Читать книгу Завещаю вам счастье. Рассказы - Валентина Фокина - Страница 6

С грохотом распахнув дверь нашей комнаты, я в слезах от боли и обиды бросилась в объятия своей мамы.

– Что случилось? Почему ты плачешь? – взволнованно спросила мама.

– Мама! Мамочка! – хлюпая носом, пытаюсь объяснить причину горьких слез, – Юрка с верхнего этажа подбежал и толкнул меня в грязь. Я даже коленку ободрала. Почему он ко мне пристает? Я ведь его не трогаю.

Мама меня обняла, прижав к себе. Утерла слезы с глаз и носа, затем, вздохнув, сказала:

– И когда же ты у меня вырастешь и научишься давать сдачи?

– А что значит дать сдачи? – спросила я удивленно.

Ведь мне недавно исполнилось пять лет, и мама первый раз выпустила свою дочку погулять без присмотра.

– Дать сдачу – это значит ударить так же, как ударили тебя. Чтобы больше не приставали, – уверенно, но неубедительно учила меня мама.

«Как же это? – подумала я. – Ведь если я в ответ на удар отвечу ударом, я буду такая же, как Юрка? Наверное, ему будет больно, если я его ударю? Да и мама меня за это будет ругать».

– Я ему дам сдачу, а потом его мама придет ругаться, – сказала я вслух.

– Пускай приходит. Я всегда буду на твоей стороне. Только пообещай мне, что первая обижать никого и никогда не будешь, – успокаивала меня мама.

– Хорошо, попробую давать сдачи, – заверила я маму, хотя меня мучали смутные сомнения: хватит ли мне сил дать эти сдачи?»

Немного успокоившись, пошла умываться.

На следующий день, собираясь на улицу, я надела свое любимое пальто из синего плюша с капюшоном. В карманах у меня всегда были запасы мелков, стекляшек и палочек, которыми я рисовала везде, где хотелось.

На улице я огляделась. Во дворе детей еще не было. Выбрав место на земле между деревьями, я, присев на корточки, стала рисовать стёклышком разных человечков. Это занятие так меня увлекло, что я совсем не заметила, как сзади ко мне подошел мальчик из соседнего подъезда нашего дома. В руках у него была большая палка. Не говоря мне ни слова, он ткнул концом палки в мою спину. Я обернулась и спросила:

– Зачем ты тычешь в меня палкой? Давай лучше вместе рисовать. Видишь, какие у меня забавные человечки? Если ты нарисуешь своих человечков, то они смогут ходить друг к другу в гости.

Ничего не ответив, мальчик, которого звали Паша, вдруг начал размахивать палкой, как бы вовлекая меня в свою игру. Но мне в эту игру с его палкой играть совсем не хотелось, и я предупредила Пашу:

– Если ты не хочешь со мной играть в мою игру с рисунками, то найди себе кого-нибудь, кто захочет с тобой играть в твою игру, а мне не мешай.

Сказав это, я, отвернувшись от Паши, стала рисовать. Но мальчик, забегая сзади, все чаще и больнее продолжал тыкать в меня палкой. Наконец я рассердилась, и последний раз предупредила его:

– Если ты не отстанешь от меня, я тебя ударю, и тебе тоже будет больно.

Не понимая, как и чем такая малявка, как я, может ударить такого ловкого и вооруженного дубиной парня, как он, Павел еще активнее стал размахивать палкой, пытаясь попасть мне в лицо. Размахнувшись в очередной раз, мальчик больно ударил меня по руке. И здесь я вошла в раж. Изловчившись, принимая следующий удар от обидчика, которому до сих пор было весело, я сумела вырвать из его рук дубину. Не дожидаясь его нападения, еще раз предупредила:

– Ты хочешь, чтобы я тебя ударила? Если хоть на шаг ты ко мне приблизишься, то я тебя ударю.

Однако мальчик не хотел верить словам маленькой девочки и ринулся на меня с целью отнять палку. Понимая, что настал момент для защиты себя любимой, я замахнулась и ударила Пашку по голове изо всей силы маленького ребенка. Но этого, вероятно, было мало, так как мальчик не унимался, продолжая атаковать меня. И тогда я решила, что нужно наносить удары, пока он не пустится бежать. Наконец парню действительно стало больно, и он с плачем побежал домой.

«Фу, ну наконец, я его убедила, что играть с ним не хочу», – успокоившись, подумала я.

Бросив палку в сторону, я достала из кармана пальто запасное стеклышко. Присев на корточки, продолжила рисовать своих человечков.

Ближе к вечеру моя мама позвала меня ужинать. Сидя за столом с родителями, я с удовольствием уплетала жареную картошку с селедкой, как вдруг в нашу дверь послышался стук. Папа встал из-за стола и пошел открывать дверь. В комнату вошел мужчина в военной форме.

Вошедший гость был приятно удивлен, увидев моего папу. А отец был рад неожиданной встрече с неизвестным мне дяденькой.

– О! Приветствую тебя, Яковлевич! – восторженно поздоровался с папой нежданный гость.

– Привет. Ну, как дела? На рыбалку ездил? Да ты заходи, – радушно пригласил дяденьку мой папа, предлагая сесть на стул.

– Нет, не ездил, но собираюсь, – заверил папу незнакомый мне человек, с удовольствием присев.

Минут пять они общались на позитивной ноте, а я в это время аккуратно освобождала селедку от маленьких косточек. Наконец их воспоминания о минувшей рыбалке закончились, и папа спросил:

– А ты чего ко мне, по делу, или как?

– Да, совсем забыл. У тебя говорят, есть дочка? – спросил гость.

– Да, есть. Вот она сидит, кушает. А что случилось? – поинтересовался папа.

– А другой дочки постарше у тебя нет? – нерешительно задал вопрос папин знакомый.

– Нет. Это одна-единственная и самая любимая. Да что случилось? Чем я тебе могу помочь? – продолжал задавать вопросы мой отец.

Ничего не отвечая, мужчина вышел в коридор и через минуту вернулся в комнату с мальчиком Пашей, которого я отметелила утром во дворе. Мальчика было не узнать. Вся голова его была забинтована.

– И ты хочешь сказать, что вот эта маленькая девочка, которую не видно из-за стола, тебя избила? – разгневанно закричал мужчина на своего сына, шлепнув его по спине рукой.

Мальчик съежился и ничего не ответил отцу.

Наконец они заторопились домой. Выходя из нашей квартиры, отец Паши в очередной раз извинился за беспокойство. Обозвав своего сына охламоном, он ушел вместе с Пашкой. А мне было жаль Пашу. Ведь своей драчливостью он всем показал, какой он слабенький и тщедушный человечек.

Как-то вечером я решила помочь своей любимой маме. Выйдя на кухню, я поздоровалась с нашей соседкой по коммунальной квартире, тетей Таней. Она тогда готовила кушать своему мужу, дяде Гере. Пододвинув деревянную табуретку ближе к нашему столу, который стоял около раковины, я залезла на нее. Увидев гору немытой посуды, взяла тряпочку и поочередно стала мыть тарелки, вилки и ложки. Вымыв всю посуду и сложив ее в стол, начала протирать поверхность стола.

– Молодец! Из тебя выйдет отличная хозяйка, – вдруг сказала мне тетя Таня и тут же положила к нам на стол маленькое пирожное, которое только что испекла.

– Спасибо, – сказала я удивленно, не ожидая такого вкусного сюрприза. – Не понимаю, почему мои мама с папой говорят, что вы плохие? Ведь плохие люди не будут угощать чем-то вкусненьким, – недоумевала я, вспоминая недавний разговор между своими родителями.

Тетя Таня ничего не ответила мне, но в лице как-то изменилась. Откуда мне, маленькому ребенку, было знать о том, что мои слова спровоцируют страшный скандал.

Наступил выходной день. Мама как всегда пошла на кухню готовить завтрак, а папа и я смотрели телевизор. Вдруг из кухни раздался громкий крик соседей, после чего с грохотом полетели какие-то предметы, создавая то звонкие, то глухие звуки при падении. Папа вскочил с дивана и кинулся на кухню, откуда доносился и мамин крик. Я устремилась вслед за папой. Из приоткрытой двери мне удалось увидеть невероятную картину.

Дядя Гера замахнулся на маму деревянной табуреткой. Сбежавшиеся на шум и крик соседи пытались утихомирить дядю Геру и тетю Таню. Но они, удерживаемые другими людьми, кричали в адрес мамы и папы угрожающие и сильно оскорбительные слова. Папа, выскочив из комнаты, хотел дать сдачу за маму, но у него ничего не получилось. Дядя Гера был моложе папы, выше его ростом, да и сильнее в состоянии гнева. Было понятно, что мои родители не понимали, чем вызвано такое яростное ополчение соседей. Благодаря сбежавшимся соседям, дядю Геру и тётю Таню всё-таки утихомирили, и все разошлись по своим комнатам.

Отец закрыл нашу комнату на ключ изнутри. Потом присел на диван рядом с мамой. О чем-то поговорив, они решили дома не оставаться, а идти куда-нибудь гулять. Но после того, как мы оделись и хотели выйти через коридор на улицу, сделать это не смогли, так как наша дверь со стороны коридора была чем-то заблокирована. Тогда папа предложил маме: