Читать книгу Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах - Валентин Осипович Осипов - Страница 7

Да, в этом 2-м разделе быть рассказу и о том, как Пушкин многим пополнил «индийскую» биография Петра 1.

Не зря, как известно, пожалуй, каждому, Поэт так много поработал в архивах. И даже оконтурил наиглавное при имени царя в торжественном – может, и в торжествующем! – изложении: «Достойна его гения была мысль найти путь в Индию для нашей торговли».

Все изыскания Пушкина изложены в его «Истории Петра». Увы, у этого исследования бедовая судьба: было запрещено Николаем 1, потом потеряно и, найденное после революции, увидело свет только в 1938-м.

Однако же, многие ли нынче читают этот истинно научный труд?

1714. Поэта для начала заинтересовало и он это извлёк, как предполагал, для всеобщего чтения такой вот факт. Царь, оказывается, узнает от хивинского посланника: «Находится золотой песок в большой Бухарии». У Пушкина ремарка: «Сие подало повод к исследованию той страны, а со временем дало мысль о торговле с Индией».

1716. Поэт отметил: «Петр отослал гвардии капитана Бековича в Хиву, прикомандировав к нему поручика Кожина (главная цель была открытие водяного пути в Индию). Сенат отправил Бековича, исполнив в точности повеление Петра».

Он упомянут Пушкиным по связи с Индией, но не более. Так кто же он?

Полное имя назначенного Петром этого командира военной экспедиции: Девлет-Киздень-Мурза, по крещении же стал именоваться Александром Бековичем-Черкесским. Был кабардинским князем и капитаном Преображенского полка (особый полк – царский). Для похода в Индию с исполнением воли царевой ему доверили огромной войско: 4000 солдат с офицерами, 2000 яицких и гребенских казаков и 100 драгун; нескольких морских офицеров, двух инженеров и двух купцов.

Славна его жизнь, отданная интересам России в Азии. Но закончил ее драматически – был убит именно в путешествии в 1717-м жестоко и вероломно.

Стоит заметить, что Пушкин обозначил возможность такого исхода в тех местах, куда устремились россияне: «На отдаленных границах Персии, близь Индии, кочевал дикий и воинственный народ…»

Замечу: подвиги Бековича заинтересовали известного с 60-х годов прошлого века остросюжетного писателя Юлиана Семенова и он в соавторстве с А. Горбовским написал очерк «Между Каспием и Аму-Дарьей» для книги «Без единого выстрела. Из истории военной разведки» (1983 г.).

1717. Посещение Петром Голландии. Пушкин заметил: «24-го (июня) с царицей ездили к Ост-Индскому флоту, за 5 миль от Амстердама…» Эта запись Пушкина, как установил известный ученый Ю. Лотман, не просто впоследствии подверждается Ломоносовым в тех записках, которые он готовил для Вольтера, но и вносит новую красочку: «Как простой плотник (царь Петр.-В. О.) нанялся в Голландии в Индийскую Компанию и не пренебрегал с топором в руках…» Можно догадаться, чего царь мог наслушаться об Индии на «индийской» верфи.

Бекович снова у Пушкина с датой 1718 года: «На пути Бекович получил указ царский об отправлении купчина через Персию в Индию» Дальше записи о страшной беде: «Все россияне были захвачены или умерщвлены. Бекович и Франкельберг погибли. Хан хивинский послал к хану Бухарскому голову несчастного Бековича, хвалясь, что избавил себя и своего соседа от опасного врага».

1722. Пушкин находит новое упоминание Индии в «персидских» бумагах по связи с бунтом каких-то племен: «Шамаханского хана убили, также всех индийских, персидских и русских купцов (последних 300 человек)».

Идут также записи о посещении Петром Астрахани и Дербента в сопровождении Федора Ивановича Соймонова. Запомним для дальнейшего чтения имя этого моряка, на которого обратил внимание сам царь. Но почему обратил? Он два года возглавлял работу по описанию западного и южного берегов Каспия.

