Читать книгу Корона ветров. Лунная сага. Книга первая. Космофлот Федерации - Валериан Телёбин - Страница 1

Первый день новолуния. Огромный диск Вечного светила опустился за горизонт и погрузил поверхность Луны в непроглядную галактическую ночь.

Кто мог знать, что события именно этого дня – первого дня новолуния 12 декабря 2121 года, станут решающими в длинной цепи обстоятельств, что приведут в итоге к катастрофе, масштаба которой не мог себе представить никто – ни одно из живущих ныне разумных существ… Нет, такая катастрофа вообще была немыслима последние пару миллионов лет. И это обстоятельство делало данное событие уникальным даже в масштабах галактики.

Исследовательский корабль «Чёрная Стрела» вёл спектральную георазведку на небольшом объекте на самом краю Моря Дождей. С нуля часов по GMT (Global Moon Time) на ходовую вахту заступил старпом Тулома Дружинин.

– Как обстановка, Умарчик? – бодро поинтересовался Тулома, адресуя свой вопрос второму пилоту Умару Санжиеву, сдающему вахту.

– Да всё как обычно: метеоритная опасность низкая, не более пяти процентов; других кораблей поблизости не наблюдается; в работе оба гравитационных генератора; запас мощности – 300 Гэр; видимость…

– Тулома Кетанович, рекомендую произвести стандартную процедуру передачи ходовой вахты! – нежно пропел навигационный компьютер красивым женским голосом.

– Стандартную процедуру отклонил, спасибо, Маша, – чётко произнёс Тулома, обращаясь к носительнице искусственного интеллекта, незаменимой помощнице любого штурмана Машине.

– …Видимость падает пропорционально снижению освещённости, – продолжил Умар, – Солнце минус шесть градусов от линии горизонта – на Земле это называется «навигационные сумерки»…

– Да, на Земле… – задумчиво произнёс Тулома и запрокинул голову. Над ним сквозь прозрачный купол штурманского мостика огромным бледно-голубым диском сияла совсем близкая и вместе с тем бесконечно далёкая Земля. Её свет нёс в себе удивительное, ни с чем не сравнимое тепло жизни. Крошечный островок в бесконечном множестве миров. Дом. Там был их дом. И об этом они помнили всегда. Каждую минуту, каждую секунду своей жизни, пока находились здесь, в такой немыслимой дали от него…

– Вахту принял, – твёрдо произнёс старпом, одновременно прерывая как ход своих мыслей, так и не в меру пространные пояснения Умара.

– Фиксирую в бортовом журнале, – тихо пропел голос Маши, – спокойной вахты.

– Да, спокойной вахты… Кстати, сегодня последняя зеркальная дата в этом тысячелетии, – произнёс Умар и направился к выходу. В тот момент, когда он уже открыл переходной люк в центральный отсек, сработала сигнализация.

– Внимание! Произошло повреждение сейсмокабеля. Аварийной партии готовность пять минут. Командир Аварийной партии – старший помощник Тулома Дружинин. Состав АП: главный оператор сейсмостанции Евгений Аппель, гравиметрист Андрей Гримайло и оператор сейсмоисточников Трувор Ольсен, – ровным металлическим голосом произнесла обычно чересчур добродушная Маша.

За то время пока Машина перечисляла состав АП, Тулома успел наполовину надеть скафандр и, придав своему лицу смешливо-страдальческое выражение, произнёс:

– Вахту сдал второму пилоту.

Умар, словно обретя второе дыхание, бодро отчеканил:

– Вахту принял.

– Зафиксировано, – подтвердила спокойно Маша, – Тулома, можете принимать командование Аварийной партией.

– Есть, – выдохнул уже почти полностью облачённый в скафандр штурман.

– Командир на мостике, – бодро отрапортовала Машина, когда открылся переходной люк и в рубку вошёл Кэп. Немолодой, почти под пятьдесят, огромного, под два метра, роста, капитан был довольно подтянут, но при этом не выглядел строгим. Между тем штурмана́ рядом с ним казались совсем мальчишками, хотя каждый из них по отдельности был прекрасным спортсменом и имел весьма крепкое телосложение. И, несмотря на это, даже в своём лёгком скафандре Тулома сильно уступал в габаритах командиру.

– Второй раз за три недели, – тихо произнёс Кэп мягким приятным голосом деликатного и весьма дружелюбного человека, – это уже начинает входить в привычку. Возьмите-ка с собой несколько резервных элементов регенерации, пусть ребята осмотрят всё хорошенько за пределами повреждённого участка, – добавил он, обращаясь уже к одному только Туломе. В тот момент он и предположить не мог, какие последствия будет иметь это его распоряжение.

Гравиплан отстыковался от Чёрной стрелы и, на пару секунд задержавшись над линией горизонта, нырнул вглубь сумрачного каньона. Лучи курсовых прожекторов стремительно скользили по неровной поверхности, выхватывая из вечной тени удивительно однообразные нагромождения скал, чередующиеся с редкими клочками относительно ровного дна кратера.

– Внимание, приближаемся к повреждённому участку. Прошу снизить скорость, – пробасил на ломаном английском здоровяк Трувор, глядя на свои мониторы.

– Снижаем скорость до минимальной, – отозвался Тулома, плавно сбрасывая горизонтальную тягу.

Спустя примерно полторы минуты гравиплан завис над повреждённым участком. Пока сейсмики пытались определить характер повреждений, Тулома присмотрел поблизости относительно ровную площадку и, как только замеры были закончены, посадил туда аппарат. Все члены АП надели шлемы и включились в дыхательные аппараты, после чего Дружинин разгерметизировал переходной шлюз и открыл внешний люк. Трое сейсмиков привычно выбрались наружу, и лишь Тулома остался в кресле пилота. По протоколу он должен был координировать действия членов АП с поста управления, и пока причин нарушить протокол явно не предвиделось.

Через полчаса напряжённой работы все повреждения были устранены, и команде оставалось только протестировать оборудование с резервного поста управления сейсмостанцией. Трувор Ольсен забрался в гравиплан в то время, как двое других сейсмиков остались снаружи контролировать процесс и, если что, устранить выявленные неполадки… И в этот момент раздался взрыв…

Почти сразу после отстыковки гравиплана от Чёрной стрелы командир покинул мостик, распорядившись вызвать его в случае возникновения внештатной ситуации. В остальном он привычно полагался на своих вахтенных помощников.

Умар наблюдал за движением гравиплана на 3D-мониторе, изредка поглядывая на огромный бледно-голубой диск родной планеты. Перед его внутренним взором неспешно плыли монументально статичные кучевые облака с резко очерченными контурами. Величественные облака медленно наливались глубокой синевой, превращаясь в хмурые дождевые тучи. Начинал раздуваться ветер. Он холодил щёку и пытался уложить непослушные волосы на голове Умара на другую сторону. Штурман поправил их и ощутил первые капли дождя на щеке…

– размеренным шёпотом произнёс Умар.

Непривычно взволнованный голос Маши вернул штурмана обратно в ходовую рубку:

– На связи командир Российской лунной базы Андроник Астраханов.

– Переключи на каюту капитана, – бодро произнёс штурман, стараясь скрыть лёгкое удивление от внезапного звонка столь высокой персоны.

– Он желает говорить с вами. Не с капитаном, – ответила Маша каким-то странным голосом.

– Хорошо, выведи на главный трид (сленговое название 3D-монитора), – на этот раз уже более твёрдо произнёс Умар, сидя в кресле пилота, и, повернувшись к главному монитору, выпрямил спину и малость расправил плечи.

На триде появилось объёмное изображение крупного краснолицего мужчины средних лет с реденькой седой шевелюрой на слегка угловатой голове.

