Читать книгу Такая вот жизнь, братец – 6. Записки шестидесятника - Валериан Георгиевич П. - Страница 4

Искусство Чёрной Магии

Глава 7

Культ Сатаны

(стр. 313—334)

Феномен Дьявола есть следствие нашей широко распространённой практики объяснять происхождение Зла в нашем мире действием внешних сил. В первобытных обществах считалось, что всякое зло и несчастье исходит от богов. Силы, сотворившие Вселенную, управляют ею и тем самым являются творцами всего сущего в ней и, стало быть, им и надо ставить в вину возникновение Зла, так же, как и присутствие Добра – в заслугу. Что касается дел, которые считались слишком мелкими и незначительными, чтобы ими занимались боги, то здесь древний человек возлагал ответственность за все беды и несчастья, сыпавшиеся на его голову, на действия злых духов, менее могущественных, но больших числом, чем боги (легион?).

Иудеи древности верили в то, что нести зло людям способны многие сверхъестественные существа. Последователи Иеговы поначалу считали своего бога всего лишь одним из целого сонма божеств. Божества, принадлежавшие народам, соседствующим с ними, рассматривались пророками Иеговы, как враждебные им силы. Точно так же, и первые христиане не сбрасывали со счетов идолов язычников, считая их вполне реальными и злыми существами – демонами.

Более раннее представление об Иегове, как одном из многих богов сменилось на веру в то, что он и есть единственный творец Вселенной и всего сущего в ней, как это описано в книге Бытия. Из всего этого логически следовало, что Иегова сам есть источник как зла, так и добра. Как сказано в книге пророка Амоса: «Бывают ли в городе бедствия, которые Господь не попустил бы»? Та же самая вера звучит в высказывании из книги Исайи: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это». Ему вторит Экклезиаст; «И хорошее и плохое, и жизнь, и смерть, бедность и богатство, все идёт от Бога».

Убеждение в том, что корень зла надо искать в Боге сохранилось в учении Каббалы, в которой силы зла являются как бы ответвлением или отростком сефиротов, которые являются эманациями Бога. Этим можно объяснить тот факт, что по сравнению с христианской традицией, древнееврейскому дьяволу уделяется мало внимания: в сверхъестественной злой воле возникает необходимость только в том случае, когда Бог считается воплощением исключительно добра.

В Ветхом Завете Бог Иегова часто сам насылает на людей силы зла. В одном случае, разгневавшись на евреев, Иегова вкладывает в голову Давида греховную мысль об исчислении Израиля и Иуды с тем, чтобы позже наказать его за это преступление, наслав на народ моровую язву, унёсшую жизни семидесяти тысяч человек. В других случаях, однако, Иегова действует через своих посредников – подчинённых ему духов. Когда Он, раздражённый поведением Ахава, намеревался покончить с ним, то, советуясь с воинством небесным, собравшимся вокруг его трона, он говорит: «Кто склонил бы Ахава, чтоб он пошёл и пал в Рамофе-Галаадском»? Пока воинство в нерешительности совещается, «вышел перед Господом один дух и сказал: «Я склоню его… Я выйду и сделаюсь духом лживым в устах всех пророков его». Иегова соглашается, и в результате Ахав гибнет в сражении.

Кроме духов, прислуживавших Иегове и составлявших его двор, а также ангелов более поздних верований иудеев и ранних христиан, евреи также верили в злобных демонов и волосатых бесов, населявших заброшенные, безлюдные уголки земли. Но в этих ранних верованиях ещё не было признака веры в дьявола, великого князя тьмы, ставшего главным соперником Бога. Зловещая фигура Дьявола появилась на горизонте, заполнив его, позднее, и отрывки из Ветхого Завета, которые поначалу не имели ничего общего с этим персонажем, стали служить неоспоримым доказательством его существования.

Происхождение Культа Сатаны

«Лучше править в Аду, чем прислуживаться на Небесах».

МИЛЬТОН «Потерянный Рай»

Слово «сатана» древнееврейского происхождения, где оно употреблялось в значении «противник (супостат)». В древних книгах Ветхого Завета, написанных ещё до того, как в VI веке до н.э. евреи были угнаны в вавилонский плен, этим словом обозначали любого противника, или соперника. Например, «Ангел Господин стал на пути Валаама, как его противник (сатана)». Сатана не обязательно был каким-то сверхъестественным существом. Филистимляне отказались стать на сторону Давида, потому что боялись, что он изменит им в сражении и станет их противником, т.е. сатаной.

В двух более поздних отрывках, написанных после вавилонского пленения, слово «сатана» появляется в новом значении. Здесь он уже ангел, член дома Божьего, который выступает в роли хулителя людей перед Богом. В книге пророка Захарии, которая вероятно восходит к концу VI века до н.э., великий иерей Иисус является пророку в момент, когда он стоит на суде перед Ангелом Господнем. Сатана стоит по правую руку Иисуса, чтобы «противодействовать» ему и свидетельствовать против него. Здесь уже есть намёк на то, что сатана проявляет чрезмерное усердие в качестве обвинителя людей, ибо Бог упрекает его в клевете на праведника.

В первых двух главах книги Иова, написанной возможно столетием позже книги Захарии, сатана все ещё выступает в роли хулителя людей, и теперь он действует явно со злым умыслом. Сыны Божии предстают перед Богом и «меж ними пришёл и Сатана». В словах, которые звучат зловеще, Сатана сообщает Богу, что он «ходил по земле и обошёл всю её». Когда Иегова хвалит Иова, назвав его человеком «непорочным и справедливым», Сатана возражает ему, говоря, что Иову легко быть богобоязненным, ибо он счастлив и богат. Чтобы доказать обратное, Бог позволяет Сатане погубить детей и слуг Иова и отнять у него всё, что есть, но Иов не обвиняет Бога в своих несчастьях, философски замечая, «Господь дал, Господь и взял: да будет имя Господне благословенно». Но Сатане этого кажется недостаточным. И он говорит Богу: «Кожа за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него. Но простри руку Твою и коснись кости и плоти его, – благословит ли он Тебя»? Иегова позволяет Сатане поразить бедного Иова лютой проказой «от подошвы ноги его по самое темя его». Но Иов все равно остаётся верным Богу. В этом эпизоде Сатана старается подорвать доверие Бога к Иову и одновременно служит непосредственным орудием наказания праведника. Однако, действует он только по приказу Бога, тем самым выполняя полезную функцию. Он хочет вывести на поверхность порочность человеческой натуры.

