Читать книгу Капитан Магу. Горы любви и скорби - Вадим Полищук - Страница 5

– Проснулся, герой.

Вот кем-кем, а героем себя Алекс не ощущал, зато чувствовал тупую, ноющую боль в спине и головокружение. Он лежал почему-то на животе. С трудом довернув голову, он сумел увидеть собеседника. Над ним склонился благообразный мужчина средних лет, в пенсне и с аккуратно подстриженной бородкой. Белый халат выдавал в нем представителя самой гуманной профессии, а только что без всякого акцента произнесенная фраза – соотечественника.

– Где я?

– В госпитале миссии руоссийских врачей в княжестве Войчетутском.

– Голова кружится и спина болит, – пожаловался Алекс.

– Это совершенно нормально… – поспешил успокоить его доктор. – Наркоз заканчивает свое действие. Ранили вас из какого-то несерьезного револьвера. Будь у него пробивное действие чуть получше, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Пулю я удалил, но ваше общее состояние внушает опасение. Вы на грани нервного истощения, совсем себя загнали, господин капитан, я бы на вашем месте поостерегся.

– Спасибо за предупреждение, доктор. Вы мне скажите, доктор, когда это я успел стать героем?

– Так вчера же и успели! Ворвалась вчера в миссию толпа вооруженных людей, я поначалу подумал, – улыбнулся врач, – башибузуки напали. Потом вас принесли без сознания. Спасай, говорят, нашего героического капитана! Кстати, имени вашего они сообщить так и не удосужились.

– Капитан Барти, честь имею!

– Доктор Мирлованов, глава миссии. Так вот, они-то про ваши подвиги и поведали. Наш капитан, говорят, всех османийцев в Алзане разогнал и всю их артиллерию на штык взял! А если ты его, такой-сякой, не спасешь, то мы тебе… Как бы это помягче сказать, операцию на трахее сделаем без наркоза.

– Горло пообещали перерезать?

– Можно сказать и так.

– Эти могут, – согласно кивнул Алекс. – А пушки они все вывезли?

– Об этом мне ничего не известно, я людей лечу. Помимо вас мне еще одиннадцать раненых привезли, один уже умер, еще трое в критическом состоянии. Если же хотите что-то узнать, то я сейчас позову одного из тех молодых людей, что вас сюда привезли. Он, знаете ли, так в коридоре и сидит со своим ружьем. Сюда никого, кроме меня, не пускает и персонал пугает одним своим видом.

– Да зовите уже, – улыбнулся Алекс.

Доктор вышел, и через некоторое время в дверь бочком протиснулся Драган с винтовкой. Хорошо еще штык примкнуть не догадался. В медицинской миссии себриец чувствовал себя неловко, а потому двигался осторожно, стараясь ничего случайно не задеть и производить как можно меньше шума.

– Винтовку к стене поставь, никто ее тут не украдет. И сам садись, не стой столбом. А теперь рассказывай. Все рассказывай. Пушки вывезли? Потери большие? Как я сюда попал? Последнее, что помню, – лошадиное копыто над собой, даже гвозди на подкове рассмотрел! Ну, говори, не томи.

Драган поерзал, устраиваясь на табурете, и понемногу ситуация начала проясняться.

– Я даже выстрела не слышал, смотрю, а ты падаешь прямо под копыта. Я тебя за ногу схватил, дернул. Едва успел, а тут этот пузатый опять свой револьвер поднимает. Я у него револьвер вырвал и рукояткой ему в лоб.

После такого удара османиец мог и не выжить, а с учетом полученной до этого пули в живот наверняка отправился к гуриям. Но капитана больше интересовало другое.

– Дальше. Что было дальше?

– Чего было… Третий фургон от головы остановился, тебя туда погрузили, там же и перевязали, потом сюда привезли.

– Потери большие?

– Точно не знаю, не видел.

Врет, в глаза не смотрит, значит, большие.

– Ладно, ступай.

Драган поднялся с табурета, потоптался, затем извлек из кармана маленький револьвер. В его лапище оружие казалось детской игрушкой.

– Вот. Пусть у тебя будет, мне ни к чему.

Уж конечно ни к чему, вряд ли его палец в скобу спускового крючка пролезет. Алекс проверил барабан – одна стреляная гильза и пять целых патронов. Калибр мелкий, но патрон центрального боя с блестящей желтой гильзой, а пуля серая, свинец без оболочки. Теперь понятно, почему пуля неглубоко вошла. Не боевое оружие, а так, скорее, пугач.

