Читать книгу Ego venit - Валера Жен - Страница 6

В стране происходит судебная вакханалия, и медлительность в исправлении бездарного законодательства я рассматривал как преступную халатность руководящей элиты. У здравомыслящих людей уже не оставалось сомнений в закономерности происходящих нелепостей, тесно связанных с морально нечистоплотной властью. Также прояснилась карательная направленность политики Умцова. В больших скоплениях людей у театров и других культурных заведений стало трудно определить процентное отношение действительно образованной и воспитанной части общества и переодетых в штатское полицейских ищеек. Подслушивающие и подсматривающие приборы можно обнаружить в спальнях, в общественных туалетах и даже в предметах сугубо интимного назначения, только что приобретенных в магазине.

Разумно предположить всеобщее помешательство, но сам-то я держался особняком, сохраняя невозмутимость и оставляя за собой право на объективное суждение. И чем больше я наблюдал, тем решительнее склонялся к необходимости личного вмешательства в процесс нормализации общественных отношений и наведения в них порядка. Понимал, что только заслуженное возмездие за перенесенные страдания может заставить людей поверить в справедливость. Но понимать – это состояние безобидное, а для карательных мер требуется благословение свыше. И в первую очередь я чувствовал ответственность перед всем человечеством и теми людьми, которые пожертвовали собой ради исторической справедливости. Появилась необходимость посетить могилку декабриста Ивашева. Мне казалось, Василий Петрович скажет нечто важное, что наверняка освободит меня от остатков былых предрассудков, связанных с бездумным доверием к существующей власти.

И какое может быть доверие!? Народное достояние растащили именно представители власти, но продолжают сохранять свои должности. Не расстанутся с насиженными местами, опасаясь заслуженной расплаты и, как следствие, потери присвоенных благ. С ними не договориться о добровольной капитуляции, потому что они в корне представляют собой порочный, самый отвратительный, слой общества, способный на гнусное предательство во имя личных интересов. Думаю, Василий Петрович достаточно натерпелся от царя с его прихвостнями, есть у него сильные аргументы против любой власти.

По прошествии десятка лет со времени окончания средней школы романтично воспринимаются маленькие глупости и фантазии юношеского возраста. С замиранием сердца вспоминаю первые объятия с любимой девушкой, с чувством глубокой признательности оцениваю поучения родителей. Все, что меня окружало и формировало мою личность, обрело вневременной характер, стало частью вселенной, не имеющей границ в пространстве и времени. То есть без всяких предрассудков и религиозной чепухи я поверил в бессмертие прекрасных чувств и отношений. Не случайно происходит мое духовное общение именно с декабристами, а не какими-нибудь узурпаторами смутных времен.

И вот уже Туринск. История маленького городка Тобольской губернии производит впечатление. В тысяча девятьсот шестом году здесь был в ссылке писатель Александр Гриневский, позже взявший псевдоним – Грин. Всего три дня, потом сбежал, напоив исправника и полицейских. Мог бы описать свои впечатления от своего кратковременного пребывания, но лишил будущие поколения такого подарка. А я стараюсь запомнить каждую деталь, попадающую в поле моего зрения. При выходе из вагона встречает меня невзрачный памятник маршалу Жукову. Крашенная под серебро гипсовая голова в папахе – на кирпичном столбике. Был он проездом на станции и даже выступал с речью, в остальном вокзал ничем не примечательный. На фасаде деревянного здания вывеска «Туринск-Уральский», чуть дальше еще какие-то мелкие деревянные строения, потом начинается жилищная застройка из каменных пятиэтажек.

С вокзала я прямиком отправился в сторону городского кладбища. Разгар лета, еще ранний час, а в моем распоряжении весь день. Я мог вволю насладиться чистым провинциальным воздухом, рассмотреть перемены в городском пейзаже. Хотел порадоваться прогрессивным изменениям, но увидел те же серые здания и пустынные улицы, к каким присмотрелся еще в детстве. При очевидной отсталости город можно рассматривать тоже как памятник, но уже последним годам социализма. Это теперь, а в период пребывания здесь декабристов было гораздо хуже, и строения в своей убогости еще больше походили друг на друга. Они сами строили себе жилище и вели скромное хозяйство. А чем занимались… как будто вели просветительскую работу, посвящали время образованию детей, в своем кругу читали стихи и увлекались рисованием. В общем, им удавалось сохранять светский образ жизни, да и связь с высокопоставленными и богатыми родственниками никогда не прекращалась. В музее декабристов собрано немало материалов так или иначе характеризующих самый знаменательный период за длительное время, начиная с1600 года, когда был основан Туринский острог и в 1603 году получивший статус города.

Меня умиляли даже не воображаемые картины провинциальной жизни декабристов, а глубокая привязанность их друг другу. Покоряли своей преданностью их жены. А какие теперь женщины, эти «звезды» на сцене!? Верные подруги декабристов… невозможно много выстрадала жена Трубецкого. Самопожертвование Екатерины Трубецкой будет позже воспето выдающимся поэтом русской революционной демократии, поэтом «мести и печали» Николаем Алексеевичем Некрасовым в его поэме «Русские женщины». Как проигрывают этой блистательной женщине жены высокопоставленных чиновников и кремлевские сотрудницы! Конечно, в большей степени меня интересовала судьба семьи Ивашевых. Камилла Ле Дантю сама напросилась в жены Василию Петровичу, когда он уже был на каторге в Читинском остроге и Петровском заводе. После каторги жили на поселении в Туринске. Зимой 1839 года, после восьми лет брака, Камилла скончалась во время родов, унеся с собой и дочь Елизавету. Василий Петрович скоропостижно умер, выходя из церкви с заупокойной службы, ровно через год – в день смерти жены. Печальное совпадение, их судьбы не могут не будоражить воображение. Впрочем, они никогда не умирали, просто невежественные люди слабы разумом для понимания глубинных процессов, происходящих в природе – одним непродуманным словом хотят объяснить явления космического масштаба. Так появился Бог и получила развитие религиозная культура.

