империей.

***

А тут ещё следует заметить, что правление Ашшурбанапала нельзя было назвать спокойным.

Одно восстание вспыхивало за другим, да и внешние угрозы никуда не подевались. Напряжённость на северо-восточной границе вроде бы разрядилась, после того как царство скифов прочно вошло в орбиту влияния Ассирии и стало союзницей благодаря тому, что правитель Ишкузы теперь был женат на Накии-младшей, ещё одной сестре Ашшурбанапала, и у него подрастал наследник – наполовину скиф, а наполовину ассириец, да ещё и Саргонидских кровей.

В Манне была восстановлена в своих правах прежняя династия Иранзидов, и её новый владыка Уалли уже прочно связывал своё будущее с империей.

Мидия, ещё вчера представлявшая определённую угрозу, поверженная скифами, теперь балансировала на краю пропасти, а в Эламе задиристый Уртаки переел жаркого и сошёл в могилу, ну и пришедший ему на смену новый правитель, Теуман, ещё пока что осваивался на троне и никак не успел себя проявить.

На севере только киммерийцы тревожили границу, а вот их сосед, царь Урарту Руса II, больше не собирался как раньше конфликтовать с империей и повёл себя подчёркнуто дружественно, и всё было бы ничего, но озабоченность у Ашшурбанапала теперь стала вызывать Вавилония…

Там на троне восседал Шамаш-шум-укин, сводный брат Великого царя.

Каких-либо свидетельств о его измене пока не поступало от засланных в эту провинцию шпионов, но поведение Шамаша становилось всё более подозрительным.

Ашшурбанапалу сообщили, что в Ниневию прибыли родственники внезапно скончавшегося Уртаки, и они умоляют, чтобы Ассирия предоставила им убежище.

Ашшурбанапал принял племянников прежнего владыки Элама и проявил к ним свою благосклонность.