Читать книгу Преломление. Путь к женской мечте - Валентина Гасс - Страница 10

Стоит сказать, что о выборе профессии я задумалась вовсе не после рождения второго ребёнка. Если бы! Жизнь – штука серьёзная, а уж жизнь тех, кто только переехал в Германию, – тем более.

Естественно, бить баклуши и радоваться новой жизни мне бы никто не позволил. По приезде мне требовалось как-то окончить школу, немецкий учебный год завершался в конце июня, а на дворе стоял ещё май. Но устраивать меня на эти два месяца никто не собирался. Всё решил компромисс – я каким-то чудесным образом отдельно сдала экзамен по немецкому на тройбан (удовлетворительно), и мне школьный курс зачли. А значит, наступал следующий этап моего жизненного плавания – трудоустройство.

На семейном совете моя тётя заявила безапелляционно:

– C таким багажом знаний и «опытом» Вальке светит или продавец, или парикмахер. А что, будет сидеть на кассе или стричь волосы в салоне.

Я сидела и только хлопала глазами.

– Ну что ж, – вздохнула мама после некоторого раздумья и посмотрела на меня. – Значит, продавец или парикмахер.

Рядом с нашим домом стоял супермаркет «Евроспар». Когда я пришла туда устраиваться, самый главный дяденька (хоть и в возрасте, но приятной наружности) даже обрадовался. Я пока ещё не очень понимала причин такого воодушевления директора магазина, принимая это на счёт собственной неотразимой обаятельности.

– Будешь работать на полочном пространстве и в холодильнике, – сказал дядечка. – Униформу получишь на складе.

Я послушно отправилась в указанных направлениях. Но ещё не подозревала, что фактические мои действия на работе будут мало соответствовать задекларированным дядечкой определениям.

Потому что работа на полочном пространстве представляла собой перетаскивание с места на место тяжеленных коробок с алкоголем или другими нелёгкими по весу товарами. А само полочное пространство находилось преимущественно в том самом холодильнике, где температура поддерживалась сами понимаете какая. Я превратилась в замороженную, согбенную под тяжестью коробок девочку. Взять, перенести, поставить, поставить галочку. Взять, перенести, поставить, поставить «галочку». Найти тряпку, ведро, помыть за дальним стеллажом. Взять, перенести, поставить «галочку». Честно говоря, я немного по-другому представляла работу стажёра продавца.

Справедливости ради было два светлых момента в этой мрачной, холодной и грустной истории.

Первый – это главный дядечка, который на меня, что называется, «запал». Ничего такого, конечно, просто ему нравилось на меня смотреть и общаться, всё-таки молодая красивая девчонка. Догадаться о его неравнодушии не составило мне труда. Началось с того, что дядечка разрешил мне взять домой некондиционные тапочки. Дальше – больше. Почти каждый день я приносила из магазина хоть маленькую, но авоську с товарами или продуктами. Жалование-то на обучении оставалось просто мизерным!

Вторым положительным фактором стало разрешение от того же главного дядечки кушать, если замёрзну, несколько конфет из старых магазинных запасов. Тут уж я развернулась вовсю и грызла сладости по любому поводу. И когда замерзала, и когда нет.

Но эти два плюсика являлись настолько маленькими по сравнению с огроменным, жирнющим минусом остальной бездумной, тяжёлой физической работы, что никак не могли его перевесить. С каждым днём я становилась всё мрачнее и мрачнее, спина болела всё сильнее и сильнее, а нос шмыгал всё чаще и чаще. Когда я представила, что меня ждут годы «работы продавцом», мне стало дурно.

– Мама, – сказала я при случае, – продавцом я попробовала. Можно я попробую парикмахером?

Мама вздохнула, посмотрела на меня и сказала:

– Можно.

Я немедленно представила себе чистенький – тёплый! – салон красоты. Ухоженных людей, ароматный парфюм, и поняла, что, скорее всего, вот оно – моё призвание!

Тётенька, владелица салона, встретила меня точно так же, как и директор магазина. Очень радушно. Заверила, что я стану в будущем отличным парикмахером. Я радостно кивала.

– Но пока, – сказала тётенька, – чтобы научиться, мы начнём со вспомогательных заданий…

Как выяснилось, заключались они в подметании чужих волос, мытьё пола и протирании витрин.

– Эй, – говорили мне. – Не видишь, что ли, Марта закончила стрижку, убери волосы из-под кресла!

Или:

– Эй, не видишь, что ли, витрина запылилась и заляпана грязью? Протри!

Короче, вместо того чтобы постигать азы парикмахерского искусства, я работала обычной поломойкой и уборщицей.

На мои робкие попытки уточнить, когда же меня начнут обучать собственно стрижкам, я получала ответ:

– Скоро… А пока приведи-ка в надлежащий вид коврик для посетителей, не видишь, что ли, его забрызгали грязью!

Узнала я и ещё кое-что об этой профессии. А именно что реальная картинка очень отличается от стереотипной. Например, в жару волосы ко всему невозможно липнут, во всё остальное время залазят едва ли не под кожу. Ты постоянно вдыхаешь химию от краски, моешь грязные, потные головы клиентов. И ещё много-много мелких, но не очень привлекательных нюансов. Но это понимание придёт ко мне чуть позже.

А пока я унизительным образом ползала с тряпкой под креслами с 9 часов утра и до 19 часов вечера.

Впрочем, вскоре мне дали «повышение». Вдобавок к уборщицкой я получила ещё и «кукольную» должность. Так как я была в салоне самая молоденькая и, чего уж скромничать, самая симпатичная, меня стали «приставлять» к посетителям. Выглядело это так.

Когда «перспективный» клиент садился в кресло к мастеру, меня подводили якобы на стажировку (чтобы я смотрела, как надо стричь), но в большей степени для маркетингового продвижения салона. Меня всегда ставили так, чтобы клиент мог хорошо рассмотреть новую стажёрку. Обычно солидные дядечки лупасили меня взглядами, причмокивали и говорили длинные фразы на немецком, которые я, естественно, не понимала. Поэтому я кротко улыбалась, делая задумчивое выражение лица. Выгода хозяйки была очевидна – дядечки давали щедрые чаевые и приходили потом чаще обычного.

Понятно, что всё это находилось очень-очень далеко от моей бывшей парикмахерской «мечты».

Но даже в таком режиме со временем я научилась делать несложные стрижки и овладела базовыми навыками ухода и окрашивания волос. Что и позволило мне позже, после рождения детей, «подхалтуривать» частным образом.

Но тогда я не достигла желаемого. Я не стала ни профессиональным продавцом, ни профессиональным парикмахером. И ни капли об этом не жалею! Потому что быстро поняла, чему так радовались дядечка и тётечка. Тому, что к ним пришла почти дармовая рабочая сила, которую в Германии ещё поискать. Ну кто будет работать у вас за 100—200 евро в месяц, да ещё выполнять самую неквалифицированную, грязную и унизительную работу? Так что их реакция теперь стала мне окончательно понятной. Дело было не во мне, а в моём статусе, который в те годы равнялся уровню «ты никто».

Спасли меня от вечного клацания ножницами свадьба и рождение ребёнка. Мои приоритеты сместились, и тётеньке пришлось искать другую «куклу» для продвижения своего салона.