Позднее высказывалась мысль, что зловредное усердие Сатаны отвратило его как от Бога, так и от человека. В первой книге пророка Еноха, не включённой в число священных книг Ветхого Завета, но оказавшей заметное влияние на мировоззрение ранних христиан, упоминается целая свора злых духов, которые уже являются отнюдь не желанными гостями на небесах. Енох слышит голос архангела Фануила, «отгоняющего от себя демонов и запрещающего им представать перед Господом Духов с обвинениями против тех, кто обитает на земле». Есть также «ангелы наказания», которые имеют много общего с силами зла. Они изображаются готовящими орудия наказания для «царей и сильных мира сего, которыми те будут уничтожены». Эти отрывки были, по-видимому, написаны в I веке до н.э.

Эта концепция неумолимого, безжалостного хулителя и палача людей и стала тем зерном, из которого развился образ Дьявола средневековья и современного христианства. Когда Ветхий Завет был впервые переведён на греческий, слову «сатана» соответствовало слово «диаболос», что означало «обвинитель» и употреблялось с оттенком «фальшивый обвинитель, клеветник». Именно это значение и легло в основу современного употребления слова «дьявол».

Более поздние древнееврейские авторы стали разграничивать понятия «добро» и «зло», представляя Бога Иегову носителем исключительно атрибутов добра. Далее они обнаружили, что поступки Иеговы в некоторых библейских историях совсем не служат укреплению веры и поэтому они отнесли их за счёт действий злого духа. Когда впервые, во второй книге Царств, датируемой началом VIII веком до н.э., появился рассказ о Давиде, исчисляющем Израиль, вызвавшем Божий гнев за это преступление, Иегова сам вкладывает в голову Давида мысль о переписи. Однако, в той же самой истории, пересказанной в первой книге Паралипоменон, которая была, по-видимому, создана в IV веке до н.э., вся ответственность за действия Давида возлагается на Сатану. «И восстал Сатана на Израиль и возбудил Давида сделать исчисление Израильтян». Это единственное упоминание Сатаны по имени в Ветхом Завете.

В более поздних еврейских писаниях и в христианских догматах образ Сатаны обретает более чёткие очертания. Его мощь также возрастает пока, наконец, он не становится великим противником Бога и человека и почти совсем выходит из-под контроля Иеговы.

Естественно, что со временем люди стали задаваться вопросом, что же такого сделал Сатана, чтобы потерять милость Всевышнего и из «ценного», хотя и не очень жалуемого при Божьем дворе, чиновника превратиться в Его врага. Одно объяснение можно найти в рассказе о «Сынах Божиих», основное зерно которого содержится в книге Бытия. Когда род человеческий стал умножаться, «Сыны Божии увидели дочерей человеческих и увидели, как они красивы; и брали их себе в жёны, какую кто избрал». В те дни «появились на земле исполины», (т.к. дочери человеческие рожали детей (от ангелов)), которые «были сильными, издревле славными людьми». Вполне возможно, что этот эпизод навеян мифом о гигантах и героях древности, однако, следующий стих связывает его с приходом Зла на землю. «И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле и что все мысли и помышления сердец их были во зло во всякое время». Именно из-за этого и наслал Господь потоп на землю для уничтожения всего живого.

В других книгах Ветхого Завета есть также ссылки на эту историю. Однако, ее полная версия в более поздней форме приводится в первой книге Еноха, в отрывках, написание которых можно датировать II веком до н.э. «И случилось так, что, когда дети человеческие сильно умножились, родились от них красивые и видные собой дочери. И ангелы, дети небес, увидели и возжелали их и сказали друг другу: «Почему бы нам не выбрать себе жён среди детей человеческих и не зачать от них детей»? Эти ангелы были из чина Стражей небесных, т.е. тех, кто никогда не спит. Их предводителем был Семьяза или, в других отрывках, Азазел. Две сотни их спустились на землю, на гору Ермон. Они выбрали себе жен и «вошли в них и осквернили себя с ними». Они научили своих жен различным заклинаниям и колдовству, а также искусству распознавать корни полезных растений. Азазел научил людей изготовлять оружие: мечи, кинжалы и щиты. Он же ввёл в обиход дьявольское искусство косметики. \8\

Человеческие жены родили от «Стражей» детей – могучих исполинов, которые быстро истощили все запасы продовольствия, заготовленные людьми. «И когда люди не могли уже противиться им, исполины восстали против них и пожрали человеков и принялись за птиц, зверей и гадов, и рыб и стали питаться плотью и пить кровь друг друга». Бог послал архангела Рафаила, чтобы тот заключил Азазела в темницу, где он должен был оставаться до судного дня, когда, согласно Писанию, ему надлежало гореть в вечном огне. Других Стражей заставили смотреть, как убивают их детей – исполинов. Затем Бог приказал архангелу Михаилу запрятать ангелов в долинах земли до того дня, когда они также будут ввергнуты в бездну огненную на вечные мучения. Но земля не была окончательно очищена от скверны. Из трупов уничтоженных исполинов вышли демоны, которые до сих пор пребывают на земле, причиняя несчастья, разрушения и всяческие бедствия. \9\

В одном отрывке высказывается мысль, что, мол, грех ангелов заключался не столько в их необузданной похоти, сколько в желании испытать удовольствия семейной жизни, как это делали люди, и это было первым упоминанием темы, которая получила своё развитие в дальнейшем, а именно, мысли о том, что некоторые ангелы завидовали людской доле. Бог разъясняет ангелам, что поскольку они бессмертны и не нуждаются в потомстве, им нельзя иметь жен и детей.

Однако, в последующие времена возобладала точка зрения, что все зло, все кровавые бойни и запретные знания, пришли на землю в результате страшного преступления против Природы, а именно, физического союза ангельского, божественного естества со смертным, земным, породившего аномалию – исполинов. По-видимому, именно в легенде о Стражах и следует искать корни той неистребимой тяги к теме половых сношений ведьм с Дьяволом, которая превалировала в Средние Века. Сам же эпизод является сатанинским аналогом самого почитаемого таинства христианской веры – божественного соития Бога со смертной женщиной и непорочного зачатия и рождения Спасителя.

