Читать книгу Соблазнительная скромница - Валери Боумен - Страница 4

Лондон, апрель 1815 года. Городской особняк Кранберри

Прошло уже восемь месяцев с той злополучной шахматной партии, в которой Элизабет завоевала себе свободу, поэтому у нее было прекрасное настроение в момент открытия первого бала нового сезона. Конечно, наутро после свадебного торжества Джессики у нее возникли кое-какие сложности, когда мать устроила ей нагоняй за то, что провела так много времени в библиотеке за шахматами с маркизом Сент-Клером.

По ее словам, Элизабет устроила спектакль, о котором потом в разделе светской хроники много писали лондонские газеты. В конце концов, ведь не каждый день неисправимая пристеночница и неуловимый маркиз, известный своим распутством, вызывают переполох на светском вечере, устроив сражение за шахматной доской. История приобрела откровенно скандалезный оттенок из-за того, что победу одержала Элизабет. Лишь с окончанием сезона, когда бомонд разъехался, оставив Лондон ради загородных поместий, суматоха улеглась.

Со своей стороны, Лиз ни о чем не пожалела. Победа над Сент-Клером вознесла ее на такую высоту, что ни обвинительные речи матери, ни сплетни ничуть не задевали. Заключение пари с лордом Сент-Клером – один из самых обдуманных поступков, которые Элизабет когда-либо совершала, поэтому последние восемь месяцев она провела в блаженном спокойствии, наслаждаясь красотами осени и зимы. Ей не нужно было переживать из-за того, что мать начнет, как обычно, изводить ее напоминаниями о необходимости обзавестись поклонником, как только начнется сезон. Лорд Сент-Клер будет изображать ее воздыхателя, а это означало, что она вольна поступать так, как ей захочется, и этот сезон для нее станет самым свободным.

Разумеется, все эти восемь месяцев они с Сент-Клером не виделись, за исключением свадьбы Джастина и Медлин в октябре в семейном загородном поместье Уитморлендов. В бальном зале она стояла среди знакомых дам, и он подошел поздороваться. Он стал еще привлекательнее, до такой степени, что у нее даже во рту пересохло. Лиз быстро взяла себя в руки и, нацепив на лицо улыбку, игриво поинтересовалась:

– Не решили отменить наш уговор?

– Ни в коем случае! – ответил ей Сент-Клер и тоже улыбнулся.

– Прекрасно! Значит, до встречи в апреле. Но если вдруг захотите сыграть в шахматы раньше, дайте мне знать. Могу показать пару новых комбинаций. – Элизабет даже набралась нахальства и подмигнула ему.

Это, конечно, было слишком, но лорд Сент-Клер только покачал головой и приподнял бокал с шампанским, салютуя ей. Его губы все так же улыбались, но что это означает, выяснять не хотелось.

– Вы уже кое-чему меня научили, леди Элизабет.

Лиз вскинула брови:

– Разве?

– Именно, – потягивая шампанское, подтвердил Сент-Клер.

– И все-таки скажите: чему?

Лиз боялась себе признаться, что его близость заставляет ее сердце биться быстрее, а запах – о, этот божественный аромат мужского одеколона и чистого тела! – вызывает желание закрыть глаза и медленно его вдыхать.

– Тому, что внешность порой обманчива, – ответил он, опустошил бокал и отошел.

Лиз смотрела ему вслед и думала, что его слова понравились ей больше, чем хотелось бы: ему удалось ее удивить. После ее триумфальной победы он не впал в ярость, не стал спорить, а просто ушел. А сейчас удивил ее еще раз, когда, по существу, признал, что недооценил ее. Возможно, он и не полная задница, в конце концов.

По правде говоря, было кое-что еще, что удивило ее не меньше. В ночь свадебного бала сестры Лиз наконец-то была собой довольна. Играть в шахматы с лордом Сент-Клером было по-настоящему интересно. И если уж быть честной, он оказался куда лучшим шахматистом, чем она предполагала, но эпизод на исходе ночи, когда она взяла его короля после одного молниеносного хода, был апогеем происшедшего. Когда первый шок прошел, Сент-Клер посмотрел на нее с искренним уважением – она не могла ошибиться! – и неожиданно ее накрыла волна тепла. И если уж не кривить душой, лорд Сент-Клер не раз занимал ее мысли за эти месяцы после свадьбы Джессики, а уж за время после свадьбы Джастина она о нем практически не забывала.

Сейчас Элизабет стояла в бальном зале особняка Кранберри, удостоившихся чести открыть новый сезон, и вновь испытывала уже знакомые ощущения. Впервые в жизни она с нетерпением ждала вечера, который проведет в бальном зале, и все потому, что надеялась вновь увидеться с лордом Сент-Клером.

Лиз была очень высокого мнения о своих умственных способностях, и в ее окружении действительно мало кто мог сравниться с ней в словах и мыслях, но как-то так получилось, что за короткое время, которое провела в компании Сент-Клера, она определила его как равного себе. И все-таки главным было другое – Лиз не могла дождаться, когда он приступит к исполнению обещания. Этот надменный джентльмен должен всех убедить, что ухаживает за ней, и это, несомненно, будет приятно.

У нее почти не было сомнений, что Сент-Клер сегодня появится: ведь первый бал сезона. После их шахматного поединка Лиз отслеживала все слухи о нем по газетам. В том что Сент-Клер повеса, у нее не было сомнений, но он никогда не предпринимал попыток ухаживать за какой-нибудь юной особой, как никогда его не видели на великосветских мероприятиях за исключением свадеб и похорон. И все-таки Лиз знала, что Сент-Клер здесь будет. После краткого общения с ним она могла с уверенностью утверждать, что этот джентльмен очень серьезно относится к данному слову. Он здесь будет и в нужный момент пригласит ее на танец. Прекрасно.

– Запомни: три танца, – предупредила ее мать, вскинув брови, словно отдавала приказ, что всегда нервировало Лиз.

– Да-да, три танца, – подтвердила Лиз, стараясь изо всех сил показать, как докучают ей материнские требования.

Если, не дай бог, мать что-нибудь заподозрит, все вернется на круги своя, так что приходилось быть постоянно начеку. Для того чтобы подготовиться, у нее было несколько месяцев, и она надеялась, что сыграет свою роль превосходно.

– И не вздумай сбежать в библиотеку! – как обычно, сухо предупредила мать.

– Никаких библиотек! – в тон ей отозвалась Лиз, кивнув в знак согласия.

– О! А вот Джессика с Эйденом! – с широкой улыбкой провозгласила леди Уитморленд.

Герцог Торнбери прокладывал путь к ним через толпу, нежно поддерживая под руку сестру-близняшку Лиз.

После обмена приветствиями Джессика громко объявила, специально для Элизабет:

– Лорд Хавершем уже прибыл.

– Правда? – Элиза попыталась изобразить что-то вроде улыбки, но вышло не очень.

Джессика пообещала ей помочь с выбором мужа в этом сезоне и, судя по всему, решила начать прямо сейчас. О своем пари с лордом Сент-Клером Лиз ничего не рассказала сестре, чтобы не тревожить. Джесс всегда строго следовала правилам и поступала так, как ей говорили, и была в этом полной противоположностью Лиз. Кроме того, Элизабет не хотелось, чтобы ее сестра оказалась в такой ситуации, когда придется обманывать матушку: Джессика совсем не умела хранить секреты, как и врать. Бедняга просто не могла понять, почему Лиз не желает ничего слышать о замужестве: ведь она сама так счастлива! Они с Эйденом обожали друг друга, и ей хотелось того же и для сестры. Лиз знала, что Джесс желает ей добра, но никогда ее не поймет. Элизабет не собиралась жертвовать своей свободой ради какого-то мужчины, и вообще считала брак едва ли не тюрьмой.

– А вот и лорд Бигхемптон, – добавила Джессика, кивком указав на мужчину, который только что прошел в нескольких шагах от них.

Элизабет уже придумала, как поступить с другими претендентами: надо как можно скорее убедить свою семью в том, что решила принять ухаживания лорда Сент-Клера, и открыла было рот сообщить об этом, как ее внимание привлек голос дворецкого:

– Маркиз Сент-Клер!

Ах как кстати!

По бальному залу тут же пробежала волна шепотков и возгласов. С лукавой улыбкой Элиза обернулась и увидела лорда Сент-Клера. Тот лениво оглядев толпу, медленно пошел вниз по лестнице в зал, и поток дебютанток с мамашами тут же хлынул в его сторону.

– Какого дьявола? – нахмурился Торнбери. – Как здесь оказался Сент-Клер?

Брови Джессики взлетели на лоб.

– Вот так сюрприз!

