Читать книгу О бесстыдницы, о недотроги! (сонеты, рондели, баллады) - Вадим Степанцов - Страница 4

Под вечер, возвратясь к себе в отель

и занявшись осмотром чемодана,

я высохший увидел иммортель

среди страниц французского романа.

Ах, милый мой невянущий цветок,

заложник чувств, что некогда кипели!

Слились в единый радужный поток

воспоминанья, спавшие доселе.

И грезил я, внимая тишине.

Лишь только ветра жалобное пенье

да бой часов, висевших на стене,

могли прервать мое оцепененье.

Промчалась ночь, забрезжила заря,

проснулся город, скомкав шаль тумана,

а я, в воспоминаниях паря,

листал страницы старого романа.

Кузина, где тот сад, в котором пели птицы,

В котором вам и мне пятнадцать лет назад

Взбрело на ум вдвоем на траву опуститься?

Кузина, где тот сад?

Ах, где же этот сад, где трепетные токи

Младенческой любви пронизывали нас

И, сидя на ветвях, противные сороки

Кричали: Was ist das?

Ma chèrе, мне не забыть те сладостные миги,

Когда мои уста искали ваших уст,

Когда снимал я с вас тунику и калиги…

Но тут пришел Сен-Жюст.

Сен-Жюст, мой гувернер, нотариус из Гавра

(Сен-Жюстом я его потом уже прозвал).

Он вылез из кустов и с диким ревом мавра

Пинков мне надавал.

Ничтожный, как он смел на истинное чувство

Так грубо посягнуть! Quel Diable он там возник?!

Природа-мать, зачем рождаешь ты Сен-Жюстов?

Не лучше ли без них?

Mon Dieu! Какой скандал вкатили нам мамаши,

В то время как отцы смеялись tête-à-tête!

На следующий день, с утра, семейства наши

Расстались на пять лет.

Крутясь, летели дни, и рана проходила,

И стало мниться мне, что то был только сон…

Но сердце иногда напомнит: было, было! —

And starts ein still chanson[1].

Кузина, тех минут не довелось нам с вами

Обратно пережить, как много лет назад.

Но знайте, что среди моих воспоминаний

Сладчайшее – наш сад, Наш с вами сад.

Аллергический запах цветущей рябины

разливается около старого пруда.

Я сижу, вспоминая кудряшки Мальвины.

Ах, малышка Мальвина, десертное блюдо!

Не блондинка она и совсем не брюнетка —

нет, Мальвина особа особенной масти.

Эй, откликнись, голубоволосая детка,

твой несчастный Пьеро умирает от страсти.

Ты сбежала, Мальвина, ты скрылась, Мальвина,

ты смоталась и адрес оставить забыла.

Сколько слез по тебе я отплакал, бамбина, —

никакая цистерна бы их не вместила.

Опустел в балаганчике нашем тот угол,

угол, где, отыграв свои глупые роли,

мы с тобой задыхались в объятьях друг друга,

погружаясь, вжимаясь друг в друга до боли.

Всю весну мы прошлялись под флагом Эрота,

а когда забелела цветами рябина,

ты решила: «А ну тебя, мальчик, в болото».

Я не прав? Или прав? Эй, откликнись, Мальвина.

Я на днях повстречал дурака Буратино:

бедный малый свихнулся на поисках кладов.

Только золото – мусор, не так ли, Мальвина?

Без тебя никаких мне дублонов не надо.

Надо мной в вышине пролетают пингвины —

что за чудо?.. А впрочем, плевал я на чудо.

Аллергический запах цветущей рябины

разливается около старого пруда.

Сияли радуги над пентаграммой сада,

Что окружал мой беломраморный палас,

Ров и надежная чугунная ограда

Оберегали нас от любопытных глаз.

Мои друзья – красавцы, пьяницы, бретеры —

С хмельными дамами рассеялись вокруг,

Их голоса, их торжествующие оры

До нас с тобою доносились, милый друг.

Мои уста порхали по твоим ланитам,

Слегка румяным от рейнвейна и аи.

Я ликовал! Меня тянули, как магнитом,

Разгоряченные роскошества твои.

Твое испуганно-призывное «не надо»

Десятикратно умножало мой порыв.

Вдруг, хохотнув, ты устремилась в гущу сада.

И тут раздался фейерверка первый взрыв!

Петарды лопались, взвивалися шутихи

В уже сгущавшейся вечерней синеве,

Бутылки, ленточки – следы неразберихи —

Обозначались ярким светом на траве.

И месяц вверх уперся тонкими рогами,

А я, в беседке сидя, думал допоздна:

Господь ли то смеется тихо вместе с нами

Или высматривает паству Сатана?

Кузина, драгоценная кузина!

Не снился ль этот раут мне вчера?

Ваш муж – барышник, пьяная скотина! —

Испачкал Вас от шеи до бедра.

Как смеет он так мерзко напиваться!

Позор!!! Святая! Едемте со мной

В мой замок, где мы будем наслаждаться

Беседами и сельской тишиной.

Кузина, драгоценная кузина!

Вас, верно, позабавит мой сонет.

Но сможете ли Вы из лимузина

Перепорхнуть в мой ветхий ландолет?

Что ж, коли нет – простите мне мой сон

И низменный шекспировский канон.

Ах, эти красные копытца-каблуки,

Ах, эти фижмы, бурсы, тафтяные мушки,

Ах, эти рыжие и в пудре парики,

Ах, эти фавны и пугливые пастушки!

Ах, эти вечные беседы ни о чем

В тенистых кущах и у мраморных фонтанов,

Bons mots, остроты, рифмы, бьющие ключом,

Пиры с потешною стрельбой для пироманов…

Ах! Истоптались в менуэтах каблуки,

Разъела ржа увеселительные пушки,

Покойно спят высокородные пастушки

В промозглых склепах, где пируют пауки,

И мирно плавают фекалиев куски

В фонтанах тинистых, где квакают лягушки.