Некоторые отцы христианской церкви, включая Св. Августина, отвергли легенду о Стражах и свели корни зла на земле к идее мятежа против Бога, совершенного великим архангелом (Сатаной) из-за своей неуёмней гордыни. При этом их источником из Священного Писания стал известный отрывок из книги пророка Исайи, в котором он предсказывает приближение гибели Царя Вавилонского Нимрода.

«Как упал ты с неба, денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своём: «взойду на небо, выше звёзд Божиих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; «Взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней».

Этот эпизод и был положен в основу христианской доктрины о попытке Дьявола поставить себя наравне с Богом и его изгнании с небес в наказание за это. Преимущество такого объяснения утраты Сатаной милости Божией заключалось в том, что оно совпало со стремлением поздних еврейских и христианских авторов поднять статус Сатаны, сделав его почти независимым божеством. Как было сказано, на небесах этот архангел звался Люцифером, а после падения он стал Сатаной.

Этот отрывок из Исайи мог быть навеян легендой о прекрасной утренней звезде, ходившей по Эдему, сверкая драгоценностями и сиянием и в своём безумном высокомерии возомнившей себя равной Богу. «Люцифер, сын утренней зари» звучит на иврите «Хелель бен Шахар», что означает «дневная звезда, сын рассвета». Древние евреи, арабы, греки и римляне почитали эту утреннюю звезду (планету Венера) за божество мужского пола. В древнегреческом она называлась «фосфорос» и на латыни «люкифер», что в обоих случаях переводится как «светоносец». Предполагалось, что в основу легенды о Люцифере положено наблюдение, согласно которому утренняя звезда – последнее светило, продолжавшее горделиво светить на восходе солнца, как бы борясь с его лучами, – за что она якобы и была наказана.

Легенды о Люцифере и Небесных Стражах связывают возникновение зла на земле с падением божественных существ, впавших в грех из-за собственной гордыни или похоти, и в наказание осуждённых гореть в аду. Поэтому, в дальнейшем они самым естественным образом объединились в одно предание, в котором Стражи превратились в приспешников Люцифера. Намёк на такую возможность можно найти уже в первой книге Еноха. В одном отрывке говорится, что Небесные Стражи были якобы совращены силами Сатаны, который сбил их с пути истинного и стал причиной их грехопадения, а в другом Азазел, предводитель Стражей, изображён, как «звезда, упавшая с неба».

К I веку н. э. Люцифер, Сатана и Стражи Небесные уже действуют заодно со Змием, который также фигурирует в данной истории. В книге, называемой «Вторая Книга Еноха», говорится, что архангел Сатаниил захотел сделать себя равным Богу и что он поднял Стражей на восстание против Него. Все они были изгнаны с небес и, желая отомстить за своё падение, Сатаниил совратил Адама и Еву. Как явствует из книги Vita Adae et Evae, Сатана был исключён из сонма ангелов из-за его нежелания поклоняться Адаму, как это повелел всем ангелам Господь Бог. Архангел Михаил сказал ему, что Бог будет этим очень недоволен, на что Сатана отвечал: «Если он разгневается на меня, я установлю себе трон среди звёзд и буду царствовать там подобно Всевышнему». И тогда Бог низверг Сатану и его приспешников на землю, а Сатана в отместку за это соблазнил Еву. Здесь, как мы видим, мятежная природа Дьявола сочетается с идеей зависти, которую ангелы испытывают по отношению к людям.

В книге Бытия нет указания на то, что соблазнивший Еву Змий и есть Дьявол Ветхого Завета, но христианские авторы в целом приняли идею о том, что это был либо один из посланцев Дьявола, либо сам он, скрытый под личиной змия. На этом фундаменте Св. Павел и возвёл свою доктрину христианства, утверждая, что грехопадение Адама отдало все последующие поколения людей во власть Дьявола и на муки греха и смерти, для освобождения от которых Господь и послал своего Сына на землю. Точно так же, как неповиновение Адама принесло людям смерть, готовность Христа принять смерть (за грехи людей) принесло людям вечную жизнь (во Христе). «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут».

Иисус Христос и его последователи верили в то, что именно Дьявол имеет высшую власть на земле, по крайней мере в том смысле, что он правит делами мира сего, с его суетой и роскошью. Искушая Иисуса в пустыне, Дьявол показал ему «все царства этого мира и славу их», высказав словами, которые так дороги сердцу любого сатаниста: «Все это дам я тебе, если ты, падши, поклонишься мне». В Евангелии от Луки Дьявол подчёркивает, что именно ему дана власть «над всеми сиими царствами» и что он кому хочет, тому и даст ее. Иисус назвал Дьявола «князем мира сего», а Св. Павел говорит о нем, как о «боге мира сего». Эти высказывания были позднее весьма спорно переиначены Гностиками, которые утверждали, что Дьявол правит этим миром, т.к. он его сам и создал, и что Бог на самом деле весьма удалён от него.

Другой составляющей поздней концепции Дьявола было его отождествление с Левиафаном, древним чудовищным драконом, который бросил вызов самому Иегове. Исайя говорит, что «Господь поразит мечом своим тяжёлым и большим и крепким левиафана, змея, прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося». Легенда о победе Иеговы над Левиафаном связана, по-видимому, с вавилонскими и ханаанскими мифами. В Вавилоне каждый год отмечалась победа царя Мардука над великим драконом Тиаматом, который задумал свергнуть богов. В ханаанском мифе о Ваале, бог поражает морское чудовище Лотан (или Левиафан).

Левиафан и Дьявол, два обуянные гордыней богоборца, и оба наказанные Богом, сведены воедино в Апокалипсисе в образе большого красного дракона с семью головами, хвост которого «увлёк с неба третью часть звёзд и поверг их на землю». «И произошла на небе война; Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый дьяволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю и ангелы его вместе с ним». И слышится (Евангелисту Иоанну) ликующий голос с неба, возвещающий: «ныне настало спасение… потому что низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них перед Богом день и ночь». А также голос, скорбящий о жителях земли, ибо

«Дьявол сошёл к ним в сильной ярости, зная, что ему не много остается времени.»

