Читать книгу История одной татуировки - Валентина Александровна Гринкевич - Страница 13

Поздно вечером, ближе к полуночи, Марыся постучала к Нине в комнату и позвала ее на кухню. Там она достала из шкафчика несколько пакетов крупной морской соли, высыпала в холщовый мешок, туда же добавила пару столовых ложек квасной гущи из большой кастрюли и размоченный мякиш черного хлеба. Наклонилась над мешком, что-то пошептала. Что именно Нина не расслышала. Потом завязала мешок суровой красной ниткой и положила в большую сумку, висящую на плече.

– Так, ты иди на двор, посмотри – там дальше, справа под навесом, дрова сложены. Сверху на поленнице, где-то там же, целлофановый пакет должен быть, в нем тоже несколько чурок. Бери пакет, добавь туда еще пару штук поленцев, чтоб на хороший костер хватило и в лес пойдем.

– А зачем нам костер в лесу? Ведьму будем жечь? – хихикнула Нина.

– Я б на твоем месте так не шутила, – угрюмо отозвалась женщина.

– А дрова зачем с собой берем, почему в лесу набрать не можем? Для ритуала нужны какие-то особенные?

– Можно и обычные, но лучше, конечно, особенные. Чтоб правильно четверговую соль приготовить, ее нужно закалить в огне. Огонь, как и вода, тоже обладает очистительной силой, а чтоб силу огня увеличить, нужны «воскресные» дрова.

–Как это «воскресные»?

– Во время Великого поста хозяйка откладывает отдельно по одному полену каждое воскресенье, получается штук 6-7 поленьев. Они и называются «воскресными». Для приготовления четверговой соли лучше использовать именно такие дрова. Господи, ну что за молодежь пошла, ничего не знают, ничему учиться не хотят.

– Почему не знаем? – обиделась Нина. – Очень много мы знаем и много чему учимся. Вещам посложнее и пополезнее вашей соли.

– Ну это еще знаешь ли большой вопрос, что кому полезнее, – проворчала Марыся. – Ладно, иди за дровами и жди меня у калитки.

Нина нашла дрова: и обычные, и воскресные. Упаковала все в большой пакет и вышла за калитку ждать Марысю. Вечер был теплый и безветренный. Ночь не обещала быть темной: на черном небе булавками сияли звезды и золотистый, почти совершенно круглый, блин луны. Полнолуние сегодня, что ли. В деревне звезд на небе всегда значительно больше, чем в городе. Нина с детства знала про эту оптическую иллюзию, но все равно каждый раз по-детски удивлялась и радовалась.

Она вспомнила, как сидела с бабушкой теплыми летними вечерами и, запрокинув голову, смотрела в небо. Пыталась успеть загадать желание во время короткого полета падающей звезды. Слушала сказки про то, что это вовсе и не звезды, и уж тем более не банальные метеориты, а загадочные духи летуны. Полет летунов медленный и прекрасный. Над тем местом, где они остановятся, рассыпаются летуны яркими искрами – а потому в народе их иногда называют «Рассыпучими». Эх, бабушка, как же мне тебя не хватает. Что же с тобой случилось, как ты умерла? Можно ли верить тем странным видениям об убийстве, что наслала на нее старая травница баба Вера? Надо обязательно завтра к ней вернуться и расспросить обо всем подробнее.

Как зашли в лес, пройдя метров пять по лесной дороге, остановились возле большой березы. Ствол ее, видимо, некогда повреждённый, был странным образом изогнут возле земли, образуя достаточно широкую выемку. Марыся остановилась, достала из сумки хлеб, банку пива и пригоршню конфет, положила в выемку и почтительно поклонилась.

– Это чтоб деда Гаюна и девок его задобрить, чтоб ночью в лес пустили, дорогу не путали и обряд творить не мешали, – пояснила она на невысказанный вопрос Нины. – Дальше молча пойдем, не отставай и не мешай. Как на место придем, скажу, что тебе надо делать, а пока попусту не болтай. Ночной лес тишину любит.

Примерно через минут тридцать вышли из леса на открытую поляну. Ее ярко освещали звезды и луна, трава под ногами была невысокой, мягкой. В центре поляны серебрился в лунном свете большой плоский камень, вокруг несколько камней поменьше.

Марыся порылась где-то в траве, достала оттуда чугунок, высыпала в него соль, перемешала. Достала бумажный пакет, сильно пахнущий сушеными цветами, высыпала содержимое в чугунок, накрыла крышкой и поставила на самый центр большого камня.

– Вот здесь, вокруг чугунка, костер раскладывай. Умеешь хоть?

– Умею, – буркнула Нина, и принялась за дело.

Костер разгорался, пламя охватывало все больше и больше дров. Нина не могла оторвать от него глаз, как вдруг услышала рядом звучавший сначала тихо, но потом все громче и быстрее речитатив Марыси:

– Уж ты, батюшка, светёл месяц, не летал ли ты по воздуху, не бывал ли ты у Адама во дому, не видал ли ты Адама во гробу? В чистом поле лежит Адам, на сток лицом, на восток хребтом, отродя до креста, от креста до венца, от венца по жизни конца….

Марыся уже почти выкрикивала слова и вертелась вокруг себя в странном страшном танце, Нина сама не замечала, как потихоньку шаг за шагом пятилась все дальше от костра. Костер разгорался все ярче, пламя поднималось все выше и лицо горело от его жара. Пространство вокруг было ярко освещено. Отблески костра выхватывали когтистые еловые лапы по краям поляны, за ними была непроглядная чернильная темнота леса.