– Стой! Винтовку покажи!

Драган вынужден был вернуться от самой двери и с явным нежеланием передать оружие командиру роты. Алекс открыл затвор, спину дернуло болью. Поморщившись, капитан потянул носом.

– Почему не чищена?!

– Так ведь…

– Никаких «ведь» быть не может! Выстрелил – почисти! Десять минут тебе на устранение!

– Будет сделано, командир.

Алекс постарался сохранить на лице выражение самого сурового недовольства, хотя сам едва сдерживал улыбку. Стоило только представить, как, разложив посреди больничного коридора детали винтовки, здоровенный чернобородый себриец начнет шуровать в стволе шомполом. То-то врачи порадуются! Жаль только лично наблюдать эту картину нет никакой возможности.

Все бы ничего, но ныла простреленная спина, томила неизвестность; раненые, с которыми удалось поговорить, тоже видели очень немного. А еще было невероятно скучно. Дважды приходил доктор, приносил утку, интересовался самочувствием. В разговоре с ним Алекс выяснил, что женского персонала в миссии нет, только руоссийские врачи-мужчины и добровольцы-санитары из местных себрийцев. Поначалу капитан даже расстроился, но потом вспомнил, что Драган в палату все равно никого не пускает, кроме Мирлованова, и немного успокоился по этому поводу.

Следующее утро было таким же скучным и лишенным каких-либо новостей, но едва только из-под Алекса вынесли вторую утку, как по коридору загрохотали чьи-то сапоги. Дверь решительно распахнули, на пороге стоял сам Гжешко, сияющий, как новенький медный пятак.

– Ай, молодец! Какое дело сделал! Три! Три пушки привез! И какие! Теперь у нас есть своя артиллерия!

Не пребывай Алекс в горизонтальном положении, переполненный эмоциями себриец непременно накинулся бы на него с объятиями.

– Не спеши радоваться, – капитан попытался хоть немного охладить пыл представителя «Свободной Себрии», – думайте, кто расчеты для них будет готовить и где для них боеприпасы брать. А они ох какие недешевые!

– Нет, – ухмыльнулся Гжешко, – это теперь и твоя забота тоже.

– Это еще почему? – Алекс не смог сдержать своего изумления.

– А потому, что вчера…

Голос себрийца звучал весьма торжественно. Только сейчас капитан обратил внимание на его одежду. Гжешко избавился от своих шаровар и револьверов за поясом, сейчас на нем был вполне приличный костюм-тройка, криво сидевший из-за спрятанного под ним оружия.

– На заседании комитета «Свободной Себрии» было принято решение назначить главнокомандующим капитана Барти и присвоить ему чин полковника! Поздравляю!

– Да вы… Вы…

Словарный запас капитана внезапно оказался абсолютно недостаточным, чтобы выразить его мнение по данному вопросу.

– Да вы с ума сошли! Какой из меня, к черту, командующий?! Какой полковник?! Я больше чем на батальон не рассчитывал!

Он бы еще долго бушевал, но у Гжешко не было никакого желания слушать столь эмоциональное выступление, а глотка у него была не менее луженой, чем у Алекса.

– Прекрати истерику! Ты – офицер, а не кисейная барышня! Лежи и лечись пока. И думай… Вылечишься – примешь командование, откажешься – никто тебя заставлять не будет, катись на все четыре стороны!

И ушел, хлопнув дверью. Вот и поговорили. Так ведь ничего толком и не узнал, ни о потерях, ни о дальнейшей судьбе своей роты. Алекс, по совету себрийца, попробовал успокоиться и принять взвешенное решение. Такое предложение только один раз в жизни делают, но и ответственность огромная, а опыта командования такой массой войск нет, как и знаний теории. И тут в палату произошло новое вторжение.

– Что за шум, а драки нет?

Похоже, доктор был не на шутку обеспокоен едва не разгоревшимся скандалом. Но появился он весьма кстати, как раз потребовалось прояснить некоторые моменты относительно собственного здоровья.

– Успокойтесь, доктор, все уже завершилось, и дальнейших боевых действий на территории вашей миссии не ожидается. Скажите лучше, долго мне еще здесь лежать?

