Читать книгу Кочевники неба - Вадим Калашов - Страница 2

Говорят, каждому подростку иногда хочется сбежать из дома. Разумеется, чтобы туда вскоре вернуться – когда они всё осознают, всё поймут. В случае с Варэком Непоседой из народа круштанов дела обстояли куда сложней. С мыслей о побеге он начинал каждое утро. Всё по той же причине – не любят, не ценят, не понимают. И сомнений, что истинная ценность одного шестнадцатилетнего юноши мгновенно перестанет быть тайной для его родных, у него не было – не так-то уж он плох, хотя и слышит последнюю пару лет про себя всякое, а родители не такие уж и чудовища, какими иногда кажутся.

Вот только скорым возвращение домой, когда твой дом передвигается со скоростью две мили в час, и только Птице Судьбы известно, где и куда он свернёт, – не бывает.

Нет, если, конечно, дать родному крушту фору в час-полтора, можно спокойно его догнать на своих двоих. Но поди докажи потом, что не свалился абсолютно случайно, словно какой-нибудь несмышлёный малыш. Или, того хуже, «равнинная невеста».

Эх, равнинные невесты! В разговорах и, конечно, многочисленных анекдотах, до самой старости «невесты», хотя большинство замужем не первый год.

Мягко говоря, не все круштаны понимают, почему в общине нет места для людей нижнего мира, но молодые девушки могут рассчитывать на поблажки. Как говаривал один его друг, кстати, во всех других ситуациях ревностный сторонник традиций, «и приходит же каким-то молодым балбесам в голову вернуться из Миртару не одному, словно на зимовье красивых круштанок мало».

– Нет, правда, раз так нравятся девушки из нижнего мира, так и оставайтесь там! – распинался не любитель равнинных невест одним вечером

– Умные парни так и поступают, – отвечал Варэк, имевший совсем другое мнение по этому вопросу, шёпотом, чтобы не задеть друга.

И даже если бы друг слышал, то вряд ли бы догадался, что Непоседа намекает на Авэка, который, несомненно, если жив, то уже давно женился – такие женихи на пороге не валяются.

Вспомнив об Авэке, Варэк ещё больше загрустил – как же тоскливо без тебя, мой пропавший без вести старший брат! Без вести пропавший, и точка! И не умнее младенца все, кто верят, будто бы он погиб.

Варэк оглянулся на всякий случай, нет ли рядом Пайру Пытливого – главы семьи. В последнее время ему начинало казаться, что это не слухи, будто его дедушка умеет читать мысли.

Но нет, никого. Только суровый дядя Гларб следит за тем, чтобы Варэк прилежно исполнял своё послушание: чистить панцирь Короля Небес (на редкость пафосное имя для крушта с населением всего-то в сто двадцать три человека!) от паразитов.

Подросток усмехнулся, вспомнив, как побелел Мудрейший, когда он сказал, что, по сути, они таким способом лишь избавляются от конкурентов.

– Кто мы, как не паразиты? Живём на круште, кормимся с него, греемся его теплом.

Всё-таки в том, чтобы быть несовершеннолетним, есть свои преимущества. Будь Варэк взрослым, его бы ждало суровейшее наказание за кощунство. А так только послушаний вне очереди прибавилось и родительской брани. Да наставлений Мудрейшего, когда он успокоился.

– Сколько раз говорить, Варэк. Паразиты забирают всё, ничего не давая взамен. Тут другое. И мы нужны крушту, и крушт нужен нам.

– А как же крушты существовали без нас? И как мы стали жить на круштах, кем мы были до этого?

– Что так было всегда, что первый круштан родился из панциря первого крушта, ты не поверишь?

– Перестал верить ещё с того зимовья, когда у меня выпали молочные зубы.

– Тогда скажу тебе правду. Никто не знает.

– Даже Мудрейший Пурпурного Крушта?

– Увы.

– А Мудрейший Чёрного Крушта?

– Странный ты мальчик, Варэк. В священные тексты верить перестал, а в страшные сказки про Чёрного Крушта – нет.

– Просто если Чёрный Крушт всё-таки существует… получается, его Мудрейший знает эту тайну. Ведь мёртвые знают больше живых.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что там больше народа, чем здесь. Целые поколения. Всех языков. Всех народов. Мудрейший Чёрного Крушта мог прямо спросить первого круштана, как всё произошло.

– А ты смышленый малый, Варэк. Печально, что ты приобрёл славу недалёкого парня, бузотёра и драчуна. У которого сила есть, а ума ему и за золотой лук не надо. Даже если колчан со стрелами прибавить.

