Читать книгу Сокровища Замка Тамплиеров - Вадим Иванович Кучеренко - Страница 4

Серовато-коричневая, с красноватым оттенком, змея бесшумно ползла в густой зеленой траве, изредка приподнимая широкую, треугольной формы, покрытую маленькими чешуйками голову, словно осматриваясь, и снова продолжая движение. Зигзагообразная с темными краями полоса на ее спине извивалась вслед за узким длинным телом, не оставляющим следов там, где она проползала. Трава с неслышным шелестом смыкалась за хвостом рептилии, скрывая ее от человеческих глаз. Но затем начались камни. Раскаленные солнцем днем, за ночь они остыли и не стали змее помехой. Она заползла на подъемный мост, перекинутый через глубокий и широкий ров, опоясывающий замок. Осмотрелась и направилась к арке, соединявшей две большие зубчатые башни. Массивную стальную решетку с мелкими ячейками змея преодолела, не задерживаясь. Став почти невидимой среди серых, покрытых пылью, гранитных плит, она проползла через двор, безлюдный в этот предрассветный час. И скрылась, юркнув в щель между замшелыми камнями, из которых были сложены стены замка. Затаилась в ожидании.

Ульяна знала, что змея ждет ее или Ксиу. Ей не были нужны другие обитатели замка. Змею вел не инстинкт, а месть. Где-то и когда-то они уже встречались, а, быть может, ее логово, находящееся в окрестностях замка, было разорено по приказу Ульяны, опасавшейся, что змеи расплодятся и станут угрозой людям. Но так или иначе, а змея решила отомстить, проползла на рассвете в замок и притаилась, слившись с камнями. Она была невидима, что делало ее еще более грозной. В отличие от других местных змей, средиземноморских и испанских гадюк, ее укус был смертелен для человека.

Ульяна никогда не была пугливой, но на этот раз испугалась – не за себя, а за своего сына, за Ксиу. Он, в отличие от нее, не знал о змее и угрожавшей ему опасности. И она не могла предостеречь его, потому что сына не было рядом. А когда она решила найти его, то не сумела сделать ни шага. Это было ужаснее всего. Ноги Ульяны отяжелели и отказывались ей служить. Она запаниковала. Попробовала закричать – но ни звука не вырвалось из пересохшего от ужаса горла. Она могла только смотреть. И ждать. Ждать, когда Ксиу выбежит во двор, веселый и беспечный, как все мальчишки его возраста, и встретится со змеей, решившей совершить возмездие даже ценой своей жизни.

Или это была не змея? Ульяна уже и сама этого не знала. Возможно, это был кто-то, только принявший облик змеи, но от этого не менее грозный.

Ульяна чувствовала, что готова умереть за своего сына, но была не в силах принести эту жертву. И это чувство беспомощности было ужаснее всего, что она пережила когда-либо в своей жизни.

Она почти физически ощущала, как ее рыжие волосы словно покрываются инеем, становясь седыми. Взглянула в зеркало, висевшее напротив нее на стене. И увидела себя, но только лежавшей в кровати под шелковым светло-голубым балдахином и мирно спящей.

«Так это сон», – с облегчением подумала она.

И проснулась.

Солнечные лучи проникали через окна ее спальни, окрашивая все вокруг в дымчато-золотистый цвет. Прошло уже много времени с тех пор, когда Ульяна просыпалась, словно выныривая из мрачной бездны, не помня своих сновидений. Теперь ее сны были светлы, прозрачны и радостны. Они оставались в памяти Ульяны после пробуждения, радуя ее. Но в сегодняшнем сне все было серым, даже небо, затянутое предрассветным туманом. И она забыла его. Осталась только смутная тревога, ощущение угрожающей ей неведомой опасности. Но и это быстро прошло, забылось, уступая место неизменному ощущению счастья, с которым она жила несколько последних лет.

Комната, служившая ей спальней, была просторной, а громадная кровать занимала немалую ее часть, но сейчас Ульяна лежала в ней одна, почти затерявшись среди множества подушек самых разных размеров и форм. Она любила подкладывать подушки под голову, руки и ноги, чувствуя их податливую мягкость. Но еще больше она любила просыпаться рядом с мужем и прикасаться к нему, ощущая тепло его большого и сильного тела, слышать его ровное размеренное дыхание и думать о том, как она счастлива.