1723: «Петр сверх города при Куре думал завести еще пристань в Астрабате для торгов с Хоразанью, Бухарой, Самаркандом и Индией». Вторая запись Пушкина – внимание: здесь подтвержден факт замысла царя и адмирала Вильстера: «Отправил (тайно?) к индийскому моголу в Бенгалию вице-адмирала Вильстера, капитана Мяснова и капитан-поручика Кошелева…»

1725. Пушкин запечатлел, что 1 января «Он (Петр) назначил Беринга (капитана) для открытия пути в восточную Индию через Ледовитый океан». Через 27 дней царя не стало.

Чего не знал Пушкин. Василий Ключевский (1841–1911), выдающийся историк. Он дополнил запись Пушкина о посещении Петром голландских верфей и даже кораблей Ост-Индского флота. Чем же завершилось? «Русские матросы ездили учиться в Голландию, а оттуда плавали в обе Индии и в другие государства, по выражению князя Куракина, “по всему свету рассеяны были”».

Особо о поручике Алексее Кожине. Узнаем же доподлинно какое ему задание от царя через Бековича: «Бы ехал в Ындею, примечая реки и озера и описывая водяной и сухой путь, а особливо – водяной к Ындеи».

Был и Указ – царь поручику (!): «Делать карту». Еще задание: «Осмотреть. какие товары, а особливо пряные зельи и протчее. что идет из Ындее». В завершении шло: «Протчее, чего здесь и не описано, а в чем может быть интерес государства. смотреть и описывать».

Через месяц Кожину новое – вдогонку – предписание Петра: «Когда будешь в Ост-Индии у Могола, купи довольное число птиц больших всяких, а имянно струсов, казеариусов и протчих, также и малых всяких родов, также зверей всяких же родов, а больше малых всяких же родов, и привези с собой бережно».

Поход готовился обстоятельно. Вот свидетельство царю от Бековича: «Порутчику Кожину дано из Сенату на товары 5000 рублев; ему и товарыщем, которые будут с ним в том пути, на проезд 1000 рублев, как в. в-во изволит, которые знают путь тот, сказывают на проезд одной 1000 будет мало и товаров кажется малое число, от лица вашего посылаются в дальнее государство и главное, чтоб не было и ему какого подазрения, и чем бы мог возвратиться назад». Затем две царевы дорожные Грамоты.

Первая шаху Персии – известил о проследовании через его земли «от нас, великого государя от нашего царского величества, купчины Александр Иванов сын Кожин с некоторыми вещами и товары в государство его шахова величества индейского…»

Второе письмо писано для Индии. Прочтём полностью, чтобы проникнуться тогдашним церемониалом (перепечатываю из книги Н. Непомнящего): «К шаху индейскому Божиею поспешествующею милостию мы, пресветлейший и державнейший великий государь, царь и великий князь Петр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, московский, киевский, владимерский, новгородский, царь казанский, царь астраханский, царь сибирский, государь псковский и великий князь смоленский, тверский, югорский, пермский, вятский, болгарский и иных государь, и великий князь Новагорода Низовские земли, черниговский, резанский, ростовский, ярославский, белоозерский, удорский, обдорский, кондинский и всеа Северный страны повелитель, и государь Иверские земли, карталинских и грузинских царей, и Кабардинские земли, черкаских и горских князей и иных многих государств и земель восточных и западных и северных отчич, и дедич, и наследник, и государь и обладатель, велеможнейшему великому государю высокопрестольному шаху Шауалем, вашему величеству индейскому восточныя страны повелителю, наше царского величества любительное поздравление».

Далее – главное: «Понеже мы, великий государь наше царское величество, за потребно разсудя, послали в государство ваше, великого государя вашего шахова величества, купчину Александра Иванова сына Кожина, дав ему из нашей казны несколько потребных товаров и велели ему те товары в государстве вашего шахова величества продав, также и купить тамо потребных индейских товаров. Сего ради мы, великий государь наше царское величество, вас, великого государя ваше шахово величество, просим: да благоволите того купчину нашего к себе допустить, и сию нашу грамоту у него приняв, показать к нему вашу милость, и повелеть ему посланные с ним товары в государстве вашего величества продать, и тамошних товаров купить повольно и безпошлинно. И по отправлении того паки к нам с милостию отпустить и в пути по чину ево тако ж де надлежащую иметь и употреблять вольность»

Выписано и встречное предложение: «А в чем вашему шахову величеству в государстве нашем есть потребность, о том изволите с ним, купчиною, к нашему царскому величеству писать или словесно наказать. И мы, великий государь, то по желанию и для дружбы и любви вашего величества охотно исправить укажем».