Так вот углубился в исторические события и упустил из внимания окружающую действительность, спохватился только у входа на территорию кладбища. Мне всегда казалось странным предоставление каких-то привилегий покойникам, как будто им не все равно где покоиться. А если они хотят покоя, то ни к чему выставлять могилы на обозрение в самых проходных местах. Ладно бы криминальные авторитеты и цыганские бароны, но в первую очередь на глаза попадают жертвы локальных войн, развязанных бестолковыми политиками. Мало им было страданий, теперь сверху давят каменные глыбы, олицетворяющие неугасимую память благодарного государства и безымянных родственников. Мимо шастают бомжи и вандалы, плюют в полированный мрамор, собирают для перепродажи не успевшие увянуть цветы, выламывают узорные оградки для сдачи в металлолом. Еще говорят о воспитании подрастающего поколения, из-за боязни их растления телевидение стало заложником у слишком активных общественников и полоумных чиновников. Но кто будет воспитывать, если в распоряжении есть Интернет, и каждый день на экранах телевизоров показывают руководящих чиновников в законе. Моя миссия как раз и заключается в установлении исторической справедливости, именно поэтому я здесь – на кладбище, чтобы набраться духовной энергии.

Прошел не больше сотни шагов по центральной дороге и свернул вправо. Всего-то сорок шагов, и – чугунная оградка восемь на восемь метров. Конечно, перед поездкой я заглянул в Интернет, посмотрел фотографию с могилы Ивашевых. В реальности, в обрамлении могучих сосен, фрагмент народной памяти показался особенно знаменательным. Не хотелось бы обесценивать значение других исторических людей, но я как будто обнаружил жемчужину в россыпи отработанного песка. Не знаю, что со мной происходило – несомненно, присутствие захоронения повлияло на меня магическим образом. О каком-то божьем провидении и речи быть не может, но явно сказались мои длительные размышления – они обрели зримые образы.

Василий Петрович склонился в скорбной позе, упершись локтем в мраморное надгробие, его губы шепчут неслышные слова. Я всмотрелся в его лицо и понял смысл произносимой речи. Он приглашал Камиллу украсить мой визит своим присутствием. И она явилась. Из дымки, с только что родившейся дочуркой на руках. Сквозь кружевную накидку просматривается крохотное тельце, личико искажено смешной гримаской. Поверить невозможно, но я стал очевидцем еще не случавшегося в истории события. Можно по-разному относиться к моему виденью, но важней мое личное восприятие и мои выводы. В который раз я убеждаюсь в своей счастливой исключительности и таких возможностях, о которых может только мечтать все остальное население планеты. Уверенность в закономерности рождения такого феномена, как я, является следствием чудовищной несправедливости, творящейся под солнцем. Вот она вечная ценность – не власть и материальные ценности, а справедливость. Да, кучка подобий людей узурпировала власть и присвоила себе право единолично распоряжаться всеобщим достоянием и судьбами нормальных людей, не страдающих вредоносным честолюбием. Самый раз поверить в зачатие от святого духа, но земные реалии не оставляют места для суеверий.

Трудно упустить из внимания особый стиль их одежды, накладывающий отпечаток и на манеры поведения. Я невольно заглянул в эпоху, далекую мне не только по времени, но и по типу мышления. Люди, свободные от ежедневного информационного промывания мозгов и зависимости от компьютеров, более всех других склонны к романтизму. Им присуще вольное воображение, от чего личная жизнь наполняется богатейшим духовным содержанием, которое ярко проявляется в разных видах искусства. Не под силу Николаю I оказалось сломить ярких представителей передовой мысли. Милую троицу можно было запросто принять за святое семейство. И взгляд мечтательный, часто устремленный к небесам. Во всем изысканная простота. Тонкая шея и низко опущенные покатые плечи, плавно заканчивающиеся узкими рукавами. Стан, заключенный в длинный изящный корсет, как стебель опускается на чашечку юбки. Непокрытая голова, волосы расчесаны на прямой пробор и опускаются локонами по обе стороны лица. У Василия Петровича не менее удобный сюртук с застежкой на пуговицы. Все бы ничего, если бы не драматичный черно-белый контраст.

Василий Петрович правой рукой обнял за плечи милую жену, а левой пригласил пройтись вдоль могилок. Пока он и слова вслух не сказал, но по его задумчивому лицу не сложно представить ход мыслей, связанных с моим появлением. Я даже на сто процентов был уверен, он заранее знал о моем посещении кладбища. Не удивился и не высказал приветствия, как будто никогда со мной не расставался. Знал о моем рождении, и теперь его мыслительный процесс связан с поиском точных слов для изложения собственных взглядов на происходящие явления и перспективы по улучшению действительности. Мы всегда знали о своем призвании и нисколько не сожалели о душевных и физических потерях, – наконец он обратился ко мне. Не повернул лица, не произнес вслух, но я отчетливо услышал его мягкий, почти юношеский голос. Впрочем, удивляться не стоит, все декабристы были молодыми – горячие и добрые сердцем. Я даже понимаю, ваше противоправное рвение вызвано защитным рефлексом при явных признаках репрессий со стороны правящей элиты. Вы слишком мягкий и добросердечный молодой человек, чтобы решиться на кровопролитие, пытаетесь найти нравственную поддержку в истории российской. Похвальное благородство не может остаться безответным.

Они остановились под раскидистой березой, и я вдруг заметил, что наступила осень, и лиственные деревья окрасились в багряный цвет. Красочный фрагмент, вырванный из истории. Странно, что я оказался вне времени, нет у меня понятных для простого человека представлений о временах года и смене настроения в зависимости от погоды. Есть некая задача, которую я обязан выполнить. И мое появление среди огромной массы людей – дело не какого-нибудь рядового случая, а является следствием редчайшего совпадения каких-то явлений. Астрологи бы обязательно сказали о расположении звезд, но я чувствую себя только продуктом социальным, связанным невидимыми нитями с каждым человеком, не лишенным духовности. Понимаю ваши сомнения, – грустно улыбнулся Василий Петрович, поправляя кружевную накидку у дочери. – К сожалению, компромисса быть не может. Все, кто присваивает результаты чужого труда или разворовывает общее имущество уже является убийцей. Огромные, ничем не обоснованные диспропорции в оплате труда простого люда и приближенных к верхушке чиновников, можно объяснить только помрачением рассудка. Вы не станете отрицать суициды из-за безысходности. А факты физического устранения конкурентов и политических оппонентов? Обладая реальной властью, преступная верхушка легко покупает себе сторонников в силовых структурах, насаждает карательные органы. Жизнь граждан ни во что не ставится, важней обладание ресурсами. Только физическое устранение идейных вдохновителей бессовестного паразитизма способно остановить распространение пагубной заразы.