В этом потрясающем видении сплетаются воедино все основные нити христианской концепции Дьявола: Сатана, «оклеветавший людей перед Богом»; война на небесах с Божьими силами во главе с Михаилом; изгнание Люцифера с небес; падшие ангелы или звезды, являющиеся его последователями; семиглавый дракон Левиафан; вера в то, что мстительная ярость Дьявола была выпущена на волю на земле. Хотя не ясно, имеется ли здесь в виду древний змий Эдема; для многих поколений христиан, читавших этот отрывок, он вполне отождествлялся с коварным обольстителем Рая.

Именно христиане и возвели Дьявола в ранг почти верховного божества. Убеждённые в безусловной добродетельности Бога, они со страхом ощущали присутствие великого сверхъестественного Врага рода человеческого. То, что Дьявол согрешил из-за своей гордыни, было и остается краеугольным камнем римско-католической догмы.

В средние века и новое время дьявол прочно вошёл в нашу жизнь. Он фигурирует в народных сказаниях, театральных представлениях и пантомимах; его обличают с церковных кафедр; хищно оскаблясь или злобно насупясь, он глядит на нас со стен и витражей соборов. Он и его легионы везде – неуловимые, всеведущие, злобные и грозные в своей беспощадности.

Зло само по себе обладает порочной притягательностью и, чем больше власть Дьявола, тем больше его притягательная сила. Дьявол, как и Бог, часто выступал в человеческом образе, и христиане всегда верили в восстание великого архангела против Бога отчасти ещё и потому, что это созвучно человеческой природе. Люцифер – мятежник по самой своей натуре, и его непомерная гордыня служит, по-видимому, самым естественным объяснением происхождения зла в мире и, как ни парадоксально, оно выглядит менее дискредитирующим, чем похоть Сынов Божиих. Следствием этого стала тенденция изображать Дьявола в романтическом ореоле, в виде титанической фигуры. Именно так изображает его Мильтон в своём «Потерянном Рае», где Дьявол выступает, как архибунтарь, восставший против высшей власти, – бесстрашный, решительный, бросающий вызов более сильному противнику и не сломленный поражением, что вольно или невольно вызывало в людях чувство восхищения. Неудивительно, что величие этого гордого и сильного образа вызывало у людей желание пойти к нему в услужение.

Те, кто поклоняется Дьяволу, не считают его носителем Зла. Любой противник Христа, обладающий сверхъестественной силой, для сатаниста уже сам по себе бог добрый и милостивый. В понятие добра поклонники Сатаны вкладывают свой собственный смысл, не имеющий ничего общего с добром христиан. По их убеждению, то, что у христиан принято считать добром, на самом деле есть зло. И наоборот, хотя здесь у сатанистов, как и у чернокнижников, наблюдается определённая двойственность: им доставляет особое удовольствие совершать поступки, которые в глазах христиан выглядят дурными, но при этом они преисполнены убеждения, что в этом-то и состоит основная добродетель.

Вера в нечистого и поклонение ему, как богу доброму, означает в то же самое время и убеждённость, что Бог-Отец христиан был и остается богом неправедным, созданным на пагубу людям, врагом нравственности и истинной веры.

В период своего расцвета Сатанизм и Иисуса Христа заклеймил, как злодея, хотя не все секты разделяли этот взгляд полностью. Из того, что Бог-Отец и Сын его являлись источниками Зла, с неизбежностью следовало и отрицание всего, что несёт на себе отпечаток иудейско-христианской догмы. С другой стороны, прославлялось все, что было связано с чувственным наслаждением и достижением земных благ. Сатанисты прославляют гордость, могущество, силу, их буквально распирает от чувства своего превосходства над общей массой простых смертных, а желание повелевать и верховодить не покидает их никогда. Дьяволопоклонники обожают грубую чувственность, их постоянно одолевают всевозможные «низменные страсти». Христианскую набожность с ее почитанием мира «горнего», самоотречением, смирением, чистотой сердца и духа они с гневом отвергают, считая все это проявлением мягкотелости и слабости характера, как нечто бесцветное, неживое. «Ты покорил нас, бледнолицый Галилеянин, своим дыханием весь мир заворожив в сером однообразии», – эта строка поэта Суинберна, звучащая, как обличение, пришлась бы им по вкусу.

Как и вообще в чёрной магии, в культе Дьявола поступки, отвергаемые в народе, приобретают особую ценность из-за их воздействия на психику человека. Поклонники Сатаны считают, что достижение наивысшего блаженства и богоподобия лежит через экстаз, в который они приводят себя, предаваясь диким оргиям и разнузданным вакханалиям с их опьянением плотью, половыми извращениями, ритуальным самоистязанием и даже людоедством. Поскольку христианские церкви, особенно римско-католическая, именуются ими институтами лжи и порока, воздвигнутыми для поклонения «злому» богу, принятые в них обряды, приобретают в богослужениях сатанистов форму острой и оскорбительной пародии. Делается это не столько с тем, чтобы выказать свою преданность «делу Сатаны», сколько из убеждения, что таким образом можно завладеть духовной силой, скрытой в христианском ритуале, и использовать ее в своих сатанинских целях.

Все помыслы дьяволопоклоннника определены и ограничены рамками этого мира и этой жизнью. Он убеждён, что миром правит Дьявол и что наградой за служение Ему будут удовольствия и власть над всякой живой тварью. Что же касается посмертного бытия, то тут он полагает, что после смерти он либо снова вернётся в этот мир в другом обличье, либо отправится в ад, но сделает это с радостью, с ликованием, зная, что там его опять ждёт наслаждение, хотя и в другой ипостаси, при этом наслаждение в масштабах, неслыханных по земным понятиям.

Дьяволопоклониник искренне верит, что придёт час, когда его повелитель одолеет христианского бога и утвердится на его месте на небесах, откуда он был так предательски низвергнут. В этот день, верит он, паства Сатаны пожнёт плоды своего верного служения Ему и все они получат в награду вечное блаженство и могущество…

С давних времён сатанизм связывали с широко распространённой и глубоко укоренившейся верой в дуализм божественной космогонии, в то, что в противостоянии друг другу боги добра и зла существуют независимо друг от друга и на равных правах. Сам по себе этот дуализм не означал веру в чёрта, но т.с. подготавливал для неё благодатную почву. Ведь куда более приятно записать себя в число приверженцев Сатаны, если знаешь, что он с Богом одного и того же ранга, а не подчиняется ему и не призван быть у него на побегушках.