Заключение – надо надеяться – писалось от души: «При сем желаем мы, великий государь наше царское величество, вам, великому государю вашему шахову величеству, благопостоянного на лета много здравия и всякого благоповедения».

Концовка торжественна: «Писан в нашем царствующем граде Санкт-Питербурге лета от Рожества Христа спасителя нашего бога 1716-го майя 18 дня, государствования нашего 34-го году».

Прелюбопытны пометки тогдашних архивистов: «Писана та грамота на большом александрийском листу з заставицы и фигуры золотыми, как королям пишется. Титло царского величества по московский, а шахова титла велеможнейшему великому государю высокопрестольному шаху Шауалем писано золотом. Копии не вложено. Запечатана малой росийскою печатью, кустодия фигурная».

Увы, увы! Группе Кожина не удалось пройти к границам Персии в составе отряда Бековича – он был, как я уже писал, разгромлен хивинским ханом. Поручик вернулся в Петербург и был арестован и судим. Однако, поступившее правдивое донесение о гибели отряда спасло от позора: его простили.

Федор Соймонов. Пушкин о нем маловато рассказал, а он не случайно сопровождал царя в дни пребывания на Каспии. Так царь не только поддержал его на устремленность к Индии через Бухару. Соймонов приблизил к себе Никиту Шалаурова, истинно смельчака родом из сугубо сухопутной Вятки, а стал мореплавателем высшего героизма. Надо же: умудрился сходить на утлом шитике, сотворенного из китового уса, к острову Беринга. Так не раз уже помянутая книга Маркова «Вечные следы» помогла мне узнать, что Шалауров настроился «найти проход из Атлантического океана в Великий и открыть путь через Северный океан в Индию».

Что Индия в ответную? Немало внимание деяниям Петра уделили изданные в Индии книги «Астрология»(1818) и «География и землеведение» (1824). В последней, к примеру, шел вопрос: «Расскажи что-нибудь о России». Ответ начинался так: «200 лет тому назад в Европе Россия почти неизвестная страна. Прошло сто лет и король под именем Петра…»

Пушкин глашатай Индии. Неужто интерес нашего великого поэта ограничился только поисками в архиве фактов устремленности царя Петра к Индии?

Внимание: двадцать шесть раз Индия становилась «персонажем» сочинений Поэта. Таков подсчет исследователя Д. Белкина. И это не считая того, что, как дальше узнаем, становились достоянием России благодаря тому, что он искал знатоков Индии для тех изданий, где был редактором, начиная с «Литературной газетые».

Нужны примеры? Далее некоторые наиболее выразительные.

1818. Стихотворение 1818 года «Торжество Вакха». Радостен его настрой: «Чудный шум… неистовые клики… бубны и тампаны… Бахус мирный, вечно юный…» – и далее строка «Вот он, вот Индии герой».

1820. Появляется «Руслан и Людмила». Иследователь Д. Белкин полагает, что здесь звучат и индийские познания автора.

1829. Начинает писать «Путешествие в Арзрум». Так во 2-й главе четверостишье на английском языке. Назван князь Бекович – он ведет переговоры за мирную сдачу Арзрума. Так это тот самый князь. что был послан царём Петром искать дорогу в Индию.

Есть в сочинениях Пушкина и мудрая побасенка с истоком из индийского фольклора:

Пушкин пишет «Путешествие из Москвы в Петербург» – то своеобразный отклик на «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева. В черновике – как же хорошо, что сохранился – изложен разговор Пушкина с неким англичанином. Острый, смелый – о простых людях России и Англии.

Движение мысли Пушкина таково: созданный его воображением чужеземец улавливает, что русский собеседник не был в Англии, не знает ее, а узнать, оказывается, есть что. И вот дальше Пушкин выписывает от имени англичанина три негодующие вопроса-восклицания: «Так вы не видели оттенков подлости… А тиранство наше с Индией, а отношения наши с другими народами?»

1830.Две сказки. «Литературная газета». Недолго Пушкин был главным редактором этой газеты. Всего два месяца по отъезде издателя и друга Антона Дельвига в Москву. Но успел «поставить ей голос». И даже с индийским акцентом. К примеру, идут переводы английского историко-этнографического очерка «Убранство знатной еврейки», где напечатано про красоты Кашмира.

Но особо удивимся: Пушкин печатает две индийских сказки в переводе почитаемого тогда писателя князя Вл. Одоевского (№№ 11 и 13).

Первая «Тени праотцев (Индийское предание)». Она о том, что лекарю-брамину удалось излечить одного крестьянского сына, но оказался бессильным спасти второго – было на то веление от праотцев. Мораль сей басни: неблагодарность – порок! После спасения первого сына лекаря на радостях просто забыли, а во втором случае он был проклят. Познаем же стиль переводчика: «”Вот убийца моего сына! – вскричал собеседникам раздраженный отец, влача за собой бедного брамина» – он отравил его своим питием!” И молва о сём перешла из уст в уста; все смотрели на брамина, как на чудовище, затворяли от него двери, и горсти пшена никто не бросал брамину за праг своего дома».

Со 2-й сказкой – «Глухие.(Индийская сказка из книги “Pantchf-Tantpa”)» – как более выразительной – познакомимся по «Литературному приложению».

Как же однако эти знания накапливались у Пушкина?

Началы приобщения. Минуло ли любознательного отрока то, что стояло на полках отцовой библиотеки – «Московский журнал» с переводом I и IV действий шедевра мировой литературы «Шакунталы», который взял на себя сам Карамзин? Добавлю: будущий поэт владел и французским переводом «Шакунталы» – парижское издание 1803 года.

Лицей. Здесь преподает А. И. Галич, знаток Индии; он был даже наказан за изложение «противных учению веры понятий индийской философии». Еще факт: советский индолог И. Серебряков установил, что Пушкин в свои тогдашние годы читал поэму француза Э. Парни «Война богов», а в ней индийские мотивы. Попалась лицеисту и книга о мореходе Никите Шалаурове, напомню, о том, что мечтал найти путь из Сибири в Индию.

Знания от влиятельные современников. Не могли пройти для Пушкина бесследно «индийские» беседы с выдающимся историком Карамзиным и чтение его пока ещё рукописи фундаментальной «Истории государства российского», а там, как известно, прописана и Индия. Есть основания полагать, что именно от Карамзина он узнал о купце Никитине. Пушкин читает журнала «Вестник Европы» Карамзина, в коем прошло несколько статей об Индии.

Знания об Индии могли придти и от знатока этой страны первого директора Государственной публичной библиотеки и президента Академии художеств А. Н. Оленина. Пушкин с ним знаком.

Чадаев. Он пишет Пушкину так, что сразу же подразумевается – изложенное для поэта давно знакомо: «Друг мой, со времени индуса Вальмики, певца «Рамаяны», и грека Орфея до шотландца Байрона, всякий поэт и посейчас должен повторять одно и то же, в какой бы части земного шара он ни пел».

Индия напоминала о себе Пушкину иной раз просто забавно. Анна Керн, одна из близких Поэту современниц (как же блистательно воспета: «Гений чистой красоты»!) такое сообщала П. Анненкову, биографу Пушкина со слов друга Пушкина Антона Дельвига. Так Дельвиг предложил Пушкину послушать стишок своего братишки, 4-летнего мальчугана. И тут-то раздалось:

Керн так завершила свой рассказ: «Александр Сергеевич погладил его по голове, поцеловал и сказал, что он точно романтик».

… Как же обоснованно высказано о Пушкине, что он «наше все». Вот и его увлечения Индией – да в четырех высверкивающих гранях. Собственное творчество. Политическая – неприятие британского колониализма. Поощрение торговых отношений. И просветительство: переводы и публицистика совместно с другом Дельвигом в газете.

* * *

Напомню: Индия во времена царя Петра прельщала не только Россию. Увы, наша страна никак не закрепила своего первооткрывательства путешествием Афанасия Никитина. Потому и устремились сюда – свободно! – из разных стран и путешественники, и завоеватели. Вот несколько иезуитов в разные годы побывали здесь. Вот один австриец пространствовал здесь 16 лет. Вот француз Тавернье добрался до Юга Индии. А уж про англичан с их Ост-Индской компанией колонизаторов-торговцев и говорить нечего: воевала, завоевывая, чтобы утвердится в этой стране навсегда.