Читать книгу Иверь - Вадим Еловенко - Страница 5

Глава 4

Оглавление

Поздним утром перенесенный в замок десантник пришел в себя и после нескольких глотков воды смог проговорить укоризненно:

– Что же ты наделал, урод?

– Ты поговори, – кивая, сказал я, – сейчас «деблокатор» вколю – за несколько часов в мучениях концы откинешь. Если сердце не остановишь раньше.

Тот, криво усмехнувшись, выговорил:

– Девять огней. Это SOS. Три, да три, да три…

Я не сразу понял, о чем он. Я даже нахмурился, пытаясь сообразить, что к чему в его бреде. Но когда понял, то побледнел. Все правильно. Они же ищут меня. Они прочесывают все квадраты. И увидев такой до боли знакомый знак, они бросили десант. Они меня для трибунала вытащить хотели. Я идиот… Я полный кретин. Я сам читал в детстве, как такой нехитрый знак спасал целые экспедиции. Девять ракет. Девять огней. Девять фонарей. Я в Академии сдавал зачеты на первом курсе! Там мы все это проходили и еще смеялись: разве кто таких вещей простых не знает?! Они подумали, что я сдаюсь. Они подумали, что я в беде, и послали три, безусловно, боевые единицы для моего спасения, чтобы потом умертвить в «газенвагене». Но есть же «крест»! Это место забора группы. Они же не идиоты. Я бы крест выставил, если бы хотел уйти под трибунал! Или «Т» с направлением ко мне. Я метался по помещению и с трудом сдерживался, чтобы вслух себя идиотом не называть.

Видя мое состояние из-за нескольких непонятных слов безрукого воина, Инта и мне протянул воды. Я, не скрывая дрожащих рук, взял деревянную плошку и отпил из нее.

– Там у меня… такой кувшин прозрачный… принеси, – сказал я, не удовлетворившись тепловатой водицей.

Когда он принес ополовиненную бутылку виски, я сам отпил треть, словно воду, и дал десантнику. Тот одной рукой принял бутылку и, высосав все до конца, отдал мне.

– Я за нее три сотни контрабандисту заплатил, – сказал он печально, проводив взглядом улетевшую в бойницу пустую бутылку.

Я только и кивнул. Что еще тут скажешь? Десантник от боли сморщил лицо, но сказал, обиженно улыбаясь:

– А ты весь наш запас упер.

Я снова кивнул, удивляясь, как он еще может улыбаться с такой гримасой. Наверное, виски сказывалось. Крепкое пойло, но я в теперешнем состоянии пил его, не замечая этого.

– Ты стрелял? – спросил он.

– Я, – сознался я. Глупый вопрос. Кто еще мог по ним палить?

Он только посмотрел на левое плечо и заметил:

– Чему-то вас учат все-таки в навигации…

Я, не в силах выйти из ступора, сказал:

– Случайность. Прицел у СВИ сорвался.

– Тогда мне не повезло, – кивнул он.

Посидели. Инта принес еще бутылку, и мы ее тоже ушли. Хоть бы в одном глазу…

– Подумать только, – заметил десантник, – шесть сотен выпил, а трезв до противности.

Он сел, прислонившись к стене, и попросил:

– Ты это… кончай меня.

– Не понял? – помотал я головой.

– Чего ты не понял? Говорю, кончай меня. Кому я без руки нужен? Я же не дурак. Это не регенерируемая потеря. А протез… В общем, не вариант.

– Ты чего?! – тихо изумился я, чувствуя легкий шум в голове. – Сейчас я чуть приду в себя и потащу тебя до капсулы. Поставлю на автопилот, и дуй домой.

– Ты не понял. Как там тебя… Виктор? Я без руки никому не нужен. Когда на Землю вернусь, мне уже сто сорок стукнет. Я не из высших сословий. Максимум – это пенсия, которую я неделю пропивать буду, а в сто восемьдесят – дом престарелых на государственном обеспечении. Где я буду вспоминать об Омелле и восстании на Прометее.

– У тебя семья… – сморозил я глупость.

– Какая семья? Откуда у десантника семья? Короче, не клюй мне мозги и давай тащи свою СВИ. Только в голову, – с усмешкой попросил он, указывая на висок.

Я поднялся и вышел. Вслед за мной вышел Инта. В коридоре он обратился ко мне:

– Прот, я сказал, чтобы тела других боевых зверей перенесли в замок и раздели. Их броню я сложил в этом… арсенале, – вспомнил он слово, которым я обозвал подвальное помещение с оружием.

– Хорошо, Инта. Спасибо… – рассеянно поблагодарил я.

– За что? – удивился тот.

– Да это я так… – отмахиваясь от назойливого парня, ответил я.

– Вождь… Прот… – неуверенно обратился Инта.

– Что? – спросил я на ходу, даже не оборачиваясь и чувствуя нарастающее раздражение.

– Он хочет, чтобы ты его убил? Да?

Откуда ты, мальчик, такой догадливый, подумал я, но вслух ничего не сказал.

Мы спустились в арсенал, и я взял ручной излучатель. Проверил готовность батареи и уже хотел подниматься обратно, но в этот момент случилось невероятное. Инта встал на проходе и не давал мне пройти.

– Он хочет смерти? – повторил он свой вопрос.

Я холодно посмотрел на него. А не пристрелить ли и Инту заодно? Помажем нового вождя на царствие… хотя бы того, кому я нож свой отдал.

– Да, – сказал я, отказавшись от идеи дворцового переворота силами божественного возмездия.

– Он сильный воин, – возмутился, не обращая внимания на мое состояние, Инта. Он так и не отошел с прохода. Я снял излучатель с предохранителя. Любой мальчишка Земли или колонии уже в штаны наделал бы, а этот сопляк, сын вождя, не знал, что такое предохранитель, стоял со страхом в глазах и сдерживал меня.

– И что? – спросил я.

– Он будет жить! Ты же его вылечил, – воскликнул он.

– Он не хочет жить. И на его месте я тоже не хотел бы.

– Он не сможет кормить семью? – спросил Инта, что-то крутя в своей молодой, но такой бестолковой башке.

– У него нет семьи, – сказал я жестко.

– Тогда это вообще нельзя. Раз у него нет детей, он может не попасть в долины Рога. Он уйдет к звездам.

– Да он оттуда пришел! – рявкнул я, не выдержав.

– Я так и понял. В сказках рассказывают, что злые боги посылают боевых зверей против людей…

– Ты мне надоел, – честно сказал я.

– Убей и меня, Великий Прот, – сказал он, опуская голову.

Я что-то перестаю понимать окружающих, когда они начинают вот так себя вести. Я заставил его объяснить, в чем дело.

– Мой отец… Ему на охоте Чешуйчатый оторвал руку. Правую. Это страшно для мужчины. Но не для сильного воина. Мой отец еще восемь лет был вождем, научившись левой бросать копье дальше, чем когда-то бросал правой.

– Для боевого зверя это слабое утешение, – хмыкнул я.

– Он многое умеет, – сказал Инта.

– И что?

– Он научит меня. Я научу остальных. Если бы мой отец ушел тогда, когда захотел первый раз, сразу после той неудачной охоты, разве был бы я охотником? Разве научил бы он меня быть вождем?

Я задумался.

– Пошли, – сказал я, и только тогда он пропустил меня вперед.

Десантник курил, выпуская дым в потолок. Увидев, что тот делает, Инта и впрямь на всю оставшуюся жизнь решил, что десантник – это демон, извергающий дым душ, сожженных в пламени солнца. Он замер на пороге, принюхиваясь к резкому запаху, а я прошел в комнату и просто сел на пол рядом с десантником. В руках я держал излучатель и, крутя взад-вперед колесико настройки мощности, все еще не решался ни на что. Он вопросительно посмотрел на меня, но я всем своим видом показывал, что я еще не решил его участи.

– Не томи, – попросил он.

Я не к месту пожал плечами и спросил:

– Как звать-то?

– Игорь. Оверкин.

– Я Виктор Тимофеев.

– Да знаю я, из-за кого этот весь сыр-бор.

Я разозлился. Это со мной бывает. Я не ангел, но и чужих заслуг мне не добавляйте.

– Знаешь, из-за кого? Ты знаешь, из-за кого все это началось?

– Ага. Из-за тебя. Из-за Виктора Тимофеева. Через несколько дней я бы получил приказ на твою ликвидацию. Ну, не я, так другой. Так что ты не намного переживешь меня. Встретимся в аду – уголечками поделимся… – улыбнулся он.

– Ты знаешь, из-за кого? – снова жестко спросил я.

Он недоуменно посмотрел на меня, и я пояснил:

– Тогда уж ни из-за кого, а из-за чего.

– Не понял, – честно признался он.

– Знаешь, почему адмирал Вернов скрыл эту планету? – спросил я, исподлобья рассматривая калеку.

– Да об этом все знают. Он пожалел аборигенов. Хотя чего их жалеть? Людоедствуют тут помаленьку.

Я решился:

– Его корабль провел на орбите Ивери почти полгода. Они сделали все необходимые исследования. Они обнаружили на планете развивающуюся цивилизацию, копию нашей. Точнее, цивилизацию людей. Затем они провели ряд тестовых бурений и обнаружили залежи полезных ископаемых. Не просто там золота или платины… Этого здесь навалом. Они нашли здесь месторождения тяжелых металлов. Даже тех, что на Прометее не добываются. Здесь они россыпями. Это золотое дно. Но со всеми вытекающими последствиями. Эта планета не станет второй Ягодой, курортом и домом престарелых для аристократии. Ее будут копать, пока всю не перекопают. И аборигенов за время насилия над планетой уничтожат или превратят в бесплатную рабочую силу.

– Глупости. Так далеко корпорации не сунутся. Десять лет в один конец? Бред, – усмехнулся он.

Он меня удивлял.

– Скажи: что дешевле? Организовать добычу на непригодной для жилья планете или таскать издалека, но дармовой товар? – спросил я, особо не надеясь на грамотный ответ.

– Второе. Первое требует постоянных затрат, а переброска товара таковых не требует. Но не с таких же расстояний!

– А при чем здесь расстояния? Когда через десять лет отсюда стартанут корабли, груженные уже очищенными материалами, – очищать будут тут же, – тогда все превратится в замкнутый двадцатилетний цикл. И на трассе будет порядка сорока кораблей…

– Я тебя понял. Даже один корабль груза в год окупит десяток кораблей с необитаемых планет. Ну и что? Адмирал-то тут при чем? Вернов не имел права скрывать от Короны такие факты. Он предатель. Понимаешь? Предатель и, согласно постановлению суда, вор…

Я помолчал. Потом сказал, чтобы Инта принес мне воды. Пока он ходил, я спросил у десантника:

– Как ты сам относишься к тому, что делает здесь Земля?

