Читать книгу Чеховки: записки образовательного юриста - Вадим Витальевич Чеха - Страница 3

Недавно по новостным каналам прошла информация про «Движение АУЕ». «АУЕ» расшифровывается как «Арестанстско-уркаганское единство» или «арестантско-уркаганский устав един».

Это подпольная организация, стремящаяся вовлечь в свою деятельность подростков в школах Сибири, Урала, Дальнего Востока. «Движение» продвигает специфическую уголовную субкультуру и форматирует под себя молодежь. Взрослые носители этой субкультуры вводят в школах кастовую систему, аналогичную тюремной иерархии, назначают так называемых «смотрящих», заставляют сдавать деньги на «общак» и т. д.

Дошло до того, что жалобы на деятельность АУЕ в школах рассматривались на заседании Президентского совета по правам человека, а Министерство образования и науки создает специальную рабочую группу для борьбы с этим явлением.

Распространение уголовной субкультуры в школах представляет собой крайне опасную социальную деформацию, архетипически восходящую еще к 20-м годам прошлого века. Позже, в специфических условиях 1930-х, на фоне жесткого противостояния гулаговской массы и государства, возник криминальный институт «воров в законе». Поговаривают, что к его формированию был причастен легендарный глава одесских контрабандистов, а впоследствии – строитель Беломорканала и БАМа (в первоначальной версии) генерал НКВД Нафталий Френкель.

Из более близкой к нам эпохе самым характерным, можно, пожалуй, считать так называемый «Казанский феномен». В конце 1970-х – начале 1980-х годов огромный город оказался во власти жестоких криминальных молодежных группировок – «контор», разделивших его территорию.

Члены группировок абсолютно свободно рекрутировались из школ, училищ, техникумов и даже вузов с высочайшей для того времени эффективностью и организованностью. Состав группировок четко делился по возрасту – до 14 лет («Шелуха»), 14–16 лет («Супера»), 16–17 лет («Молодые»), 18–22 года («Армейцы» или «Старшие»). Учащиеся, не состоявшие в группировке, контролирующей район, вынуждены были платить дань, чтобы обеспечить более или менее нормальную и – самое главное – безопасную жизнь. Учителя, милиция долгое время демонстрировали бессилие и даже страх.

Часть особо дерзких молодежных банд (например, банда «Тяп-ляп», «курировавшая» микрорайон казанского завода «Теплоконтроль») была разгромлена в ходе милицейских спецопераций, проводившихся с использованием оружия, а иногда – даже с вынужденным привлечением внутренних войск! Другая часть трансформировалась в знаменитые на всю страну в 1990-х годах казанские ОПГ, которые, в свою очередь, в большинстве были либо уничтожены конкурентами, либо ликвидированы в результате нередко героических спецопераций правоохранительных органов.

В 1990-е годы дальневосточный «вор в законе» по кличке «Джем» пытался распространить влияние на «малолеток» в школах для подготовки «смены».

Однако подобно тому, как итальянская мафия в США под влиянием рыночных отношений переродилась в систему капиталистических предприятий, так и система «воров в законе» в России к 2000-м годам трансформировалось в подвид силового предпринимательства с разложением всех традиционных норм, связывающих носителей воровской идеи в единое целое.

Здесь уместно заменить, что данное явление уже существенно отличается от того, что показывают в фильмах и что берут на веру как привлекательный образ последователи пресловутого АЕУ. Но от этого отрицательные последствия создаваемого положительного образа уголовной субкультуры в современном российском кинематографе не становятся меньше.

Поэтому выработка общественного консенсуса о необходимости полного исключения подобной «апологетики» из массовой кинопродукции – очевидная и актуальная задача сегодняшнего дня.

Существует множество способов борьбы с такого рода явлением – например, дискредитация и изоляция лидеров, жесткое пресечение криминальных проявлений и особенно – их покрывательства со стороны должностных лиц.

Похоже, на повестку дня вновь выходит вопрос о социальной бдительности. Для школы, как видим, он особенно актуален – ведь криминалитет всегда делает ставку на подростков, скучающих по «настоящей романтике» и «взрослой жизни». Это самый жесткий, самый объективный экзамен, который только возможен для нас, учителей, по «предмету» социализация, гражданское воспитание юношества. Справки об освобождении не выдаются никому.