Читать книгу Стратегии гениальных женщин - Валентин Бадрак - Страница 20

С самого начала необходимо отметить, что христианская религия более соответствовала внутреннему миру Ольги и именно поэтому была применена для всего народа Киевской Руси. Ольга после убийства мужа и наказания убийц стала вести аскетический образ жизни, соответствующий благородной мученице, которая в собственном скромном и неприхотливом существовании несет бремя материнской заботы о сыне и о народе. Не дискутируя о том, был ли этот путь единственно правильным и являлся ли он единственным способом сохранения за собой положения управительницы государства при малолетнем сыне, стоит признать, что мирные религиозные каноны христианства более соответствовали такому облику великой княгини, нежели мантия воинственной язычницы. Захваты и военные кампании были чужды чувственной и чуткой душе этой женщины, и это заставило ее искать иное обоснование своего альтернативного управления. Ведь в самом деле, оно не могло с самого начала всеми восприниматься как успешное, что, кстати, доказывают и более поздние походы Святослава в целях приобретения славы и расширения границ новой державы.

Ольге необходима была еще внутренняя опора, ведь после гибели мужа она решилась во имя сына на одиночество. Она не могла, живя в патриархальном мире по мужским законам, создать новую семью, как сделал бы княжествующий мужчина. Новое замужество ознаменовало бы эпоху внутренних войн (ведь северное окружение Святослава никогда бы не смирилось с его отстранением от власти) и либо гибель подрастающего сына, либо гибель ее нового избранника. Ольга в своей новой роли стала заложницей обстоятельств и вполне осознавала невозможность возврата к прежней женской функции, сводящейся к сохранению очага, поддержке мужа и воспитанию потомства. Наконец, будучи молодой и здоровой женщиной, Ольга наверняка столкнулась с проблемой подавления своих сексуальных желаний, и для этого христианство было идеальной духовной поддержкой. По сути, религия помогла княгине сосредоточить всю свою внутреннюю энергию на исполнении миссии.

Как в начале властвования она не смела отказаться от военных кампаний и продемонстрировать «слабость» правления (в силу самого факта нахождения у власти женщины), так и в период мирного правления ее политику должен был поддерживать такой идеологический стержень, который бы не только оправдывал всю жизненную линию княгини, но и воспитывал у всего народа единую национальную идею. Такая идея могла бы зиждиться как на завоевательном расширении жизненного пространства, так и на удобоваримой религии. Наконец, единая с союзной Византией религия открывала совершенно новые возможности, например усиления путем брака. Ведь именно язычество Руси помешало женитьбе Святослава на дочери византийского императора. И конечно, образованная Ольга чувствовала, насколько важным может оказаться вливание европейских культурных ценностей в языческую кровь русов.

Итак, у княгини Ольги не было альтернативы: оберегая жизнь сына и воспитывая в нем дух завоевателя, она в то же время демонстрировала свою способность управлять государством и умение найти приемлемые формы управления. Она более чем успешно справлялась с обеими задачами, расширив при этом географические границы Руси и утвердив у иноземцев восприятие княгини Киевской как опытной и бескомпромиссной владычицы земель на Днепре. Чтобы сохранить в своем образе такой зловещий симбиоз двойственности и многоликости, Ольге нередко приходилось демонстрировать и удивительное, чисто женское коварство, подкупающую мудрость и, с другой стороны, совершенно несвойственную ее природе, чисто мужскую беспощадность и непримиримость. Оказавшись после смерти мужа на краю собственного низвержения, княгиня сумела кардинально изменить ситуацию, взять ее под контроль, поэтому государство возвысилось, был заметен его административный и культурный рост.

Избрав христианство в качестве новой жизненной философии и живя на Руси в соответствии с новой верой, Ольга укрепила внешними стимулами и правилами свою внутреннюю убежденность, в которой всякий человек находит сомнения. Она продемонстрировала, что женщина пред лицом высшей опасности способна существенно менять облик и, представая то слабой и покорной, то невероятно сильной и мужественной до отчаяния, играть на сцене и мужскую, и женскую роли одновременно. Христианские же каноны давали ей успокоение и надежду изменить политику непримиримого Святослава. Святослав колебался, но в конце концов остался на стороне дружины, отнесшейся с явным неодобрением к смене религии княгини Ольги.

Вполне вероятно, уже приняв новые религиозные каноны для себя лично, Ольга задумалась о распространении этой религии на всю нацию. Существует немало подтверждений того, что наиболее действенным штрихом жизненной стратегии славянки было последовательное внедрение во власть и использование для этих целей множества прикрытий и рычагов косвенного влияния – совершенно необходимая мера предосторожности для женщины, намеревавшейся самостоятельно управлять государством. Так или иначе, Ольга сделала свой выбор сама, не рискнув побороться за смену религии в государстве. Слишком неоднозначно было воспринято принятие новой веры великой княгиней и ее небольшим окружением. А зародившиеся на Руси очаги христианства были еще настолько слабы, что сами нуждались в защите. Многое в этом вопросе предопределила позиция Святослава, несомненно подстрекаемого варяжскими воеводами. Поэтому мало впечатляющие результаты крещения княгини выразились не в ожидаемых ростках, а лишь в глубоко посаженных зернах новой веры на земле русов. Но даже эта ситуация отражает внутреннюю силу убежденности Ольги и ее почти незыблемые позиции в государстве, где по достижении совершеннолетия Святославом она управляла лишь формально, однако именно ее действия, несмотря на многие разногласия, зародили глубокие государственные и духовные устои Киевской Руси.

Позиции Ольги в Киеве были столь прочны и поддерживаемы всеми слоями населения, что, возможно, этот факт сыграл свою роль в появлении у Святослава, человека с крайне обостренным чувством независимости, желания обосноваться в дунайском Переяславце. Может быть, поэтому Святослав, оставшись единственным правителем Руси после смерти Ольги, сумел в этой роли удержаться лишь неполных три года, словно был ослаблен и обескровлен уходом матери. Ольга же таинственным образом сумела передать свою идею через поколение – благодаря тайному влиянию на внуков при удаленном непокорном и непримиримом отце, нашедшем свою гибель вдали от родной земли. Вообще, отношения матери и сына оказались слишком противоречивыми: поставив материнство во главу угла и подготовив почву для безоговорочного успеха Святослава во власти, Ольга столкнулась с его упорным нежеланием сосредоточиться на управлении государством, возможно из-за ощущения необходимости «делить власть» с собственной матерью.