Читать книгу Человэльф - Вадим Иванович Кучеренко - Страница 17

Путь до маяка показался Борису восхождением на Голгофу и продлился целую вечность. Скалистый, скудно заросший травой остров Эйлин Мор усеивали камни, скользкие от влаги, опасные и непредсказуемые. Колено, которое Борис ударил при падении, едва сгибалось. Предрассветный туман, внезапно опустившийся на остров, уменьшил видимость на расстояние вытянутой руки. Много раз Борис, отчаявшись, решал, что не сделает больше ни шага. Но, передохнув, снова шел.

Все-таки это не был путь на Голгофу, потому что в завершение его Бориса ждали отдых, завтрак и сон в теплой постели. И как бы ни труден был каждый шаг, но это было лучше, чем сидеть на влажных камнях, дрожа от холода и голода и проклиная свою судьбу в ожидании, пока взойдет солнце.

Когда Борис поднялся на вершину холма и увидел тропинку, которая плавным изгибом вела к каменной ограде, окружавшей маяк, то не смог даже по-настоящему обрадоваться, настолько он обессилел, вымок, продрог и отчаялся. Все это время он был одинок во Вселенной. Но тропинка была проложена людьми. Она приободрила его. Чувство одиночества исчезло. И он даже прибавил шаг.

Он прошел за ограду, в которой зиял пролом, заменяющий ворота. Башня маяка возвышалась над его головой, освещая окрестности, словно гигантский фонарь, забытый на вершине холма каким-то сказочным великаном. Борис подошел к башне, открыл дверь, не считая нужным постучать, и вошел. Внутри шум моря немного утих и приобрел иное звучание, более торжественное и грозное, похожее на исполняемую невидимым оркестром патетическую симфонию. Это уже был другой мир. Не жестокой в своем равнодушии к человеку природы, а тот, который создали люди, отвоевав у нее свое право на существование на этой планете. За каменными стенами башни было тепло, сухо и спокойно.

Комната, которая оказалась сразу за дверью, была небольшой и уютной. Из мебели в ней были только дощатый стол, несколько грубо сколоченных стульев, пара шкафов в углу. Скудость обстановки несколько скрадывали яркие пятна картин на стенах. Значительную часть комнаты занимал мольберт, установленный у окна. Около мольберта стоял худенький невзрачный старичок, заросший редкими, но длинными волосами, которые немытыми прядями спускались до его хрупких плеч. Он держал в руке кисть и изредка наносил ею мазки на огромный холст, в сравнении с которым сам он выглядел пигмеем. Несоразмерность холста и художника могла показаться Борису смешной в любое другое время, но сейчас ему было не до этого. Словно блудный сын, вернувшийся домой после долгих скитаний, он стоял у порога и ждал, когда на него обратят внимание.

Но прошло несколько минут, а художник, увлеченный своей работой, так и не обернулся к Борису, словно даже не заметил его появления в этой комнате. Борис прошел к столу и присел на один из стульев. Ситуация начала забавлять его. Он сам порой увлекался, занимаясь чем-нибудь, но старичок превзошел все мыслимые пределы. Казалось, начни его сейчас переносить вместе с мольбертом из дома во двор, он продолжал бы наносить кистью мазки на картину. Как будто он был Господом Богом и творил вечность, а все остальное вокруг него было сиюминутным, нереальным и несуществующим.

Невольно Борис начал рассматривать картины на стенах. Сюжет их был однообразен – маяки. Большие и маленькие, круглые и квадратные, установленные в воде и на суше. Была здесь и американская статуя Свободы с факелом в вознесенной над головой руке. Увидел Борис и изящную белую башню маяка с красной головкой-маковкой, установленного на мысе Эйр в Уэльсе, который обеспечивал прохождение английских судов с 1776 года по сей день. Когда Борис, рассматривая маяк с мыса Хаттерас в Северной Каролине, встал со стула и подошел ближе к картине, старичок все-таки заметил, его. Он растерянно захлопал глазами и с видом полнейшего недоумения воскликнул:

– И давно вы здесь?

– Это не важно, – невольно улыбнулся Борис. – Я не скучал. Прекрасные картины!