– Не у того спрашиваешь, – отмахнулся десантник. – Я исполняю приказы и даже не думаю их нарушать. Я даже на Прометее не думал. А уж на Омелле и подавно. И на других заданиях я не думал.

– И все же? – настаивал я.

– Что? – вымученно вскинул брови Игорь.

– Ну, ты считаешь, что мы правы, вмешиваясь в их жизнь? – серьезно спросил я.

– На себя посмотри, – сказал десантник и чуть не заржал.

– У меня нет выбора, – сказал я, довольный тем, что отвлек десантника от мыслей побыстрее свалить на тот свет. – Я осужден, и к тому же у меня есть план, как преподнести родной Земле презент.

– Типа какого? – спросил боец.

– Я сделаю марш-бросок цивилизации из каменного века в капиталистический.

– Это строй, а не век. Капиталистический…

– Это не важно. Я смогу провернуть все лет за сто. Операция по оккупации Ивери Землей назначена на будущий год. Я хочу подготовить армию сопротивления, чтобы выиграть время с помощью партизанщины.

– Ты безумец. Здесь десантная группа. Это сотня десантников. На Омелле нас было пятьдесят. На Прометей нас послали вдесятером. Мы подорвали выходы из больших городов и просто дождались капитуляции. А на обсерватории Весты хватило двоих, из которых один погиб, прикрывая второго, а тот спас обсерваторию. То, что ты нас подстрелил, – это случайность. Неправильная вводная и запрет на излучатели. А вот в случае оккупации сначала пройдут штурмовые высотники. Они снесут основные предполагаемые очаги сопротивления. И тебя вместе с ними, если раньше исполнитель не грохнет.

Я положил рядом с ним излучатель и сказал:

– Я знаю, что я прав и Земля не имеет права вторгаться на разумные планеты.

– Время рассудит, – флегматично сказал десантник, не прикоснувшись к оружию.

– Да, – согласился я. – Или Орпенны. Они атаку начали после того, как мы оккупировали Георга Шестого. Не они, так еще кто другой. Но здесь пока буду судить я.

– На здоровье…

– Ты знаешь, за что я вызвал на дуэль и убил вашего командира?

– Что-то слышал.

– Он предложил на офицерском собрании пустить в атмосферу бактериологическое оружие. Причем при его поддержке это было бы реально. Оружие, которое через год станет безвредным. То есть, если по-русски, были люди – теперь нет. За год оно вымело бы всех жителей Ивери.

– Но собрание зарубило идею, – сказал он.

– После моего вызова на дуэль, – сказал я и даже заметил у себя некую гордость. Плевать, что на том собрании я случайно оказался. Я дал понять, что в эскадре не все будут спокойно смотреть на то, что пытается творить командование десанта.

– Почему тогда тебя арестовали после убийства, а не после дуэли? – улыбнулся он.

– Он отказался драться. Без объяснения причин. Я проткнул его прямо на ходовом мостике.

– Понятно, – усмехнулся десантник. – Решил не ждать суда чести? Сам все сделал? Молодец. Теперь ты в заднице похуже, чем я. Я-то скоро уйду, а ты останешься на какое-то не очень долгое время…

Инта принес воды, и я налил себе и десантнику в чашки.

– Странно, от виски не пьянел. От воды выносит… – сказал Игорь после нескольких глотков.

У меня тоже шумело в голове, и я еле ворочал мозгами.

– Вот ты на свои шесть сотен и получаешь, – подбодрил я его и добавил: – Просто от шока отходишь.

Инта присел под бойницей и стал вслушиваться в нашу речь. Ни слова не понимая, он по интонации пытался понять, о чем мы говорим.

– Зачем все-таки тебе это надо? – спросил Игорь. – Ну, сбежал и сбежал. У тебя же капсула есть. Там есть все, чтобы прожить. Причем учитывая запасы – неплохо прожить.

– Тогда зачем было вообще все это затевать? Чтобы в капсуле сидеть? А потом, свихнувшись, поднять ее в небо и повести на таран вашего БДК?

– Ну, зачем на таран? Ты бы не дошел… Большой десантник не пинасса. В ответ жахнет – мало не покажется.

Зачем на таран? Я задумался над его вопросом. Всего было не объяснить. Не объяснить обиду за деда. Не объяснить, что мне вообще никогда не нравилось, как Земля себя ведет по отношению к другим планетам. Словно паразит на теле всего Земного сообщества. Не объяснить моего почитания Вернова и таких, как он. На сказках о нем, вопреки всем запретам, воспитывалось не одно будущее поколение навигаторов и пилотов. И что почти все в детстве хоть раз, но мечтали найти СВОЮ планету. Вслух я сказал другое:

– Я хочу, чтобы Вернов был прав.

Игорь, отпив из кружки, сказал:

– А кто говорит, что он не прав? Он прав. Но он предатель и за это наказан.

– Как все просто, – улыбнулся я.

– Ага. Просто это еще до нас было и после нас так и останется. Вот ты тоже изменник. Но я пью с тобой. Не потому, что ты мне нравишься или нет. Не потому, что ты изменник или святой. А просто потому, что я говорю с человеком в последний час. И уж точно не хочу говорить с твоим Интой. Видишь, как это просто?

Услышав свое имя, парень посмотрел на меня, но я его успокоил жестом.

– Ты, может, и прав, – продолжил он. – Но вот мне, веришь, все равно… Просто потому, что я не ломаю голову над этим и тебе не советую. Просто решил ты для себя… все: я предатель, и я буду бороться с земной властью. На здоровье. Но только не думай, прав ты или нет. Только ты задумаешься, как у тебя найдутся сотни причин, чтобы этого не делать. Чтобы посчитать себя в чем-то неправым. В излишней жестокости или, наоборот, в мягкости.

Он замолчал на несколько минут, как бы прицениваясь ко мне.

– Я тебе тайну открою… Помнишь, в начале года на спутнике погибли двое ксенологов и десантник-техник?

– Ну? Это когда по неведомым причинам они провалились в атмосферу? – вспомнил я шокирующий исторический случай нашей эскадры.

– Ага. Они живы. Все трое, – кивнул улыбаясь Игорь.

– Что? – не поверил я.

– Ага. И тем же страдают, что и ты. Пытаются развивать аборигенов. Их списали на потери личного состава при десанте на какую-то левую планетенку. Чтобы родственникам пенсия досталась.

– Ты уверен? – изумлялся я.

– Даже больше… Я, когда на островах ставил наш маяк, с одним из них встретился. Чуть не поубивали друг друга. Хорошо, вовремя я понял, что что-то здесь не так. Я же в него весь заряд высадил и не попал. А он в меня две стрелы всадил. Броню не пробил, но обидно. Он же технарь какой-то… Так, покричали друг другу. Я перед подъемом ему передатчик оставил. Сказал, что утопил.

– Как они выжили? – не сдерживая улыбки, спросил я.

– Не поверишь. На генераторе от спутника спустились. Спутник потом рухнул, и демонтажа никто, понятно, не заметил.

– Не сгорели?

– Чему там гореть? Они же как пушинки спускались. Спутник три тонны весит. А они сколько? Короче, спускались они часов шесть. Еще и место приземления по ходу спуска подбирали. Не могли раньше подумать, – съязвил Игорь.

– И где они?

– Островитян изучают. Разочарованы жутко. Но не объявлять же, что они воскресли… так там и маются, развивая рыболовство и кондитерское искусство. Придурки. Я во второй раз на острова когда ходил, поболтал с тем техником. В общем, он точно жалел, что сбежал.

Я невольно усмехнулся. Потом спохватился и подумал, а я-то чем лучше. Я тоже где-то в душе, наверное, жалею, что так все случилось.

– Ну, ладно, – сказал я. – Ты уж извини. Только я тебя убивать не буду.

Десантник ухмыльнулся:

– Я уже понял. Может, пацан твой?

– Это местный вождь, – сказал я, улыбаясь.

– А ты тогда кто? – удивился Игорь.

– Бог, – пожал плечами я и поднялся. – Просто бог.

Десантник, не сдержавшись, засмеялся:

– А я тогда кто?

– Ты демон со звезд. Боевой Зверь. Это не я придумал. Это тут такая мифология и до меня была. Похоже, и до Вернова.

– Обалдеть. Демон со звезд… Боевой Зверь… А что? Он прав. Я такой. Только вот какой из тебя бог?

– Обыкновенный… местный.

Мы с Интой ушли, оставив десантника одного с излучателем. Я не боялся. Ему незачем было меня убивать. Приказа такого не было, а сами они не своевольничают. Я, конечно, и не думал о том, убьет он себя или нет. Как сделает, так сделает. Захочет – кончит себя, нет, так пусть живет… Мне будет с кем поговорить. А захочет, я его в капсулу посажу и отправлю наверх. Тем более что из нее я все необходимое забрал, а остальное еще заберу.

Выйдя на улицу, мы занялись подсчетами убытков от погрома.

Из сотни с небольшим мужчин-рабов осталось не более пятидесяти. Я был настолько раздосадован, что еле сдерживал эмоции. За несколько минут эти трое вырезали уйму народа и все ради моего якобы освобождения. То есть ради того, чтобы доставить меня на Землю для исполнения приговора, они там наверху плевали на количество уничтоженного местного населения. Я подозвал Инту и, стоя с ним на площади перед нашим замком, сказал, чтобы на ночь рабов заперли в торговом посту. Он опять попытался объяснить мне, что там нет места, но я оборвал его, сказав, что это меня не волнует вообще. Подумав, я попросил, чтобы их накормили до отвала. Пусть не жалеет того, что у них же и захватил.

Также я потребовал, чтобы к завтрашнему утру его люди подготовили четыре повозки, нагрузив их кирками и лопатами. Провианта чтобы было в них дня на четыре сотне человек. Он только кивал ошарашенно.

– Завтра я с этой группой уйду к горам. Со мной уйдет два кулака воинов и четыре кулака рабов. Также я заберу всех кузнецов с собой. Сколько у нас рабов? Четыре кулака наберется? – Когда Инта задумчиво кивнул, я добавил: – Вот и замечательно. Завтра уйдем.

На его вопрос, зачем, я ответил, что надо же развивать его царство. Что мы основываем новый поселок. В нем будут добывать и переплавлять железо, из которого потом и здесь, в Тисе, и там, в новом поселке, будут делать оружие. Оружие мы сможем менять на провиант у народа Инты. Он начал говорить, что они сами могут добывать питание. Что они охотники и так далее. Я ему и сказал сдуру, что через год в Тисе будет более ста кулаков жителей и на всех он не сможет добывать питание. Инта, травмированный моими словами, ушел отдавать указания.

Вечером мы с ним встретились в арсенале, где я подбирал себе экипировку. Он спросил, сколько меня не будет.

– Я не вернусь, пока не пойму, что жизнь поселка налажена и там без меня разберутся. Я хочу, чтобы со мной пошел тот охотник, у кого я отобрал рабов. Я поставлю его старшим в поселке, и он станет править от твоего имени там.

– Ты сделаешь его вождем? – насупился Инта.

– Нет. Он будет подчиняться тебе и только тебе. Он твой воин. Просто я не смогу там управлять постоянно. Да и ты не сможешь контролировать до определенной поры удаленный поселок. Нужен надежный человек.

Я еще долго объяснял Инте, что это прямая необходимость и что никто не посягает на его власть. Наконец он недоверчиво согласился. И только потом я подумал, какого черта я его еще и уговариваю. Надо было просто приказать и не ломать языка. Но, поразмыслив, решил, что это не так уж и плохо, если он начнет понимать смысл моих действий и приказов.

Для утреннего выхода я выбрал себе пластиковую броню одного из десантников. Из оружия взял тяжелый десантный излучатель, снайперскую винтовку и два малых излучателя, два ножа и пару сигнальных шашек. Все это с помощью Инты перетащил к себе в комнату, свалил на пол и накрыл пластиком, чтобы не бросалось вошедшим в глаза. Инта задержался у меня для получения инструкций. Еще я заставил его попробовать виски. Он, утирая слезы, сделал несколько глотков и осоловел. Я спросил: как ощущения? Он только промычал что-то о необычном…

– Ладно, – сказал я, отпивая из бутылки. – Если боевые звери вернутся, прикажи своим уходить в лес. Пусть даже не думают с ними драться.

Инта кивнул. Он видел результат нескольких минут работы десантников в гуще невольников, и ему не надо было объяснять, что с ними справлюсь только я. А я не стал его пугать, что в следующий раз могу не справиться и я.

– Раненый Зверь не убил себя. Охотник относил ему еду и видел, что тот спит, – сказал Инта. – Что с ним делать?

– Раненого Зверя я заберу с собой. Утром пойдем к нему, и пусть охотники перенесут его в повозку. Там я решу, что с ним делать. Если он захочет остаться, то научит тебя и твоих людей, как надо воевать.

– Мы и так воины!

– Да, Инта, – терпеливо согласился я. – Но они сильнее, и нет ничего плохого в том, что и вы станете сильнее и ловчее. Да ты меня и сам об этом просил.

С этим он согласился. Я решил, что если десантник не убьет себя и не захочет улететь на капсуле, то принесет немало пользы – воспитает армию Инты… В конце концов, и мне будет с кем поговорить.

Перед сном я натянул броню – утром мог повториться штурм десантуры. Проверил оружие и, укрывшись пластиком, постарался уснуть.

Промучился с час. Потом встал, высосал полбутылки виски и только тогда уснул. Забылся в тяжелом пьяном сне.

Утром мы с Интой пошли к моему соотечественнику, и я был удивлен, увидев того уже с самого утра нализавшимся. Надолго же он растянул бутылку, ему оставленную! Хотя не мне жадничать. Я же их неприкосновенным запасом его же и угощаю.

– Ну что? – спросил я.

Он меня понял.

– Да вот, видишь… У тебя вакантного места для однорукого бога нет?

– Нет, – категорично ответил я. – Зато есть место для Боевого Зверя, побежденного Великим Протом, то есть мною, и взятого к себе на службу.

– Это как? – попытался он переварить сказанное.

– Обучишь местных, – пожал плечами я.

– Чему? – вскинул брови десантник.

– Обращению с холодным оружием и рукопашному бою, – уверенно сказал я, словно все было уже решено.

– Я ж без руки!

– А ты постарайся, – сказал я.

Он приложился к бутылке, от вида которой Инта поморщился. Мой вожденок хорошо помнил вкус.

– О’кей, – просто ответил Игорь.

– Ты тоже становишься предателем. Ты понимаешь это?

– Нет, я, так сказать, ухожу на пенсию по инвалидности, – ответил он мне со смешком.

Я кивнул, соглашаясь и на это.

– Сколько тебе надо времени на поправку?

Он пожал плечами и сказал:

– Стимуляторы работают. Думаю, два дня. А насчет отсутствия руки… Наверное, до смерти не привыкну. Сегодня пытался ею взять бутылку, – разочарованно сказал он.

– О’кей, – ответил я, не обращая внимания на его разочарование. – Поедешь со мной. За это время выучишь язык. Он здесь простой, как таблица умножения.

Вот это выучка! Он даже не спросил куда. Только кусал губы, когда его переносили в телегу, запряженную рабами.

Подошел тот охотник, что теперь красовался с моим ножом, и я заставил его встать на колени и произнести присягу верности Инте.

– Я, Оста, охотник народа лагги, перед великим богом Протом клянусь служить помазаннику его, Инте Тисскому из рода Мируши народа лагги. Я обещаю по его требованию встать на его защиту всем, что у меня есть, и своей жизнью. И пусть бог Прот покарает весь мой род, если я нарушу присягу.

Я сказал, что отныне он один имеет право называть Инту СВОИМ повелителем. А меня – другом. Уж не знаю, какая в этом честь, но он возрадовался, как ребенок.

