Читать книгу Зигзаг неудачи - Валентина Андреева - Страница 2

– Что будем делать? Может, все-таки поедем на дачу и начнем строить дамбу?

Наташке, ясное дело, не сиделось спокойно на месте.

– А на сороковой день, когда распогодится, снесем ее к чертовой бабушке.

– Нет у нас с тобой такой бабушки, – вздохнула я. – Поехать бы куда-нибудь… в теплые страны.

– На дальнее зарубежье не рассчитывай. Еще вчера по всем турфирмам прошлась. Единственная имеющаяся в наличии горящая путевка – в Кению на сафари. Это даже Боре не подходит, не уверена, что львы на червяка ловятся. Все нормальные люди заранее подсуетились с приобретением путевок. Какой дурак променяет солнечную заграницу на насквозь промокшую Москву?

– Но ведь один-то нашелся в твоем турбюро, отказался от сафари. А дурной пример, сама знаешь, заразителен. Сегодня только пятница. Может, завтра еще кто-нибудь сбрендит и от чего-нибудь откажется.

– Он отказался по уважительной причине. Его самого пристрелили. На нашем, российском, сафари. Так что не каркай, ну насчет дурных примеров. Как назло, графиню Милку Дашковскую-Винтер-Келлер понесло в Скандинавию. Правда, она нас ожидает в гости в начале августа.

– А что, если разгуляемся на родных просторах? Отправимся к синему морю.

– В Крым, что ли? Так он давно уже не родной простор. Скорее нелюбимый отчим. На Кавказе с родством еще хуже: ни сват, ни брат, сами с собой не разберутся.

– А Краснодарский край? Что-нибудь в районе Сочи, Туапсе? Только Димка туда не поедет. Терпеть не может юг. Ему и в непогоду на даче хорошо. Дождик не мешает. Все равно по три раза в день из бассейна мокрый вылезает. И потом кошки… Допустим, бабуля их пригреет. А твою боксериху куда девать? Не забывай, впереди еще поездка в Австрию.

– Скажи, просто сама ехать не хочешь. Зачем тогда предлагала? И ведь никто не заставляет торчать на море до посинения. Смотаемся на недельку. Хотя на фиг надо из-за недельки такие деньги на дорогу прокатывать! Да еще и путевка… Как вспомню «Лазурный рай», сразу жалею, что часть занимаемой им суши не отошла к братскому грузинскому народу.

Лет десять назад мы приобрели путевки скоропостижно и бездумно. А ведь именно Наталье следовало задуматься над обоснованностью дифирамбов, которые пела этому заведению ее коллега по работе. С Полинкой Наташку роднит многолетняя и застарелая конкуренция в плане количества и качества доставленных друг другу мелких неприятностей. Разница лишь в одном: у Натальи это вызвано обостренным чувством справедливости, а у Полинки – врожденной завистью и приобретенной способностью к интригам. Полинка из пансионата вернулась загорелая и настолько отдохнувшая, что вышла на работу на три дня раньше положенного срока. Наташка тогда объяснила это внезапно опустевшей ампулой с ядом, находящейся у коллеги не иначе как под языком. Мы тогда раздумывали, куда податься на отдых. Детки мечтали о море. Дача еще только строилась.

Хорошо помню растерянность сотрудницы турбюро, когда мы попросили изыскать возможность дать нам семь путевок в этот самый пансионат. Она даже переспросила, действительно ли мы хотим попасть именно туда. Это зародило в моей душе некоторые сомнения, но Наташка решительно заявила: «Мы прекрасно знаем, куда хотим поехать!» Только потом мы поняли, что изыскивать возможность девушке и не надо было. Лишь сбежавший из сумасшедшего дома мог считать оправданным приобретение путевок в «Лазурный рай» на целых двадцать четыре дня.

Райское наслаждение началось сразу же, как только вылезли из автобуса. До пансионата было километра полтора в горку. Зато море плескалось почти рядом с остановкой. Димка смерил меня уничтожающим взглядом, подруга тут же встала на защиту: в пансионате прекрасный бассейн с морской водой. Попутного транспорта по направлению к пансионату не было. Димка сразу окрестил нашу дорогу тропой безумия. Уже через полкилометра я поняла, что готова вернуться в Москву незамедлительно и даже на простом велосипеде. Но вслух этого не сказала. Просто держалась ближе к Наташке. Неизвестно, что поняли все остальные…

По прибытии выяснилось, что бассейн действительно есть, но в зачаточном состоянии. Строительство его временно заморожено еще четыре года назад. Спортивный зал с тренажерами работникам пансионата даже и не снился. Может, потому, что спать в пансионате по ночам, даже на рабочих местах, было невозможно. С трех сторон, подхваченная эхом, до пяти утра гремела музыка дискотек и бодрые – сна ни в одном глазу – голоса диджеев. В то время была очень популярна песня Игоря Николаева «Малиновое вино». Подозреваю, у многих отдыхающих пансионата бесконечное ее звучание рождало желание как следует напиться и забыться. Собственная дискотека «рая» заканчивала пляски в час ночи, но на общей обстановке это никак не сказывалось, все равно ее заглушали постоянно меняющиеся компании соседей по комнатам. Люди приезжали отдохнуть и оторваться по полной программе на пару деньков. Уезжали слегка помятые и не до конца протрезвевшие. С трудом вспоминая, откуда они, собственно говоря, здесь появились. Номер рождал мрачные чувства. Синяя краска стен молчаливо вещала о трудностях казарменной жизни. Перекошенное от многочисленных попыток его открыть, окно, окончательно окосело. В смысле, перекосилось.

Сразу по заселении мы обнаружили, что в номере не одни. Веселая компания мелких рыжих муравьев и более насыщенного, коричневого, цвета тараканов постоянно грызла во всеуслышание оставленные на столе фрукты. Прятать куда бы то ни было дары природы – бесполезное дело. Аленка на полном серьезе уверяла, что этим низкоползающим такая игра даже нравилась. Тогда как у нас с ней постоянно вызывала сдавленный писк ужаса. Достаешь из шкафчика пакет, открываешь, а оттуда… Сюрпри-и-из!!! Тараканы наловчились прыгать на полметра в высоту, муравьи всем стадом мгновенно взбирались на руки… Далее по программе начиналась «пляска святого Витта». Лучше всего она удавались мне.

Кстати, мы до сих пор не едим гречневую кашу. Наелись в пансионате на всю оставшуюся жизнь. А ежедневная повинность тащиться к морю по жаре, отбиваясь от мух и ос, затыкая носы в строго определенных и стихийных местах помоек! Окунувшись и вяло поплавав в морской воде, изобилующей у берега различным мусором, мы брякались на подстилку и дружно засыпали, забывая вовремя переворачиваться к солнцу другой стороной. Чтобы добавить хоть каплю «романтизьма» к окружающей обстановке, я все время порывалась читать стихи на морскую тему. Но всегда ограничивалась только первым четверостишием: «В тишине ловила я рассветы из морской неласковой воды. На песке прибрежном это лето и мои печатало следы…» Дальше мне просто не давали. Обещали утопить.

На следующий день после прибытия мой замечательный и горячо любимый купальник, сушившийся в душевой на батарее и опрометчиво свалившийся вниз, отправился в мусорный контейнер, волею уборщицы, старательно выкидывающей из номеров все, что плохо висело. По иронии судьбы именно в это утро залежи мусора вывезли. В какой-то степени я этому даже порадовалась – был повод не тащиться на море и отоспаться в номере. Не тут-то было, меня заставили влиться в общую компанию мучеников. На рынке, расположенном неподалеку от автобусной остановки, приобрели страшненький, но что делать, купальник, из-за которого народ на пляже поглядывал на меня с чувством жалости.

Через полторы недели полноценного отдыха у нас уже были обратные билеты домой. До этого мы с радостью приняли угрозу администратора, что деньги за неиспользованные дни нам не вернут, мы в одностороннем порядке нарушаем условия договора. Говорила она об этом привычно спокойно. Не мы первые, не мы последние. Взглянув на мое измученное отдыхом лицо, Наташка спорить с администраторшей не стала, решив, что дешево отделались. Дама это оценила, неожиданно просветлела лицом и позвала какого-то Гурама. Гурам оказался водителем микроавтобуса, принадлежащего пансионату. Добрая душа! Сразу же согласился доставить нас в Туапсе прямо к поезду.

Последний вечер мы в полном составе провели на берегу моря в обстановке полной антисанитарии за шашлыками, приготовленными предприимчивым кустарем-армянином. Он был постоянным ночным тружеником у моря. Мангал устанавливался прямо на пляжном песке. Владелец его долго ходил по берегу в поисках чего-нибудь деревянного и никогда не возвращался с пустыми руками. Мясо он разрубил на куски вместе с костями, воды у него не было. Было вино.

Я не помню, как вернулась в пансионат. Если верить мужу, а ему можно верить, временами даже не на своих ногах. А до того в одиночку плясала и пела на опустевшей веранде дискотеки. Да так заразительно! Минут через десять после творимого мной бесчинства, в течение которых Димка силком пытался вынести меня за пределы веранды, из ближайших кустов ко мне на помощь подоспело подкрепление в лице хорошо, но недостаточно подгулявших отдыхающих. Каждый плясал под свою музыку, выбирая любую мелодию из доносившихся с разных сторон. Домой наши семьи вернулись с рассветом.

Утром мне было плохо, но мысль об отъезде мобилизовывала. Тут выяснилось, что у Гурама сломалась машина. Часа за полтора до отхода нашего поезда стало окончательно ясно – она больше не ездок. И все же мы до сих пор с признательностью вспоминаем Гурама. Откуда только он выкопал и пригнал ПАЗик с надписью на борту «Мороженое» к нашему сообществу измученных ожиданием людей, торчавших на солнцепеке с чемоданами и сумками? Наши номера уже готовились к заселению новых жертв, а покинуть свой пост означало для каждого из нас не что иное, как распроститься с надеждой уехать…

Кузов ПАЗика оказался заполненным мороженым, оставался небольшой закуток площадью около полутора квадратных метров и никто не верил нашему убеждению, что там запросто разместится шесть человек с вещами. Рыдающую непонятно уже от чего Наташку усадили рядом с водителем, в тайне надеясь, что утомленный таким соседством, он домчит нас на вокзал в мгновение ока. И не ошиблись. Уже через пять минут он прибавил скорость и пообещал подвезти нас прямо на перрон. Лишь бы «девушка» успокоилась. Я думаю, всем доводилось слышать «Полет шмеля» из оперы «Сказка о царе Салтане». Так вот мы летели быстрее. И все бы ничего, если бы у Туапсе не застряли в пробке из-за камнепада…

Не буду говорить об обуревавших нас чувствах. До сих пор на этом месте рассказа язык цепенеет, хотя в итоге водитель выполнил свое обещание с честью – вывез нас прямо на перрон за минуту до отхода нашего поезда.