Его смелая откровенность меня смутила. Граф Орлов был не настолько прямолинеен. Опального генерала тоже понять можно из-за мягкости примененного к нему наказания, а свою судьбу усугублять было совсем ни к чему. Могу сказать совсем простую истину, – Василий Петрович посмотрел мимо меня. – Наступила эпоха возможных катастроф. Все, кто так или иначе наращивает военную мощь, не только другие страны подвергает опасности, но сам рискует взлететь на воздух. Граждане любой страны всегда могут договориться без военной силы, им бы хватило своих ресурсов. Только правящие классы не могут отделаться от собственных уродливых амбиций – их безмерные аппетиты ничто не удовлетворит. Как известно, любящий серебро серебром не насытится. Впрочем, что я говорю! Милый Александр Сергеевич в пример указал на глупую старуху с ее желанием получить золотую рыбку для посылок.

– Вы правы! – теперь уже я не сдержался от замечания. – А во всем виноват старик – проявил малодушие и не постеснялся пойти к золотой рыбке. Так что же, теперь воевать?

Не обязательно, – грустно улыбнулся он. – Достаточно отстранить от власти людей безнравственных. Во все времена, как ни странно, существует закономерность, когда к руководству страной приходят далеко не порядочные люди, соответственно вокруг них аккумулируются единомышленники. При отсутствии цементирующего лидера весь этот отвратительный сброд рассыплется.

– Надо иметь право на кровопролитие, – пытаюсь я хоть как-то сопротивляться собственным намерениям. – Существуют общепринятые законы, без которых любое государство развалится.

Эх, молодой человек! Любой закон, если он опускается сверху, – это палка о двух концах. Правомочным законом может являться только воля народа. Если правитель будет очень упорствовать в принятии народного волеизъявления, рано или позже «на обломках самовластья напишут» имена народных героев. У вас появилась редчайшая возможность оставить в истории свой след как пример беззаветного служения вечным ценностям.

– Можно с ума сойти! – горько усмехнулся я. – Кажется, глава государства считает свою деятельность очень важной для утверждения именно вечных ценностей. И я давно не сомневаюсь, жажда власти и безмерная алчность никогда не покинут первых лиц в любой стране.

Весьма закономерно. Конечно, он сказал, что люди, по своей примитивности, не способны смириться с чьим-то быстрым обогащением, и психология у них завистливая. Не станет же он соглашаться с ненавистью народа к незаконному присвоению их достояния и признавать себя соучастником, поэтому уходит от прямых вопросов. Вот и получается, что один параноик с помощью продажных политологов пытается вдолбить народу мысль о его глупости и собственной безошибочной политике. И много делать не надо, достаточно белое назвать черным и наоборот. Все! Это как же получается… мошенническое присвоение общенародного достояния считать вечной ценностью? Тут, братец, даже не цинизм, а явная умственная деградация.

– Но как быть с людьми, у них уже сложилась психология. Эгоизм и жажда наживы стали основной движущей силой.

Что-ж, на то воля божья, чтобы научить нравственным ориентирам, – Василий Петрович повернул взор в сторону своей оградки, показал на три сосны внутри. – Одна еще зеленеет, а другие две засохли. Так и с народной памятью. Люди больше всего склонны подвергаться всякого рода унижениям, а бороться за их права приходится наиболее стойким и живучим.

Он коснулся ладошкой мрамора и стал терять очертания. Только что говорил, придерживая рукой гибкий стан жены, а теперь передо мной чугунная плита с печальной надписью на мраморном обелиске. Я еще походил вокруг в поисках непонятно чего. Или Ивашев сказал все, надо только осмыслить его слова. Недвусмысленно указал на засохшие сосны, хотя на отсутствие внимания к месту захоронения своей семьи не жаловался. И действительно, люди всегда о нем помнили. Не случайно рядом похоронена девочка семи лет от роду, имя ей – Камилла. И почему так рано умерла?.. С трудом сдерживая слезы, я направился к единственной грунтовой дороге, раскисшей после утреннего дождя. По бокам буйная зелень, а только что я видел красочную осень. Мне еще предстоит вернуться к заветному месту, но это будет очень не скоро – это я знал точно, разве что не представлял, в каком качестве. Надо сразу признать, не появилось у меня удовлетворения от свершившейся встречи, передо мной только приоткрылись врата в особый мир человеческого восприятия и безошибочного понимания происходящих явлений. Я как бы заглянул в узкую щелку, но войти мне так и не удалось. Было завораживающее магическое притяжение, как бывает притягательным своей загадочностью потусторонний мир. Наверное, также представлялись Данте все круги ада, позже описанные им в «Божественной комедии».

Не мог я в подавленном состоянии покинуть родной город, необходимо развеяться и восстановить душевное равновесие. Василий Петрович доверил мне самому найти ответы на мои же вопросы. То есть я не вправе возлагать ответственность за собственные поступки на какие-то сторонние силы и тем самым уподобляться малодушным людям самых различных мастей. До ночного поезда времени более чем достаточно – хватит, чтобы пообщаться со всеми предками, сдобрившими своими останками, пусть и малюсенький, но все же, кусочек для всех родной планеты. Возможно, в их судьбах я открою закономерность, способную определить и мое будущее. Сейчас я в старой части кладбища, здесь же захоронены деды и прадеды, а мои родители, брат и сестра как раз перед старой объездной дорогой, за которой начинается новая часть захоронений. Очень символично – проезд транспорта и в то же время знаковая рана от октябрьской революции и великой войны с фашизмом. С грязными лужами и мятыми пластиковыми бутылками? Жаль, вершители судеб целых народов в своих бронированных и комфортабельных лимузинах не появляются на провинциальных дорогах. Их затуманенные от великих дум глаза смотрят в недоступные для простых смертных дали. Раздувают армию и вооружение, пыжатся друг перед другом властными полномочиями и личным богатством, грозят крохотными кулачками, оставляя народы своих стран без средств для достойной жизни. Их цинизм не знает границ. В голове не укладывается, каким образом смеет кучка политиков противопоставить свое, пусть даже роскошное, существование всему человечеству с его интеллектуальными и творческими исканиями.

Так вот, в задумчивости, ходил я между холмиками среди зарослей и покосившихся оградок, иногда вчитывался в немудреные эпитафии, с печалью отмечал повсеместную запущенность старых могил и выборочное внимание к современным захоронениям. Чем дольше вживался в атмосферу кладбища, тем больше чувствовал зыбкость собственной жизни, понимал ее зависимость от социальных и природных потрясений. Всегда странным представляется недалекость правителей всех времен, изжеванных в зловонное месиво невозмутимой колесницей истории. Понять бы закономерность связи объективной истории, на которую пытаются повлиять наивные люди, облеченные властью, с доступными средствами для уничтожения себе подобных. Оглядываясь на былые события, особенно остро воспринимается тандем самодурства и гордыни. Только глупости под силу разрушать духовную связь правителя с управляемым им народом, окружать себя ненасытными проходимцами, без конца жаждущими власти, женщин и зрелищ. Наверное, с тем же чувством бесконечной тоски король Лир рассматривал человеческий череп, а мудрый Екклесиаст утверждал что нет ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей, остальное – ничто иное как суета сует.

Можно по-разному относиться к происходящим событиям. Завидовать, или нет, успехам процветающих дельцов – дело сугубо личное. Если нет болезненных амбиций, то каждому человеку под силу удовлетворить скромные потребности, но вся беда в конкуренции и хищнической сущности всех параноиков без исключения. Из-за больной психики и отсутствия мудрой практичности они готовы весь мир подчинить собственным интересам, часто граничащим с сумасшествием и откровенной пошлостью. При всем миролюбии народов становится невозможным сохранить нейтралитет. Именно в таком драматическом состоянии находился и я. Соответственно назревает вопрос, возможно ли меня считать законопослушным гражданином. И если нет, то означает ли это мою умственную деградацию. Или наоборот, репрессии против демократического волеизъявления людей являются самым отвратительным проявлением любой власти, обязанной прислушиваться к своему народу и максимально придерживаться справедливой объективности. Основным показателем власти и могущества является позволение посылать людей на смертоносную войну или на виселицу, то есть – по своему усмотрению распоряжаться чужой жизнью. В итоге в разных частях планеты появляются сумасшедшие убийцы, спешащие без всяких умственных усилий сравняться известностью с первым лицом страны. Какой-то восемнадцатилетний парень расстрелял десятки несчастных соучеников в политехническом колледже в городе Керчь, но перечислять обезумевших стрелков и террористов можно бесконечно.

С какой бы позиции я не рассматривал возникающие вопросы, количество их только возрастало, и соответственно не представляется возможности выйти за пределы кладбищенского забора. На какое-то мгновение даже возникла мысль об убийственности вообще каких-либо социально значимых вопросов. Только поэтому власть боится открытых дискуссий, появляется в окружении специально подготовленных людей, с заранее выученными вопросами. Любое выступление в гуще народных масс проходит под пристальным прицелом нанятых снайперов. И всякая власть знает о собственной несправедливости, и пришла она к власти благодаря чудовищным нарушениям принципам справедливости. В распоряжении непорядочных людей всегда есть престижные должности, государственные награды, высочайшие звания. И даже банальные деньги имеют значение для привлечения сторонников и обращения в свою веру самых нищих слоев населения. Социальный статус не имеет значения при подсчете голосов. Впрочем, деньги, в какой бы валюте они не были, всегда являлись ненадежным инструментом для достижения цели, часто подвергаются инфляции, легко похищаются или гибнут во время стихийных бедствий. Зато однажды полученная государственная должность дает удовлетворение от ощущения власти, а в виде взяток постоянно приносит материальные и другие блага.

Наконец-то мне пришла в голову здравая мысль, и я получил ответ сразу на все вопросы. Я, ввиду моих необычных способностей, обречен на духовное одиночество, вполне закономерным является интуитивный поиск единомышленников. Поскольку здравствующие люди подвержены ошибкам и многочисленным слабостям, то я обратился к общепризнанной вечности. Не случайно о покойниках говорят либо хорошо или вообще их не упоминают. Уже ничто не заставит меня сойти с намеченного пути, я чувствовал моральную поддержку представителей всех поколений, унесших свой печальный опыт в мир иной. Или я ошибаюсь? Добрая история не может уйти бесследно, народ из поколения в поколение будет по крупицам передавать историческую правду о своих героях. Как бы не старались извратить истину не слишком разборчивые в средствах политические авантюристы и карьеристы, она будет всегда существовать сама по себе и, по мере необходимости, давать о себе знать. И вот он миг величайшего счастья, когда мне дозволено заглянуть в сферу, недоступную для простых смертных. В то же время немало научных работников бездарно глотают архивную пыль, перелистывая пожелтевшие страницы многочисленных мемуаров, не имеющих ничего общего с объективной оценкой важнейших событий.

Для меня открылся некий интеллектуальный шлюз, когда я могу безошибочно отвечать на любой социально значимый вопрос. Прошли сомнения, связанные с недостатком соответствующих знаний. Если глава государства в своих решениях опирается на бесчисленное количество высокооплачиваемых, плохо осведомленных, советников, то моя уверенность проистекает из огромного опыта многочисленных поколений. Можно подумать, кровавый поток никогда не прекращался, а в современных условиях может резко оборваться апокалипсисом. Объять невозможно трагедию и ужас людей, на своей шкуре испытавших бесчеловечную сущность правителей всех времен и народов. Даже в «Розе Мира» Даниила Андреева, этой святой и по-своему честной книге, тиран рассматривается как воплощение сатаны, несущего горе и страдания достойным людям. Гонениям и страданиям всегда подвергаются именно порядочные люди, другие, испугавшись за собственное здравие, легко соглашаются с предательством и собственным унижением. Только бессовестные и циничные политологи продолжают твердить, что народ достоин своего правителя, допущенного им до власти. На самом деле граждане любой страны в основном заняты созиданием, а мнительные и озлобленные параноики, в своем стремлении к власти, всегда обманывают народ и безжалостно растаптывают очаги культуры.

Все же я пришел к неутешительному выводу, что мое мышление отчаянно буксует на ненависти ко всем правителям без разбора. Получается, я настроен вообще против единоличной власти, хотя не против личности, способной аккумулировать в своем сознании самые передовые и прогрессивные идеи. И еще мне пришла в голову мысль отказаться от карательной функции и перейти к более щадящим способам исправления существующего политического устройства. То есть я против смертной казни? Конечно, нет речи о необходимости какой-то толерантности, затрагивающей интересы целых народов, или пресловутом благодушии. Я вынужден проводить твердую политику – без учета семейственности и деловых связей. Справедливость не терпит избирательности, из-за которой страна погрязла в коррупции и пришла к социальному расколу и правовой анархии. Есть прямая, всем известная, обратно пропорциональная зависимость добра и зла. Вот как! Именно лояльность к жуликоватым чиновникам и укрывательство преступников из правящей элиты привели страну к социальной катастрофе.

Вывод напрашивается сам собой. Никакое правительство не станет начисто истреблять преступность, потому что само является частью этой сферы деятельности. То есть за государством, в лице госслужащих, всегда должно сохраняться монопольное право на преступления, как и случилось с приватизацией природных недр и значимых государственных объектов. Как сказал гендиректор радио «Голос Москвы», преступники получили амнистию, еще и у власти. Пусть бы получили свободу, так нет – сохранили награбленное и власть. Эта память всегда будет с народом, но Первому лицу хоть кол на голове чеши: караван идет. Получается все по закону. Общая преступность в стране необходима для отвлечения внимания самой активной части населения. Размышляю над фразой одного очень уважаемого ученого: Ушли от строительства социализма, не пришли к капитализму, остановились на криминализме. Это и есть золотая середина? Я бы мог тоже успокоиться, если бы за такое спокойствие не расплачивались невинные дети и самые светлые поэтические души. Наконец-то я пришел к однозначному ответу на все социально значимые вопросы. Чтобы весь народ, без исключения, процветал, надо искоренить зло только в самом руководстве страны. Истина, что рыба гниет с головы, никогда не теряла своего значения. И как бы власть не пыталась ее дискредитировать, моя задача еще больше конкретизировалась, обрела видимые формы.

Мне удалось преодолеть психологический барьер, я оказался за пределами кладбищенской территории. Оглянулся назад, окинул взглядом бархатные верхушки сосен, отметил дряхлость забора и покосившейся дощатой уборной. Запущенность и заброшенность становятся естественными отличиями всякой провинции. Не привлекают внимание даже захоронения выдающихся людей, когда во всех сферах жизнедеятельности лидирует зло. Из-за него, проклятого, разворовываются деньги, выделенные на благоустройство, а немытые бомжи рыщут между кладбищенскими оградками, собирают с могилок конфетки и размокшее печенье. На периферии участились попытки самоубийства, зато в столичных городах продолжается бесконечный праздник разбогатевших дельцов. Вся страна превратилась в такой же перекошенный общественный сортир с персональным золотым унитазом для Первого лица.

Должно быть, я крепко опечалился, если перестал что-нибудь вокруг замечать. На перекрестке переходил проспект Ленина, а за мной из кустов наблюдали двое полицейских, чуть в стороне – служебная машина. Надо им выполнять план по выявлению правонарушений. Остановили, потребовали паспорт, выписали административное предупреждение. Вроде как пешеходный переход находился в поле моей видимости, и, несмотря даже на безлюдность, ничто не мешало мне дополнительно пройти сотню-другую шагов. Не появилось намерения ссориться или наказывать молодых ребят, но я подумал о бездумной работе высокооплачиваемых силовых структур и нищенских зарплатах учителей, по-настоящему увлеченных воспитанием и обучением детей. Да что же это за страна такая! Государство прилагает огромные усилия для выработки ненависти к институтам власти и, соответственно, их представителям.

Нечего сказать, милая получилась у меня прогулка, впору самому застрелиться от отчаяния. Да, при такой впечатлительности, как у меня, лучше было бы не смотреть на убогие жилища, избегать любых кровавых зрелищ. Мои детские друзья частенько посещали скотобойню в поисках острых ощущений, а я не испытывал удовольствия даже от хрустящих свиных шкварок. Нищета и душевные муки в моем сознании всегда соседствовали, а для власти они являются естественной и необходимой формой существования определенной части населения. Пусть будет все, но чего-то должно не хватать – иначе народ избалуется и станет неуправляемым. Широкий и наглядный пример проявления немилости – именно доведение до нищеты. Мне слабо представляется психологическое состояние попавших в опалу истинных гениев, но они всегда должны быть готовы к собственному падению и временному забвению. Пророки есть в своем Отечестве, но власть не любит успешных конкурентов. Мне проще, потому что я, как личность, недосягаем для любой власти, но могу вообразить страх какого-нибудь монарха перед возможной утратой короны. Пока существует бессовестная драка за высшую власть, народу, ввиду его благодушия, никогда не реализовать своих прав на достойную жизнь. Так уж повелось, что порядочные люди уступают место хамам, а к руководству страной приходят и вовсе изворотливые мерзавцы.

Когда я садился в общий вагон поезда, то обратил внимание на большое скопление студентов. Вспомнил свою учебу в областном центре, проблемы с покупкой билета и крыши вагонов. Тогда о свободных полках приходилось только мечтать, а теперь мне пришла мысль о необходимости кругосветного путешествия на велосипеде. Сказалась прогулка по кладбищу с последующими размышлениями. Мне совсем не обязательно просиживать единственное кресло в квартире, будет лучше общаться со всем человечеством. Что бы ни говорили об опасности одиночных поездок в неизведанные края, я могу полагаться на самый надежный транспорт и личные духовные резервы, способные подчинить даже самого отъявленного бандита. Не появлялось вопроса, зачем это нужно, как будто решение вытекало само собой из поставленной задачи. В моих поступках ничто не должно быть случайным и мелочным, и моя воля должна исходить из осознания собственной необходимости во славу всего человечества. На моем примере можно будет убедиться, что истинный борец за справедливость принадлежит всему цивилизованному миру, его место не за тонированными стеклами лимузинов, а в общении с простым народом. Так вот, нечаянно, высветилась моя исключительность, хотя во все века немало гениев погибало безымянными.

Со времени моей учебы прошло достаточно много времени, теперь поезда понемногу разгрузились, а в общих вагонах стало легче дышать и передвигаться. Я без труда отыскал свободную третью полку, обтер ее бумажной салфеткой и тут же, не обращая внимания на окружающую сутолоку, устроился под сводчатым потолком. Несомненно, все, что я делал, было символично. Я уже чувствовал себя свободным и гордым орлом, парящим высоко в небесах. Зорко осматривал бескрайние российские просторы и всюду подмечал какой-нибудь непорядок, связанный с варварским отношением к природе. Или видел пустые, искусственно раздутые, конфликты, связанные со сферами влияния между различными криминальными группировками и семейными кланами. С высоты моего полета люди представлялись чуть ли не насекомыми. Смехотворными выглядели их крошечные фигурки при неуемной жажде власти и богатства. У этих ничтожеств было все как у людей, то есть они жили семьями, воспитывали таких же ненормальных отпрысков, прививали им чувство собственного превосходства. Более непонятной показалась привязанность женщин к роскоши. Из-за бесполезных побрякушек и никчемного удовольствия прокатиться в дорогом лимузине смазливые девчушки наперегонки ломятся в постель к олигархам, терпят унизительные насмешки, становятся бессловесными содержанками.

На миг воссоздалась трогательная сцена общения Василия Петровича со своей милой женой. Мне тоже хотелось нежности, и я ему позавидовал. Должно быть, он понял мое состояние, печально улыбнулся, и, кажется, его голос прозвучал: Вы совсем молодой человек, вам недостает опыта для глубокого понимания трагизма человеческого одиночества. Без всеобъемлющей любви невозможно адекватно оценивать действительность. И потом… вам самому не безразлично присутствие рядом свеженькой обольстительной дамы. Вы не станете отрицать наличие желания согреться в объятиях трогательного, преданного душой и телом, близкого существа. Я уже свыкся с мыслью, что мне никогда не остаться наедине с собой. И винить некого, сам обратился за духовной поддержкой не к каким-нибудь неопределенным духам или придуманным призракам, а реально существовавшим людям. Видимо, Василий Петрович кое в чем лукавит, говоря о моем одиночестве, его присутствие в моем сознании уж точно нельзя отрицать. Хотя мысли о милом создании меня часто посещают, вызывают неподдельную тревогу. Нереализованная энергия ищет выход, но я вынужден довольствоваться эротическими сновидениями и тешить мужское самолюбие несомненной полезностью приносимой мной жертвы. Современный мир не настолько привередлив, чтобы акцентировать внимание на духовной стороне общения с женщиной, часто хватает примитивного секса. Надо согласиться, интимная близость без душевного слияния имеет неприятный оттенок, имеющий схожесть с проституцией. Или животное совокупление? Легко понять порядочного человека и затруднительно говорить о любви в современном обществе, в котором любая жизнь оценивается в деньгах.

Наверное, я не лишен особой привлекательности, связанной с потусторонним миром, мое гипнотическое влияние сказывается на поведении абсолютно всех девушек в моем окружении, где бы я ни появлялся. Даже те женщины, которые стояли ко мне спиной, чувствовали мое присутствие и заинтриговано оборачивались. Я могу соблазнить как юную девушку, так и покорить любую многоопытную женщину, избалованную мужским вниманием. Да, в моих силах подавить и подчинить волю даже самых мужественных людей, но я понимал моральную ответственность перед человечеством, строго оценивал собственные поступки. Даже с учетом недосягаемости нельзя рисковать благополучием близкого человека, поэтому в моем случае придется всегда оставаться одиноким добрым гением. Пусть меня утешает мысль, что самые прекрасные женщины не прочь стать дамой сердца такого непостижимого рыцаря, как я. В таком вот полусонном состоянии я осмысливал свое место в мире.

Очень возможно, я и не ездил в свой родной город, не общался с Василием Петровичем и своими родителями. Нет ощущения реальности или каких-нибудь физических нагрузок при поездке. Для оценки реалистичности восприятия можно, конечно, попытаться осмыслить место моего проживания и окружающую городскую застройку, сопоставить их с восприятием окружающих людей, но я сознательно не хотел конкретизировать свое существование. Мне выпал жребий мысленно пребывать вне поля внимания всех граждан без исключения. Я явился на свет, чтобы обозначить миру единственный правильный путь развития и стать тем агнцем, чья жизнь положена на алтарь общечеловеческих ценностей. Уже ничего нельзя изменить, но мне предоставлена свобода выражать свои эмоции через слезы, и я плакал. Вынужден признаться, у вечности могут быть простые человеческие слабости.

У всякого человека свое понимание общечеловеческих ценностей. Возможно, Умцов был искренен, когда сравнивал себя с рабом на галерах – все во имя величайшего блага людей. Похвалился почетным рабством, так ведь множество людей, можно сказать, в рабстве у олигархов – терпят унижение и получают мизерную зарплату, только бы прокормить семью. Он очень хорошо говорит о назначении искусства, снижении уровня культуры и духовной нищете. И, как всякий человек, находится в заблуждении относительно объективности своего мышления. Просто диву даешься, когда слышишь суждения о культуре со стороны невоспитанных солдафонов и просто невежественных людей. У них, как существ с низким интеллектом, нет шансов противостоять веянию времени и духовным запросам всего народа, закономерный процесс развития общества обязательно раздавит их. Природа закономерно выстроит защиту, например, против зарвавшегося правителя. Уже в моем лице построила барьер на пути политической вакханалии и моральной деградации. Я не имею права ошибаться, поэтому обязан четко понимать цели, а потом выбирать средства для их достижения.

Как известно, лучшим способом осмысления трудных задач является образное мышление. Для начала я разложил перед собой бумагу и акварельные краски. Хотел было взяться за кисть, но задумался. Конечно, есть расхожие понятия о душевности и равнодушии, безоблачности и застенчивости… И никто не считает себя негодяем по той причине, что предательство и воровство часто являются необходимыми для выживания качествами. Принято с высокой трибуны говорить о патриотизме, преданности светлым идеалам, а в бытовой жизни изменять жене, на работе делать пакости более успешному коллеге, ради карьеры и личной выгоды предавать товарища. Поднимается вопрос об ограждении детей от разлагающей культуры, но ежедневно по телевидению демонстрируются высокопоставленные чиновники, достигшие большой власти примитивной угодливостью и благодаря собственному унижению. Очень не однозначная цветовая гамма, а вместо привлекательного человеческого лица представляется уродливая гримаса. Лидер мятущегося народа, не доверяющего своим правителям с их прожорливыми свитами, смахивает на удава из известного мультфильма. Близко посаженные пустые глаза и блудливая улыбка не могут вызвать уважение или какую-то признательность. На какой бы дельтаплан он не садился, в каком бы военном самолете не летал, кто бы ни называл в его честь аэропорт, все равно он останется низким бездушным существом, олицетворяющим все отрицательные явления общественной жизни. И отвратительное пресмыкающееся пытается пришпандорить себе орлиные крылья, а народ обратить в послушную и обезличенную массу? Получается такая головоломка, что для сохранения здравого ума обычному человеку впору закрыть глаза-только бы ничего не видеть.

Касаюсь кончиком кисти чистого листа, и сразу же начинает устанавливаться необходимое равновесие. Лица нет, есть маски на все случаи жизни. Возможно, не надо вообще говорить о жизни, есть просто некое существо, не имеющее ничего общего с человеческой природой и жизненно важными вопросами. Есть некая демоническая способность аккумулировать вокруг себя таких же бездушных монстров, влиянию которых подвержена самая малодушная и безвольная часть населения. Немного изворотливости с денежными подачками, и уже получается численное превосходство, достаточное для установления бессрочной собственной власти и подавления любого народного недовольства.

Краски размыты, грязно-бурое пятно заслоняет солнце и крупными хлопьями оседает на цветущих деревьях. Нет желанного буйства цвета, становится очевидной убогость творческой палитры. Подобные картинки обычно отражают последствия ядерной войны. Указать бы конкретных виновников чудовищного апокалипсиса. И это результат прогрессивного развития цивилизации? Санкции со стороны экономически сильных стран, искусственное сдерживание любого процветания народов, стремящихся к независимой политике – яркие признаки деградации человечества. Бесчеловечная и жестокая реальность может убить не только вдохновение, но и самого художника. Уже погасила несчетное количество звезд первой величины. В моем городе был таким Русаков Николай Афанасьевич, чистый и прекрасный душой, с колоссальным чувством цвета художник. Во время путешествия по Кавказу он писал, как любит горячих людей, с солнцем в голове и ураганом в груди. Как гласит справка, полученная в КГБ, исполнение приговора состоялось 30 декабря 1941года. Государство тщательно скрывало протокол допроса, до сей поры людям не известно имя доносчика. Все делается для стимулирования продажных тварей и предателей с их деятельностью на благо преступного режима. Чтобы не было солнца в голове и урагана в груди? Это же государство в лице послушной Думы продвигает закон, ограждающий детей от пошлости и жестокости, хотя преступная власть сама демонстрирует себя без всяких ограничений.

В моем сознании происходит некий прорыв, когда я отчетливо вижу непрерывную цепочку смены правительств и тиранов на протяжении всей истории развития человеческой цивилизации. Обескураживают даже не потоки крови, а согласованность огромных масс людей и легкость, с какой они шли на собственную гибель всего лишь по слову холеных властителей. Как правило, заложниками правителей становились самые беднейшие слои населения, лишенные прав на какое-либо волеизъявление и материальных средств, чтобы откупиться. Особых привилегий добивались только самые преданные, испытанные на деле, предатели собственного народа. Всегда и всюду соблюдалась преемственность не только в передаче родовых богатств, но и власти. Традиции и эгоистические привычки сохранились до сей поры. И во всех случаях имеет место психопатическая схожесть первых лиц страны. Можно с трибуны говорить сколько угодно об общей человеческой природе, но всегда существовала четкая грань между правящей элитой и всей остальной частью населения, правитель отождествлялся с богочеловеком и был недоступен для простых смертных. Жесткая субординация подкреплялась абсолютным подчинением силовых структур одному человеку, во все времена исполнявшему обязанности верховного главнокомандующего. Слово-то какое… главнокомандующий. Во время войны случилась опечатка – в одном из номеров газеты «Чкаловская коммуна», корректор пропустил в слове букву «л», так что получился громкий скандал. Редактор газеты отделался партийным взысканием, а корректор оказался в тюрьме. Вроде нечаянно, а насколько верно получился смысл. Но политика не придерживается истины. Преданность дорого стоит, и государство в лице трусливых правителей за ценой никогда не стояло, легко раздаривало, политые кровью народа, бюджетные деньги.

