Читать книгу Талисман - Вадим Фридрихович Агапов, Вадим Агапов - Страница 7

Я тоже уткнулся в свой телефон – нужно было вкратце рассказать читающей публике про наше расследование. Поэтому, пока мы ехали по Невскому, я головы не поднимал и закончил свои заметки как раз посреди Дворцового моста. Мы стояли в пробке, в машине было жутко холодно оттого, что Арсений настежь открыл свое окно и в него задувал ледяной ветер с Невы.

– Тебе не холодно? – поинтересовался я у него.

– Зато не укачивает, – не открывая глаз, ответил он, полулежа на сиденье и подставив лицо ветру. – «…И ветер дул, печально воя, была ужасная пора!»

Я посмотрел в открытое окно и воскликнул:

– Смотрите, наводнение!

Арсений приоткрыл глаза и вновь продекламировал:

– «…Ветер бил по лицу мокрой тряпкой! А Нева металась, как беспокойный больной в своей постели!» Василий Михалыч, может, музыку включишь?

Громов недовольно зыркнул на Арсения в зеркало, но не успел ничего сказать, поскольку у него зазвонил телефон.

Мы снова поехали, Громов нервно говорил по телефону, а я поинтересовался у Арсения, что он думает по поводу вдовы и ее друга Сержа.

– Они могут быть причастными к убийству? Мы будем их рассматривать как подозреваемых? – спрашивал я, глядя на бледное лицо Строганова.

– А мы сейчас об этом Громова спросим, – ответил Арсений.

– Вы про Елену? – обернулся к нам Михалыч, как раз закончивший разговор. – Конечно, мы рассматривали и ее, и Сержа в качестве подозреваемых. Изучали их телефонные разговоры, встречи, круг их общения, электронную почту и так далее. Никаких доказательств причастности ни у одного, ни у другой нет. Да и чисто по-человечески, мне просто не верится! – добавил он.

– Значит, – заключил Арсений, – рассматривать их будем, но не как подозреваемых…

Громов резко затормозил и стал парковаться в узкую щель между двумя машинами.

– А это тебе подчиненные звонили? Уже новости есть? – полюбопытствовал я.

Он нахмурился и, немного помолчав, ответил:

– Да. Все мимо… Охранник, дебил, вспомнить лица почтальона не может. И в почтовом отделении ответили, что у них вообще мужчин-почтальонов нет…

Квартира Игоря оказалась недалеко от дома Арсения. На улице заметно стемнело, фонари отражались в черных лужах, а ветер отчего-то стих. Люди спешили с работы по домам, в окнах загорался свет, и мне захотелось попасть к себе домой, на кухню, где тепло и уютно и где меня ждали…

Я взглянул на Арсения, он деловито осмотрелся, после чего полез с телефона в интернет, видимо, что-то разыскивать. Громов подошел к парадной и стал изучать номера квартир.

– Черт! Старый фонд! Смотрите, как идут квартиры: седьмая, восьмая, дальше четырнадцатая! А где предыдущие? Потом двадцатая, двадцать третья и, блин, не поверите, – девяносто девятая! Ну кто так строит?! – возмущался он.

– Скорее всего, – сказал Арсений, – нам нужен подъезд, который во дворе.

– Подъезды в Москве, – поправил я его. – У нас парадные…

– Почему в Москве? – удивился Арсений. – Это парадный вход, так сказать, парадное или парадняк. А подъезд – это…

– Хватит разглагольствовать! – оборвал нас Громов. – Пошли во двор. – И ринулся в скудно освещенную подворотню.

Но там путь преградили железные ворота. Магнитный ключ на брелке не подходил. Михалыч подергал калитку, но безрезультатно. Тогда Арсений схватился за ручку, уперся ногой в ворота и с силой дернул. Без эффекта. Он приноровился и дернул сильнее. Раз! И калитка в воротах распахнулась.

Мы вошли в классический двор-колодец. Свет, падавший из окон, выходивших во двор, давал возможность не наступать в лужи. В одном из углов угадывалась дверь в подъезд или парадную, как вам больше нравится. На кухнях были открыты форточки, из которых доносился звон расставляемой посуды, можно было услышать и телевизионные новости, которые прерывались свистками кипящих чайников, галдели голоса, преимущественно недовольные, играла музыка. А на первом этаже, окна которого начинались от земли, жарили курицу. И аромат ощущался посреди двора такой, что у меня потекли слюнки.

– Вон дверь! – указал Громов в темноту и двинулся на штурм.

Домофон, конечно, не работал, но и замок в железной двери был сломан, поэтому мы беспрепятственно прошли на лестницу. Лестница была крутая и по тридцать ступенек в каждом пролете. Пол на площадках был выложен мозаичной плиткой, огромные окна не изменились с момента постройки дома, только кое-где были заколочены фанерой.