Главная догма гностических сект, обвиняемых христианами в сатанизме, была, по существу, дуалистской. Как уже отмечалось, этот мир для гностика и есть Ад. Убеждение в том, что этот мир есть порождение Зла, мешало гностикам принять идею доброго Бога-Отца. Они полагали, что верховное, всеблагостное божество находится на недосягаемой высоте, далеко за пределами сотворённого мира. Наш же мир был создан и находится под властью божеств второго порядка, называвшихся Архонтами, или правителями, которые либо настроены враждебно к самому высшему божеству, либо вообще ничего о нем не знают. Некоторые гностики считали, что Архонты – это боги семи известных тогда планет нашей солнечной системы, – «хранители небесных сфер» – и что они стоят на пути души человеческой в ее восхождении к Богу. Самый главный из Архонтов отождествлялся гностиками с Богом Ветхого Завета Ягве (Иегова) и был в их глазах олицетворением Зла, мстительности и вероломства. По словам их христианских противников, Симон-Волхв и другой гностический учитель, Манандр, оба стояли на том, что мир был сотворён архангелами, объединившимися в своей борьбе против высшего Бога.

Сатурниний, который проповедовал это учение в начале II века н.э. в Антиохии, говорил, что мир был создан семью взбунтовавшимися ангелами во главе с Богом древних евреев. Именно по наущению последнего Моисей и другие библейские пророки сбили человечество с пути истинного.

В христианском мире всегда вызывала недоумение та настойчивость, с которой гностики отстаивали свой тезис о злонамеренности Бога-Отца, как и их вера в то, что мир находится под властью падших ангелов. Однако, гностики на этом не остановились. Они считали, что и сам человек есть творение Архонтов и посему не может быть добрым по своей сути, хотя и имеет в себе искру Божью. Некоторые утверждали, что человек, такой, каким он был сотворён Архонтами, мог лишь ползать по земле, подобно огромному беспомощному червю. Высшее божество сжалилось над ним, послав ему божественную искру, и тогда он осознал себя существом духовным и стал им в прямом и переносном смысле.

Теории такого рода в корне подрубали идеи христианства, ибо, если человек с самого начала находился во власти Зла, а не стал таковым в результате грехопадения, Христос просто не должен был появляться в этом мире с намерением искупить своей смертью грехи человека. Развивая эту идею, некоторые гностики пытались отождествить еврейского бога Иегову с дьяволом; другие же утверждали, что дьявол-де добрый ангел, противостоящий злой воле Иеговы и Архонтов. Они по-своему переделали весь Ветхий Завет, извратили его догмы, осудили его патриархов и пророков, восхваляя до небес противников Иеговы. По их теории, змей-искуситель, появившийся в саду Эдемском, был на самом деле спасителем, ниспосланным свыше, чтобы дать Адаму и Еве знание добра и зла и тем самым раскрыть им глаза на порочность мира, созданного Богом-Отцом Иеговой. Некоторые гностики восхищались Каином, отмечая, что его бесхитростное приношение в дар Богу части урожая было отвергнуто, в то время как кровавая жертва Авеля была принята, что якобы свидетельствует о кровожадности повелителя мира. Другие гностики преклонялись перед содомитами, Кореем, Дафаном и Абирамом, фараоном и египтянами и вообще, перед всеми, кого Библия обвиняла в идолопоклонстве и отступничестве от пути Иеговы. Некоторые из них зашли так далеко, что стали и Иисуса порицать, как сына злого Бога Иеговы и прославляли Иуду Искариота, освободившего мир от злого Духа. Большинство, однако, сходились на том, что Иисус был божественным Спасителем, посланным в этот мир дабы помочь людям освободиться от пут бога израильского, но и эта версия считалась еретической – порождением чёрной магии. Св. Ириней в своей книге «Против Ересей», написанной в конце II века нашей эры, утверждал, что Сатурниний якобы учил, что Иисус вообще не был распят. Вместо него казнили Симона Киринеянина, а Иисус в это время, якобы, стоял рядом, невидимый никем, и со смехом наблюдал за этой сценой. Отсюда делался вывод, что всякий, кто исповедует Распятого на Кресте, попадает в ловушку, расставленную Архонтами, и остается их рабом навсегда. С другой стороны, отвергающий Иисуса, постигает истинный порядок вещей в мире и, таким образом, выходит из-под влияния Архонтов.

Вдобавок к полному переиначиванию и переосмыслению христианских догм, некоторые гностики подобным же образом перекроили все каноны Ветхозаветной и Христианской морали. Их главный тезис о том, что знание, полученное по наитию свыше, и сеть единственный ключ к познанию божественного, приводил их естественно, к полному отрицанию и неприятию общепринятой морали, поскольку божественная благодать уже не ставилась в зависимость от соблюдения религиозных догм. Некоторые гностики проводили жизнь в суровом аскетизме, стремясь устраниться от всякого контакта с погрязшем в грехе мире. Особенно претила им идея продолжения рода человеческого, ибо таким образом пополнялась армия существ, порабощённых Архонтами. Другие же вставали на противоположный путь. Как пишет Ириней, Валентиане полагали, что человек, которому дано знание, становился как бы бестелесной сущностью, начиная существовать в «обличье Божьем», не подверженном никакой земной скверне. Чувствуя себя в полной безопасности от сознания своего «богом данного» иммунитета, многие из них соблазняли своих поклонниц (коих число было велико), с которыми они с особым рвением предавались плотским удовольствиям. Подобным же образом, последователи Симона-Волхва вели распутную жизнь и занимались чёрной магией. В своё оправдание гностики обычно ссылались на то, что и в безнравственности есть свои положительные стороны. По их мнению, мир порочен по своей сути; что же касается общепринятых норм морали, то они, якобы, были придуманы Архонтами с тем, чтобы держать человека в повиновении. Именно с этой целью злой бог Иегова вручил Моисею скрижали с законами и заповедями, Он же был вдохновителем пророков, выступавших с гневными речами и обвинениями. Единственным способом избежать рабства, сорвать злые помыслы Архонтов и обрести спасение, было идти наперекор всем установленным канонам. Некоторые гностики доводили эту идею до точки, в которой она переставала укладываться в рамки их дуалистической концепции и попахивала откровенным чернокнижием. Они утверждали, что добро и зло есть всего лишь бессмысленные ярлыки и что путь к совершенству лежит через всеядность. «Ибо, по их мнению,», говорит Ириней о гностиках, считавших мир порождением Злого Духа, «все в мире носит отпечаток добра и зла по человеческому установлению. Поэтому, необходимо, чтобы души переходили из одной телесной оболочки в другую и таким образом набирались опыта во всех слоях жизни с тем, чтобы, испытав себя в разных обличьях, уже не иметь желания остаться в этом мире, когда придёт час расставания с ним». Необходимость переселения душ отпадала в том случае, когда посвящённому удавалось в течение одной жизни испытать все, «о чём мы и сказать-то не смеем, слышать не можем, чего у нас и в мыслях-то не должно быть».

