Читать книгу Талисман - Вадим Фридрихович Агапов, Вадим Агапов - Страница 11

Я склонился над грудой бумаг, газет, пакетов, мешков, коробок, коробочек, тряпок, старых часов, скорее всего сломанных, и задумался: как это все помещалось на антресолях? И еще: сколько есть в мире вещей, без которых можно жить! И, как показывает практика, умереть! Параллельно с разбором я размышлял о выброшенной дубленке и украшениях. И о том, как это могло прийти в голову Арсению. Почему он вдруг решил допросить этого Вову? Почему спросил про выброшенные вещи? Значит, ожидал, что это не просто ограбление, а убийство, которое маскировали под грабеж. И что такого ценного могло быть в телефонной книге, которую убийца похитил у старушки? И самое главное – снова этот поселок! Где, видимо, бывали или жили супруги Комиссаровы, Устинья и Тимофей. И где был обнаружен, а может быть, и убит Игорь Ухтомский, который незадолго до своей смерти был на похоронах у Устиньи! Действительно запутанная история!

«Вещи, они тоже живые. Надо только уметь разбудить в них душу, – думал я, разбирая старые открытки: поздравления, пожелания, 8 Марта, 7 Ноября, 1 Мая, Новый год и прочее… – Меняются не вещи, меняемся мы». И вдруг вздрогнул – из комнаты, где находился Арсений, раздался жуткий грохот. Я, с открытками в руках, понесся к нему, ожидая увидеть по меньшей мере землетрясение! И оказался близок к истине: среди немыслимого бардака, который он устроил во время поисков, на полу лежал массивный трехстворчатый шкаф! Арсений уронил шкаф!

– Все нормально, – упредил он мой вопрос, – я случайно.

– Как можно уронить шкаф?! Случайно?!

– Мне нужно было посмотреть стену за шкафом, я попытался его отодвинуть, и ножка подломилась. Старье, – пожаловался он.

– Стену? – покачал я головой. – И что стена?

– Капитальная, – ответил он. – А что ты нарыл?

Он взял у меня из рук пачку открыток, с которыми я вбежал в комнату, и, перебирая их, вдруг радостно воскликнул:

– Доктор! Ты прирожденный детектив! Эврика! Нашел! Ты уже все просмотрел?

– Нет, – озадаченно ответил я.

Арсений стал внимательно читать открытки.

– Какая удача, что раньше на письмах ставили и адрес, и дату! Попробуй по эсэмэске или по мейлу понять, где живет адресат? – Он передал мне обратно пачку открыток и добавил: – Давай досматривай и будем обсуждать!

Я вернулся в прихожую. Действительно, все открытки были написаны Устинье Филипповне, которая жила не где-нибудь, а в Лахте! В Гартнеровском переулке, в доме номер 3. Судя по тому, что номера квартиры не стояло, это был частный дом. Проживала она там и в 1960 году, когда фотографировалась с мужем, и в семидесятых…

Последнее, что осталось просмотреть, была толстая старая тетрадь в клеенчатой обложке. Я начал листать этот гроссбух и понял, что это было что-то вроде финансовой ведомости, начиная с шестидесятых и заканчивая восьмидесятыми годами. У меня появилось отчетливое предчувствие: эта тетрадь содержит полезную информацию! Так иногда бывает, когда смотришь пациента, – он еще не начал рассказывать, а ты уже подозреваешь, чем он болеет. Никакой мистики, просто опыт.

Устинья вела записи: кто, когда и за сколько снимал у нее комнаты на лето. Мечта налогового инспектора! Прекрасная привычка – все записывать! И вот – то, что мы искали: 1968 год, Ухтомские, снимают дачу на все лето! Вот теперь – эврика!

– Арсений! – заорал я. – Нашел!

Он тут же появился рядом со мной. Я ткнул пальцем в фамилию Ухтомские, он мельком взглянул, а затем стал листать всю тетрадь, приговаривая:

– Да, отлично, доктор, отлично!

– Так ты уже пролистнул! – удивился я. – Ухтомские раньше были!

– Нет, – неожиданно покачал он головой, – Ухтомские меня особенно и не интересуют. То, что они были знакомы и жили у Устиньи, мы бы и так догадались. Гораздо интереснее – остальные съемщики! Классная бабка была, – ни к селу ни к городу добавил он.

Убираться в квартире пришлось мне одному. Арсений достал телефон, обнаружил, что пропущенных вызовов около двадцати, и стал названивать. Правда, не тем, кто звонил ему.

– Валентина Тимофеевна! – сладким голосом запел он. – Это майор Пронин! Мы сегодня у вас были с полковником… Э-э…

– Васиным, – подсказал я.

– Да, Васиным. Мы закончили осмотр места преступления и нашли деньги! Да, десять тысяч рублей! Мы решили, что не будем их актировать, а просто передадим вам! Вы согласны? Вы же настоящая наследница, значит, и деньги принадлежат вам! Да, скоро зайдем! Конечно! Спасибо, это наша работа! До свиданья!

– Ты что, деньги нашел? – спросил я у него, как он только закончил разговор.

– Мы нашли больше, чем деньги, – довольно ответил Арсений. – Деньги – это так, приманка! Нам надо с ней поговорить, извлечь информацию. А деньги – это самое верное, самое надежное! Согласен?

И он запел в полный голос песню «Пинк Флойд»:

Затем все-таки позвонил Шарапову и договорился о встрече.

– А почему ты ему не сказал о наших находках? – поинтересовался я.

– Громов приставил к нам своего агента, понимаешь? А я предпочитаю сам сообщать о результатах, когда посчитаю нужным. К тому же Громов, узнав информацию, и сам может взять убийцу. Это неспортивно!