Кажется, я нашел самое уязвимое место главного виновника народных страданий. Надо только признать, что прочность политической власти зависит от правильности распределения связей между различными общественными структурами – то есть по аналогии с химическими формулами. Для укрепления и усиления власти используются материальные блага и различные почести. В моих силах разрушить искусственно выстроенные связи и стереотипы, но не в моей власти вмиг выстроить новые рычаги управления и, соответственно, предотвратить последующий хаос. В девяностые годы прошлого столетия народ в полной мере испытал последствия непродуманной политики так называемого Лидера и его бездарного окружения. Даже при большом желании невозможно понять такое управление страной, чтобы высокопоставленные чиновники безнаказанно присваивали народное достояние, на предприятиях задерживались зарплаты, а пенсионеры из-за дикой нищеты и голода сводили счеты с жизнью. Эти же воры и жулики сделали политическую карьеру, узаконили неправедно добытую собственность и, как гарантию собственной неприкосновенности, пытаются распределить государственные рычаги управления между единомышленниками и семейными кланами. Нет, я не враг своей страны, надо менять политическую волю и справедливо перераспределять общественные блага. Как-то известный журналист и телеведущий справедливо заметил, что виной всех неприятностей являются чиновники с мышлением времен СССР, и в управлении страной требуются новые люди. И ничего не сказал о качествах устаревшего руководства. А раньше, значит, годилось? Как-то не вяжется с выводами мудрого человека. Или не захотел портить отношения с мстительной властью.

Картинка получилась завершенной. Конечно, цветовая гамма не может радовать, да и сюжет оставляет желать лучшего. Уральский художник Русаков имел все основания радоваться жгучему кавказскому солнцу, а для меня более важным становится безрадостное существование русских деревень и тоскливое одиночество наших стариков. Психическое состояние можно улучшить только погрузившись в работу. Но какая работа!? Есть просто неудовлетворенность, она сопутствует мне, склоняет к авантюрам. По своей силе и привлекательности можно сопоставить с естественной потребностью молодого парня в сексе. Я не могу враз решить глобальные проблемы, но в качестве промежуточной пилюли подойдет и сравнительно небольшое дело. Иногда я покидаю квартиру и, бывает, встречаю во дворе соседку по площадке Валентину Михайловну. Еще не старая женщина два года назад потеряла двух замечательных сыновей, а чуть позже тронулась умом. Так принято считать, а на самом деле сработал защитный механизм – заблокировал связь с окружающей реальностью. Достаточно все расставить по своим местам, чтобы ее сознание включилось в работу. Ей не хватает обычного человеческого общения, а социальные работники часто выполняют свои обязанности только формально – их дома ждут малые детки, тоже обделенные родительским вниманием.

Постучал в ее дверь, подождал с минуту, потом вышел во двор. Хмурый день готов разразиться дождем, и детская площадка пустует. За песочницей увидел Валентину Михайловну. Она присела на корточки, щурится по сторонам. Не то чтобы женщина стеснялась в общественном месте справлять малую нужду, а наоборот – искала взглядом свидетелей невинного, как ей казалось, занятия. Наверное, хотела привлечь к себе внимание. Увидела меня, заулыбалась. Я могу только догадываться, что происходит в ее опустошенном сознании. Она тяжело страдала, и в какой-то миг ее мозг выключился из мыслительной работы, заблокировалась память. Старший сын погиб самым нелепым образом. Ночью уже подъезжал на «Жигулях» к собственному гаражу, а с обочины вынырнула группа молодых людей, бросили под колеса огромный тополиный сук. На машине ни увернуться, ни самому убежать. Забили его до смерти, транспорт угнали. Позже полицейские пытались их остановить за городом за превышение скорости, но не справились с задачей. А младший сыночек, Игорек, погиб уже в соседнем подъезде. Мог бы и не заходить, да девичий крик о помощи услышал. Спас девчонку, а сам получил смертельное ножевое ранение в живот, там же и скончался. Правда, девочку винить не за что, она все сделала для спасения честного парня – милицию и скорую сама вызвала. В обоих случаях виновников не нашли. Поэтому и Валентина Михайловна умом помешалась – от безнадежности. Вроде бы есть правоохранительные органы, а сделать ничего не могут. Наверно, также чувствует себя весь российский народ, видя узаконенную несправедливость и лживую демократию. У порядочных людей мозги напрочь сносит при виде социального уродства, из-за чудовищного разочарования и безысходности из окон выбрасываются, в петли залазят.

Не в моих силах в короткий срок изменить политическое устройство, но в масштабах одной женщины я могу разрешить ее душевный конфликт, связанный с безнаказанностью виновников ее горя. При встречах с Валентиной Михайловной в моем мозгу всплывали смутные фрагменты печальных событий, чем-то схожие с детскими воспоминаниями. Искаженные лица, сквернословие, короткий нож с наборной рукояткой из цветного пластика… До последнего дня я старался не придавать им значения, чтобы не отвлекать собственные силы от главной цели, не растрачиваться по пустякам. Для всего общества ничего изменить нельзя, но достижение душевного комфорта даже одной Валентины Михайловны, оказывается, способно придать и мне жизненной энергии. Хоть я и не стремился к личной выгоде, но двойная польза несомненная.

Мы присели на край песочницы, непроизвольно ее мягкая ладошка оказалась в моих руках. После того, как она привстала с корточек и отряхнула домашний халатик, с ее лица не сходит улыбка. Самое страшное в том, что ее мимика не несет какой-нибудь информации. И если бы она стала вдруг рвать траву с газона и жадно ее поедать, то ее поступок вряд ли бы вызвал мое удивление. И все же, несмотря на ее безыскусность, в моем сознании стали возникать образы так или иначе связанные с ее прошлыми переживаниями. Ни один научный работник не объяснит механизм появления этих образных картин, а если даже такой появится, то специалисты по выбиванию признаний и мозгов быстро определят его в психушку. Для кого-то шрам на подбородке воображаемого человека является случайной фантазией – так, для придания особой жестокости потенциальному насильнику, но для меня розовая отметина является самым уязвимым местом для проникновения в его сознание и наведения там своего порядка. Вот как! Я поймал себя на том, что сам объясняю механизм своего воздействия на других людей. Мне тут же пришла мысль на склоне лет поделиться своими открытиями и опытом с соотечественниками. Нет сомнений в наступлении золотого века для всего человечества. Я приобнял Валентину Михайловну за хрупкие плечи, шепнул только мне понятные слова: Он сойдет с ума.