Все эти идеи гностиков хорошо укладываются в общую схему сатанизма; можно сказать, что они послужили основой его возникновения. Вряд ли можно утверждать, что гностики открыто проповедовали веру в Дьявола, хотя многие христиане склонялись к мысли, что так оно и было и в этом взгляде нет ничего удивительного.

Победное шествие христианства, признание его в качестве официальной религии Римской империей, не положило конец гностическим доктринам, которые продолжали жить в верованиях малоизвестных еретических сект на восточных окраинах христианского мира, откуда они и были занесены в Западную Европу.

Главными сектами, ответственными за этот процесс, были, по-видимому, мессалиане из Армении, которые, начиная с IV века, медленно продвигались на запад и к XI веку достигли Балкан; а также и павликиане, которые процветали в Армении и Малой Азии, начиная с V века, и были депортированы на Балканы в 872 году. Были также и богомилы, которые к концу первого тысячелетия прочно обосновались в Болгарии и, по-видимому, заимствовали от павликиан и мессалиан многие свои доктрины, распространяя их в свою очередь дальше на запад.

В XII веке главными центрами движения богомилов были Босния, северная Италия и юг Франции. Они, по-видимому, оказали огромное влияние на секту катаров (от греческого «катарос» – чистый), первые общины которых появились на севере Италии в начале XI века. Сто лет спустя весь юг Франции был буквально наводнён катарами, которые пользовались здесь поддержкой местной аристократии.

Первый епископ из катар обосновался на севере Франции около 1150 года и с того времени движение стало распространяться во Фландрии и на западе Германии. В 1167 г. епископ богомилов проехал по всей северной Италии и по югу Франции, инспектируя общины приверженцев новой веры и закладывая новые приходы.

Катары считали, что Бог Ветхого Завета есть Сатана, управитель сего мира, им же созданного. Он вершит человеческими судьбами, ему подвластны все мирские дела, все наше существование в этом мире и, наконец, сама смерть. Некоторые видели в нём падшего ангела, другие же стояли на дуалистской точке зрения, утверждая, что Сатана уже с самого начала вступил в противоборство с Богом и будет стоять на своём до конца.

Моральные принципы катаров были совершенно неприемлемыми для христиан. Как и гностики, катары усматривали грех в желании человека иметь детей, «ибо таким образом пополняется дьявольское семя» – род человеческий. Они также отвергали заповедь «плодитесь и размножайтесь», данную Богом Адаму и Еве, «потому что все это от Сатаны идёт». Их тайнослужители, посвящённые в сан «Совершенных», и почитаемые катарами за живое воплощение Христа (ещё одна крамольная мысль и сигнал об опасности для церкви), вели аскетический образ жизни, воздерживаясь от плотских желаний, всякого насилия, животной пищи, лжи в поведении, обладании собственностью и принесении клятв. Однако, в своей общей массе на более низком уровне катары не соблюдали этих правил. Наоборот, они считали, что, присягая на верность Дьяволу, они тем самым освобождаются от всякой ответственности за свои поступки. Они были уверены, что им не грозит никакая кара, никакое возмездие. Поэтому, время от времени они предавались «страстям», не вступая в супружеские отношения, чтобы не впадать в тяжкий грех деторождения.

Кроме обвинения в откровенном распутстве, катаров обвиняли ещё и в том, что они отдают предпочтение таким видам половых сношений, которые не ведут к зачатию, т.к. отсюда был один шаг к гомосексуализму, в чём их также сильно подозревали. Тот факт, что «Совершенные», как мужчины, так и женщины, жили всегда парами, наводило церковников на мысль о процветании среди них содомитства и лесбиянства.

Катары полагали, что они-то и принадлежат к истинной церкви Христа. В римском католицизме они видели институт Сатаны и поносили ее не только за то, что та исповедует Дьявола в обличие Бога, но и за ее светский характер и потакание плоти: верный признак господства Дьявола. Римские католики сторицей отплатили катарам за их обвинения. Было ясно, что секта, в которой поощряется порок и извращаются христианские ценности, находится в контакте с нечистой силой. К тому же, одним из необходимых условий обряда посвящения катара в сан «Совершенных» был его публичный отказ от католической веры и святого причастия.

Неизвестно, верили ли катары в Дьявола на самом деле, но вполне возможно, что некоторые из них могли прийти к выводу, что раз бог католиков есть Дьявол, стало быть, их дьявол и есть настоящий Бог. Во всяком случае, таково было убеждение Рима, поэтому в начале XIII века папа Иннокентий III организовал крестовый поход против катар, живших на юге Франции. Их обвиняли в том, что они поклоняются Дьяволу в облике козла или кота на своих сборищах, прозванных католиками «сатанинскими синагогами». Под пытками некоторые катары признавались в совершении обрядов и песнопениях, в которых они прославляли Сатану, а также в принесении в жертву похищенных детей, которых они закалывали, варили и сообща поедали. На свои сборища они якобы прилетали на мётлах или палках, облитых маслом, а их места дома занимали на это время черти. Точно такие же обвинения выдвигались позднее против ведьм.

