Читать книгу Дурные намерения - Вадим Валерьевич Бескровный - Страница 3

Небольшой уютный бар под названием «Тортуга» тёплыми летними ночами был охвачен искрами веселья. И пусть подобных мест в курортном городе было множество, да и находился бар в стороне от набережной – средоточии всей курортной суеты – заведение пользовалось популярностью благодаря своей атмосфере.

Пиратское название бар оправдывал оформлением. К его входу вела дорожка, огороженная деревянным частоколом, высотой по пояс человеку среднего роста. На некоторых штакетинах частокола сидели, расправив крылья, деревянные попугаи. Написанное латинскими буквами название заведения, было украшено большой деревянной черепахой и тропическими фруктами.

Интерьер заведения тоже был оформлен под дерево. Длинная барная стойка, тянувшаяся от входа направо, с одной стороны была заставлена барными стульями, а с другой стороны многочисленными кранами от кег. Разновидностей пива тут было штук тридцать: на любой вкус, цвет, пол и возраст. Напротив барной стойки, через проход, стояли массивные столы и удобные скамейки. Если от входа посетитель повернёт налево, то попадёт в большую залу, заставленную столами для бильярда: три стола для русской версии игры, два – для пула. А если пройдёт вдоль всей барной стойки и поднимется по лестнице из пяти ступеней, то окажется в круглом зале, в котором стоят четыре стола со скамейками. Зал этот не является вип-зоной, его занимают по принципу «кто успел, тот и сел», но здесь можно было отгородиться от шума бара. А в стену по кругу был вмонтирован аквариум с рыбками, водорослями и декоративными остатками утонувших кораблей.

В шесть часов пятничного вечера посетителей в «Тортуге» было предостаточно, бармен и официанты обслуживали клиентов, повара готовили шашлык и мясо на кости, телевизоры, висевшие под потолком, крутили спортивные каналы, а из колонок звучал бодрый хард-рок.

В круглой комнате за одним из столов сидели двое мужчин, тихонько разговаривали и потягивали пиво из высоких охлаждённых бокалов. На столе между ними стояли тарелки с фисташками и стружкой кальмара, а в центре высилась пивная башня на четыре литра.

Мужчины были более чем не похожи друг на друга. Один светлокожий и светловолосый, движения его плавные, как движения музыканта, играющего на арфе. В разговоре он растягивал гласные буквы и делал акцент на звонких согласных, такую речь называют «манерной». Одет он был в светлые брюки из ситца, светлые мокасины и белую безрукавку, на которой нарисованный скелет, под надписью «80’ Legends of Rock», разбивал гитару об пол. Мужчина был тонкокостным, лицо скуластое, глаза пронзительно голубые, а манеры спокойные и аристократические.

Второй же был полной его противоположностью. Широкоплечий, лысый, с серыми глазами и кожей такой смуглой, что он был больше похож на индейца чероки, нежели обитателя российского юга. Одет он был в цветастые бермуды, мокасины и бирюзовую футболку с изображением четырёх горящих тузов и надписью «Gambler». Картину дополняли двухнедельная борода, серёжка в правом ухе и прищур хитрых глаз. Его движения были тяжеловесными, а голос грубоватый и с хрипотцой.

Такие, внешне непохожие мужчины, на самом деле, были хорошими друзьями, и знали друг друга уже много лет. И не первый раз собирались они за кружкой пива или бутылкой рома, чтобы обсудить дела текущие и запланировать дела на будущее.

Сейчас смуглокожий, наклонясь над столом, говорил светлокожему, лицо которого выражало сомнение:

– То, что мы делаем здесь, мы делаем уже по хрен знает какому разу, а всё, что становится обыденным, превращается в бытовое. Застой в делах, Ларри, это всегда откат назад, в ту грёбанную жопу, из которой мы с тобой не один год выбирались.

Ларри же, полное имя которого было Лаврентий, сидел откинувшись, одной рукой держась за холодный бокал с пивом, а вторую положив на спинку скамейки. Открытый жест, говоривший, что он готов принимать любую информацию от собеседника, противоречил выражению его тонкого лица. Смуглый же продолжал рассуждение:

– Тебе нравится заниматься тем дерьмом, которым ты занимаешься. Это замечательно. Я не хочу отнимать у тебя эту возможность. Я лишь хочу подумать над делом, которое принесёт дополнительные дивиденды. Ты только вслушайся в это слово, Ларри: «Ди-ви-ден-ды». Согласно толковому словарю Михаила Громина, дивиденды – это наличная или безналичная валюта, которая позволит нам поменять этот захудалый городишко, ставший волею судьбы нашей тюрьмой, на места получше.

Смуглый прервал словесный поток, чтобы смочить горло глотком пива, и Лаврентий воспользовался возникшей паузой:

– Миша, только внеси коррективы в свой толковый словарь: неосторожное получение дивидендов может сменить город, ставший тюрьмой, на тюрьму настоящую. Перефразируя фразу «Уходя, уходи», я бы сказал: «Улучшая, улучшай». Зная тебя, осмелюсь предположить, что идеи твои законными будут с натяжкой.

– Знаешь, Ларри, последствий бояться, к инвесторам не ходить. К тому же, из нас двоих я занимаюсь законным бизнесом, да и кидалово меня совсем не улыбает. Я вырос из этих штанишек. Надо что-то новое.

– Ты неугомонный. Делай так, как считаешь нужным, – Ларри задумался на несколько секунд. – А мне нравится фраза: «делай так, как считаешь нужным», она снимает с меня всякую ответственность.

– То есть, ты меня поддержишь, когда надо будет?

Ларри неопределённо помахал правой рукой в воздухе, делая глоток пива.

– О чём базар-вокзал?

К их столу подошёл ещё один мужчина, примерно их возраста. Он был одет в светлый костюм, под пиджаком которого была белая рубашка с коротким рукавом. У него светло-русые вьющиеся волосы и голубые глаза. Лицо его не было красивым, но и не было уродливым, самое, пожалуй, не примечательное лицо. Сложен подошедший хорошо: не такой тонкий как Ларри, но и не такой плотный, как Миша.

– О, привет Триджи, – Миша пожал руку подошедшему. – Мы тебя уже заждались.

Звали мужчину Геннадий Геннадьевич Геннадьев, за что друзья в шутку называли его «Триджи».

– Здорово, парни, – подошедший пожал руки обоим и, сняв пиджак и небрежно бросив его на спинку скамьи, уселся рядом с Мишей. При всей его невыразительной внешности, одна деталь бросалась в глаза – волосатость рук от кисти до локтя. В правой руке он вертел тёмно-зелёные чётки. – Где мой бокал с пивом?

– Предпочитаешь тёплое? – Ларри нажал на кнопку вызова официанта. – Что это у тебя?

– Это? – Гена поднял руку. – Это чётки.

– С каких это пор ты ходишь с чётками? – Ларри протянул руку. – Дай-ка взглянуть.

Гена убрал руку и положил чётки в карман:

– Мне одна женщина подарила. Ты знаешь, такие вещи хранят энергетику владельца и всё такое. В общем, нельзя их в другие руки отдавать.

Ларри ухмыльнулся:

– Женщина говоришь. Ладно, рассказывай: что нового в жизни?

– Да что нового в жизни, Ларс!? Ты знаешь: один большой кризис, две маленькие работы, и семейная жизнь катится в тартарары с грохотом и треском.

Подошла официантка, девушка лет двадцати с выразительными глазами орехового цвета и пухлыми губами. Она улыбнулась Мише, от чего на щеках появились ямочки, поставила перед Геной охлажденный бокал и заменила пивную башню. Гена и Ларри проводили её взглядом, после чего Гена сказал:

– Никогда, наверно, к этому не привыкну.

Мужчины чокнулись, и Гена сделал внушительный глоток, осушив половину бокала.

– Я чувствую, что в воздухе пахнет грозой, – покачал головой Геннадий. – Прямо таки воняет озоном. Может у меня опухоль мозга!?

– Триджи, не болтай ерунды, – Миша похлопал друга по плечу. – Всё наладится, не распускай сопли.

– Да я серьёзно. Смотри, у меня даже кожа зеленеет. Вот, под кольцом, – Гена сдвинул обручальное кольцо, показывая тёмно-зелёную полоску кожи.

– Это от нервов, а не от опухоли, – сказал Ларри. – Тебе надо в отпуск. Взять жену и детей…

– Ага, и на море, – перебил его Гена, ухмыльнувшись.

Ларри призадумался:

– Ты можешь слетать на Камчатку, например. Говорят, там медведи прямо по улицам ходят. Может тебе понравится такой экстрим.

– Ну, чем не вариант, – ответил Гена. – Так, даю установку: мы собрались сегодня прибухнуть, давайте не о злободневном. Что вы тут обсуждали-то?

И прежде чем Миша или Ларри успели что-то сказать, Гена перевёл разговор на другую тему:

– Кстати, завтра второй день выставки народного искусства в Выставочном зале на Набережке. Никто не желает сходить?

Ларри вздохнул и закатил глаза:

– Триджи, у тебя удивительная способность интересоваться делами других, не интересуясь ими.

Гена только хотел возразить, как его перебил Миша:

– Ты знаешь, лучше я буду возделывать виноградники с зари до ночи, получая больше одного динария, чем стоять на торжище и ждать некой милости.

Гена взглянул на Ларри и показал большим пальцем в сторону Миши:

– Ты понимаешь, о чём он?

– Михаил у нас не любит развлечений, кроме как напиваться в собственном же баре, – пожал плечами Ларри. – И вот от скуки в его голове зреют разные невероятные идеи.

– Идеи, идеи, – пробурчал Миша. – Жрать будем?

– Роллы, – сказал Ларри.

– И мне роллы, – поддакнул Гена. – Только горячие.

Миша нажал на кнопку, и та же девушка появилась спустя десять секунд.

– Принеси нам «корабль», будь добра. Только сёмгу замените на горячие роллы.

Девушка кивнула.

– Так, – Миша задумался. – И мне шашлык из свиной шеи. Шашлык будете?

И Ларри, и Гена покачали головами.

– И, знаешь что ещё, – продолжил Миша. – Перед всем этим великолепием принеси нам тарелочку с рыбной нарезкой. Вот прям сразу.

– Это всё? – девушка покорно смотрела на Мишу, но в её взгляде читалось не только послушание, но и интерес.

– Пока да, – ответил Миша. – Беги.

Когда девушка ушла, Гена спросил:

– Миха, ты трахаешь своих официанток?

– Этим летом они здесь для того, чтобы работать, а не получать удовольствие, – Миша старался выглядеть рассерженным, но не смог скрыть того, что его позабавил вопрос друга. Для пущей убедительности он наставил на Гену палец. – И ты держись от девчонок подальше, а не то я лично попрошу тебя покинуть заведение.

– Мишаня, да ты что!? – Гена поднял обе руки вверх. – Они слишком маленькие для меня.

– Помни об этом, кобелина, – рассмеялся Миша.

Мужчины помолчали, наслаждаясь пивом. Миша опять загрузился:

– Блин, яхту купить что ли? – сказал он, делая ещё один глоток из бокала.

– Отличная идея! – толкнул его в плечо Гена, не обратив внимания на то, что тот чуть не разлил пиво на свои шорты. – Офигенская идея! Офигитительная, я бы сказал!

На Ларином же лице не дрогнул ни один мускул:

– И? Простите, зачем тебе яхта?

– Ну как зачем? Расширять сферу туристической вовлечённости. Бар у меня есть, можно купить яхту и катать на ней желающих.

– Миша, купи дельтаплан, – посоветовал Ларри. – С его помощью ты сможешь просто спихивать туристов с Хешикского хребта. Это будет лучшим капиталовложением в местную индустрию развлечений. Я вот прям вижу вывеску: «В последний путь с Михаилом Громиным».

Они рассмеялись.

Не успели они перестать хохотать, как подошла официантка с рыбной нарезкой. Гена, хоть и утверждавший, что девушка ему не по возрасту, не мог отвести взгляд от неглубокого декольте её униформы, пока она расставляла посуду. Вместе с едой она поставила три небольшие ванночки, в которых лежали тёплые полотенца, чтобы гости могли вытереть руки перед трапезой. Девушка подождала, пока мужчины справятся с полотенцами, забрала их и удалилась.

Пить пиво, закусывая его рыбой, стало намного вкуснее, поэтому они некоторое время молчали.

– Мишань, тебе бар надоел, что ли? – нарушил молчание Гена.

– Не то чтобы надоел, – ответил Миша. – Но надо куда-то расширяться, понимаешь? Привлекать инвестиции. Баром в этом городе управлять легко. Это не работа, а сплошное развлечение: поставщики, работники и клиенты находятся сами. Но в октябре сезон закончится, и я опять буду подыхать со скуки.

– Яхта тебя тоже зимой не спасёт, – сказал Ларри.

– Блин, яхта это так здорово, – Гена был на своей волне.

Сидевший напротив Ларри по глазам друга видел, что тот в своих мечтах уже уплыл далеко-далеко.

– Где же взять денег на яхту? – продолжил Гена.

Ларри, делающий очередной глоток из бокала и не отводя глаз от Гены, показал пальцем на Мишу, на Гену, на себя и утвердительно кивнул, после чего допил пиво. Поставив пустой бокал на стол, он вытер губы.

– Только так, только совместными усилиями, – подытожил он.

– Нет, яхта это заманчивая, но далёкая перспектива, – сказал Миша. – Даже если купить её для работы, а не для отдыха, ну, то есть катать отдыхающих, то уже действительно поздновато. Середина сентября будет пока её купишь. Правда её можно застраховать и утопить.

Миша рассмеялся:

– Триджи, что ты на это скажешь?

– У нас намечается несколько проверок до конца года: союз страховщиков, потом Центробанк. Так что не этой зимой. Можно купить яхточку и пускай себе стоит. Есть же она не просит. А к следующему сезону она будет готова принимать желающих покататься.

– Гена, это не яхта простоит. Это твои собственные деньги простоят всю зиму до следующего мая. Самая дешёвая яхточка стоит миллионов восемнадцать. Раскидай эту цену на троих. У тебя есть лишние шесть миллионов, о которых ты готов забыть до следующего лета?

Гена покачал головой.

– О том и речь, – подытожил Ларри.

Официантка принесла шашлык для Миши:

– «Корабль» скоро будет готов, – сказала девушка и ушла после того, как Миша кивнул.

– Во-вторых, – продолжил Ларри, – даже если бы сейчас был май и яхта была бы в нашем распоряжении, самоокупаемость у неё какая? Предположим, ты будешь катать по два человека каждый день с июня по август, установив цену на билет в тысячу рублей, и ты получишь сто восемьдесят тысяч за три месяца. Вычитай отсюда стоимость топлива, амортизацию и необходимость чем-то питаться. Про одежду, я так уж и быть, молчу: шорты, сланцы, кепка и новоиспечённый моряк готов.

– М-да, придётся утопить мечту о яхте, – сказал Гена и сделал глоток пива. – Утопить мечту в пиве.

– Что там у вас за проверки? – поинтересовался Ларри и ухмыльнулся. – Вас закрывают, наконец-то?

– Нет, – Гена тоже улыбнулся. – Проверяют все доп.офисы и филиалы. Планово.

– Как там моя чёртова экс-жёнушка поживает? Всё ещё рулит тобой или уже ты ею рулишь?

Гена внутренне напрягся, ему показалось, что вопрос с подвохом. Тамара Графф – бывшая жена Ларри Граффа – была директором дополнительного офиса страховой компании, а Гена был её заместителем, и, по совместительству, любовником. Но он не собирался говорить приятелям, что опоздал на встречу с ними, потому что задержался на работе, выполняя свои обязанности по совместительству.

Семейная жизнь давно уже стала для него в тягость, а после происшествия летом прошлого года, они с женой перестали прикасаться друг к другу, сохраняя хрупкость и видимость брака только для детей. Оставшихся детей.

Тамара, расставшаяся когда-то с Ларри, осталась без мужчины. Она не сетовала на прошлое, хотя иногда поминала бывшего мужа недобрым словом, не стесняясь выражений при его же друге. Она ничего не требовала от Гены и не ставила условий. Ей нужен был жёсткий и бескомпромиссный секс. И Гену такие отношения более чем устраивали.

В таких условиях вопрос Ларри о смене рулевого был двусмысленным. В сексе роль рулевого принимал на себя Гена.

– А ты что не общаешься со своей бывшей? – спросил он в ответ.

– Изредка, – ответил Ларри.

– Нормально поживает. Вся в работе. Привет тебе не передавала, – ухмыльнулся Гена.

– Оно и понятно, – кивнул Ларри. – Тогда ты ей тоже привет не передавай.

Гена расслабился:

– Не передам, так уж и быть. Приду в понедельник на работу и скажу: «Тамара Ивановна, ваш бывший муж вам привет не передавал».

Они посмеялись.

Подошла официантка, принесла умопомрачительных размеров деревянную лодку, заставленную всеми видами ролл, которые подавали в «Тортуге». Гена и Ларри заворожено смотрели на то, как величественно девушка ставила лодку на стол, стараясь не упасть и не уронить блюдо. Миша помог девушке тем, что отодвинул тарелку, на которой ещё оставались кусочки рыбы, в сторону, освободив роллам место.

– Тарелку забирать? – спросила официантка.

Миша, жевавший в этот момент кусок шашлыка, покачал головой, и девушка, кивнув, ушла.

– Мы это всё съедим? – спросил Гена, посмотрев на Ларри.

– Попробуем осилить, – ответил Ларри. – Это ж халява. Надо съесть всё. Вместе с лодкой.

Некоторое время мужчины помолчали, поглощая пищу.

Людей в баре становилось больше, и уже два соседних стола были заняты, барная стойка была заполнена полностью, и в основном зале свободных столов осталось один или два. Посетители уже открыли два стола с русским бильярдом и один пул. Телевизоры теперь показывали не трансляцию спортивного канала, а нарезку из концертных выступлений рок-групп, которую Миша делал сам.

– Кстати, Миха, – нарушил молчание Ларри. – Если ты действительно хочешь прикупить яхту, то подумай о лизинге.

– Об этом лизинге? – Миша показал неприличный жест, имитирующий куннилингус.

– Деревня. Запиши в толковый словарь Михаила Громина, что лизинг – это долгосрочная аренда с последующим выкупом.

– Я знаю, Ларс. Давай мы к этому вопросу к апрелю вернёмся. Я, в общем-то, от балды брякнул про яхту. Надо чем-то зимой себя занять, понимаешь? Сезон закончиться, и бар будет работать процентов на десять от того, как он работает сейчас. Я не хочу уходить в анабиоз ещё на одну зиму.

– Слетай в отпуск, – сказал Гена.

Миша посмотрел на него так, как смотрят на неразумных детей:

– Гена, я и так в отпуске. Я же говорил, что это отдых, а не работа. Да и не хочу я. Честно говоря, я сопьюсь скоро в этом баре. Я бы уже занялся чем-нибудь другим и в другом месте, а бар бы вам оставил, получая процент как соучредитель.

– О, интересная перспектива, – сказал Гена, вставая из-за стола. – Схожу отолью и покурю, – сообщил он друзьям и удалился.

Он спустился по ступенькам и свернул направо, в сторону туалета.

– И чем тебе так не мил этот город? – спросил Ларри.

– Да город то хороший. Мне здесь тесно, понимаешь? И скучно. Хочется большего.

– Ты никогда не рассказывал, как ты приехал сюда.

Ларри, казалось, ел роллы и запивал их пивом механически, не думая, что он делает. Всё его внимание было приковано к Михаилу. Они познакомились много лет назад, здесь, в городе Ахинмай. Миша часто говорил, что этот город – его тюрьма, но никогда не рассказывал о причинах его появления здесь.

– Это не интересная история, Ларс, – Миша махнул рукой. – Ты же знаешь, что мой отец – директор одного из крупнейших банков. Я был своей семье не мил, и он меня сюда попросил. Не без его помощи, конечно, я стал барменом и обжился здесь, но мои отношения с родственниками очень не очень. Сейчас уже много лет прошло, и можно было бы вернуться в Москву, но я не хочу. Меня здесь даже не навещает никто, так что…

Миша не закончил и опять махнул рукой.

– Когда-нибудь, я расскажу тебе, как получилось так, что меня сослали в Ахинмай. Но только тебе. Триджи незачем об этом знать. А уложить историю в два предложения я не смогу.

– Но отец тебя, по крайней мере, за Урал не отправил. Мог бы отослать тебя на побережье Охотского моря ловить рыбу, а там намного холоднее, чем здесь.

– Ларс, да дело не в том, куда меня отправил отец, – поморщился Миша. – И даже не в том, что он купил мне здесь квартиру и, по сути, купил мне этот бар. Дело в том, что от меня избавились. Убрали подальше и забыли, как чумного. «Вот тебе деньги, только не мороси здесь» – вот так это выглядело. Я знаю, что это грёбанное нытьё. Но я обижен. И больше всего я обижен не на отца, а на сестру. Отца я ещё могу понять. Я не был благоразумным ребёнком. И это не первая его попытка меня куда-нибудь отправить. Но Октавия, да и мама тоже, могли бы хотя бы на неделю летом приезжать, повидаться. А мы с ними даже не созваниваемся.

За стол вернулся Гена, улыбаясь как самый счастливый в мире кот.

– Ты чего лыбишься? – спросил Ларри.

– Мне стало значительно легче, – Гена уселся на своё место и сделал глоток пива. – Но слишком уж сильно в воздухе пахнет озоном, будет гроза, я чую.

– Ах, ну да, – кивнул Ларри. – Гена, что ты там говорил о выставке?

– А? – Гена удивлённо моргнул. Он и думать забыл о том, что он там говорил.

Миша продолжил за Ларри:

– Когда ты только пришёл, ты сказал, что завтра выставка будет на Набережке.

– А, я думал, что вам это не интересно.

– Гена, вот сейчас мне это интересно, – терпеливо ответил Ларри. – А теперь скажи мне, пожалуйста, что за выставка завтра намечается.

– Да ничего интересного. Картины там из бисера, вышивки всякие, ковры. Жена моя любит такими вещами заниматься. Хотела сегодня сходить, но не успела. Сказала, что пойдёт завтра.

– А во сколько она?

– Вроде на целый день. Ты хочешь сходить?

– Подумаю.

– Интересный ты человек, Ларс, я и не знал, что тебе нравятся подобные мероприятия.

– Ларри нравятся девочки, которые могут пойти на подобные мероприятия, – ответил за друга Миша. – Это холостое сердце мечется в поисках своей второй, и явно лучшей, половины.

– Мечется, ага, – Ларри ухмыльнулся.

– С одной койки, в другую мечется, да, Ларс?

– Почему на выставках-то? – спросил Гена. – Познакомься здесь с кем-нибудь, раз очень надо.

– Есть большая разница между девушками, которые ходят на выставки, и девушками, которые бухают в барах, – сказал Ларри. – Плюс дело в атмосфере: тут все весёлые и пьяные, а там задумчивые и есть о чём поговорить. Тамара тоже, помнится, любила, только не вышивки, а выкладывать картины бисером или стразами. Что-то такое, – снова вспомнил о бывшей жене Ларри.

– Стразами, – ответил Гена. – Они общаются с девчонками на работе. Что-то там заказывают себе, меняются картинками.

Ларри кивнул.

– Сейчас ей будет не до страз. До десятого сентября, к нам с головного отделения с проверкой приедут. Перед остальными проверками шмон навести.

– Что-то прижимают вас там, – заметил Миша. – У тебя то всё нормально будет? Не спалят тебя за твои проделки?

– Не спалят. Свои дела я уже перепроверил. А вот головной офис, как раз, судится с выгодоприобретателем. Страховой договор был поддельным. Мужик был застрахован, а его убили. Парикмахерша перерезала ему горло, когда мыла ему голову, можете себе это представить?

– Блин, Гена, я ем вообще-то, – Ларри брезгливо посмотрел на роллину, которую держал двумя палочками.

– И я о том же, – усмехнулся Гена.

– Погоди, это когда он вот так сидел? – Миша откинул голову назад, представив взору друзей свою шею.

– Ну да, – ответил Гена. – Она ему раза два голову намылила, потом начала вытирать. Пока вытирала, взяла опасную бритву и полоснула по горлу. Кровища хлестала по всему салону. Я видел фотографии с места происшествия.

Ларри поморщился:

– На глазах у всех, что ли?

– Ага, – кивнул Гена. – Посетители в парикмахерской были, персонал работал. Говорят, за парикмахершей давно уже странности наблюдали, но палку она не перегибала. А тут раз! И убийство человека.

Ларри покачал головой и сделал большой глоток пива.

– Это же она не одному человеку мыла голову, – продолжал Гена. – Смотрела на их шеи. Представляла, видимо, как это будет. И в какой-то момент сломалась. Что-то перемкнуло в её голове, и она таки полоснула бритвой по горлу. Ну и со страховым договором там какая-то херня. Поэтому по всему головному отделению идёт проверка. А когда закончат, приедут к нам.

– Теперь, перед тем как подстричься, буду мыть голову сам, – произнёс Ларри. – Или побреюсь на лысо, как Мишаня. Пойдёмте лучше в бильярд сыграем, хватит ужасов.