Элизабет изо всех сил старалась изобразить, словно не имеет никакого представления, почему неуловимый лорд Сент-Клер соизволил явиться на бал к Кранберри. Разумеется, у нее и в мыслях не было превратиться в одну из этих жеманных дебютанток, которые кинулись к нему, но стоило признать, что она с нетерпением ждала момента, когда он пригласит ее на танец. Что будет с гостями – впадут в шок, когда осознают, что это ради нее сегодня он здесь? Что ж: сам виноват – был чересчур самонадеян. Воспоминание об их партии до сих пор грело ей душу!

Шепот и восклицания зазвучали громче, и она вдруг сообразила, что толпа раздвинулась перед ней. Стало понятно, что гости уступают дорогу решительно шагавшему в сторону их небольшой компании лорду Сент-Клеру.

Когда маркиз остановился прямо перед ними, Элизабет затаила дыхание. Если этот мужчина обратил на себя ее внимание прошлым летом, а осенью от его вида у нее пересыхало во рту, то сегодня и вовсе вызвал такую бурю эмоций, что ей с трудом удалось с собой справиться. Темные волосы стали чуть короче, глаза оставались определенно зелеными, а подбородок – таким же острым, как и раньше. Маркиз был в отлично сшитом черном вечернем костюме, который великолепно подчеркивал ширину его плеч и узкую талию. При этом ему как-то удавалось казаться верхом совершенства, истинным лондонским денди.

Прижав ладонь к животу, Элизабет пожелала одного: чтобы нервы успокоились, и подумала: это весьма кстати, что он так хорош собой, хитрость, которой она собиралась воспользоваться, будет более достоверной.

Возможно, впервые ей стало интересно, как она выглядит со стороны. Обычно ее не волновало помятое платье или растрепанные волосы, или пятна на перчатках, если они вообще были. Но сегодня она позволила своей новой горничной Мэриан – леди Уитморленд настояла на том, чтобы нанять служанку перед началом сезона, – потрудиться больше, чем обычно, над ее платьем и прической. И это никак не было связано с тем, что ее ожидала встреча с Сент-Клером. Элизабет просто решила, что ей нужно наконец приложить хоть какие-то усилия, чтобы хорошо выглядеть. В конце концов, благодаря ее задумке все глаза этим вечером будут устремлены на нее, без сомнения, о ней напишут. Ей хотелось, чтобы семья гордилась ею, так что приходилось учитывать мельчайшие детали.

Обменявшись приветствиями с их небольшой компанией, Сент-Клер обратился напрямую к Элизе и, предложив руку, спросил:

– Леди Элизабет, могу ли я рассчитывать на этот танец?

Захлопав глазами, Лиз стиснула зубы. Этот человек повел себя со слоновьей грацией, и ей захотелось послать его к черту, но здравый смысл возобладал, и она решила принять его приглашение, а на отсутствие тонкости в обращении указать потом, когда они останутся вдвоем.

– Что ты здесь делаешь, Сент? – прищурившись, спросил Торнбери.

Сент-Клер, не отрывая взгляда от Элизабет, сказал:

– Ты что, не слышал? Я пригласил леди Элизабет на танец.

– Благодарю вас, с удовольствием! – вмешалась Лиз, быстро сделала шаг к Сент-Клеру и положила руку ему на локоть, пока ситуация не вышла из-под контроля.

О господи! Похоже, поговорить про отсутствие у него должного лоска придется не скоро.

Пока вся троица, вытянув шею, смотрела им вслед, Сент-Клер вывел партнершу в центр зала, и с первыми звуками вальса они неуклюже закружились.

По какой-то ей самой непонятной причине Элизабет не могла поднять взгляд выше резко очерченного подбородка Сент-Клера. Но ощущение от его сильного плеча под рукой и аромат – смесь мыла и одеколона – опять вывели из равновесия. Что, черт возьми, с ней происходит?

– Я не очень хорошо танцую, – призналась Лиз, чтобы о чем-то заговорить и тем самым подкрепить их деловую договоренность.

– Я тоже, – буркнул в ответ Сент-Клер и не солгал: похоже, считал шаги так же упорно, как и она.

Элизабет, спрятав улыбку, заметила, кивнув в сторону своих родных, которые не спускали с них глаз, словно наблюдали за танцем медведя с цыпленком:

– С ними вы были не слишком доброжелательны.

Сент-Клер вскинул бровь.

– Я к этому и не стремился, а вот кое над чем действительно думал долго. Мне кажется, что вашей репутации только пойдет на пользу, если я буду изображать, что покорен вами. Кстати, изысканности в манерах придают слишком большое значение, – это не так уж важно.

Элизабет не нашлась что сказать, потому что и сама так считала и даже делилась своими соображениями с Джессикой, вот только приверженцев у нее в этом деле не было.

Она продолжала считать: «Раз-два-три… раз-два-три», – и вдруг ее поразила мысль, неожиданно пришедшая в голову: Сент-Клер, судя по всему, не испытывает никакого почтения к правилам этикета, как и она, и лучше, если все действительно станут считать, что он появился здесь только ради нее. Она с трудом могла поверить, что Сент-Клеру хоть на мгновение это пришло в голову, однако он сам только что сказал, что долго думал об этом. Вот это уже интересно! А она-то предполагала, что он приедет сюда только для того, чтобы выполнить их уговор, но они не договаривались, чтобы он заботился о ее репутации.

Тайком Элизабет окинула быстрым взглядом бальный зал, и ей показалось, что все дебютантки буквально пожирают полными надежд и желания глазами Сент-Клера.

– За нами наблюдает весь зал, – заметила Лиз, закусив нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

Сент-Клер со вздохом усмехнулся:

– Конечно, наблюдают, что еще остается этим идиотам! Именно поэтому я стараюсь избегать их как чумы.

– Ну, скажите спасибо, что у вас есть такая возможность. Представьте, что чувствую я, не имея выбора. У меня нет возможности принять собственное решение и держаться подальше отсюда.

Сент-Клер в замешательстве посмотрел на нее, аж морщинка прорезалась на лбу:

– Вы что, не хотели появляться здесь?

Элизабет засмеялась. Он это серьезно?

– Конечно, не хотела. Почему, как вы думаете, я попросила вас сделать вид, что ухаживаете за мной?

Пребывая в недоумении, Сент-Клер проговорил:

– Я думал, что вы – никому не нужная пристеночница – захотели, чтобы вас в конце концов стали приглашать танцевать.

Элизабет закатила глаза. Ну разумеется: именно так он и должен был подумать.

– Я терпеть не могу танцы и все эти светские посиделки. Я люблю читать. Когда-нибудь соберусь и напишу что-нибудь сама. Только вот моя матушка не желает оставить меня в покое и настаивает, чтобы на каждом балу как минимум на три танца меня приглашал один кавалер. Если вы сделаете вид, что ухаживаете за мной, она успокоится и перестанет знакомить меня с каждым достойным, по ее мнению, джентльменом, который проявляет признаки жизни. И я целый сезон буду свободна.

* * *

Кристофер слушал эту красивую девушку в своих объятиях, которую он не видел с осени. И хотя такое трудно себе представить, она стала еще привлекательнее с той поры. Ее тонкая талия была словно создана для его ладони. Кончики пальцев начинало покалывать, когда он касался ее. Все в ней казалось идеальным: выразительные темные глаза, которые он так хорошо запомнил, были на уровне его подбородка. Сочные, четко очерченные губы так и манили. Она благоухала лавандой и ванилью, и он то и дело ловил себя на мысли, что хочет прижаться лицом к ее шее и вдохнуть этот пьянящий аромат.

Кристофер встряхнулся. Да что это за наваждение? Не должен он думать о Элизабет вот так, но ничего не мог с собой поделать. То и дело с того самого момента, когда они впервые встретились, он вспоминал о Элизабет. И совсем не ее внешность так привлекла его внимание. Больше всего ему понравились, беззаботные манеры девушки, которые отражались в слегка растрепанных волосах, в менее чем сдержанной усмешке, в никуда не годных попытках танцевать. Элизабет вела себя так, словно ей было все равно, как она выглядит и что о ней подумают. Не случалось никогда, чтобы дебютантка сумела его удивить, да еще дважды, а ей это удалось.

Он и понятия не имел, что причина, по которой ей захотелось, чтобы он изображал ухажера, заключалась в ее желании обеспечить себе свободу от поисков мужа. Она ведь дебютантка! А разве обзавестись мужем – не главная цель каждой из них? Он просто предположил, что его интерес к ее персоне потребуется для того, чтобы улучшить ее репутацию, создать видимость конкуренции для настоящих поклонников. Как интересно: она описала те же самые ощущения, что владели все эти годы им! А ее нежелание принимать участие в великосветских мероприятиях!

И еще одна ее мысль привлекла его внимание. Элизабет сказала, что он, в отличие от нее, может себе позволить не посещать светские вечера. Раньше он не задумывался над этим, но леди Элизабет права: как у любого мужчины, у него была такая возможность, – а вот у дебютантки с требовательной мамашей – нет.

В своих предположениях на ее счет он оба раза ошибся. Она оказалась не только чертовски сильным оппонентом в шахматах, но еще и дебютанткой, которая не хочет искать поклонников. Реальных поклонников, во всяком случае. Стало абсолютно ясно, что ему пора прекратить предполагать что-либо в отношении особы по имени Элизабет.

– Вы хотите сказать, что не хотите замуж?

Можно было обойтись без иносказаний: и так понятно, что леди Элизабет ответит на вопрос прямо (это еще одна черта, которая ему нравилась в ней).

– Никогда! – ответила она твердо.

Он прищурился:

– Никогда не хотели выйти замуж?

Элизабет посмотрела на него так, словно он был туг на ухо, и повторила, громко и четко:

– Ни-ког-да!

Дебютантка, которая никогда не хотела замуж, действительно редкость. Впрочем, какие у нее планы, неважно, все дебютантки невинные особы, и он избегал их как церкви. Эта конкретная оказалась наименее предсказуемой, но невинность есть невинность, хотя он все равно собирался выполнить их уговор.

В глазах у нее вспыхнул озорной огонек, и она опять громко рассмеялась:

– Вы видели их лица, когда пригласили на танец синий чулок, бесспорную королеву пристеночниц?

Кристофер не смог сдержать улыбки:

– Видел. Газетчикам очень понравится.

Он закружил Элизабет, продолжая разглядывать, словно перед ним было какое-то неземное создание. Ей явно нравилось быть озорной и нарушать правила. Она была неожиданной в любом проявлении и уж точно не зануда. К такому выводу он пришел еще той ночью, когда она разделала его под орех. Но кое-что все же его беспокоило.

– Если вы не собираетесь выходить замуж, то какие у вас планы на следующий сезон, после того как я… – Он откашлялся. – После того как наш уговор престанет действовать?

Лиз пожала плечами:

– Пока не знаю. Думаю, что найду еще какого-нибудь достойного джентльмена, такого же самоуверенного, и предложу сыграть в шахматы. Как только мне исполнится двадцать пять, полагаю, мама успокоится и признает, что меня пора положить на полку и оставить все как есть. Но до этого, увы, еще далеко.

Она вздохнула, а у него в груди неожиданно болью отозвалось упоминание о каком-то другом мужчине, который станет объектом ее внимания в следующем сезоне. Кристофер встряхнулся. Что происходит, черт побери? Судя по всему, этот вечер станет для него первым сразу по нескольким причинам: раз он присутствует на первом великосветском балу нынешнего сезона, впервые пригласил на танец дебютантку и впервые, пусть на мгновение, испытал что-то похожее на ревность.

– Надеюсь, леди Кранберри видит, как мы танцуем, – сказала Лиз, прервав его беспорядочные мысли. – В прошлом сезоне она сказала, что я никогда не выйду замуж, если постоянно буду держать нос засунутым в книгу.

– И что вы ответили на это? – улыбнулся Кристофер.

Элизабет покусала нижнюю губу, потом таинственная улыбка пробежала по ее лицу.

– Я сказала, что в книге, которую я читаю, говорится о том, как завлечь мужа с помощью магии.

Кристофер чуть не споткнулся:

– Так и сказали?

Элизабет кивнула:

– Так и сказала, и больше она не заговаривала о книгах.

Откинув голову, Кристофер расхохотался. Господи, это ведь тоже в первый раз! Он и не помнил, когда смеялся так по-настоящему, от души. Наверное, месяцы назад, если не годы. А чтобы за все это время именно женщина заставила его смеяться, и вовсе немыслимо.

Лиз тоже смеялась, и смех ее звучал беззаботно и прелестно, под стать ей самой. Ему это нравилось, как нравилась и она. А Элизабет с энтузиазмом кружилась, и, судя по всему, ей было абсолютно все равно, насколько хорошо. Сократив между ними дистанцию, она радостно прошептала ему на ухо:

– Ах как будет весело обдурить их всех в этом сезоне!

Кристофер с трудом сглотнул, стараясь не обращать внимания на ощущение от ее руки, лежавшей у него на плече, на тепло ее гибкого тела, прижимавшегося к нему, на ее жаркое дыхание над своим ухом и приводивший в смятение аромат ванили и лаванды. Дьявол! Почему у него вдруг возникло подозрение, что сезон пройдет весело по совершенно другой причине?