Читать книгу Утонувшая память: Стихи разных лет - Вадим Фадин - Страница 8

Что – истина? в руке – разящий меч?

сверкает сталь —

и долго ли до крови?

как соблазнительно:

один лишь взмах – и с плеч,

и как легко: сама свершит – и скроет.

Что – правда? осторожный луч?

не острота, но – пламя золотое?

как разыскать? – не видно из-за туч;

как избежать? – чревата слепотою.

Надежда ослепит – тогда всему ты царь.

Свет скипетра пусть призрачен, но жарок.

В руке горит и плавится янтарь —

простой свечи малюсенький огарок.

Перед концом зимы не должно ждать тепла,

оно, быть может, обернётся ложью;

еще сто раз осколками стекла

мороз усеет наше бездорожье.

Неверен преждевременный успех,

какой проходит быстро, без последствий.

Молитесь в марте, чтобы выпал снег —

хоть лёд, хоть снег, но лишь бы знать: последний.

Бывает март ненастней ноября,

но мокрый ветер серыми руками

в колокола звонит без звонаря,

не холод – беспокойство предрекая.

Колокола трезвонят невпопад;

по ком – они, и о какой напасти?

Когда же он, последний снегопад,

когда оно, желанное ненастье?

Дружба – яблочком по глухой тропе,

по твоим следам и в густой траве,

и в толпе, в молве, и по дну – в реке;

дружба – солнца шарик в твоей руке,

не условный знак, не печать-кольцо,

а волшебный свет на твоё лицо,

а особый дар, Божья благодать…

Горячо в ладонях звезду держать.

Легко и страшно верить в сказки;

сойдёшь с ума за полчаса,

приняв – с оглядкой и с опаской —

простую веру в чудеса.

Принять? Но ведь нигде на свете…

доселе – ни в одной из книг…

Вот если б так, как могут дети:

вообразить счастливый миг,

чтоб сказки – в ум, как в землю – семя,

чтобы как в сон, как ствол – в кору,

в несуществующее время

уйти – в волшебную игру.

Вот мальчик – оживил игрушки,

а в мире – солнце и покой,

и одуванчик-погремушка

поднялся над его рукой.

Он – в сказке, мальчик, в небылице,

он не поверит никогда,

что с неба чёрной хищной птицей

неслышно падает беда.

Беду не ищут – на ловца сама

летит случайной птицей,

и нелегко оборониться

при всём умении стрельца.

Пускай настороже стрела,

но бой – задача непростая,

когда нельзя в залётной стае

узнать зловещие крыла,

когда никто не подал знак,

чтобы уменьшить степень риска,

когда недопустимо близко

(в дверях!) распознаётся враг.

И схватка – вдруг. Так – без конца:

ждать вероломства и подвоха,

судьбу ловцов принять без вздоха —

рождённым под звездой Стрельца.

Последний, лучший всплеск

закат

рассыпал медью в глубине долины:

единый луч, но отражён – стократ?

Вдобавок, странно двигалась картина:

свет близился, играя, как ручей

в далёком русле, а заря уснула

лишь на зелёных головах свечей

торжественного строя караула.

На самом деле этот светлый вал

был шествием со многими огнями,

как если б разгорался карнавал,

а музыка – отстала, будет днями.

Я ждал, что вскоре вспыхнет фейерверк,

сполох на небо бросит каждый факел.

Ход приближался – свет, как будто, мерк

из-за того, что всякий тихо плакал.

Фигуры были скорбными вблизи,

чадили факелы – мне разглядеть давно бы! —

и, зыбко очертанья исказив,

бросали блики на убранство гроба.