Но Артура в кровати не было. Вероятнее всего, он встал раньше и ушел вместе с Ксиу к реке или в лес. Ульяна вспомнила, как муж и сын накануне вечером таинственно перемигивались и перешептывались за ее спиной, словно заговорщики. Она любила поспать по утрам. А, просыпаясь, видеть их лица. Сначала Артура, а затем, пройдя в комнату сына, Ксиу. Они же оба вставали рано и не хотели ждать, без дела бродя по замку, пока она выспится. Их манил не до конца исследованный мир, который начинался сразу за крепостными стенами. Но, не желая ее огорчать, они рассчитывали вернуться до ее пробуждения, как это чаще всего и бывало каждое утро. И если бы Ульяна не проснулась раньше обычного часа, растревоженная кошмарным сном, так бы и случилось.

Но она проснулась и, не увидев мужа, почувствовала себя одинокой. Одна на большой кровати, в огромной комнате, в громадном замке. Для нее одной всего этого было слишком много. И, не отказав себе в удовольствии еще немного понежиться под пуховым, несмотря на лето, одеялом, потягиваясь и сладко зевая, она встала, вместо привычного шелкового халата надела шорты, майку, кроссовки и вышла из спальни. Прошла длинным коридором, уставленным через равные промежутки рыцарскими доспехами с опущенными забралами, что создавало иллюзию стоявших на страже рыцарей, открыла обитую гвоздями с широкими шляпками низкую дубовую дверь и по узкой винтовой лестнице поднялась на смотровую площадку самой высокой башни замка.

Отсюда открывался потрясающий вид на окрестности, не оставляющий ее равнодушным уже много лет, сколько бы она им ни любовалась. Местность вокруг замка, построенного на вершине холма, утопала в зелени густых лесов и цветущих садов, расступающейся только для того, чтобы дать место двум речушкам, которые, сливаясь, дальше текли одной полноводной рекой, сверкающей, словно ограненный бриллиант, под лучами солнца. Во многом именно из-за этого фантастического по красоте пейзажа она и согласилась переехать в замок тамплиеров, доставшийся ее сыну по завещанию его бывшего владельца.

Невольно вспомнив об Анжело Месси, Ульяна на мгновение нахмурилась. Но это прекрасное солнечное утро она не собиралась посвящать воспоминаниям о трагической поре своей жизни. С тех пор многое, даже все, изменилось. Она родила Ксиу. Встретила Артура и стала его женой. Безумно любила обоих. И сейчас, слушая мерный шум воды и ощущая пьянящие запахи трав и цветов, которые доносил до нее ветер, она наслаждалась жизнью и желала только одного – чтобы так было вечно и ничто не менялось. Ей не было и тридцати, она все еще была красива, любила и была любима. Лучше уже быть не могло, а хуже она не хотела. И, что удивительно, даже беспокойный и мятежный дух, которому она когда-то дала имя Дэнди, живущий в глубинах ее души, думал так же. Уже много лет она жила с ним в полном согласии и вытекающем отсюда душевном покое.

Подставив лицо теплому благоухающему ветру, Ульяна бездумно любовалась пейзажем и наслаждалась своим счастьем, когда до нее донеслись голоса, идущие снизу и что-то оживленно обсуждавшие.

Один из них Ульяна узнала. Это был голос Фолета, исполняющего в замке обязанности дворецкого и на этом основании без зазрения совести помыкающего всеми остальными работниками, даже теми, кто от него не зависел – конюхом или поваром. Только беззлобный нрав старичка позволял избегать конфликтов, казалось бы, неизбежных при таких взаимоотношениях. Обычно все без возражений выслушивали его советы или распоряжения, после чего продолжали исполнять свои обязанности, как они считали нужным, или как это предписывала им Ульяна. Но на этот раз, видимо, нашла коса на камень. Возможно, кто-то осмелился высказать свое мнение, из-за чего Фолет разъярился не на шутку. И, обычно тихий, сейчас он почти кричал, на чем-то настаивая.

Выждав какое-то время, Ульяна поняла, что без ее вмешательства ситуация не разрешится. И, вздохнув, направилась к винтовой лестнице, чтобы спуститься во внутренний двор замка, где разгорелся спор.