– Здравствуй, Умар Джанибекович. Очень хорошо, что ты ещё не сменился с ходовой вахты. Помнишь наш разговор на базе месяц назад, перед самым вашим вылетом? Знаю, что помнишь. Так вот… – Умар пока только кивнул в ответ, чуть слышно произнеся: «Здравствуйте, Андроник Аликперович». Между тем Астраханов продолжал: – Так вот, после проделанной нами многотрудной работы к нам примкнули командиры ещё восьми станций. Четверо обещали сохранять нейтралитет, и только двое из пятнадцати могут выступить против – это британцы и Франко-германское содружество. Несмотря на это, время пришло, и в 04 часа по GMT мы объявим о политической независимости от наших метрополий и создании Содружества Независимых Лунных Станций. Нами уже сформирован кабинет министров и определены первые шаги нового правительства. Первейший среди них – это подача заявки в ООН о признании Содружества самостоятельным субъектом трансгалактической политики и предоставлении нашему представителю места в Совете трансгалактической безопасности. Но сейчас самая главная задача – сохранить в тайне все наши приготовления до означенного часа, а также, что немаловажно, пресечь любые попытки противодействия нашим планам со стороны отдельных сотрудников станции и недальновидных членов экипажей кораблей Космофлота Федерации. Мы не вправе потерять ни одного корабля! Скажи, сколько наших сторонников у тебя на борту? – закончил Астраханов.

– Практически все, кроме капитана, старшего помощника и пары человек из научной партии, – осторожно произнёс штурман. Умар немножко лукавил. Он не пытался склонить кэпа на сторону заговорщиков, надеясь на его отстранение в час икс. Это давало ему возможность занять пост командира звездолёта. Пусть всего на несколько дней или даже часов, но это навсегда отразится в его послужном списке. Командир звездолёта Чёрная Стрела Умар Джанибекович Санжиев – это словосочетание ласкало слух и тешило самолюбие честолюбивого горца.

– Умар Джанибекович! – тревожно прошептала Маша в левый наушник. – Они пытаются обойти нашу защиту!

– Ты же понимаешь, Умарчик, что сейчас любая утечка или неповиновение ставят под сомнение успех всей операции и мы должны быть готовы на самые жёсткие превентивные меры. Кстати, прямо сейчас наши специалисты обходят вашу защиту, и буквально через несколько секунд мы будем полностью контролировать ваш корабль.

– В этом нет необходимости, Андроник Аликперович. Мы на вашей стороне, – спокойно произнёс Умар.

– Я знаю, Умарчик. Я доверяю тебе не меньше, чем когда-то доверял твоему отцу – моему лучшему другу, но есть общий план мероприятий, и мы обязаны его придерживаться, – примирительно произнёс Астраханов.

– Разгерметизация центрального отсека, аварийная блокировка всех дверей, герметизация внутренних помещений, – зазвучал металлический голос Маши по внутрикорабельной трансляции.

– Мы сымитировали разгерметизацию центрального отсека, дорогой. Не волнуйся, это для твоей же пользы, – вкрадчиво произнёс Астраханов, наклоняясь ближе к монитору.

– Разблокировка внутренних помещений невозможна в течение тридцати минут, – произнесла Маша слегка удивлённо, после чего добавила шёпотом в левый наушник, – нам заблокировали все линии связи, кроме системы оповещения о бедствии.

– Все линии связи мы тоже временно заблокировали. У тебя будет ровно полчаса, чтобы решить, кто именно на твоей стороне, а чьи каюты так и останутся заблокированными до вашего возвращения на базу, – добавил Астраханов, как бы не обращая внимания на голос Машины по внутрикорабельной трансляции.

– В таком случае у нас проблема, Андроник Аликперович! У нас сейчас гравиплан работает на повреждении сейсмокабеля. Там четыре человека. Из них трое нас точно не поддержат. Особенно старпом.