К обеду, оставив еще массу инструкций, мы выступили в путь. Три телеги и одна волокуша, запряженные рабами, бодро поползли вперед. Всех рабов для простоты впрягли в транспорт. Чем отдельно их вести и думать, не сбегут ли, удобнее оказалось их впрячь. Охотники Инты, вернее теперь Осты, принесшего присягу верности, расслабленно шли рядом с транспортом. Я ехал верхом рядом с телегой, в которой спал разморенный виски и жарким солнцем Игорь. Кузнецы ехали во второй. А в первой везся груз инструментов. Весь провиант шел на задней волокуше под усиленной охраной замыкающих воинов.

Впряженные в телеги и волокуши рабы не все были мужчинами. Треть из них была женщинами, чьи мужья, как выяснилось, были отобраны Интой в поход. И хотя он плевал на это, именно я распорядился включить их в группу. Я не верил, что Инта сможет удержать своих охотников от насилия. Так хоть в новом поселке их ждет что-то лучшее.

На место прибыли без единого происшествия. У самого подножия гор я приказал охотникам срубить дерево, обтесать его, превратив в гладкий столб, и лично вкопал его под приколы Игоря, объявив, что с этого поселка начнется могущество Инты Тисского.

Рабов к тому времени уже распрягли и, вручив им топоры, отправили под усиленной охраной рубить деревья. Я сам, Игорь, Оста и кузнецы пошли к примеченному мною заранее месту, где бурые вкрапления железа отчетливо выделялись на камнях.

– Это руда. Это и есть ваш металл.

Кузнецы посмотрели на непрезентабельный вид ее и разочаровались. Они-то думали, что в горах их ожидают завалы из уже выплавленных чушек металла.

– И что с ней делать?

– Я покажу, – сказал я старому, обратившемуся ко мне. – Еще руду можно здесь в почве найти. Но пока будем работать с этой.

Когда рабы, проработавшие всю ночь, натаскали достаточно деревьев, я отправил их, вооруженных кирками, за камнями. Об отдыхе не могло быть и речи. Только те, кто уже валился с ног, отправлялись в условный лагерь, где под охраной они сбегали от жестокого мира в сон. Охотники отмечали приблизительно, сколько те проспали, и если видели их вставшими, снова под охраной отправляли на рудодобычу. Только несколько раз я прерывал работы, чтобы накормить рабов. К полудню следующего дня я объявил общий привал и, оставив минимум охраны, разрешил всем спать. Всем, кроме себя, накачанного стимуляторами Игоря, Осты и кузнецов.

Чертя на земле схему кузницы с печью-домницей, я требовал, чтобы кузнецы задавали вопросы, если им что-то непонятно. Непонятным оказалось все. И зачем первым делом выплавлять чугунные кубы, из которых не сделать оружия. Пришлось объяснять им, что такое мощный молот, приводимый в действие рычагами. Старик понял, что он облегчит производство ковки, и, покивав, объяснил молодежи и нашему кузнецу чуть ли не на пальцах его преимущество.

К вечеру заложили первую каменную плавильню. Я знал, что камень, использующийся под ковш, долго не протянет, но ничего другого придумать не мог. Посланные за породой, рабы принесли достаточно, чтобы показать процесс. Внутри печи я разжег пламя под и вокруг каменной плиты, и на нее вывалили часть породы. Долго раздували пламя. Я опалил себе и волосы, и ресницы. Без толку промучились почти час. Те крохи, что пожелали превратиться в чугун, меня никак не устраивали.

Тогда помог старик-кузнец. Понявший принцип и увидевший хоть маленький, но результат, он приказал двум рабам вырыть небольшую ямку и, навалив в нее породы, засыпал сверху топливом. Он добился большего. Правда, чистота его железа позабавила Игоря. Оста же смотрел как на чудо, что камень может выпускать из себя «влагу» металла. Он, наверное, подумал, что это под моей божественной волей заплакал камень. От такого жара и я бы заплакал… и даже заорал бы. А мне, бедному, до камня в стойкости ой как далеко.

Добавили еще топлива. Горы дров прогорали почти безрезультатно. Наконец смилостивился Игорь. Этого засранца, оказывается, учили в его десантуре металл добывать, очищать его и превращать в сталь. А он стоял и прикалывался над нами. Добавили ограждение для очага и плавильни, и дело пошло быстрее. Мы уже радовались, когда появился хоть небольшой, но ручеек раскаленного металла. Однако… плита треснула, и пока новую подготовили, мы смогли и выспаться, и напиться с горя.

Утром старик-кузнец предложил модернизацию нашей плавильни. Мы пошли посмотреть. Подача воздуха быстро сооруженными мехами показалась нам несущественным отличием. Но когда снова потек металл в форму в земле, когда первый раз выгребли опустошенную породу и засыпали заново… когда пришлось все тушить, так как первая форма была залита и металл уже тек просто по земле… Тогда мы с Игорем даже заорали от радости. А вроде это мы их учить собрались, как металл добывать…

Вытаскивали остывший куб наковальни для мощного молота впятером. Чуть спины не надорвали. Вытащили и от отвращения скривились. Весь в кавернах и непонятного цвета, металл был нам неприятен. Ну, да нам его не есть. Восстановили форму. Я притащил длинный камень и заложил его в форму, уперев в стенки где-то посередине.

– Это еще зачем? – спросил Игорь.

– Это верхняя часть молота. Подвижная. Если этого не сделать, отверстие для крепления придется сверлить.

– Излучателем бы проплавил.

– А потом каждый раз приезжать, чтобы в новом прессе или молоте дыру делать? Пусть уж лучше пример видят.

Молот тоже быстро залили.

