Читать книгу Киев – Бердичев. Сахалин – Хабаровск. Рассказы старого офицера. Бытие. Книга 3 - Вадим Зиновьевич Огородников - Страница 7

С первых дней службы мне досталась должность в 103 танко-самоходном полку командиром взвода самоходных установок. Командиром полка был подполковник Панков.

Полк находился в состоянии передислокации из поселка Мирополь в Бердичев, на Лысую (Красную) гору. Среди офицерского состава – разброд и шатание, более половины кадровых военнослужащих на тот момент увольнялись по решению правительства о первом сокращении Вооруженных сил – Шестьсот тысяч человек. «Показуха» – говорили многие. В те времена чудачествовал Хрущев, и «ломались дрова», а с ними люди и их судьбы. А полк надо было передислоцировать, но работать уже никто не хотел. Почти полная деморализация. Не было желания к труду и у командования полка.

А построение полка вставало в строй не более полутора сотен человек при списочном составе около четырехсот.

Командир полка свирепствовал, держать в руках разложенное сверху войско было непросто, да и образования, и такта, и умения управлять людьми не хватало. Грубости и хамства хватало. В разговоре с подчиненными он не говорил, а рычал, не отдавал распоряжения, а оскорблял, и уже не хотелось подчиненному выполнять его приказы. И это обращение с людьми, которые должны были по поставленным задачам ежедневно работать по двенадцать и более часов.

Пришла директива о скадрировании полка. Это когда 100% боевой техники и техники обеспечения есть, командование имеется, а солдаты – только в случае войны. Всю работу по содержанию техники в боевом состоянии выполняют сверхсрочнослужащие и офицеры. Потом разрешили отдельной директивой иметь на каждый танк одного члена экипажа, или командира танка, или механика – водителя. Стало намного легче. Каждую машину на новом месте надо было обслужить, вылизать и подготовить к длительному хранению Это была титаническая работа для одного человека. Отдельные операции приходилось выполнять объединяясь. Но сроки были поставлены. Надо было выполнять. Переезд производился на небольшое расстояние, но громоздкость перевозимого имущества и ограниченность в людских ресурсах (многие были уволены, а многие ждали приказа на увольнение и не хотели ничего делать) создавали сложности и для руководства и для исполнителей.

Командир полка, теперь я могу судить с позиций прослужившего много лет, просто не умел руководить, не умел обращаться с людьми. Да и сам очень боялся увольнения, а, значит, боялся принимать решения. По малейшему вопросу, даже касающегося компетенции ротного звена, надо было обращаться к нему лично. Примером может послужить моя личная необходимость в рабочее время отлучиться со службы чтобы забрать жену из родильного дома. Обращаюсь:

– Товарищ подполковник, лейтенант Огородников, разрешите обратиться по личному вопросу. У меня есть необходимость сегодня отсутствовать на службе, так как я должен забрать жену из родильного дома.

– Так она у тебя не умерла, а всего лишь родила. Нехер их баловать, сама доберется до дома.

– Товарищ подполковник, все – таки-есть необходимость ей помочь. Разрешите отсутствовать часа четыре.

– Ладно, вот тебе три часа, и по прибытии доложишь мне лично.

Я, конечно, в три часа не уложился, и прибыл в полк через четыре с половиной часа, но на мое счастье не пришлось оправдываться, так, как его в полку на тот момент не было. А дочь я смог рассмотреть только к вечеру.

Мне повезло, через полгода я был переведен в 64-й танковый полк, полного состава, были и приличные командиры, и умные люди, и подчиненные, с которыми надо было строить отношения.

В новом полку совершенно по-другому строились отношения между старшими начальниками и подчиненными, и в том, конечно, основная заслуга командира полка полковника В. Федерякина. Совершенно другой стиль, другой человек, Другой, казалось, Устав внутренней службы. Опытный руководитель, зрелая личность.

Командир батальона, подполковник Бордюжа бывший многолетний штабист, ставленник ВКП (б), от своих корней, кто то из его родных был партийным боссом, и этот военный был направлен в линейные войска, на войсковую должность, чтобы в послужном списке было записано что он служил в линейной части и имеет опыт командования людьми. А опыт у него на тот момент был меньше, чем у меня, молодого лейтенанта. Его команды по любому поводу, по меньшей мере, вызывали улыбку, а практических понятий о нуждах солдата не было вовсе.

Когда Бордюжа попадал в танк, он терялся настолько, что не мог ни пользоваться картой, ни командовать ротами, не мог вразумительно дать команду своему механику – водителю куда двигаться. Нередки были случаи, когда в процессе марша, он, как Чапаев, мог умчаться по дороге от своих войск вперед, не зная куда, заблудиться, а потом искать, куда делись его роты, забивая эфир истерическими вопросами о топографических данных нахождения подчиненных, своих данных, и плутая еще больше.

В одном из своих откровений дома, о Бордюже я сказал жене, что командир нашего батальона настоящий засранец. Я не обратил внимания, что рядом была трехлетняя дочка, Леночка. Через несколько дней, в выходной, мы пошли с ребенком гулять, навстречу попался командир батальона, и Леночка спрашивает: «А это кто?». Я ответил – «Это дядя Бордюжа». «Засранец, да?» – Была реакция дочки.

Вот, что значит не контролировать свои слова при детях. Ведь она еще не знала значения этих слов, но могла быть неприятность.

Прошло не так много времени, может быть года полтора, и Бордюжа был выдвинут на престижную должность, в штаб округа, во Львов на категорию – полковник, с характеристиками исключительно положительными, с утверждением, что он-де знает нужды подчиненных, прекрасно владеет ситуацией, практически умеет применять уставы и наставления Советской армии, и прочие дифирамбы, для обеспечения его роста по службе. Все это мне удалось прочесть, будучи дежурным по полку, присутствуя при печатании этого материала машинисткой во внеурочное время. Требовалось очень срочно.

Мне удалось в этой дивизии прослужить в должности командира взвода семь лет. И это самый длинный срок без движения по службе только за то, что в свое время не бросил учебу в гражданском ВУЗе по требованию командира дивизии. Комдивом был младший из Радзиевских. Человек желчный, злопамятный, полтора метра ростом, и ненавидел всех, кто выше него даже на один сантиметр.