– Нет, не долго. Рана у вас не очень серьезная, помощь вам оказали вовремя, поэтому осложнений не предвижу. Думаю, через недельку уже сможете вставать, а через месяц мы вас отсюда выпишем. Только постарайтесь первое время избегать физических нагрузок, а лучше съездите куда-нибудь отдохнуть.

– На отдых съездить?

– Да, на морское побережье или на воды. Заодно и нервы подлечите.

– Спасибо за совет, я непременно его обдумаю.

Три дня душу Алекса терзали сомнения, на четвертый доктор Мирлованов застал своего пациента на ногах.

– Что вы делаете? Вы с ума сошли, – возмутился медик, – рана может открыться!

– Вы же сами сегодня на перевязке сказали, что рана чистая, воспаления нет.

– А вы делаете все, чтобы оно было! Швы могут разойтись! Немедленно марш в постель!

Пришлось подчиниться. Но едва голова его коснулась подушки, как Алекс тут же поинтересовался:

– И долго мне еще лежать?

– Три дня минимум!

Эти три дня показались капитану вечностью. Он заранее затребовал, чтобы ему привезли запасной мундир взамен простреленного и залитого на спине кровью. Поскольку влезть на лошадь с примотанной к туловищу правой рукой не было никакой возможности, пришлось заранее позаботиться о коляске.

– Я бы настоятельно не советовал вам покидать сейчас нашу миссию…

– Спасибо за заботу, доктор. Надеюсь больше к вам не попадать.

К удивлению Алекса, Драган категорически отказался ехать вместе с ним в коляске и взобрался на козлы к кучеру. Войчетут – городишко небольшой. Пять минут езды по узким и кривым улочкам, и коляска остановилась у одного из ни чем не примечательных домов. «Свободная Себрия» занимала половину первого этажа. Честно говоря, внутри капитан ожидал увидеть бурную деятельность, действительность же больше напоминала неспешность провинциальной канцелярии. Правда, здесь его уже ждали.

– Судя по тому, что ты из госпиталя досрочно сбежал, наше предложение принято?

– Да, – решительно кивнул Алекс.

– В таком случае пошли, представлю тебя остальным членам комитета, заодно и с заместителем своим познакомишься.

Комитет «Свободной Себрии» произвел, скорее, негативное впечатление. Председатель, упитанный, розовощекий, с большими залысинами, говорил долго и с большим пафосом. Алекс решил, что он из бывших адвокатов. Впоследствии оказалось, не из бывших, а из действующих. Председательство в комитете «Свободной Себрии» он успешно совмещал с адвокатской практикой в Войчетуте. Не очень хорошо понимавший себрийский Алекс пользовался моментом, рассматривая остальных членов комитета.

Первым его внимание привлек седенький сухонький старичок в весьма почтенном возрасте. Сей персонаж был обряжен в старомодный, но, несомненно, военный мундир с темными пятнами на плечах, оставшимися на месте споротых эполет. Отставной вояка, до сих пор не утративший строевой выправки, весьма пристально, не стесняясь, рассматривал новоиспеченного командующего. Алекс, в свою очередь, бесцеремонно уставился на отставника, тот вызова не принял, отвел взгляд.

Еще три члена коллегиального руководящего органа «Свободной Себрии» интереса не вызвали – типичная интеллигенция, ни на что, кроме болтовни, не способная. Приятной наружности молодой человек в неважно сшитом коричневом костюме что-то интенсивно записывал, не иначе речь председателя. А вот последний из присутствующих…

Одет цивильно, но на голове традиционная себрийская шапка, которую он не снял даже в помещении. Поперек живота толстая золотая цепь, исчезающая в оттопыренном кармашке для часов. «Не иначе он там золотой будильник спрятал, для такой цепи он будет в самый раз». Если именно эта сволочь занимается снабжением продовольствием, то есть все основания за паршивую кормежку повесить его за шею на этой самой цепи. Председатель наконец-то закруглился и направился к Алексу.

– Поздравляю вас, полковник Барти, с вступлением в новую должность! Надеюсь, мы в ближайшее время услышим ваш план предстоящей кампании.

– Пренепременно, господин председатель, – пообещал полковник, – как только приму дела. Кстати, кто из членов комитета сейчас занимается военными делами?

Как и ожидалось, тот самый старикан.

– Генерального штаба подполковник Мартош! В отставке.

А взгляд у отставника неприятный, колючий.