Я продолжил уборку, а Арсений попал в мировую паутину. Якобы для сбора информации. Наконец я закончил, правда, не скажу, что вернул первоначальный вид квартире, но шкаф поднял и антресоли забросал их содержимым.

– Что за чертовщина? Доктор, там речь шла про Петербург? – вдруг воскликнул Арсений.

– Где? – не понял я.

– На открытках! Адрес: «Гарднеровский переулок, Петербург»?

– Нет, насколько я помню, Ленинград. – ответил я.

– Ну да, я и имею в виду… Ничего про этот переулок не нашел! Есть Гарднеровский, но в Москве. А в Питере нет. То есть он есть, но информации про него – ноль.

– А чего он тебе дался, переулок этот? Ты решил краеведом стать? – пошутил я и спросил: – А интересно, хоронили ее тоже в Лахте?

– Хоронили? – переспросил он, думая о чем-то своем. – Ну да, есть у людей странная привычка – закапываться в ту землю, где родился…

Я поперхнулся.

Мы вновь оказались в гостях у дочки Устиньи Филипповны. На этот раз она принарядилась и даже предложила нам чаю. Арсений тут же отказался, а я согласился. Время-то ланча!

Арсений начал с того, что передал ей деньги, пообещал никому не говорить и, в свою очередь, просил и ее держать все в секрете.

– Понимаете, – убеждал он, – если вы начнете рассказывать о нас, сотрудниках внутренних органов, это может спугнуть убийц! К тому же нам придется признаться, что мы утаили улики! Я говорю о деньгах. Их же надо приобщить к делу! Но это как-то не по-человечески, правильно?

Она соглашалась.

– Валентина Тимофеевна! А вы нам можете рассказать про вашу маму? Мы так поняли, что она долго в Лахте жила?

– А зачем это вам? – удивленно пожала она плечами. – И родилась в Лахте, и прожила там много. И замуж вышла. А чего рассказывать-то? В восемьдесят шестом переехала в эту квартиру, которую теперь этой заразе завещала!

– А где она жила в Лахте? Какой адрес? – сменил тему Арсений.

– Ну, на Гартнеровском жила, улочка небольшая…

– Переулок, – поправил Арсений.

– Ну, переулок. Они там с отцом и познакомились. Это был дом отца. И после замужества она туда переехала. Потом я родилась. Потом Галка, сестра моя, – пояснила она, чуть скривившись. – Галка – это мать Ирки. Мы там все детство провели…

– А хоронили ее в Лахте? – уточнил я.

– Ну а где еще-то? А какое это имеет значение?

– В расследовании убийств все имеет значение, – важно проговорил Арсений. – Например, у Устиньи Филипповны почтальонов знакомых не было?

– Каких еще почтальонов? – озадаченно переспросила она. – Зачем это?

– Ладно, – вздохнул он. – Я правильно понимаю, что Устинья Филипповна сдавала комнаты дачникам?

– Ну, а как жить-то? – огрызнулась Валентина Тимофеевна. – Муж ее, отец наш, умер рано. Она одна осталась с двумя девчонками.

– Конечно, – тут же согласился Арсений. – А когда ваш папа умер?

– Давно, в шестьдесят пятом. Он старше ее был на двадцать лет. Воевал, ранен был. Ну, а она почти не работала, хозяйство вела, нас растила. А дом-то большущий! Куда нам такой. Мы в одном крыле жили, а другое сдавали. А потом вообще в квартиру перебрались.

– А сейчас?

– Что сейчас? – не поняла она.

– Сейчас кто в доме живет?

– Нет, ну дом-то почти разрушился! Старый, ему больше ста лет. Его сносить надо.

Арсений взял у меня тетрадку и показал ее Валентине:

– Скажите, а вы кого-нибудь знаете из этих жильцов?

Она сходила за очками, нацепила их на нос, стала изучать фамилии, и вдруг у нее вырвалось:

– Ой, господи! Ерунда какая-то!

Мы с Арсением озадаченно смотрели на нее.

– Что, никого не узнаете? – спросил он.

– Почему не узнаю? Всех узнаю! И Волковых, и Ухтомских, и Сердюковых, – ответила она.

– А почему вы тогда говорите, что ерунда? – не выдержал я.

– Так смешно! Спрашиваете про жильцов, а это сто лет назад было! Старую-то сейчас убили, а вы в каких-то тетрадях древних копаетесь!

Даже Арсений не нашелся что ответить на это не слишком логичное заявление.

– Скажите, – наконец заговорил он, – а у Устиньи Филипповны была телефонная книга?

– Была! – тут же ответила женщина. – Только как я ни искала, так и не нашла! Запропастилась куда-то. Старая куда-нибудь засунула.

– А зачем вы ее искали? – с подозрением спросил Арсений.

– Так это, на похороны-то звать надо было, а я многих телефонов и не знаю.

– Каких телефонов? Чьих?

– Ну, кого звать! В том числе и жильцов, которые у нас жили. Правда, почти все умерли, только их дети да внуки. Но многие пришли! Она с ними перезванивалась… Ну, когда жива-то была.

– Валентина Тимофеевна, а вы можете составить список тех, кто был на похоронах?

– Список? Нет, ну вспоминать надо! Я и не знаю! – Она выглядела озабоченной.

– Мы выбьем для вас премию из руководства за помощь следствию! – сказал я. – Тысяч пять!

Арсений бросил на меня восхищенный взгляд.

А любезная тетушка в качестве бонуса написала нам телефоны всех, кого знала.