Под влиянием богомилов и катаров несколько других сект также сохранили свои дуалистские и гностические воззрения. В 1125 году один французский крестьянин, родом из Бусси, по имени Клементий, учил, что алтарь католической церкви есть не что иное, как «пасть преисподнена», и что зачатие – грех. Его последователи, будто бы, в своём стремлении уберечь себя от этого греха, предавались мужеложству и лесбиянству и были известны своими дикими оргиями. Дети, которые все же появлялись на свет в результате таких оргий, предавались сожжению и из их останков пекли лепёшки, служившие своего рода причастием для всей «братии». В 1184 году анафеме была предана секта вальденсиан, остатки которых можно и сейчас встретить среди протестантов в Европе. Вальденсиан обвиняли в культе Дьявола, в ночных сборищах, сопровождавшихся оргиями и пением непристойных и богохульных гимнов. Центральной фигурой на них был, будто бы, здоровенный псина, который появлялся в кульминационный момент неведомо откуда и окроплял собравшихся «святой водой», орудуя при этом своим хвостом, как кадилом. В начале следующего столетия стали распространяться слухи об отвратительных обрядах, практикуемых одной сектой в Германии, члены которой называли себя люциферанами. В 1227 г. Папа Римский отправил туда Конрада Магдебургского на расправу с ересью и для реформы церкви в Германии. Конрад, фанатик с садистскими наклонностями, был духовным наставником Св. Елизаветы Тюрингской, которую он частенько бивал до полусмерти и всячески унижал. Он обрушился на люциферан с таким остервенением, будто вступил в борьбу с самим Сатаной (по крайней мере, так он сам это себе представлял). Бедные жертвы признавались ему во всех грехах, действительных и мнимых, даже без применения пыток, из одного только страха перед ними. Если верить их признаниям, все люциферане были «законченными сатанистами». Они поклонялись Дьяволу, как творцу и создателю всего сущего, сетовали на то вероломство, с которым он был низвергнут с небес; при этом они выражали искреннюю веру в то, что в один прекрасный день ему удастся сбросить Бога христиан с трона и самому занять его место и что тогда им будет уготовлено вечное блаженство под его эгидой. Они восторгались всем, что внушало ужас и отвращение христианам и наоборот, отворачивались от всего, что христиане чтили, что им было дорого и близко. На Пасху они обычно приходили в церковь на всенощную, засунув просвиру в рот, чтобы выплюнуть ее потом в сточную канаву, демонстрируя тем самым своё презрение к Богу, к Иисусу Христу. Во время посвящения новичка в члены секты, люциферане заставляли его целовать жабу в зад или прямо в морду. Иногда вместо жабы ему предлагалось что-то совершенно невообразимое, что-то похожее не утку или гуся, величиной с духовку. Затем к нему подходил человек, у которого были черные как уголь глаза и весь он был бледный, измождённый, от него веяло могильным холодом. Вполне возможно, что он-то и считался у них воплощением дьявола, бога смерти. Посвящаемый в сан целовал и его и то же мгновение покидал лоно католической церкви. Затем все садились в «кружок» и тут меж ними появлялся огромный чёрный котина, который спрыгивал в центр со статуи языческого божка. Новичок, верховный жрец секты и те ее члены, которым была оказана такая честь, прикладывались к заду кота. Верховный жрец спрашивал: «Чему учимся?» Ему отвечали: «Глубочайшему покою», и добавляли, «и повиновению». Затем гасились свечи и в полной темноте все участники инициации начинали предаваться самому безудержному распутству. Потом свечи снова зажигали, и из темноты выступала фигура человека. Верхняя половина его тела блестела, как солнце, а низ, от бёдер до пят, был черным, как у кота. Верховный жрец отрезал лоскут от одежды посвящаемого в сан и давал его бого-дьяволу, говоря при этом: «Мастер, я даю тебе то, что мне было дано». Светящийся человек отвечал: «Ты хорошо мне послужил и ещё мне послужишь, и лучше прежнего. Оставляю тебе на твоё попечение то, что ты мне даёшь». Сказав это, он исчезал.

Конрад Магдебургский был умерщвлён в 1233 г., но «охота на ведьм» с этим не прекратилась. Около 1286 г. При папе Гонории IV, началось преследование секты немецких еретиков, проповедовавших отказ от ношения одежды и физического труда. Это, по их мнению, возвратило бы людям статус блаженного неведения, в котором Адам и Ева пребывали в раю. Церковь сразу же поняла, какую опасность таят в себе такие воззрения и на еретиков начались гонения.

В 1307 году состоялся суд над английскими членами ордена Тамплиеров (Храмовников). Им вменялось в вину следующее: поклонение Дьяволу в облике кота, идолопоклонство, ношение специальных подвязок, которые были освящены приложением к голове идола, отречение от Христовой веры, гомосексуализм, включая гомосексуальный ритуал посвящения в члены Ордена, во время которого неофит был обязан целовать своего будущего «шефа» в пупок, анус, крестец, и фаллос. Утверждалось, будто Храмовники не признавали святого причастия и что духовники Ордена опускали слова «сие есть тело моё» при чтении соответствующего канона Мессы. Большинство членов Ордена признали себя виновными по ряду обвинений, в частности, в вероотступничестве, надругательстве над распятием, непотребных поцелуях и мужеложстве. Одни сделали это под пытками, другие без применения пыток, просто из страха перед ними. Великий Магистр Ордена и наставник от Нормандии был сожжён живьём на костре в Париже в 1314 году. Перед казнью он заявил, что все признания, сделанные Храмовниками, были сфабрикованы Инквизицией.

Говорят, что идолом, в поклонении которому обвиняли Храмовников, была человеческая голова с черными курчавыми волосами. Они называли ее «Багомет», что вероятно есть искажённая форма слова «Магомет». Некоторые говорили, что это была голова первого Великого магистра, «который сделал нас тем, кем мы стали и не оставил нас и по сей день». Голова была вся усыпана драгоценностями, а ее бледный лик внушал ужас.