– Ка… Э-э-э… Полковник Барти.

Чужая фамилия, да и новое звание какое-то ненастоящее. И все происходящее сильно напоминает плохое опереточное действо с паршивыми, безголосыми актерами, фальшиво поющими свои роли за мизерное жалованье. Со стороны все смотрится жалко и скучно, и все действующие лица это отлично знают, но делают вид, что все идет как надо. И тебе надо доиграть свою роль до самого конца, только следует постараться, чтобы крови по ходу игры было пролито как можно меньше.

– Прошу прощения, господа, но нам с подполковником Мартошем необходимо обсудить некоторые вопросы наедине.

Рабочее место отставного подполковника располагалось буквально за соседней дверью. В комнате присутствовал еще один персонаж в цивильном, поднявшийся при появлении офицеров.

– Крайчек, выйди, – бросил Мартош.

Он подошел к большому столу, хотел было опуститься в стоявшее за ним кресло, но передумал и остался стоять.

– Садитесь, господин подполковник, садитесь. Разговор нам предстоит долгий.

Поскольку других стульев в комнате не было, Алекс сел на стул вышедшего за дверь Крайчека.

– Вы в каком генеральном штабе имели честь служить?

– Астро-Угорском. И предупреждая ваш следующий вопрос, сразу поясняю, по матери я – себриец.

– Отлично. Отслужили вы в Астро-Угорской армии верой и правдой, вышли в отставку, а затем вдруг решили пыль стряхнуть со своего мундира?

– Вы на что намекаете, господин… полковник?

– Я намекаю? – фальшиво возмутился Алекс. – Да я прямо говорю, что как только под боком у Астро-Угорской империи появилась потенциально враждебная сила, как тут же вы вспомнили о своих себрийских корнях! Ну что вы молчите?! Скажите, что я не прав, что я ошибаюсь!

Алекс действовал по наитию, но он чувствовал, что попал в нужную точку, и продолжил давить на нее, пока противник не пришел в себя.

– У вас есть сыновья?

– Один сын.

– Где он сейчас? Служит? В какой армии? В Астро-Угорской? Отвечайте!

– Да, черт бы вас побрал, в Астро-Угорской! Но это я, я создавал эту армию, искал людей, оружие, места расквартирования, пока ты с револьвером по горам бегал!

Можно ли считать эмоциональный взрыв отставного подполковника признанием в шпионаже в пользу Астро-Угорской империи? Наверно, да. Но что делать дальше? Отдать Мартоша под трибунал или просто выгнать с позором? И лишиться единственного опытного штабного офицера, хоть и шпиона. А другого где взять? И тот тоже наверняка шпионом окажется. Вопросы, вопросы…

– Браво, господин подполковник, браво! Какая экспрессия! Думаю, мы с вами сработаемся. Но, если у меня возникнет хоть малейшее подозрение, что ваша деятельность идет вразрез с интересами Себрии…

– Вы меня расстреляете.

– Нет, повешу. Шпионов, знаете ли, казнят через повешение. Если такие условия вас устраивают, можете остаться, нет – убирайтесь ко всем чертям!

Никуда он не денется. Уехать сейчас – провалить миссию. Пока Мартош здесь, он на службе числится, сыночку протекцию какую-никакую может оказать, а в Угории его ничего, кроме грошовой пенсии и старой жены, не ожидает. К тому же уедет этот шпион, пришлют другого, а его еще попробуй вычисли. Но за деятельностью господина отставного подполковника придется смотреть в оба.

– Я остаюсь.

– Вот и отлично. А этот ваш Крайчек чей шпион?

– Не знаю, кто ему доплачивает за то, чтобы он тут сидел, но на жалованье от «Свободной Себрии» хорошего делопроизводителя найти нельзя, даже здесь.

То, что Крайчек хороший делопроизводитель, видно невооруженным взглядом. Бумаги на столах разложены аккуратно, папки в шкафах пронумерованы, подписаны и расставлены в полном порядке.

– Попадется на шпионаже, повешу его рядом с вами, – принял решение Алекс. – Зовите его, господин подполковник, будем дела принимать.