После этого разговор закончился. Мудрейший, хотел этого или нет, задел парня за живое. Варэк и сам не считал себя неисправимым драчуном, но когда главное развлечение общины в сотню с небольшим человек – обсуждение друг друга, тут уж легче соответствовать случайно сложившемуся стереотипу, чем доказывать обратное.

И никакой надежды скрыться от этих пересудов – триста футов вперёд-назад, да сотня футов вверх-вниз, да и то, если считать от гребня панциря до брюха, в других местах крушт намного ниже. Вот и весь твой мир – не набегаешься.

Хотя нет, надежда есть. Миртару. Благословенный Миртару. Долгожданный Миртару.

Но до него ещё полгода минимум. Хотя нет, в его случае полтора – подросток скрипнул зубами: и угораздило же так неудачно родиться!

Теоретически снега могли растаять и позже. Но, скорее всего, ему придётся с тоской провожать всех, кому вовремя исполнилось семнадцать, в великое путешествие, а самому изнывать в этой хитиновой тюрьме, с перерывом на зимовку в Спящей Долине, ещё год.

А ведь это несправедливо. Он лучше всех готов к Миртару. Все случаи, когда он мальчишкой с молочными зубами падал «за борт», не были случайностью. Могли бы и догадаться: чтоб десять раз подряд не сломать себе шею, тут надо специально выбирать равнину со стогами сена и прочими возможностями смягчить падение.

Нет, он наслаждался теми минутами свободы, пока его не хватятся и не спустят на землю Сына Антилопы – парня с железными лёгкими и самыми быстрыми ногами. Такие есть на каждом круште для поиска пропавших за то короткое время, пока крушт ещё можно догнать. Конечно, проще его остановить, как поступают на круштах Братства Свободы. Но Варэк никогда не был уверен, что Братство Свободы, которому запрещён вход в Сонную Долину, и правда существует, а не является легендой, как Чёрный Крушт из царства мёртвых.

Ну, а если и существует? Его-то родные не братья Свободы. Они все из порядочных круштанов, а, значит, свято следуют завету: крушт движется куда хочет и останавливается когда хочет, круштаны обязаны подчиняться его воле, ибо его воля – это воля Судьбы.

Варэк на секунду вгляделся в такую волнующую степь, медленно проплывавшую под круштом.

Дождаться, когда все заснут, и бежать. Навсегда. Нестись со всех ног, сломя голову, чтобы никакой Сын Антилопы не догнал.

Но Варэк знал, что не поступит так. Он хотел иначе.

Ах, если б можно было на сутки исчезнуть, заставить родных поволноваться, а потом неожиданно появиться им на глаза! Пожить немного вместе, а затем с лёгким сердцем, зная, что на тебя не держат зла, уйти навсегда в нижний мир. Якобы для обряда Миртару, но на самом деле присоединиться к нормальным людям. Тем, которые вольны сами выбирать себе дорогу в жизни, а не подчиняют своё существование слепым инстинктам гигантского жука. Ой да, не жука – моллюска. Хотя какая, к Чёрному Крушту, разница? Летающая улитка или обыкновенный жук-переросток – и так и так нелепо.

Если брать ситуацию не по каждому отдельному крушту, а считать все триста общин, то примерно пятая часть мальчиков не возвращаются из Миртару. По умолчанию по причине гибели – нижний мир полон опасностей. Но насчёт своего старшего брата Варэк был уверен: он выбрал волю. Непоседа слишком хорошо знал Авэка, чтобы поверить в басню Гриру, отправлявшегося вместе с ним, а вернувшегося без него, что Авэк стал жертвой разбойников. Авэк был самым сильным парнем на Короле Небес. Он бы не дал себя убить каким-то жалким бандитам.

Когда Варэку надоело враньё Гриру, он избил его. Несмотря на то, что Гриру был на четыре года старше. Несмотря на то, что Гриру уже считался взрослым после Миртару. И стал навсегда для родной общины опасным, неуравновешенным. Ну и пусть, всё равно ему здесь недолго осталось.

Варэк мечтательно улыбнулся, представив, как отыщет брата в нижнем мире. Как обнимет его. Как они славно заживут под одной крышей. Мёртвые для родного крушта, но живые для большинства людей.

Улыбка слетела с лица, когда Варэк вспомнил поминальный обряд по Авэку и всем, кто не вернулся из Миртару. В тот год их было чудовищно много для такого небольшого крушта – целых шесть человек. Настоящий траур, особенно если вспомнить, что единственным выжившим оказался подлец Гриру.

