Читать книгу Обиженные на всех - Вадим Голубев, Вадим Вадимович Голубев - Страница 5

Конец рабочего дня и начало следующего Петров провел в экономическом управлении. Фирма платила поставщикам товаров и услуг. Ее владельцы переводили деньги с банковских счетов и электронных кошельков за предметы роскоши и деликатесы из дорогущих бутиков и продовольственных магазинов. Каких-либо переводов на личные или «левые» банковские счета установлено не было.

– Одна версия отработана. Беремся за Гогаберидзе, – доложил на оперативном совещании старший группы Родичев.

Хомутов с Петровым сгоняли в спальный район Паскудниково. К их удивлению на двери кабинета главврача поликлиники красовалась табличка: «Сосунков Николай Иванович». На вопрос: «Где Гогаберидзе?» простецкий с виду русский мужичок удивился:

– Ну, вы даете, господа-офицеры! То, что вы мне должны рассказывать по долгу службы, рассказываю вам я! Посадили Теймураза Георгиевича. За взятки, злоупотребление служебным положением, превышение должностных полномочий, мошенничество. Жалоб от пациентов и родни умерших от неправильного лечения было огромное количество. Пока должность Тимурчика не понадобилась кому-то из родни руководства Минздрава, отделывались формальными отписками. Когда понадобилась – дали жалобам ход, возбудили уголовное дело. Забрали Тимурчика прямо из этого кабинета. Свои же – грузины – подставили. Принесли пакет с мечеными банкнотами, попросили пересчитать. Пересчитал, оставил отпечатки пальцев на ассигнациях. Тут-то вломились полицейские. Как говорится: «Взяли с поличным». Ну а Гогаберидзе повесился в следственном изоляторе. Не знаю, с его подачи или нет, крепко прошерстили Минздрав. Выявили целую мафию. Блатной место Тимурчика не занял. Мне с плодами его деятельности приходится разбираться. Неужели вы не в курсе?

– Мы из другого подразделения. До нашего сведения далеко не все доводят. Спасибо за помощь! – встали со стульев сыщики.

– Слушай, Юра! Почему нам Мануильский об этом не рассказал? – уже в машине спросил Петров.

– Всего не упомнишь. А тут еще такой удар, как зверское убийство жены. Кроме того, он, как и мы, мог не знать. Не исключено, что его самого хотели к этому делу «подшить». Ваня Родичев неоднократно говорил, что гробят там простых людей.

– Слышал, – вздохнул Сергей.

Доложили Ивану. Тот уведомил подчиненных, что составил список богатых и очень богатых людей, умерших в больнице №7. Таких набралось шесть человек. Все были глубокими старцами, в свое время за бесценок прибравшими к рукам заводы, фабрики, банки, средства массовой информации. Наследники с нетерпением ждали пока папы и дедушки отойдут в «мир иной». Никто из них жалоб не подавал, «прав не качал». Лихо помянули, воздвигли на могилах памятники, соответствующие положению усопших в обществе, и забыли про старло.

– Теперь займемся дамочками Мануильского. Особенно ты, Сергей, поисками богатой любовницы, – усмехнулся Родичев. – Версия ограбления поручена коллегам из местного ОВД – «с земли». Имеется решение высшего руководства. Они своих подопечных, склонных к совершению подобных убийств или некогда совершивших их, знают лучше нас. Бомжей, прочих маргиналов, обретающихся на их территории, тоже знают лучше нас. Для начала потолкуйте с доктором Вайсманом Моисеем Давидовичем. Он одно время был нашим осведомителем в больнице №7. Работал на коллег из управления по борьбе с экономическими преступлениями. Мануильский либо знал, либо догадывался об этом. Как стал главврачом, сразу Вайсмана выпер.

– Вайсман и еще не в Израиле? – удивился Петров.

– Кому там нужны наши специалисты? Там ему «красная цена» – мытье туалетов в больницах. А здесь трудится врачом общей практики в городской психушке. Высшая категория, работа «не бей лежачего». Какие-то знакомства в больнице №7 у него остались. Может, что-то подсказать, вывести на нужных людей.

По знойному городу со скукожившейся от жары листвой пролетели к психиатрической клинике – старинному зданию и пристроенной к нему в советское время многоэтажке. С помощью охранника отыскали кабинет Моисея Давидовича.

– Наслышаны, наслышаны: какая неприятность вышла у Мануильского. Газеты читаем, телевизор смотрим, радио слушаем, – с издевкой сказал плутоватый доктор. – Надеюсь, меня не подозреваете?

– Наоборот, – ответил Юрий. – Хотим получить от вас какую-либо информацию. Например, о любовных связях главврача.

– Я там давно не работаю. Многого не знаю. Обратитесь к санитарке бабе Дине. В прошлом, Диана Федоровна Простякова. Она служила старшей медсестрой больницы №7. Была влюблена в Мануильского. Помогла получить должность главного врача. Ну а он за все хорошее опустил ее до старшей медсестры отделения, потом до рядовой медсестры, потом до санитарки. Моет палаты, выносит «утки» за больными. А некогда была огневая женщина, красотка, «кровь с молоком»! Сейчас страдает алкоголизмом. Временами попадает к нам. Помогаем, поддерживаем. Увы, женский алкоголизм не излечим! Недавно лежала у нас. Сейчас вполне адекватна. Даст самую исчерпывающую информацию. Скажите, что от меня. Работает в первом терапевтическом отделении. Сейчас свяжусь со старинным приятелем, бывшим коллегой, поднял трубку медик. – Арончик! Привет, я по делу. Баба Дина сегодня работает? Заступила на сутки? Сейчас пришлю к тебе двух офицеров полиции. Состыкуй их с Диной! Проследи, чтобы не выпила! Цель их визита – не телефонный разговор. Кстати, господа-офицеры, баба Дина может запросить пять тысяч за информацию. Будет достаточно двух.

– Дает алкашка! – возмутился Петров.

– Она, как больной человек, имеет право не только отказаться от общения с вами, но даже от дачи показаний под протокол. Если ко мне нет больше вопросов – желаю успехов, господа!

Вновь знойный город. Затем больница с советскими орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета» на вывеске. Мемориальные доски в память о трех членах-корреспондентах Академии медицинских наук, трудившихся здесь еще в коммунистические времена на центральном входе. Арончик – сорокалетний еврей проводил оперов в место для курения, где отдыхала с сигаретой в зубах после мытья полов баба Дина – старушка с опухшим от пьянства лицом, высохшими, но жилистыми руками и ногами. Как предполагал Вайсман, запросила за разговор пять тысяч. Хомутов вытащил из кошелька пару тысяч и сказал, что больше нет. Даже показал санитарке портмоне. Там действительно больше ничего не было, поскольку Юрий расплачивался через электронный кошелек. Санитарка выложила всю подноготную. Оказалось, что Мануильский занимается сексом со всеми красивыми медичками не трогает только страшненьких.

– Да он – эстет! – вырвалось у Петрова.

– Страшненькие приходят по блату. Он им – молодым сикухам, которые еще никто и звать никак, сразу первую категорию дает…

– Вроде бы, этот вопрос решает квалификационная комиссия, – усомнился Хомутов.

– Эх, милок! Комиссия сделает так, как прикажет Анатолий Викторович. Поди, его ослушайся! В миг с работы вылетишь! Как Валюха Рязанцева. Она мое место заняла в койке у Мануильского. С ее подачи меня опускали все ниже и ниже. Когда Викторович ее от своей персоны отодвинул, стала писать кляузы о непорядках в больнице. Вычислили, саму – дуру посадили. Она спирт воровала и продавала в кабаки. Там им разводили дорогущее бухло: коньяки, виски всякие… Большой навар имели. Валюха даже медсестер заставлял протирать места инъекций не спиртом, а водой! Недавно вышла, в воблу сушеную превратилась.

– Она могла желать смерти Мануильскому? – уточнил Юрий.

– Желать-то может и могла. Да, что с того? Все ее вклады, квартиру, машину обратили в доход государству в качестве компенсации материального ущерба. Сейчас вбилась фельдшером на «скорую помощь». Не те деньги, чтобы киллеров нанять. Да и сама сказала при встрече, что хотя сидела хорошо, работала по специальности, но снова попасть «на зону» не хочет и никому не желает.

– Вы с ней помирились? – удивленно спросил Петров.

– Мы с ней теперь, милок, вроде как жертвы Анатолия Викторовича. Ближе всех к Мануильскому могу подойти только я. Ткнуть ножичком, благо знаю куда. А дальше, что? Дурка, где я без бухла загнусь! Под тем, что наговорила, подписываться не буду!

– А нам и не надо! – успокоил Хомутов. – Благодарим за помощь!

Вернувшись в отдел, узнали, что оперы с «земли» задержали предполагаемых убийц Мануильской. Те даже дали признательные показания. Оба маргиналы, неоднократно судимые за кражи, побои, причинение вреда здоровью. Отец и сын Лесорубовы. Их уже доставили в главк. Розанов с Родичевым решили заняться допросом папаши. Хомутову с Петровым поручили допросить сынка.

– Лесорубов Сергей Васильевич, – глянул Юрий в личные данные задержанного и задал ставший традиционным вопрос. – Рассказывай, мил-человек, как до жизни такой дошел, что людей убивать начал?

– Не убивали мы! – глянул из подлобья сынок. – Самооговор!

– Да, ладно! – усмехнулся капитан. – К нам только «белые и пушистые» попадают, которые в жизни мухи не обидели! Ты, с тремя «ходками на зону» самооговором занялся? Кто поверит?

– А ты глянь сюда! – приподнял футболку подозреваемый.

– Не живот, а сплошной кровоподтек, – констатировал Хомутов. – Но это ты мог пьяным валяться…

– А руки? – повел глазами Сергей по кистям и предплечьям, испещренным ожогами от сигарет. – Ноги?

Лесорубов-младший скинул сандалики, показав распухшие синие ступни.

– Бутылкой с водой по пяткам били. Потом эту бутылку в зад вставлять начали. Сам знаешь, начальник, для нашего брата самое страшное оказаться «опущенным». Тоже с отцом творили. Пришлось самооговориться в надежде, что найдутся правильные менты.

– При каких обстоятельствах задержаны?

– Батя «откинулся с зоны» чуть раньше, я – чуть позже. Пошли к «крутым» «перетереть» о работе. Те сказали: «Пока не до вас! Потом проверить надо: не ссучились ли вы, не сотрудничали ли с администрацией в МЛС? Пока отъедайтесь, а то человеческий облик потеряли». А на что «отъедаться»? Где бабло? Пошли по окрестным лесам собирать пустые бутылки, да банки из-под пива, что туристы и алкаши оставляют. Нашли даже несколько сожженных «тачек». Раскурочили их, железки в утиль сдали. На хавчик с водочкой хватало. Добрались до «Версаля». Стали искать, как туда проникнуть. Стырить, что-нибудь по мелочи, а еще лучше – «хату разбомбить». Нашли место, где не было скрытых камер. На следующий день пришли с инструментом и рюкзаками. Днем в «Версале» кроме охраны и «шестерок» никого нет – все по делам разъезжаются. Глядим, на нашем месте двое каких-то шплинтов примериваются через ограду перемахнуть. Батя наколки на груди открыл, перед шплинтами левой рукой с татушками помахал. «Валите отсюда!» – говорит. Ахнуть не успели, как лежали. Всего по разу нас долбанули, а боль жуткая. Один другому говорит: «Может, замочить позорников»? Тот ответил, что у него насчет нас есть более интересная тема. Сами через забор перескочили, а мы с батей домой припустили, пока твари не передумали. Сегодня к нам опера вломились, повязали. Показали наши фотки у ограды. Сказали, дескать видели, как мы в «Версаль» заскакивали. Ищейка тоже на нас показала.

– Служебная собака шла по вашему следу, потом потеряла. А как «шплинты» выглядят? – уточнил Хомутов.

– В черных, типа, спортивных костюмах. На головах шапки с прорезями для глаз. Небольшие по росту, но коренастые. Дальше не упомню. Вмазали так, что звезды из глаз посыпались.

Вошел Розанов. Прочитал протокол, только что составленный Петровым.

– Лесорубов-старший тоже самое говорит, слово в слово. Отпускать надо! Вот, вам Сергей Васильевич, пропуск на выход и паспорт. Свободны! Отец вас ждет на проходной. Таким образом, кое-где «на земле» добываются награды, звания премии, повернулся Алексей к подчиненным, когда за освобожденным закрылась дверь. – Любой начинающий адвокат камня на камне не оставит от этих «признательных показаний»! Придется крепко заняться операми с «земли».

– Извините, товарищ подполковник, – взялся за смартфон Хомутов. – Слушаю!

– Баба Дина звонит. Вышибли меня «по статье» из клиники. За пьянство на рабочем месте…

– Вообще-то, я вас просил, Диана Федоровна, воздержаться от употребления спиртных напитков на рабочем месте…

– Воздержалась, хотя очень хотелось! Бог спас! Сгоняла в наркологический диспансер, сдала анализы. Получила справку. Нет ни в крови, ни в моче алкоголя!

– А в больнице у вас анализ взяли?

– Зачем им? Они любую справку подделают. Сама этим занималась.

– Минут через сорок можете подойти к главному входу? Я понимаю – вы недалеко от больницы живете. И ни грамма!

Юрий доложил ситуацию Розанову. Тот велел, взяв Петрова, разрешить трудовой конфликт. Снова путь, снова проходная больницы №7, у которой ждала принаряженная в одежку, модную лет пятнадцать назад Баба Дина.

– Эту пускать не велено! – оттер санитарку охранник.

– А препятствовать сотрудникам полиции в осуществлении их деятельности велено? – строго глянул Хомутов на секьюрити. – Гражданка с нами!

Бабу Дину попросили подождать в приемной.

– Неужели недостаточно объяснений моего начальника отдела кадров? – поморщился Мануильский. – Надоела эта пропойца! Давно надлежало гнать в шею! Жалели! Прошу ознакомиться с актом за подписью заведующего отделением, руководителей юридической и кадровой служб, представителя профсоюза работников здравоохранения о пребывании Простяковой на рабочем месте в состоянии опьянения. Заключением на экспресс-тест: два процента промиля алкоголя! Что-нибудь еще?

– А вот, Анатолий Викторович, справка из наркологического диспансера. В соответствии с этим документом, гражданка Простякова алкогольных напитков не употребляла, – показал Юрий бумагу. – В ваших же интересах Простякову в должности санитарки восстановить, приказ о ее увольнении отменить! Пока ее не восстановил суд, с выплатой компенсации за вынужденный прогул. Притом не за счет больницы, а за ваш.

– Скажите, капитан, кто дал вам право копаться в моем грязном белье? – кинул на Хомутова испепеляющий взгляд медик.

– Закон! Не исключено, что «грязное белье», использованное и выброшенное за ненадобностью, организовало убийство вашей жены. Не исключено, что следующий – вы. Мы обязаны проработать все версии, и чем раньше – тем лучше! Мой вам совет: усильте охрану! Помочь может частное охранное предприятие, курирующее вверенное вам заведение.

– Та же пьянь-перепьянь! Сутки работают, трое пьют, не просыхают. Но, что-нибудь придумаю.

– Пересядьте на другой автомобиль! Ваш слишком приметен. Таких даже в Большом городе немного.

– Прикажете передвигаться на «скорой помощи»?

– Тоже приметная машина. Должен сказать, что орудуют профессионалы высокого класса.

– Я плачу налоги! Я – ваш работодатель! Извольте обеспечить мне охрану!

– Будет доложено руководству. А сейчас извольте отменить приказ об увольнении Простяковой!

– Кадры! – нажал кнопку селектора Анатолий Викторович. – Простякову на работе восстановить! Приказ о ее увольнении отменить! Немедленно!

– Почему? – спросил развязный девичий голос.

– Потому что я так решил! Бумаги на подпись немедленно!