Читать книгу Параллельный мир - Вадим Фёдоров - Страница 2

Белый потолок. И слабость. Постоянно хочется спать.

Закрываю глаза. Проваливаюсь в бесконечный, зацикленный на одной сцене сон. Где албанец с заклеенным носом бьёт меня ножом в живот.

Просыпаюсь. Мокрый от пота. Хочется пить. Открываю глаза.

Надо мной склоняется знакомое лицо. Злата. В белом халате. Который сливается с белым потолком. Её чёрные волосы контрастом выделяются в этом царстве белого цвета.

– Пить, – прошу я и хватаю её правой рукой за попку. Наугад. Но не промахиваюсь.

– Теперь вижу, что жить будешь, – Злата шлёпает меня по руке.

Я окончательно разлепляю глаза. Голова немного кружится. Я в палате. По бокам ещё две кровати. Пустые. У изголовья Злата. Она даёт мне напиться. Вода освежает пересохшее горло. Становится легче.

– У тебя ножевые ранения были, – говорит она, – жизненно важные органы не задеты. Но потерял много крови. И потом заражение было.

– Так эта сволочь меня немытым ножом ударила? – спрашиваю я.

– Не знаю, – говорит Злата, – мытым или немытым, но заражение ты получил. А сволочь твоя умерла вчера. От огнестрельных ранений. Говорят, его полиция подстрелила, когда он на тебя напал.

– Это хорошо, – шепчу я.

Голова опять начинает кружиться.

– Что хорошо? – спрашивает Злата.

– Что умер, – отвечаю я, – хорошо, что умер.

– Как можно радоваться чужой смерти? – удивляется Злата.

– Он не любил украинцев, – вновь шепчу я.

И проваливаюсь в сон…

Просыпаюсь. Перед глазами уже ставший родным белый потолок. Хочется в туалет. Протягиваю руку и жму на красную кнопку вызова.

Через минуту в палату заходит пожилая женщина в белом халате.

– Что случилось? – обращается она ко мне по-русски.

– Где тут у вас туалет? – спрашиваю я.

– Рано тебе в туалет самостоятельно ходить, – говорит женщина, – я тебе утку сейчас дам.

– Я по-большому, – предупреждаю я, – может, как-нибудь сам?

– Нет, – обрубает женщина, – доктор запретила. Через день-два будешь сам. А пока с моей помощью.

И она засовывает мне под одеяло утку. Прилаживает её там. Мне стыдно. Но делать нечего.

– Вас как зовут? – спрашиваю я женщину.

– Виолетта Николаевна, – отвечает та, – можно просто Вика.

Она подтирает мне задницу, уносит смердящую утку куда-то. Потом возвращается. С человеком в форме.

– Добрый день, – приветствует он меня, – я из полиции. Надо вас допросить.

Виолетта уходит. А человек в форме проводит допрос.

Что я делал? Знаком ли с Илли? Какие нас связывали отношения?

Ответил. Что виделись несколько лет назад. Что он продавал наркотики моей девушке. На почве этого имел с ним конфликт.

– А Гонза вам ничего не говорил? – спросил я после допроса.

– Какой Гонза? – удивился человек в форме.

– Никакой, – я улыбаюсь служивому, – это я так, от усталости.

Я, и правда, устал. От всех этих вопросов и воспоминаний.

Человек в форме уходит, пожелав мне скорейшего выздоровления.

Приходит Злата. С тарелкой манной каши. И начинает меня кормить. С ложечки. Как мама в детстве. Только в отличие от того, маленького, Вадима я не капризничаю и ем всё. Зажмуриваясь от удовольствия. Как это всё-таки здорово – быть живым.

– Ты бандит? – спрашивает меня Злата, перестав кормить.

– Нет, я не бандит, – отвечаю я, – с чего ты взяла?

– Тебя ножом порезали, – напоминает мне Злата, – и в Париж мы с тобой приехали на машине, а улетели на самолёте. И полиция к тебе приходила. И ещё мне мама сказала, что все русские замешаны в мафии.

– Маме привет, – улыбнулся я, – я не бандит, не переживай. А ножом меня порезали из-за моей бывшей. Она была наркоманка и проститутка. Я пытался вытащить её. Но у меня ничего не получилось. В итоге она в тюрьме. Её сутенёр мёртв. А я в больнице.

– Ты мне рассказывал, – кивнула Злата, – и что её звали так же, как и меня. Злата.

– Так же, как и тебя, – вздохнул я, – Злата.

– Ты меня поэтому выбрал? – нахмурилась она.

– Вообще-то, это ты машину остановила, когда в Париж ехала, – напомнил я ей, – никого я не выбирал. Ты мне понравилась. Очень. Каша ещё осталась?

– Нет, ты всё съел, – Злата встала, – отдыхай.

– Погоди, – остановил я её, – а где мои вещи?

– Тут, в ящичке, – Злата махнула рукой на предбанник палаты, где рядком стояли длинные металлические шкафчики, – всё, что при тебе было. Кроме майки. Она вся в крови, мы её выкинули. Тебе надо что-то?

– Конечно, надо, – обрадовался я, – телефон в первую очередь. И всё, что в карманах было. Письмо там должно лежать. Из вашей больницы.

Злата вышла в коридорчик. Открыла один из шкафчиков. Порылась в нём.

– Писем нет, – сказала, – телефон тут. Но он разряжен. Я тебе принесу зарядку. У наших девчонок у кого-то есть такой же.

Она кинула мне на одеяло мой айфон. Сходила за зарядкой.

Подключила телефон. Погладила меня по голове. Поцеловала в лоб. И ушла. По своим медицинским делам.

А я немного зарядил телефон. Включил его. Мама родная! 49 пропущенных звонков и 17 смсок.

Первая была от Гонзы: «У тебя всё будет хорошо. Я в командировке. Присмотрись к соседу».

Я задумался. К какому соседу?

Мои раздумья прервал телефонный звонок.

– Добрый день, – раздался женский голос в трубке, – я не могу до вас дозвониться. А мне с вами надо срочно встретиться.

– А вы кто? – осторожно спросил я.

– Яна, – отозвалась трубка.

– Какая Яна? – продолжил я допрос.

– Яна, которая с вашей дочкой живёт, с Наталкой, – ответила трубка, – вы ещё нам денег дали. На лечение. Вы где-то рядом живёте, но не сказали где. Мне надо с вами встретиться.

– Я сейчас не дома, – ответил я и добавил: – Но тоже недалеко от вас. Я в больнице. В Мотоле.

– Ой, что-то случилось? Вы живы? – заверещала трубка. – В каком отделении? Я приеду.

– В хирургии, – ответил я, – и у меня всё нормально. Спасибо за заботу.

Но трубка не ответила. Точнее, ответила, но короткими гудками.

А я принялся отвечать на другие смски, перезванивать и сообщать, что временно не могу вернуться в строй. Заболел. Аппендицит у меня. Вырезали.

Устал. Отложил телефон. Задремал.

Разбудила меня Злата. Она осторожно тронула меня за плечо.

– К тебе посетители, – сказала сухо.

И ушла.

Вместо неё в палату ввалилась Яна с двумя младенцами. Которых она бросила на соседней кровати. А сама уселась на мою.

– Моя мама решила выйти замуж, – сообщила она мне.

– Рад за неё, – сказал я, прощаясь с остатками сна.

Яна всхлипнула.

– Она хочет, чтобы мы съехали, – продолжала она, – в течение недели. Это её двухкомнатная квартира, и она хочет там жить вдвоём с мужем.

– А я тут при чём? – спросил я,

– Так Наталка же ваша дочь, – по-бабьи заголосила Яна, – её же тоже выгоняют. Вместе с нами со всеми.

– Погоди, – я поморщился от вернувшейся головной боли, – я ещё толком не знаю, моя ли это дочь. В коридорчике в среднем шкафу мои вещи. Посмотри, есть ли там конверт?

Яна вскочила. Убежала в предбанник палаты. Вернулась оттуда с моими вещами. Брюки, записная книжка, ключи от дома. Всё. Никакого письма точно не было.

– Можно, мы у вас поживём немного? – попросила Яна. – Это же ваша дочь. Она на вас похожа. Как две капли воды. А вы всё равно в больнице сейчас.

И она принялась меня уговаривать. Приводить примеры сходства, взывать к моей совести, обещать быть тише воды, ниже травы…

Через полчаса я сдался.

– Ключи возьми, – сказал я. – В кабинет даже не суйся. В твоём распоряжении спальня и большая комната. А я выпишусь, придумаю, куда этот ваш детский сад деть.

– Вот спасибо, – закричала Яна и полезла меня целовать, – мы потихонечку, ничего не испортим. И нам на массаж от вас ближе ездить.

– Осторожно, у меня рука порезана, – попытался я увернуться от Яниных объятий, – и живот.

Яна послушно вернулась на исходную позицию. На краешек кровати.

– У меня просьба будет, – продолжил я, – мне надо принести записную книжку с визитницей. И планшет. Все гаджеты, что есть в квартире, тащи. Всё это на рабочем столе лежит. Желательно завтра. И почтовый ящик проверить.

– Всё сделаю, – кивнула Яна и начала собираться, – девочкам кушать пора. Я вашу дочку своим молоком кормлю, вы не против?

– Ещё неизвестно, чья это дочка, – проворчал я, – но нет, не против. Кормите, кого хотите.

Яна сгребла детей с соседней кровати и покинула помещение. Вместо неё появилась Злата.

– Это что за баба? – спросила она. Зло как-то спросила, не по-доброму.

– Знакомая, – ответил я, – её мать из дома выгоняет с двумя детьми. А дети болеют.

Голос мой прозвучал как-то неубедительно.

– А почему она к тебе пришла? – продолжала допрашивать Злата. – Что за знакомая? Ты давно её знаешь?

– Недавно, – вздохнул я, – вижу второй раз в жизни. У неё сейчас две девочки, болеют. Я ей дал ключи от своей квартиры.

Наступила тишина.

– А ты всем ключи от квартиры даёшь? – наконец-то спросила Злата.

– Нет, – буркнул я, – только избранным.

Зазвонил телефон. Который и прервал наш тяжёлый разговор. Звонил арендатор с сообщением, что он съезжает. Пока я с ним общался, Злата вышла из палаты.

А я задремал. Устав от разговоров и объяснений.