Громов, кряхтя, поднимался по лестнице. Я за ним, тоже с трудом и периодически переводя дыхание. А Арсений словно и не замечал крутого подъема, к тому же еще и зачитывал нам с телефона историческую справку.

– Хороший сайт нашел, citywalls, – говорил он. – Дом построили в 1905 году! Модерн! Архитектор Мульханов… Известный, кстати! Доктор, слышал о нем? Толщина стен – 95 см, вот это крепость! Кирпич полнотелый… Печное отопление, печи двух типов: круглые железные голландские и каменные, выложенные плиткой… Дымоходы действующие. Паркет – дубовый, в елочку… О, тут интересные люди жили и бывали! Некто Кржижановский! Это большевик какой-то… Ленин здесь бывал! Прикиньте, дважды к «Крыжовнику» этому заходил в 39-ю квартиру и один раз неизвестно к кому… Еще жильцов нашел: генерал Куропаткин, чиновник Чушкин, Афанасий Кузьмин… Почти все квартиры есть…

Пока мы карабкались на последний этаж, Строганов поведал нам и про домовладелицу, и про соседние дома, и про известных личностей, которые в них проживали. Ему, как аборигену Петроградской стороны, это было интересно. Наконец в полутьме (горела лишь часть лампочек) мы подошли к двери, над которой Громов высветил табличку с номером 100. Дверь была старая, деревянная, крашенная красно-коричневой краской, двустворчатая. Громов подергал за чудом сохранившуюся бронзовую ручку – дверь была заперта. Арсений разглядел звонок и воткнул в него палец. То ли звонок не работал, то ли его просто не слышали, но ответом была тишина.

Громов уверенно вставил ключ в замок, два поворота – и первая дверь открылась. Створка внутренней двери была распахнута. В темноте угадывалось помещение приличных размеров. Арсений с Михалычем осветили своими фонариками прихожую, и мы, никого не обнаружив, вошли в квартиру. Мне стало не по себе, поскольку в квартире кто-то был. По крайней мере, из недр доносились голоса: женский, словно уговаривающий, и мужской – нервный, раздраженный.

Громов шел первым по узкому коридору и светил фонарем под ноги. За ним шел Арсений и освещал фонариком стены с множеством акварельных работ, довольно симпатичных, как мне показалось, хотя я мог и ошибаться из-за неровного освещения.

Наконец мы подошли к прикрытой двери, ведущей, по-видимому, в комнату. Голоса стали хорошо различимы, и мы услышали, как женщина уговаривает мужчину куда-то вернуться, а тот наотрез отказывается… Арсений хотел было постучаться в дверь, как вежливый гость, но Громов не дал ему показать хорошие манеры, резким ударом распахнул ее и ринулся в комнату. Строганов – за ним. Ну, а я остановился в проеме двери.

В дальнем конце комнаты стояла симпатичная девушка, а рядом с ней молодой человек, высоченный, худой, с испуганным взглядом и выражением обиды на лице.

– Добрый вечер! – улыбаясь, начал Арсений, но продолжить не сумел.

– Заложила?! – заорал истошным голосом молодой человек, и девушка, инстинктивно закрыв голову руками, застыла на месте.

А действие стало развиваться необычайно стремительно: резко развернувшись в нашу сторону, парень схватил стул и побежал к нам. При этом голосил что-то типа «живым не дамся!», а вслед ему неслось умоляющее: «Олег!»

Михалыч, который первым стоял у него на пути к свободе, шагнул навстречу нервному молодому человеку, играючи уклонился от летящего в его голову стула, сделал Олегу подсечку и одновременно добавил ребром ладони ему по шее, отчего тот отлетел на пару метров в сторону и с грохотом рухнул на пол.

Громов не спеша двинулся в его сторону, но ему наперерез бросилась девушка и, несмотря на хрупкость своего телосложения, загородила собой валявшегося без признаков сознания возлюбленного.

– И коня на скаку, и телохранитель, – тихо проговорил Михалыч, бросил взгляд на распростертое тело, свернул в сторону от девушки, поднял валявшийся стул и уселся на него. А девушка, убедившись, что возлюбленному более не грозит опасность, склонилась над ним, пытаясь привести его в чувство.

Все это произошло настолько быстро, что я, видимо, непроизвольно задержал дыхание, а теперь с облегчением выдохнул.

Строганов, сунув руки в карманы, покачивался на носках и рассматривал девушку и ее приятеля Олега. Громов, сидя на добытом в бою стуле, улыбался.