Особенно дурным признаком считались кушаки, якобы освящённые контактом с головой идола, т.к. они наводили мысль о влиянии катаров, «совершенные» из которых тоже носили черные туники, перехваченные верёвками у пояса, как кушаками. Чтобы не выделяться во время преследований, катары одевались, как все, пряча свои чудодейственные пояса под одеждой. Именно в этой связи люди покрывались холодным потом при одном упоминании о «верёвке Храмовника».

В 1388 году Инквизиция выявила ещё одну секту еретиков. Один человек признался под пыткой, что в районе Турина «действует» группа людей, именовавших себя «вальденсианами». Эти люди поклонялись Великому Красному Дракону из «Откровения» Иоанна, творцу мира, который, якобы, более могущественен на земле, чем сам Господь-Бог. Они говорили, что Иисус Христос всего лишь простой смертный, сын Иосифа, а не Сын Божий. У них были свои обряды, сопровождавшиеся оргиями. По вступлении в секту неофит должен был выпить снадобье, приготовленное из экскрементов жабы и оно, якобы, действовало так сильно, что принявший его уже никогда не мог выйти из секты.

В 1453 году в Тюрингии была открыта секта Братьев Христа. Они занимались самобичеванием и утверждали, что власть над людьми снова перейдёт к Сатане, который изгонит Христа с небес. Они также устраивали оргии и празднества по ночам.

Говорят, что в начале следующего столетия вся Богемия буквально кишела люциферанами. В Италии папа Юлий II приказал Инквизитору возбудить дело против «некоей секты», члены которой отвергали Христову веру, топтали распятия, издевались над таинством святого причастия и считали Дьявола своим святым покровителем, давая ему обет послушания и почитания. Однако, к этому времени в поле зрения недремлющего ока Инквизиции попали безбожники другого сорта. Начались преследования ведьм».

Размышления на тему…

…Такая, вот, история с географией. История в лицах и событиях. Как бы «обратная сторона Луны», невидимая подоплёка исторических событий, связующая их воедино, как бусинки на нитке, придающая им всем сакральный смысл и раскрывающая их тайную причинно-следственную связь. Есть о чем подумать, над чем поразмышлять. Но не это главное. Здесь важно понять опасность, которую таит увлечение оккультными знаниями. Ведь, всякий раз, когда я, разжигаемый нездоровым (можно сказать, хамским) любопытством, вторгался в эту область, на меня обрушивалась какая-нибудь жизненная неприятность. Что-то ломалось в моем и так плохо отлаженном духовном строе, я круто сворачивал с намеченного пути, катился вниз, в первозданный хаос. Вот и сейчас, я буквально балансирую на грани… духовного распада. Или он уже начался, а я этого не заметил, и теперь трепыхаюсь, как выброшенная на берег рыба?…

…Искать смысл во всём этом скопище звёзд и галактик все равно, что искать его в куске камня. Да, когда-то он был чем-то иным (мы даже знаем, чем), частью какого-то иного целого, и стал камнем в силу определённых законов Природы. Ну и что? Сейчас он камень, а завтра (через миллионы лет) превратится в пыль или расплавится, или улетит куда-нибудь блуждать в межзвёздном пространстве, пока не упадёт на какую-нибудь другую планету, или не канет в бездне Чёрной дыры. А куда денутся все мои мысли, чувства, желания? Во что превратятся? Неужели они уже сейчас превращаются в ничто?

…Когда люди умирают и их (якобы) бестелесные души (якобы) несутся во тьме к свету (якобы) новой, потусторонней жизни. Иногда их бег останавливают (кто?) и поворачивают назад, в прежнее существование, говоря (?), что они ещё не готовы (перевоплотиться (?)), что у них остались дела (?) на Земле. Значит ли это, что у каждого из нас, даже самых малых, есть своё предназначение здесь, не выполнив которого мы не можем умереть? И если да, то какое предназначение у меня?…

…Являются ли мои экскременты частью моего тела, содержат ли они мою ДНК, и шире, частичку моего «Я»? Я ем, потребляю пищу, обрабатываю её внутри себя, обогащаю, пропитываю её «соками», выработанными мной, а значит, содержащими элементы моего организма (может, и души?), и выпихиваю их из себя назад, в мир. И вот, они несутся по трубам канализации, и выбрасываются в реку, где их поедают всякие там рыбы и прочие твари, или они оседают в ил на дно. Рыб поедают птицы, животные и люди, и вот уже частички моего генома растворились в других организмах, как и во мне живут и умирают мириады других микроэлементов, которые попали таким же образом в меня. Круговорот материи в Природе?

…Что такое смерть человека для его близких? Когда он жив, рядом, его как бы и не замечаешь, но вот он умер, исчез, и что взамен? Первое время он незримо присутствует в вещах, воспоминаниях, звонках друзей. А потом, постепенно, уходит, растворяется в безвоздушном пространстве, память о нем стирается, тускнеет, перестаёт хватать за сердце. Не так ли и с любовью? Любовь, как костёр, выгорает и гаснет (нет, это – страсть), и холод снова заполняет душу. Мы с Тусей живём в пространстве, не согреваемым любовью. От нас остались одни лишь тени.

На семейном фронте

13.08.00

Туся совсем перестала стесняться меня. Вот, ходит полуголая по квартире, готовясь к мытью головы. Грудь свисает на живот двумя жалкими мешочками, на лице застыло выражение тупой сосредоточенности, руки худые с обвислой кожей, рёберный каркас проступает сквозь обтянувшую его плоть. Если бы не живость движений, то её можно было бы принять за древнюю старуху. А ведь, ей ещё и шестидесяти нет! (В день её рождения).

…Самое страшное в наших отношениях с Тусей – это то, что мы даже не подозреваем об их истинной природе. Она говорит, «давай жить мирно, не ссориться, не кричать друг на друга, не хамить (имея в виду меня, конечно) – это меня убивает». Я соглашаюсь на все сто, на двести процентов. Так, конечно, жить будет гораздо лучше, но… в нас бушуют силы, не подвластные сознанию, но разрушающие друг друга. Временами во мне растёт немое раздражение, что-то глухо клокочет в душе, поднимается вверх в сферу сознания, и я выплёскиваю его в едких репликах, агрессивных жестах, хамских интонациях, и ей становится плохо, начинается головная боль, схватывает желудок и т. д. и т. п. Т.е., реагирует организм, не затрагивая сознания. И так бывает часто!