– Да, действительно, сейчас вижу: гравиплан работает в каньоне. Командир АП Тулома Дружинин? Женат, две дочки, живут в Крыму.… Этот, да? Помню его… Этот точно не поддержит. Надо принять меры, Умар. Ты меня понимаешь? Любые необходимые меры, чтобы предотвратить утечку и обезопасить себя от попыток противодействия нашим планам. Решение за тобой. Но я очень надеюсь, что ты себе отчётливо представляешь, что стоит на кону… И что грозит нам в случае неудачи?! – закончил Астраханов, вытирая тыльной частью ладони пот со лба. И после небольшой паузы добавил: – Машина, занесите в протокол: с этой минуты командование звездолётом Чёрная Стрела принимает на себя Умар Джанибекович Санжиев. Капитан Санжиев, у вас есть тридцать минут на то, чтобы решить проблему с аварийной партией. Об исполнении доложить немедленно. Затем ложитесь на обратный курс… Ты мне нужен здесь, дорогой. Поторопись, у нас на тебя большие планы, – последние слова Астраханов произнёс настолько проникновенно и многообещающе, что Умар тут же отбросил последние сомнения и заверил командира базы в своей безграничной преданности.

Астраханов отключился, а Умар продолжал сидеть в кресле пилота неподвижно, собираясь с мыслями и стараясь свыкнуться с внезапно навалившейся на него новой реальностью. Первой тишину прервала Маша:

– Простите, капитан Санжиев, прежний командир корабля просит разрешения с вами поговорить.

Голос Машины показался Умару чересчур холодным и отстранённым, и он ответил таким же тоном:

– Не сейчас. Рассчитай маршрут возвращения на Базу и заведи в роуттрек.

– А как же аварийная партия? У них кислорода осталось часов на шесть, не больше! – воскликнула Маша.

– Сейчас решим и эту проблему, – произнёс Умар задумчиво и тут же спросил, – сколько у нас на борту сейсмозарядов на данный момент?

– Сто девятнадцать стандартных и восемь усиленных, – ответила Машина.

– Подготовить к сбросу два усиленных сейсмозаряда, – скомандовал Умар, выводя на главный трид навигационные параметры гравиплана, – ввожу координаты точки подрыва, – произнёс он спустя несколько секунд.

– Но в этой точке находится гравиплан и работает аварийная партия! – воскликнула Маша испуганным голосом.

– Время выхода на точку сброса? – твёрдо спросил Умар, как бы не замечая возгласов Машины.

– Девяносто четыре секунды, – оторопело произнесла та в ответ.

– Обратный отсчёт за десять секунд до сброса, – продолжал Санжиев.

– Это бесчеловечно! Они же ваши товарищи! Друзья! Я не могу этого сделать! – страдальческим женским голосом выкрикнула Машина.

– Протокол обязывает тебя подчиняться командиру корабля беспрекословно, – произнёс Умар, полностью переводя управление в ручной режим. Маша всё поняла. И мотивы, и последствия и в оставшиеся несколько десятков секунд лихорадочно пыталась найти выход, разрываясь между священным долгом подчинения, заложенным в программе, и желанием спасти тех, к кому она уже так привязалась за эти несколько месяцев. Она беспрестанно повторяла фразу: «Не нужно этого делать, Умар Джанибекович», но сама уже решила, как поступит. В последние десять секунд перед точкой сброса Машина попыталась перехватить управление кораблём, но Умар словно ждал этого и тут же заблокировал её вмешательство, но всё-таки корабль слегка дёрнуло вправо, и система сброса сработала с малюсенькой задержкой. «Может быть, у ребят появится хотя бы крошечный шанс?» – утешала она сама себя… Сброс произошёл, и на главном триде появилась картинка ужасного взрыва ровно в том месте, где за секунду до этого был гравиплан аварийной партии. Санжиев начал разворот.

– Сейчас просканируем во всех режимах, – произнёс он с азартом игрока в покер и глянул на обнулившиеся данные мониторов контроля жизнедеятельности членов АП, – ну что ж, все цели поражены, гравиплан разрушен. Курс на Российскую лунную базу. Там тебя как следует отформатируют за неподчинение и отказ выполнять приказы, – добавил он с усмешкой, обращаясь к замолкнувшей Машине. Но Машу это уже не беспокоило, она горевала по погибшим ребятам и еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос.