Читать книгу Сказание о блэквимах. Сын создателя зомби - Валентина Сергеевна Вилеева - Страница 3

Погони не последовало. Когда мы оказались на безопасном расстоянии, я опустила мальчика на траву и чуть было не рухнула туда же. Передав ему молоко и батон, отвернулась, ещё не отойдя от одышки. Услышав, как тот засуетился, я позволила себе опуститься около песочницы. Желудок не переставал напоминать о том, что голоден, но забирать еду маленького спутника я не собиралась, мысленно повторяя, что тому она нужней. Неожиданно меня кто-то дернул за плечо. Обернувшись, я увидела Митю, протягивающего мне почти целый батон и почти полный пакет молока. Долго продолжался наш спор, в котором каждый уверял второго, что не голоден. Но в итоге мы договорились поделить запасы пропитания поровну. После скромного ужина я достала из торбы летний мальчишеский костюм и отдала его Мите, а как только тот переоделся, попыталась расчесать его кудряшки.

Позже выяснилось, что у Мити в живых оставался отец, который, по последним сведениям, жил в Саинтзбурге. Мальчик не помнил его, но покойная мать рассказывала сыну, что тот безжалостно оставил их на произвол судьбы, а сам женился на другой женщине. Лишний раз припомнив собственного отца, я ощутила тяжесть обиды, которую должен был испытывать Митя. Поэтому я дала слово новому другу, что отведу его к отцу, а себе – что выскажу бессердечному предателю всё, что о нём думаю.

Пока мы с Митей были в дороге, шествуя к Саинтзбургу, что казался нам дальше Луны, я окончательно потеряла счёт времени и расстоянию. Стараясь быть сильной в глазах маленького попутчика, я терпела боль и усталость с улыбкой на лице. Он назвал меня смелой воительницей, я в ответ, краснея от стыда, с трудом сдержала слезу, вспомнив, как, попытавшись спасти свою шкуру, чуть было не оставила Ярилова умирать. За свои двенадцать лет я не сделала ничего достойного. Вообразила себя героиней в опасных играх обладателей сверхсилы; в войне, которая такой, как я, не по зубам. Упав духом от тягостных мыслей, я сказала Мите, что вовсе не воительница, а глупая девчонка, притягивающая к себе злоключения.

– Честная! Ты вернулась за мной. Отважная! Прикрыла собой. Добрая! Никто не заступался за меня до тебя… – он говорил со мной, как взрослый. – Когда-нибудь ты станешь воительницей, Поля.

– Не буду обещать, но опускать руки точно не стану! Виталик не мог погибнуть. Он ищет меня. Мы обязательно встретимся, и тогда я буду во всём его поддерживать. Вместе мы найдём Сапфир и всегда будем друзьями! – ко мне вернулись решительное настроение и вера в себя.

Поняв, что наболтала Мите столько ненужной для него информации, я поспешила сменить тему прежде, чем он успел бы задать первый вопрос. Втягивать этого милого мальчика в разборки блэквимов и прочих монстров было бы кощунством.

– Кем ты хочешь стать, когда подрастёшь?

– Врачом! – сообщил он и с недетской серьёзностью пояснил:

– Хочу лечить людей. Спасать жизни даже тем, кто был ко мне особенно злым. Избавлять от боли. Показать человечеству, что я не бесполезный. Возможно, тогда люди примут меня!

Я едва не раскрыла рот от услышанного. Я впервые видела дошкольника, который мыслил так. Даже для меня, в моём-то возрасте, это было слишком.

– Вот так внук у вас! – молодой женский голос заставил меня помрачнеть и скривиться.

– Чего? Да как ты… – не закончив выплеск гнева, я, обернувшись, разглядела незнакомку. Взор голубых глаз этой невысокой, стройной, как осинка, юной девушки уже был способен леденить душу. В нем была невозмутимая строгость; точно такую я встречала во взгляде нашей пожилой учительницы литературы. Стрижка «Гаврош», старомодные очки, сорочка и брюки клёш – внешний вид девушки меня слегка рассмешил; но сходство черт лица и даже голоса не давали покоя. А вскоре меня посетила мысль, что перед нами внучка моей учительницы.

– Ты, случайно, не Каледина? – спросила я нескромно, позабыв о Мите, который заинтересовался стареньким мотоциклом, что был припаркован неподалёку.