Пока мы боролись с породой, Оста руководил рабами на постройке кузницы и барака. Мило. Хоть и без крыши, но хоть стены от ветра уже есть. В центре на каменный постамент установили основание молота. Рядом поставили два добротных столба с перекладиной для рычага. Принесли соответствующий рычаг с длинным плечом и, закрепив на нем молот, попробовали вхолостую его погонять. Паршиво, но вроде бьет. Мягкий металл с каждым ударом сглаживал свои неровности и каверны. Надолго его не хватит, но для обучения – самое то. Да и первые бруски, обработанные им, можно потом дорабатывать молотами с торгового поста. Их мы тоже захватили. Видя, что процесс обретает вполне законченный вид, старик кузнец спросил меня:

– И все так просто?

Я усмехнулся и перевел Игорю. Тот тоже улыбнулся. И тогда он начал меня грузить технологией. Что надо строить нормальную домну, метров двадцать высотой хотя бы. Надо ее обкладывать огнеупорным кирпичом. Нужны материалы для отвода шлаков. Хотя бы тот же известняк, которого кругом навалом. Что нужна грамотная подача воздуха, а в идеале – чистого кислорода. Что нужны более высокие температуры, чтобы из этого чугуна получать сталь. Что нужен кокс, каменный уголь, который еще добыть надо и обработать. Дальше он пошел рисовать на земле схему температур, параллельно объясняя принцип цементизации… и я поспешно остановил его. Повернулся к кузнецу и уверенно сказал, что именно так все просто. Игорь не смог удержаться от хохота, поняв меня без перевода.

– А мы по сотне рабов или несколько сотен корзин рыбы платили за одну чушку размером чуть меньше этого куба, – старик указал на основание молота.

Я кивнул, принимая к сведению цены металла на мировом рынке. А потом сказал:

– Сотни корзин? – Он кивнул. – Ты сможешь послать гонца с нашим металлом в другие селения и к другим кузнецам?

Тот уверенно сказал, что да, сможет. Тогда я сказал, что как только добьемся нормальной чистоты металла, сразу займемся его продажей. Кузнец возразил:

– Я хороший кузнец. Мои ножи и инструмент будут дороже простого металла. Лучше продавать их.

– Хорошо, – согласился я, решив, что и металл будем продавать, и изделия кузнецов.

Самое главное в любом деле – экономическая основа. А любая экономика в конечном счете держится на продуктах питания. И вот за жратву мы будем готовы продавать металл. Скоро нас будет много, и всех надо будет кормить. Что бы там Инта и Оста ни думали. Хорошо, хоть Игорь одобрительно кивал. Однорукий боец, казалось, интересовался всем, что я тут делаю. От его апатии не осталось и следа. К ночи он вместе со старым кузнецом создал что-то, отдаленно напоминающее брусок металла. Ночью старик с нашим кузнецом так спать и не легли, и мы до утра пытались отвлечься от «дискотеки» наших ударников. А утром он принес к телеге, в которой спали под охраной я и Игорь, клинок. Конечно, не обработанный правилом, без украшенной рукояти, но клинок. Я взял его обеими руками и довольно рассмеялся.

– Это первый из моей сотни, великий Прот, – сказал старик. – Ты доказал, что это возможно. Я признаю, что за это знание должен заплатить.

Даже Игорь, продрав глаза, с удовольствием взял тяжелую сталь из моих рук. Он еще что-то бухтел о кавернах, но я уже обнял старика и на радостях подарил ему один из двух ножей, что был у меня с собой.

– Ты дал мне свой клинок, я даю тебе свой. Береги его. И пусть он передается старшему сыну, если тот кузнец…

Он омрачил мою радость:

– Старшего убили охотники. Я отдам его младшему. Он здесь среди тех, кто работает по добыче.

Игорь, когда я ему перевел, махнул рукой и сказал:

– Освободи его, пусть старый его обучит. А то у тебя кузнецов, как я понял, мало никогда не будет.

Однако нужный раб, вопреки заверениям Инты, оказался не «нашим»: у него был хозяин из тех охотников, что шли с нами. Как они там с Интой этот вопрос решали, я не понял, но факт оставался фактом. Этот охотник не одного, а шестерых рабов с собой вел.

Я, умудренный опытом, вызвал хозяина раба и спросил его, что тот хочет за него. А этот, уже зная о том, что за трех рабов я подарил Осте свой нож, попросил меня о том же.

Я ему чуть в ухо не заехал под хохот Игоря. Скоро они излучатели требовать начнут, сказал он. Ладно, сторговались на том, что он отдает еще пятерых, кроме сына кузнеца. Ведь до переворота в Тисе нож стоил шесть рабов. А уж мой – никак не меньше. Всем шестерым я торжественно даровал свободу с условием, что они три лета отработают на кузнях помощниками и подмастерьями. Те на радостях чуть не пообещали всю жизнь там отработать. Я знал, что, поработав и поучившись у кузнецов, они и сами станут кузнецами, – так что я рассчитывал на будущее. О том же, что их еще как-то удержать надо, я не подумал.

Через неделю заработала вторая кузня. И была выложена наконец более-менее нормальная плавильня. Вокруг них уже торчали три барака, в которых селились и рабы, и свободные за неимением лучшего. Охотники, видя, что рабы не пытаются сбежать, совсем расслабились и чуть ли не целыми днями торчали в лесу, добывая еду. Сложили склад и помост для вяленья мяса на черный день… Поселок оживал.