Вымощенный каменными плитами дворик, заключенный между крепостными стенами, был полон народу и, соответственно, суеты, сопутствующей любому столпотворению. Здесь собрались все обитатели замка, включая трех горничных, экономку, повара, конюха и дворецкого. Сегодня, в честь праздника Вознесения Девы Марии, который в Испании традиционно отмечается 15 августа, в замок должны были прийти жители окрестных селений, чтобы повеселиться, попеть народные испанские песни и потанцевать.

Традицию устраивать вечеринки, чтобы отметить то или иное событие, ввела Ульяна, когда поселилась в здешних местах. Не сразу, но она прижилась. Замок, который раньше отпугивал местных жителей своей мрачностью и нелюдимостью, стал привлекать их. И с каждым разом участников становилось все больше и больше. Прослышав о том, что новая хозяйка замка тамплиеров, рыжеволосая молодая красавица, да к тому же еще отзывчивая и добрая, превосходно танцует фламенко, любители и профессиональные исполнители этого танца, которых в Испании во все времена было великое множество, приезжали даже из Леона, чтобы посмотреть на нее и, конечно, показать свое мастерство.

Ульяна не жалела денег на то, чтобы вволю накормить и напоить тех, кто в эти дни приходил в замок. Зимой праздновали в огромном каминном зале, где хватало места всем. В теплое время года – во дворе. В этот вечер под открытым небом разводили костры, над ними устанавливали огромные котлы, в которых варили любимые всеми блюда, главным из которых была, разумеется, национальная кулинарная гордость испанцев – паэлья.

Как вскоре выяснила Ульяна, именно из-за вечернего угощения и пришел в небывалую ярость Фолет, когда ему сказали, что, вопреки обыкновению, накануне вечером в замок не доставили морепродукты, которые наряду с рисом и шафраном были главной составляющей паэльи.

– Это оскорбление, которое было нанесено лично мне, – мрачно глядя на Ульяну, сказал крохотный старичок, одетый, по своему обыкновению, в заплатанную красную куртку и не менее поношенные штаны синего цвета. На голове у него скособочилась шапка, напоминающая фригийский колпак, со свисающим на лоб верхом и двумя клапанами на ушах. Привыкнув к жизни в замкнутом прохладном пространстве замка, на свежем воздухе Фолет зяб даже летом и потому всегда одевался как можно теплее, невзирая на сияющее солнце.

– Почему ты так говоришь, Фолет? – улыбаясь, спросила Ульяна. Она любила этого забавного старика, который неоднократно доказывал ей свою преданность и готов был пожертвовать своей жизнью ради нее. – Это просто стечение обстоятельств.

– Нет, это коварный заговор, – упорствовал Фолет. – Они хотят, чтобы я осрамился перед моей Марой.

– Так она все-таки придет на этот раз? – радостно спросила Ульяна.

– Вознесение Девы Марии – большой праздник, – хмуро ответил Фолет. – Мне удалось уговорить ее прийти. Возможно, она даже будет танцевать.

Ульяна знала, что Марой звали жену Фолета, которую он одинаково сильно обожал и боялся. Старик всерьез уверял Ульяну, что его жена была песантой – так в Испании издавна называли женщин, имеющих весьма скверный характер и получивших из-за этого репутацию ведьмы. Только ради собственного удовольствия песанта могла перевернуть все в доме вверх дном, переломать мебель, порвать занавески и белье и натворить много других бед.

Ульяна и верила и не верила в это. Как и в то, что Фолет был домовым, в стародавние времена по собственной воле избравшим местом своего жительства этот замок. Так он сам утверждал. Но верно было и то, что никто из местных жителей не помнил, когда старик поселился в замке тамплиеров – это было так давно, что уже умерли все, кто мог пролить свет на это событие. А Фолет жил и здравствовал и, казалось, становился с годами только бодрее, словно он и в самом деле был не человеком из плоти и крови, а духом. Из всех возможных недугов Фолета беспокоила только легкая хромота, но, как он говорил, та была дарована ему при рождении, как всем представителям его древнего рода, имеющего прямое отношение к духам природы.