– Да, но откуда вам известна моя фамилия? – отозвалась девушка, она выглядела удивлённой. – Насколько помню, мы раньше не встречались, бабушка.

– Я девочка! – крикнула я, разозлившись. – Ты внучка Акулины Анатольевны. Такая же мерзкая!

– Ты была девочкой, не спорю, но во времена, когда по земле бродили динозавры! – незнакомка рисковала очень сильно меня разозлить. – Моих родственников забрал неизлечимый недуг… Я с тринадцати лет одна.

– Прости, я не знала, – мне стало очень стыдно.

– А вы простите, что грубила вам, – девушка опустила голову и негромко произнесла:

– Акулина Анатольевна – я.

– Очень приятно… – у меня разболелась голова от страшных подозрений. И я молила, чтобы они развеялись, чтобы эта девушка оказалась просто тёзкой моему школьному кошмару. – Какой сейчас год?

– 1967-й, – ответ Акулины расставил всё по местам, а я схватилась за голову в панике. Меня забросили в прошлое! В далёкое прошлое, где нет ни Виталика Ярилова, ни мамы, ни Любы… Здесь не должно быть Полины Воробьёвой! Мне предстояло навечно остаться бабой Дусей, которой все, кроме Мити, видели меня… Если я настолько стара, как говорили окружающие, то вряд ли смогу дожить до того самого будущего, где столько людей и один, но очень важный в моей судьбе блэквим будут горевать без меня. Только обещание, данное Мите, не позволило мне убежать, спрятаться в безлюдном месте и горько зарыдать, ведь внутри чужого тела я оставалась беспомощной девочкой, не готовой к таким поворотам. Но клятва отвести его к отцу убеждала оставить слёзы на потом. Представившись молодой Акулине Евдокией, я посвятила ту в случившееся с Митей. Девушка предложила нам добраться до города на её мотоцикле. Мы согласились.

Мы ехали с ветерком, тем временем Акулина рассказала мне, как уже четвёртый год пашет в подпольной мастерской, втайне от боссов читая привозимые ими из-за границы художественные книги. Она мечтала покинуть ненавистное место, поступить в педагогический университет и когда-нибудь, пусть через много лет, стать учительницей литературы.

– Вы осуществите свою мечту, – с гордостью произнесла я, впервые посмотрев на будущую учительницу другими глазами, и по-настоящему стала её уважать. – Отвечаю!

Мы молчали до самых ворот города. Остановившись в одном из спальных районов, Акулина помогла мне и малышу Мите слезть и, пожелав нам удачи, собралась обратно.

– Я приложу все усилия, чтобы однажды ваши слова сбылись, Евдокия! – объявила она; я успела показать той воодушевляющий жест, прежде чем Каледина умчалась.

* * *

Прошло около часа, прежде чем я догадалась побольше выяснить у Мити о его отце. А те пятьдесят с чем-то минут, что мы пробыли в Саинтзбурге, шагая по улочкам и проспектам, разыскивая одного из его жителей, как иголку в стоге сена, я говорила с новым другом обо всём на свете. Когда же вспомнила, что не знаю даже, как зовут человека, которого мы собираемся найти, я удивилась, почему мой спутник сам до сих пор не рассказал об этом. Мальчик помрачнел, понимая, что уходить от темы я не намерена. Ему было неловко признавать, но весь тот путь, что он прошёл со мной, помог ему впервые со дня трагедии вновь почувствовать себя счастливым и впервые в жизни действительно нужным кому-то. Ему хотелось продлить его как можно дольше, но, чувствуя, что я начинаю сердиться, он поведал мне всё, что знал об отце.

Выяснив, что родитель Мити – учёный Максимилиан Фиш, я поперхнулась слюной и закашляла. Фамилия создателя зомби оглушила меня, как пушечный залп, а перед глазами замелькали физиономии Луппа и Гирта. Одна мысль о том, что мой друг – сын ужаснейшего из негодяев, пронзала мой разум, как разряд тока. Однако я постаралась поскорее прийти в себя: Митя стал мне как брат, которого я знала будто бы целую вечность. Пусть временами я не могла понять, младший или старший, я чувствовала, что за него в ответе. В моей голове появился план отыскать Фиша. Конечно, отдавать ему сына я не собиралась, злодей не заслуживал этого, но мне предстояло каким-то образом заставить сумасшедшего учёного переместить меня и Митю обратно в моё время, в хвойный лес, где остался Виталик.

Я рассказала другу правду обо мне, о том, как вмешалась в разборки блэквимов, как впервые услышала о его отце и о том, что внезапно очутилась в прошлом… Не знаю, поверил ли Митя, но когда я ему предложила вернуться в 2006 год вместе со мной, обнял меня и, кивнув, не смог сдержать слёз. Я пообещала, что уговорю маму: она позволит малышу остаться с нами, и тот станет мне братиком, о котором я столько мечтала. И повязала Мите на запястье фенечку, которую успела сплести во время небольших привалов.

– Это знак моей дружбы. Я дарю его только тем, кому готова доверять, о ком никогда не забуду, кому никогда не откажу в помощи, кого смогу простить, даже если он причинит мне сильную боль. Клятва, которую я никогда не нарушу! – призналась я, стирая хрустальные капельки, что стекали по его щекам.

– Я верю тебе, Поля, – произнёс он, прижав к груди мою руку.

Перед тем как искать Максимилиана Фиша, мы договорились посетить Саинтзбургский ботанический сад, чтобы немного развеяться перед встречей с опасным гением. Денег у нас не осталось, а кондуктор высадил за безбилетный проезд, так как я не могла предоставить ему пенсионное удостоверение. Добираться до сада нам пришлось пешком.

Я не сразу поняла, почему Митя вдруг толкнул меня в сторону. Опомнившись от детского крика, сменившегося тихим плачем, я увидела, как женский силуэт на велосипеде исчезает вдали. Я машинально перевела взор на пострадавшего ребёнка, который растянулся на асфальте с перебитыми ногами, и осознала, что на месте Мити должна была лежать сама.

Нервно хлопнув себя по щекам, я вернула себе самообладание и, вспомнив мамины советы по оказанию первой помощи, попыталась помочь мальчику. Но, видя, что одна покрасневшая ободранная лодыжка уже чуть распухла, поняла: необходимо срочно доставить друга в больницу. Не говоря ни слова, я поспешила в первый попавшийся магазин. Моё сердце разрывалось от его плача, но я не смела оборачиваться. Стащив из продуктового телегу, чудом не попавшись охраннику, я воротилась к Мите. Подняла его и, усадив туда, со всех ног понеслась в поисках больницы. В городе их было немало, но никто не желал оказывать безвозмездную помощь ребёнку, а во многих нас вообще не пускали на порог.

Митя не успокаивался всю дорогу, твердил сквозь слезы, что не хочет к отцу, не хочет в больницу, что хочет остаться со мной. Я нервно уверяла, что никогда его не брошу, но сейчас важно отвести его к медикам. Под вечер мы нашли клинику, где принимали всех желающих, но там была огромная очередь. Я бережно переложила Митю на кушетку и, обещая измученному малышу, что скоро вернусь, стала ругаться с другими пациентами и персоналом, желая, чтобы нас приняли вне очереди… Но внезапно ощутила, как моя ладонь прошла сквозь руку медбрата.

В ужасе я обернулась, и если бы у меня были волосы, они, наверное, стали бы дыбом… Рядом на кафеле замерло бездыханное тело старушки в клетчатом сарафане, в котором я была несколько минут назад. Митя звал меня, задыхаясь от слёз, весь горячий, молил вернуться, погружаясь в болезненный бред. Я всем сердцем рвалась к нему, но не могла пошевелиться. Он свалился с кушетки и ударился головой… Над ним столпились люди в белых халатах – это было последнее, что видели мои глаза, а последнее, что сорвалось с его детских губ – это имя – Полина!

* * *

Подозрительная особа, которая обещала Ярилову посодействовать в поисках специальных плодов, способных спасти меня, вывела блэквима огня из леса и, прервав его мысли, со злой улыбкой на лице произнесла:

– Можешь возвращаться обратно.

– Что? Как же Полина и противоядие? – нервно пробормотал Виталик.

– Она не нуждается в противоядии, наивная ты голова, – хрипло захохотала старая ведьма, – твоя подруга была под действием волшебного вещества, которое выделяют избранные представители особого вида летучих мышей. Оно рассеивается без чьего-либо вмешательства, когда подходит нужный срок.