Как вдруг раздался пронзительный визг, заболели уши, заныло в затылке. Поднялся сильный ветер. Над костром метнулась какая-то тень. Нина силилась разглядеть что это было. Какое-то странное существо летало над поляной. Металось оно довольно быстро, это мешало его рассмотреть. Тварь была похожу на большую змею с раздвоенным хвостом. Вокруг страшной морды раздувался тонкий перепончатый капюшон. Время от времени существо издавало пронзительный визг, тогда свет костра освещал пасть с острыми и длинными иглами зубов. Сделав несколько кругов над поляной, существо исчезло в ночи, повторный визг раздался уже откуда-то из темноты леса.

Нина расширенными от ужаса глазами смотрела на Марысю.

– Касны, будь они не ладны! – крикнула женщина – Туши костер скорей, не будет никакой четверговой соли, хоть бы живыми уйти!

– Касны? Кто это?

– Потом расскажу, некогда сейчас, раскидывай костер. Сейчас если стая налетит- выпьют дочиста, не отобьёмся.

Они вдвоем принялись растаскивать дрова, обжигая руки, затаптывать огонь и красные светящиеся угли. Страшные пронзительные крики повторялись, казалось, их стало больше и доносились они уже с разных сторон.

– Господи, они ведь на кого-то напали уже. Неспроста они визжат, подмогу собирают. Господи, что же делать-то… – причитала Марыся.

Нина, ничего не понимая, затаптывала огонь, от страха заболел живот. Вдруг совсем рядом раздался тонкий громкий крик:

–Помогите!

Голос был высокий, как у ребенка. Нина не думала, наверное, сработали инстинкты. Она рванулась в темноту леса, ориентируюсь на голос. Ветки хватали за ноги, под ноги кидались кочки и поваленные деревья. Когтистые еловые лапы цеплялись за одежду и царапали руки и лицо. Девушка, пробежав немного, остановилась. Прислушалась, вертя головой по сторонам, пытаясь установить, откуда раздавался крик о помощи и куда бежать дальше. Марыся за ней не побежала, осталась на поляне.

– Помогите!

Так, кажется, справа, Нина устремилась туда. Впереди лес расступался, наверное, там просека или еще одна поляна. Нине было не до того, чтоб оглядываться по сторонам. Две или три твари с раздвоенными змеиными хвостами катались по земле, еще одна летала сверху и время от времени издавала пронзительный визг – созывала стаю на помощь.

«Вот это я зря сюда ломанулась, – подумала девушка. – Одна, да еще голыми руками, как я с ними справлюсь?» Но отступать уже было поздно. Ее заметили. Твари бросили свою жертву и обернулись к ней.

Они медленно подползали, извиваясь своими змеиными телами. Глаза горели адским оранжевым огнем. Широко раскрытые пасти обнажали тонки острые зубы. Нина оглянулась по сторонам, подхватила с земли палку. «Боже, что мне делать? Они сейчас кинутся и порвут, а я что? Я ж даже не дралась толком никогда ни с кем». Она отступала, пока не уперлась спиной в шершавый ствол огромной сосны. Дальше отступать было некуда. Нина подняла палку и закричала, пытаясь хотя бы напугать этих странных змей. Они отпрянули, но ненадолго.

Первая кинулась на нее, девушка увернулась, попыталась достать змеюку палкой. Почувствовала, как хвост обвивается вокруг ее ноги. Нина упала, покатилась, отбросила ненужную палку, пыталась отбиться руками, ногами, кусала зубами. Вырвалась, вскочила, увидела силуэт кого-то мелкого, кто дрался рядом с ней. Первая жертва? Ребенок, которому она пришла на помощь? Рассуждать было некогда, вокруг мелькали зубы и хосты, хрустели под ее руками перепончатые крылья. Они кидались отовсюду: снизу, сверху, слева и справа. Нина уворачивалась, пока внезапно ее не подкосила острая боль в правом бедре. Какая-то тварь все же дотянулась и впилась зубами ей в ногу. Нина принялась молотить ее кулаками по голове и глазам, схватила за шею, пыталась задушить или хотя б оторвать от себя. Но силы быстро покидали ее.

Вдруг рядом блеснула молния, одна другая, третья. Молнии попадали в змей, касны корчились и визжали от боли. Нина подняла глаза и увидела бабу Веру. Та стояла высоко, подняв руки кверху и выкрикивала громким голосом слова на непонятном языке. Кончики ее пальцев светились, молнии падали с неба. Три или четыре гадины лежали мёртвыми. Уже успевшая собраться, довольно большая стая кружила над девушкой, не осмеливаясь спуститься ниже, но и не улетая совсем. Баба Вера запрокинула голову, скрестила руки на груди, закрыла глаза и запела громким грудным голосом. Голос набирал мощь, вызывал вибрацию воздуха, задрожала земля под ногами. Воздух наэлектризовался. Запахло озоном, как перед грозой.

Вдруг небо раскололось по полам. Нина смотрела прямо в разлом, не понимая, как такое возможно в принципе. Звездное небо треснуло напополам, оттуда бил яркий, но какой-то холодный страшный синий свет. Оттуда донесся нечеловеческий крик:

– Ставры! Гавры! Гам! Взываю к вам!!!

И с неба кинулись вниз два страшных пса. Седые шкуры и мертвые пустые глаза вводили в оцепенение всех живых, кому выпало несчастье увидеть двух главных стражей царства мертвых.

Вокруг бабы Веры закрутился вихрь, в песню старой травницы вплетался дикий собачий вой, собаки, спрыгнув с небес, бежали по кругу все быстрее пока вихрь не поглотил их, и песня бабы Веры не оборвалась.