Молодой человек уже пришел в себя, но продолжал лежать, не делая попыток не то что продолжить бой, но даже встать. А девушка гладила его по голове, говоря ему что-то успокаивающее.

Я осмотрелся. Большая комната со старой мебелью, мольбертом и множеством картин, которые большей частью стояли вдоль стен. В углу – огромная, круглая, покрытая черным крашеным железом печка-«голландка». Высокий потолок с множеством трещин и лепниной по периметру… Я обратил внимание, что Арсений тоже с интересом рассматривает окружающую обстановку. Особенное внимание его привлекла печь, он даже попытался приоткрыть темную закопченную дверцу.

– Меня зовут Василий Михайлович, – неожиданно представился Громов, удобно развалившись на стуле. – Мы – друзья и коллеги Игоря Ухтомского. А вы кто такие?

Девушка удивленно вскинула голову и спокойно ответила:

– Мы тоже друзья Игоря! Только я не понимаю, зачем… Почему вы сюда вваливаетесь? Мы живем здесь очень давно, и Игорь… – Она замолчала на мгновение, затем резко поднялась и прошла к круглому деревянному столу, на котором лежал мобильный телефон. – Я могу позвонить Игорю, и он поговорит с вами…

– Боюсь, что нет, – усмехнулся Громов.

– А я не боюсь! – с некоторым вызовом произнесла она и стала звонить. Но, естественно, не дозвонилась. – Странно, телефон выключен… Но он перезвонит, когда увидит мой звонок, – проговорила девушка и положила телефон в карман джинсов.

– М-да… – покачал головой Михалыч. – К сожалению, Игорь не увидит вашего звонка и тем более не перезвонит. Потому что он уже пять дней как мертв! Его убили! И мы занимаемся расследованием его убийства!

Сказанное произвело впечатление: девушка замерла с широко открытыми глазами, а ее приятель отполз назад к креслу и оперся на него спиной, продолжая сидеть на паркетном полу, и, часто мигая, переводил взгляд с Громова на подругу.

– Вас, значит, зовут Олег. А вас? – обратился Михалыч к девушке.

– Какой кошмар! – воскликнула она. – Но… Это точно? Вы нас не обманываете?

– Ира, – подал голос приятель. – Ее зовут Ира, и она действительно дружит с Игорем. В смысле, дружила…

Ира села в кресло, к которому привалился Олег, а он взял ее за руку и пытался успокоить.

– К сожалению, это правда, – кивнул Громов. – И то, что мы расследуем его убийство, тоже правда. Вы снимали его квартиру?

Она молча кивнула и уставилась в одну точку на полу.

– Нам теперь придется съехать с квартиры? – поинтересовался Олег. Но ему никто не ответил.

– А когда…Когда это случилось? – прошептала Ира.

– Первого числа, – охотно сообщил Громов. – Вы помните, где вы были в тот день?

Девушка изумленно посмотрела на него, скорее всего, она даже не поняла, почему ее об этом спрашивают. А Олег тут же все просек и стал лихорадочно вспоминать, где же он был в тот день.

– Ир! А где я был-то? Не помню… Первое число, первое число… А сегодня какое?

– Ты был в больнице, а я дома, – безучастно ответила она. – А что?

– Он спрашивает наше алиби! Понимаешь? Когда было убийство – что мы делали, где мы были? – торопливо заговорил Олег.

– Я все равно не понимаю, какая разница, где были мы… – Ира вдруг осеклась и тихо добавила: – Вы что, нас подозреваете?

– Мы подозреваем всех, – хмуро ответил Громов.

– У меня нет алиби, а Олег лежал в больнице и только вчера вечером вернулся. Сбежал.

– Извините, я думал, что вы из больницы! – добавил парень.

– У вас есть шансы оказаться в больнице, – ответил ему Громов и криво улыбнулся: – В травматологическом отделении.

Лежащий на полу молодой человек напрягся.

Арсений вновь вернулся к изучению обстановки комнаты, я тоже повертел головой, мне показалось, что квартиросъемщики вряд ли имеют отношение к убийству Игоря. Но Громов, видимо, считал, что нужно их раскрутить до конца.

– Вы давно знакомы с Игорем? – многозначительно прищурив глаза, спросил он у Иры.

– С детства, – печально ответила она. – Наши родители дружили, и мы тоже, хотя Игорь старше меня лет на пять. И потом продолжали поддерживать дружеские отношения. Игорь помогал мне выставки устраивать. Как только он с этой квартиры съехал, разрешил мне здесь жить. Мы с Олегом платим только коммунальные расходы. Игорь очень добрый… Был… – добавила она.

– Когда Игорь с женой уехали на другую квартиру, вы сразу и заехали?

– Ну, может, через пару лет. Это квартира его родителей, – пояснила Ира, – они давно умерли. Наверное, Игорь не хотел продавать ее как память. Ему было даже приятно, что здесь живу я, потому что я знала его отца и мать.

– Понятно, – кивнул Громов. – А когда вы видели Игоря последний раз?

Ира задумалась, и Олег пришел ей на помощь:

– На похоронах вы виделись! Он со всей семьей приезжал!

Громов удивленно посмотрел на него и спросил:

– На каких еще похоронах? Где?

– На бабушкиных, конечно! – пояснил молодой человек. – На кладбище.

Тут у меня, признаться, побежал холодок по спине, вроде бы ничего такого мы не услышали, но какое-то предчувствие возникло у всех, не только у меня. Громов уставился на Олега тяжелым взглядом, Строганов смотрел с любопытством, оторвавшись от разглядывания оконных запоров.

– Да, конечно, они с женой и дочкой приезжали на похороны бабушки, – заговорила Ира. – Просто я после смерти бабушки была в шоке, и как-то даже из памяти стерлось, кто там был и с кем…

– Вашу бабушку звали Устинья? – влез в разговор Арсений. Я изумился, откуда он знает имя бабушки, и Громов вопросительно посмотрел на него.

– Да, – кивнула Ира, – Устинья Филипповна. А откуда вы…

– Вдова Игоря мне сказала, – ответил Арсений и, обращаясь к нам с Громовым, добавил: – Точнее, нам сказала!

Меня не столько поразило, что Арсений запомнил имя Устиньи, сколько странное совпадение – похороны, про которые нам в один день рассказывают два незнакомых между собой человека, Елена и Ира. И еще: Игорь Ухтомский побывал на похоронах Устиньи, и не прошло десяти дней, как он был убит. Странно это!

Девушка сидела с безучастным выражением лица. Ни слез, ни истерик. Чего не скажешь об Олеге: глаза его бегали, он смотрел то на Громова и Иру, то на меня и Арсения, и явно чего-то боялся. Оказалось, что я был прав. Потому что Михалыч вдруг пристально посмотрел на него и спросил:

– Олег… Лимонов?

Пожалуй, больше самого Олега был поражен только Арсений. Видимо, его поразила внезапная осведомленность Михалыча. Он не понимал, как тот сумел угадать фамилию Олега. Он, Арсений, не сумел, а Громов догадался. Кстати, по реакции Олега можно было понять, что он действительно Лимонов.

– Значит, это ты Лимонов, – улыбаясь, закивал Громов, – понятно! Как же я сразу не понял? Значит, это ты Игорю должен семьсот долларов?

Должник, продолжая лежать на полу, был готов провалиться сквозь старый паркет, но увы…

– Ты снова брал у Игоря деньги? – возмущенно обратилась к нему Ира. – Мы же договорились! Ты нарушил слово!

– Да я бы отдал! – стал оправдываться Олег. – Ненадолго! И для него это уж не такие большие…

– Я прошу прощения, – вклинился Строганов, – Михалыч, как ты узнал? Я не понял!

– Элементарно, Ватсон! – усмехнулся тот. – Просматривая ежедневник Игоря, я наткнулся на запись: «Олег Лимонов, 700 долларов». А здесь вдруг вспомнил… Кстати, убивали и за меньшие суммы!

Арсений на несколько секунд застыл, переваривая информацию, потом бросил Громову:

– Ну, я не читал его ежедневник! – и отошел в другой конец комнаты, словно никто его больше и не интересовал.

А я призадумался: действительно, для Игоря это была не слишком большая сумма, а для Олега? Вероятно, немалая! А нет Игоря – нет и долга! Поэтому, когда Громов, подозвав Арсения, стал вполголоса обсуждать, что делать с жильцами, я был с ним согласен. Нельзя их просто отпустить на все четыре стороны.

Я устало присел на ветхий стул, стоявший рядом, и закрыл глаза. Посижу хоть две минуты и отдохну! Арсений приглушенно что-то бубнил Громову, Олег убеждал в чем-то Ирину, у кого-то названивал сотовый телефон… Причем мелодия была очень знакомая…

– Доктор, ответь, это твой телефон! – услышал я голос Арсения и открыл глаза.

Точно, это мой телефон! Пока я доставал его из кармана, он перестал звонить, но тут же пришло СМС. Жена беспокоилась, жив ли я, ел что-нибудь и не пора ли ехать домой? И напоминала, что вчера я дежурил.

Я потер глаза, потряс головой и набрал ответную эсэмэску. А Арсений с Громовым направились к выходу. Арсений на мгновение задержался и что-то сказал Олегу, который уже перебрался с пола на кресло. Громов буркнул что-то вроде «до свидания» и потопал на лестницу.