Даже если бы не было свидетеля той грандиозной схватки с разбойниками, где каким-то чудом спасся один слабак, но пали все его товарищи, это ничего бы не поменяло. Как и велят священные тексты, община «хоронила» даже тех парней, о которых никто не знал: мертвы они или живы, но предпочли иную жизнь, или просто банально не успели исполнить Миртару. Неважно. Один неполный год есть у тебя, чтобы завершить путешествие. С поправками на капризы погоды – зимовье никогда не начинается и не заканчивается в одни и те же дни. С поправкой на характер крушта – каждый раз только примерно знаешь, когда он возвестит о начале великого испытания юношей.

А дальше – всё. Даже если сердце твоё рвётся в родную общину, никогда твоим ногам больше не ощутить вместо твёрдой земли покатую поверхность хитинового панциря. Значит, Птица Судьбы, чей крик не слышен никому, кроме крушта, но управляет всеми мирами, сделала выбор за тебя. Значит, нижний мир держит тебя. Значит, он тебе дороже, пусть ты и сам этого не осознаёшь.

– Забери тебя Чёрный Крушт, Непоседа! Чего уставился в степь? Что ты там увидел? Могилу своего непутёвого брата? Ты будешь сегодня работать, бездельник?!

Варэк сжал до боли в пальцах скребок – так сильно ему захотелось исполосовать им лицо сварливого дяди. Но сдержался. Потому что появился тот самый, почтительный ко всем традициям, кроме привода равнинных невест, паренёк. Лилле Молчун – единственный человек на всём круште от рога до хвоста, чьим мнением мальчик по прозвищу Непоседа дорожил, и показать себя с дурной стороны перед которым боялся.

Признаться честно, Лилле раздражал Варэка. Нет, не слепой верой в путь небесного кочевника, наоборот, Варэку было интересно иметь в друзьях человека иных взглядов. А своей неразговорчивостью, своей привычкой о чём-то мечтать, прикрыв надолго глаза, но главное – своей красотой, точнее, тем, что он совсем не умел этим даром Птицы Судьбы пользоваться, словно тот нерадивый слуга, который зарыл серебро хозяина в землю – слышал как-то притчу от одной женщины с равнины.

И девочки родной общины, хотя браки в пределах родного крушта и не одобряются, уже давно краснели, стоило оказаться рядом этому темноволосому высокому мальчику с голубыми глазами и тонкими чертами лица, а уж сколько слабого пола сохло по нему каждое зимовье! Но девчонки – они такие. Даже если кто-то тебе аж до дрожи в коленках нравится, нипочём не сделают первый шаг, будут только намекать, подталкивать, словно не замечая, что этот кто-то только и умеет, что смущаться. Немного наглости бы такой красоте – берегите, мамаши, дочек! Но Птица Судьбы скупа на дары, редко вручает две добродетели сразу.

Варэк знал про себя, что не из уродов. Благодаря постоянному притоку свежей крови через «равнинных невест» у круштанов не наблюдалось единого облика, как у многих других народов. Рядом с голубоглазым и темноволосым Лилле спокойно жил пепельный блондин с серыми глазами – такую внешность имел Варэк, а она имела своих поклонниц. Плюс красивая мускулистая фигура – плод яростных гонок по Гребню крушта и упражнений на ремнях: боль в мышцах помогала бороться с душевной болью.

Однако рядом с субтильным, но таким изящным (и в кого только? Папа-то у него неказистый и хромой) другом юный атлет переставал вызывать всякий интерес у девушек. Стоило Варэку прийти с Лилле (а как без него? – не по-товарищески), тут же заходил разговор о заветах, которые запрещают отношения с парнями, не прошедшими Миртару. Хотя, по взглядам девиц легко было понять, что приди Лилле один, они не были бы столь радикальны. А Лилле, и без того молчаливый, с девчонками совсем терял дар речи. В результате ничего не перепадало ни одному парню, ни другому.

Да, Лилле раздражал Варэка. Но только он на всём круште не осуждал его, хоть и не одобрял. И одному ему можно было доверить любую тайну.

Лишний год ожидания Миртару казался тем ужасней, что Варэку предстояло провести его без Лилле. Молчун родился вовремя, и с таянием снегов его ждало великое путешествие, главное приключение в жизни любого круштана мужского пола.

«Почему я родился поздней весной, а не он? – вновь и вновь вопрошал себя мысленно Непоседа. – Почему именно я, а не он? Это Птица Судьбы так пошутила, или мои родители не нашли лучшего времени, чтобы завести второго ребёнка? Ещё одна причина их не любить».

– А ты никогда не мечтал повстречать Птицу Судьбы? А, Лилле?

Молчун не ответил. Он делал то, зачем пришёл, – помогать другу в послушании, а не болтать с ним. Для разговоров по душам есть своё время.

Но когда Варэк переспросил, Лилле всё-таки ответил.

– Не знаю, – сказал он.

И вновь обратил долгий задумчивый взгляд на степные просторы.