К концу второй недели рабского труда хватило, чтобы поставить три дома для вольных. Охотникам надоело спать в поле. Во дожили! Цивилизация…

Один из домов достался мне, Игорю, Осте и нашей охране. Вечерами, попивая виски, мы с Игорем разбирались в особенностях местного языка, прибегая к помощи Осты. Мы не чувствовали стесненности с ним, выспрашивая подробности вплоть до интимных обозначений. И ему нравилось нас учить. За две недели мой запас пополнился значительно, не говоря уже об Игоре.

Третья неделя принесла неприятности. Сгорела одна из двух кузниц. Вместо сгоревшей немедленно заложили две других, и через пару дней у нас их было уже три. А металл, что теперь регулярно поступал из плавильни, кузнецы уже не успевали обрабатывать. Я приказал весь металл складировать в пищевом складу и готовить его к отправке в Тис, куда собирался забрать и нашего кузнеца.

В общем-то, я сделал то, зачем уходил в экспедицию. Оставалась малость.

– Здесь в полдня ходьбы от нас моя капсула, – сказал я Игорю. – Если хочешь… Если передумал… Идем, я тебя отправлю.

Он посмотрел на меня, как на больного.

– Чего я там забыл? Или чего я там не видел? – спросил он.

Я, конечно, был доволен.

– Я все равно пойду, – сказал я. – Хочешь, иди со мной.

– Да уж конечно, – сказал он. – Я тебе не позволю больше мое… и не только мое… виски воровать.

Посмеявшись, договорились на следующее утро сходить к капсуле и разошлись по лежанкам из веток, наваленных прямо на земляной пол.

Капсула нас подпустила, несмотря на то что зеленый «поцелуй» зажегся достаточно поздно. В корабле я убедился, что не у одного меня силен инстинкт. Игорь тоже первым делом отметился в журнале убытия-прибытия и, заметив мою отметку, долго смеялся над нашей выучкой. Забрали все, что пилось, и прихватили наркотики на всякий случай. Ни он, ни я этой ерундой не баловались, но как обезболивающее они были хороши. Аптечку я еще раньше всю вытащил, и он только похвалил меня за предусмотрительность. В этот раз мы набили рюкзаки запасными батареями, выпивкой, наркотиками и записали последние новости по эскадре. Я даже не стал смотреть, есть ли там сообщения мне. Уходя, сменили доступ к капсуле, если позывной брелока засекли наши сограждане сверху.

К ночи спокойно вернулись в лагерь и сказали Осте, что собираемся возвращаться в Тис. Он расстроился. Мы утешили его тем, что скоро, может, через месячишко, приедет его повелитель осмотреть поселок и, может, смену его охотникам привезет. Оставался очень важный и болезненный вопрос.

– Я хочу, чтобы все рабы здесь стали свободными, – сказал я.

Оста замахал руками.

– Не сейчас, – успокоил я его. – Иначе они и правда разбегутся. Но чуть позже – надо…

– Не только это. Зачем свободному работать на добыче камня? – резонно спросил он.

– Я и говорю: не сейчас. Но имей в виду… Наших рабов, само собой… через месяц, а потом и дальше раз в месяц за хорошую работу начинай освобождать по одному. Будет стимул остальным трудиться. А по поводу имущества охотников… Если кто из рабов захочет свободу, то ты можешь взять из оружия, что сделают кузнецы, сколько необходимо, чтобы выкупить их у хозяев. Тем более что рабы им сами не в радость. Пользы-то им от того, что у них рабы есть! Если им приказывает вождь, они обязаны сами делать и рабов своих заставлять. Так вот. Выкупи их всех у охотников. Тех, кто становится твоим рабом после выкупа, помечай вот этой веревкой. Нарежь, сколько надо, и вяжи на руку. – Я протянул ему синтетический шнур, захваченный с капсулы. Выкупай всех: и женщин, и детей. И скажи им так: если они отработают год на добыче, они становятся свободными. Норма рабочая следующая. Подъем на завтрак и потом до полудня работа. Обед. Работать до того, пока солнце будет вон там… Понял?

– Зачем так сложно? – спросил Оста. – Пусть работают от восхода и до заката.

– Тогда никто из них года не протянет, – сказал я. Оста пожал плечами: мол, ну и что? Я вздохнул тяжело и продолжил: – Ты не думай, ты исполняй. Так вот, потом они могут идти в барак или бродить под присмотром охотников. Сделай загон какой-то.

Он все вздыхал, но слушал. И только когда я сказал, что рабов кормить надо так же, как охотников, он заупрямился:

– Даже в лесу, где мы жили раньше, не было такого закона. Даже жители поселения получали от вождя меньше, чем охотники. В чем разница тогда между рабом и охотником?

Я разозлился:

– В том, что ты камни не ворочаешь и можешь идти, куда хочешь. И все. Не дай бог, узнаю, что рабов били. Или насиловали женщин. Я тебе твои… э-э-э… Как там они у вас называются? Ага, вот их и отрежу. Не тому, кто это сделал, а именно тебе. Ты теперь за все в ответе и передо мной, и перед Интой. И если подведешь меня, то и Инте плохо будет, так как ты и его подвел. Понял меня?

Запугал я его тогда не на шутку. Подумал: не переборщил ли? И под конец сгладил все это тем, что позволил ему за ужином сидеть с нами. Это большой честью считалось. Сидеть со мной и Боевым Зверем во время еды. Вот так.

Иверь

Подняться наверх