– Зачем тогда ты мне солгала?! – Ярилов разозлился не на шутку, в его руках вспыхнул огонь.

– Полина не вернулась бы раньше времени даже в том случае, если бы ты был рядом, но я решила провести небольшой эксперимент.

– Кто ты?! – Виталик готов был выпустить на ведьму всю мощь пламени. Но в тот же миг старуха словно растворилась в воздухе.

Подавленный и взволнованный мыслями обо мне, блэквим огня погасил пламя и пустился обратно. Когда же он вернулся в лагерь, на улице было темно. Всю дорогу он представлял, как вызовет Дракона-Златояра на смертельную дуэль, ежели тот посмел причинить мне зло, но к его возвращению Ильи не было рядом, а я начала пробуждаться.

Придя в себя, я горько зарыдала, повторяя, что должна спасти Митю, что нужна ему. Моё тело мучил жар, я не могла подняться. Виталику с трудом удалось меня немного успокоить. Когда я заснула, он заметил сильный кровоподтёк на моём предплечье, разбитую коленку, стёртую до крови кожу на пятках и другие повреждения, которых у меня не было раньше. Обработав раны, он уложил меня удобнее, укрыл тёмным свитером и, устроившись неподалёку, собрался стеречь мой сон, не смыкая очей до самого утра.

* * *

Тучи над вечерним лесом рассеялись подобно миражу. Воздух был свеж, но мучительные страдания, почти лишившие Илью разума и убедившие вернуться в лагерь, чтобы, обратившись драконом, проглотить меня целиком, нарушали его спокойствие. К тому же он весь продрог, промокнув до ниточки. А появление коварной старухи в старомодной накидке добавило злости, и он хотел наброситься на неё, но ведьма, еле передвигаясь, швырнула ему, как собаке, горсть тех самых подозрительных конфет, которыми угощала когда-то. Догадавшись об их предназначении, Илюша проглотил одну вместе с мокрой землёй и, еле сдержавшись, чтобы отвратительное средство не вырвалось обратно, потянулся к остальным.

– Та, которую ты пробовал ранее, содержала незначительную дозу. Эти сильнее, каждая из них поможет тебе сутки продержаться без человеческой плоти, – голос старой ведьмы был каким-то болезненным, чувствовалось, что окаянная с огромным усилием произносит каждое слово.

– Чего ты добиваешься? – серьёзно произнёс Илья, ощущая, что средство старухи начало действовать, и он принимает свой обычный облик.

– Всё, что меня интересовало на данном этапе, я уже поняла, – вымолвила старуха столь же тяжко.

– Что ты поняла? – спросил Илюша, когда исчезли все признаки превращения, включая драконьи когти, и приблизился к незнакомке слишком близко.

– Не смей мне тыкать, мальчишка! – грубо рявкнула она, схватив его каменной хваткой за ворот влажной рубашки. – Ты любишь этот мир, хоть он неприветлив к тебе. Хочешь жить. Я прочла это в твоих глазах. Но если кое-кому не будет хватать кислорода, ты перестанешь дышать.

– Чушь! – злобно крикнул он, пытаясь высвободиться, но понял, что сильно измотан и слишком слаб для неё. – Кто вы?

– Когда ты это разгадаешь, будет уже слишком поздно, – она сняла капюшон и направила на Илью свои странные, мрачные очи; в них отражалась пустота. Если посмотреть в них, то казалось, что падаешь в бездну.

Одним ударом невиданной мощи ведьма отшвырнула Илью от себя, заставив того пробить спиной несколько деревьев. Через силу заставив побитое тело подняться, он хотел вернуться и начать серьёзную битву, но у него на глазах старуха загорелась чёрным пламенем, а когда он подошел к ней, превратилась в прах. Прежде чем упасть от усталости, Илюша заставил себя собрать с земли особые конфеты, спрятал их в сумку и на скорую руку устроил место для ночлега.

* * *

Илья пробудился, как только взошло солнце. Он был бодр, полон новых сил, а главное, его не беспокоил людоедский голод. Джинсовые рубашка и бриджи высохли. Собрав потрёпанные кудри в небольшой хвост, подросток закинул сумку на плечо и, почувствовав за лесом нехилую враждебно настроенную блэквимическую ауру, поторопился к ней навстречу. Она была сравнима с молнией.