А дела оказались не самыми худшими. Подполковник Мартош и его делопроизводитель потрудились на славу. По бумагам в армии «Свободной Себрии» числилось почти четыре с половиной тысячи штыков и две сотни сабель, в составе двадцати девяти пехотных рот и двух кавалерийских эскадронов. На карте эти подразделения выглядели россыпью точек, явно образующих два оперативных направления. Одно прямо на Крешов, второе через Алзан на Каму. Причем несколько рот располагались на территории соседнего княжества Ясновского.

– …теперь, благодаря вашим стараниям, у нас появилась полковая полубатарея. Но у нас нет ни подготовленных расчетов, ни снарядов, кроме тех, что остались в зарядных ящиках. Сейчас ищем офицера-артиллериста, которому можно поручить командование.

– А сами пушки где?

– Там же, где и были, в расположении вашей бывшей роты. Этот ваш Смирко заявил, что никому их не отдаст без вашего дозволения.

– С этим я разберусь, – пообещал Алекс. – А что у нас с саперами?

– Ничего, – пожал плечами Мартош, – их просто нет. Никто не хочет копать землю и строить укрепления, всем только стрелять хочется. Саперных офицеров, кто мог бы заняться этим делом, у нас нет ни одного.

Алексу тут же захотелось узнать, имеет ли место жесточайший дефицит желающих стать саперами или в этом можно усмотреть саботаж со стороны неблагонадежных личностей, засевших в комитете «Свободной Себрии». Однако были и другие вопросы, ничуть не менее важные.

– А что у нас с медициной?

– Есть договоренность о приеме раненых с миссией руоссийских врачей в княжестве Войчетутском.

– И это все? Так, – Алекс на секунду задумался, – подготовьте приказ о создании санитарного обоза, который займется приемкой, первичной обработкой и транспортировкой раненых.

– Но…

– Отставить! Начальника обоза я вам найду, а комплектование личным составом на него же и возложим. Готовьте приказ!

– Слушаюсь, господин полковник!

– Теперь боеприпасы. Надеюсь, муниционная колонна у нас уже есть?

– Так точно. В ротах стараемся поддерживать запасы не менее двухсот патронов на винтовку, но расход на учебные цели велик, не всегда удается. Складской запас еще около пятисот патронов.

– Негусто, – поморщился новоявленный командующий. – И на сколько нам этого хватит?

– Дней на пять-семь не самых интенсивных боевых действий.

У противника двойное как минимум численное превосходство, долговременные укрепления и большие запасы военного имущества. Османийская военная организация хоть и потрепана после поражений, но продолжает функционировать, а у тебя всего четыре с небольшим тысячи штыков, едва обученных и с явно недостаточным тыловым обеспечением. И как тут, скажите на милость, воевать? Значит, придется делать ставку на один-единственный удар, быстрый, решительный и беспощадный.

– Мартош, ограничьте расход патронов, скоро они нам потребуются в большом количестве. И вам не кажется, что пора сводить роты в батальоны?

– Давно пора, – согласился подполковник, – но тогда возникнут трудности с расквартированием таких крупных подразделений. Зима на носу, одними палатками в поле не обойдемся. Придется размещать батальоны в населенных пунктах, а это неизбежные трения с местным населением. Да и как князь на это отреагирует, тоже неизвестно.

– Плевать на князя! Сколько у него штыков?

– Численность княжеской армии около пяти тысяч пехоты и кавалерии, но боеспособность ее крайне низкая…

– Тем более! Князь, конечно, будет возмущаться, но на активные действия не отважится. Он же понимает, что наши действия направлены не против него. А с началом боевых действий мы избавим его княжество от своего присутствия, чему он будет только рад. Жду ваших предложений по формированию и размещению батальонов.

– Будет исполнено! Но где нам взять командные кадры для них?

– Произведем в комбаты наиболее опытных командиров рот.

– Как у вас все просто, – вздохнул Мартош.

Что и говорить, решение не самое лучшее. Накануне решающих событий себрийские роты лишались лучших, наиболее подготовленных командиров. Самим же офицерам оставался минимум времени на вхождение в новую должность и обретение опыта командования в разы возраставшим количеством подчиненных.

– Можете предложить иное решение?

– Никак нет!

– Тогда исполняйте мой приказ! Да, кто отвечает за снабжение продовольствием?

– Господин Куйчернеджи. Да вы его видели, когда вас представляли членам комитета, он один из них.

– Жирный, в шапке, с золотой цепью через все пузо?

– Очень точное описание. Жалобы на качество поставляемого продовольствия бывают, но ничего серьезного. А у вас к господину Куйчернеджи есть претензии?

– Никаких.

Очертя голову кидаться в атаку на одного из членов комитета, собственно, и давшего ему в руки власть, Алекс не стал. Для начала надо было узнать расстановку сил внутри комитета, узнать, как обстоят дела у других ротных командиров. Может, у них с этим делом все в порядке. А что для сбора такого рода информации может быть лучше, чем личная встреча? Да и на кандидатов на повышение хотелось взглянуть в их естественной, так сказать, среде обитания.

Но вояж свой по вверенным ему подразделениям Алекс начал с миссии руоссийских врачей.

– С чем пожаловали, господин капитан? Рана беспокоит?

– С вашего позволения, уже господин полковник. И рана меня почти не беспокоит, у меня беспокойство совсем иного рода.

Не дожидаясь разрешения, офицер пристроился на стуле напротив доктора.

– А здесь я за тем, чтобы вас ограбить.

Некоторое время он наблюдал за тем, как на лице Мирлованова менялись эмоции, а затем поспешил успокоить доктора:

– Нет, нет, ваш кошелек мне не нужен. И касса общества тоже. Формируется санитарный обоз, и мне крайне срочно нужен лекарь, который мог бы его возглавить. Если кто-то из ваших врачей согласится… Добровольно конечно же.

– Согласится, – пробурчал доктор, – кто-нибудь, конечно же, согласится. Только толку от них… Ай, ладно, вспомню молодость, сам пойду! Здесь, в миссии, найдется кому меня заменить.

Доктор резко, будто подброшенный мощной пружиной, поднялся с кресла, привычным движением одернул халат.

– Старший лекарь лейб-гвардии кирасирского полка в отставке Мирлованов в вашем распоряжении, господин полковник. Имею опыт Южноморской и Палкарской кампаний.

Алекс был готов к возражениям, долгим уговорам, скандалу, в конце концов, а тут все решилось настолько просто и быстро, что на решение доктора он отреагировал с запозданием. Поднявшись со стула, он протянул Мирлованову руку.

– Добро вновь пожаловать на службу, господин старший лекарь. Вот только не успел предупредить вас, что обоз вам придется формировать самому. На данный момент его практически не существует.

Доктор решительно ответил на рукопожатие.

– Раз надо, значит, сформируем. Пару фельдшеров и пяток санитаров возьму здесь, в миссии, кого-нибудь среди четников и наших добровольцев найдем, остальных будем на месте учить.

– В таком случае отправляйтесь в комитет «Свободной Себрии» к подполковнику Мартошу, с ним решите все организационные вопросы. Со своей стороны обещаю вам полное содействие во всех вопросах.

Разрешив дела в миссии самым благополучным образом, Алекс отправился в теперь уже бывшую свою роту. Во-первых, не терпелось увидеть товарищей, узнать подробности последнего боя, посмотреть и оценить, как со своими обязанностями справляется Смирко. Во-вторых, надо было забрать оставшиеся в расположении роты личные вещи, отсутствие которых существенно осложняло быт раненого офицера.

Полтора часа подрессоренная пролетка укачивала Алекса. Под конец пути он даже задремал, но вскоре был разбужен радостным воплем.

– Командир вернулся!

Тут же, наплевав на дисциплину и субординацию, сбежался весь личный состав роты, мгновенно превратившийся в радостно гомонящую толпу. Толпа эта подхватила Алекса, понесла, его ноги вновь коснулись земли только пять минут спустя.

– Ста-ановись!

Не сразу, но себрийцы вспомнили о том, что здесь они не на сельском празднике гуляют и по этой причине приказы ротного командира надо исполнять. Пока солдаты выравнивали строй, Алекс успел перекинуться парой слов со Смирко.

– Чему они так радуются?

– Как чему?! Мы впервые побили османийцев. Сами. Не просто ограбили караван и через горы ушли, а прошли все посты, вывезли их пушки, и они не смогли нас остановить, хоть и было их в разы больше. И все это благодаря тебе.

На этом командирам пришлось прерваться, рота построилась, пришла пора рапортов и воинских приветствий. Непосредственно в процессе выяснилось, что весть о новых назначениях и званиях до роты Смирко еще не дошла. Данное известие вызвало новый прилив энтузиазма и радостных криков. Пришлось вновь восстанавливать порядок и дисциплину.