Пока Ульяна раздумывала, как ей поступить в создавшейся ситуации, а Фолет нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая ее решения, к ним подошел мужчина средних лет в лихо заломленном набок белом колпаке и сверкающем белизной переднике. Это был повар, которого Ульяна, любившая кормить мужа и сына сама, наняла в основном для того, чтобы он готовил субботние угощения и для остальных работников. Звали его Гомес. Это был дородный широкоплечий малый с бритым лицом и пухлыми красными щеками, над которыми весело поблескивали маленькие глазки, выдававшие в нем любителя опрокинуть на досуге стаканчик с хорошим вином. Он горой возвышался над Фолетом, напоминая библейского Голиафа, готовящегося сразиться с Давидом.

– Паэлью можно приготовить и без креветок, – снисходительно глядя на Фолета, пророкотал он густым басом, – В тех краях, откуда я родом, вместо морепродуктов часто используют курицу или кролика. Получается не менее вкусно и сытно.

Услышав это, Фолет на какое-то мгновение даже онемел от возмущения. И только открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни звука. Наконец он гневно, словно рассерженная мышь, пропищал:

– Никогда! – И для большей убедительности повторил, грозя повару своим маленьким, заросшим густыми черными волосами, пальцем: – Никогда!

Затем он повернулся к Ульяне и заявил, сердито сверкая глазами:

– Если я попытаюсь накормить мою Мару паэльей без морепродуктов, она будет смеяться надо мной целый век. И уж точно ноги ее больше не будет в замке, где гостей кормят всякой дрянью. А, значит, и моей тоже!

Это был веский аргумент, против которого не могло быть возражений. Все знали, что хозяйка замка ни за что не расстанется со своим дворецким. Могучий Голиаф был в очередной раз побежден тщедушным Давидом, причем без особого труда.

– И что ты предлагаешь взамен, Фолет? – мягко спросила Ульяна, не вступая в спор. – Мы же не может оставить наших гостей голодными.

– Разумеется, нет, – с достоинством ответил старичок. – У нас еще есть время, чтобы приготовить тортилью, чоризо и хамон. Это будет и вкусно, и сытно. – Фолет взглянул на Гомеса снизу вверх с таким видом, словно разговаривал с карликом, а сам он был великаном. – Надеюсь, в тех краях, откуда ты родом, Гомес, еще не разучились готовить эти истинно испанские блюда.

– Предлагаю согласовать рецепт, – хмуро произнес Гомес, признавая свое поражение в битве, но давая понять, что война еще не проиграна. – Во избежание возможных недоразумений. К примеру, сколько яиц класть в тортилью, чтобы это блюдо не вызвало смеха многоуважаемой мной Мары?

– Как можно меньше, – спокойно ответил Фолет. Он добился своего и снова превратился в мирного покладистого старичка, каким обычно и был. – Главное в тортилье – это картофель и репчатый лук. Сначала хорошенько их обжарь, затем смешай с сырыми яйцами и обжарь снова. В результате выйдет толстая круглая лепешка, которую можно нарезать и подать на стол в качестве закуски.

– Чоризо должна быть острой или немного сладковатой на вкус? – не унимался разобиженный Гомес. – Ее подавать в свежем виде или немного подкоптить?

– Как твоей душеньке угодно, – отмахнулся Фолет. Он уже устал от этого гастрономического разговора. – Главное, чтобы в этой свиной колбасе было достаточно чеснока и паприки. Или моя Мара…

– Мара останется довольной, – не очень вежливо перебил его Гомес. Ему, по всей видимости, тоже начала надоедать эта беседа, умаляющая его достоинство повара. – Как, надеюсь, и хамоном. Ради праздника я подам не хамон серрано, а хамон иберико. В замке большой запас вяленых ног свиней чёрной породы. Хватит на всех и не на одну субботу. Но лично меня волнует только один вопрос.

– Это какой же? – осторожно, словно ожидая подвоха, спросил Фолет.

– Какое вино гости будут пить, – неожиданно улыбнулся Гомес. По всей видимости, мысль о напитках улучшила его настроение. – Предлагаю красную Риоху.

– Хороший выбор, – заявил Фолет и даже невольно облизнулся, предвкушая, как он будет пить это всеми любимое вино. – Вижу, что в тех краях, откуда ты родом, Гомес, понимают толк в хорошей выпивке.

– Еще бы, – весело подмигнул ему Гомес. – И вечером я тебе это докажу, старина.

Гомес ласково похлопал Фолета по плечу, и они снова стали закадычными друзьями, какими и были до спора, вызванного тонкостями приготовления паэльи.