Читать книгу Корона ветров. Лунная сага. Книга первая. Космофлот Федерации - Валериан Телёбин - Страница 5

Тулома с большим трудом открыл левый глаз. Сквозь мутную пелену забрызганного кровью стекла гермошлема тускло помигивали разноцветные огоньки панели управления. «Управления чем? Где это я? – Дружинин, как ни силился, не мог вспомнить, где он находится и что с ним произошло. – Почему на мне водолазный костюм? Хотя это скорее скафандр. Да где же я, в конце-то концов?» – прошептал он спёкшимися губами, разглядывая невозмутимо спокойное звёздное небо сквозь прозрачный купол гравиплана.

Несмотря на болезненные ощущения от многочисленных ушибов, Тулома чувствовал невероятную лёгкость во всём теле. Удивительно привычным движением правой руки он нащупал замок ремней безопасности на груди и расстегнул его. Стараясь не совершать резких движений, Дружинин попытался выбраться из кресла пилота и едва не расколол свой гермошлем о купол гравиплана. Наученный таким опытом, он стал двигаться очень осторожно, ещё не понимая, но уже чувствуя на подсознательном уровне, что в этом мире совсем другие правила, отличные от тех, с которыми ему приходилось сталкиваться ранее. Оглядевшись вокруг, он увидел совсем рядом безжизненное тело в скафандре. Почему-то сразу было ясно, что тело безжизненное и что на нём одет именно скафандр, хотя ничего подобного он раньше не видел. На нагрудном шевроне скафандра Тулома прочитал: «Трувор Ольсен – ОСИ», и ниже: «Чёрная Стрела», а ещё ниже, и это повергло Тулому в шок: «Космофлот России». Он тут же посмотрел на свой шеврон, на котором прочёл: «Тулома Дружинин – СПК. «Чёрная Стрела»». Фууф, ну, по крайней мере он это он, и должность верно указана – старший помощник капитана, но что за «Чёрная Стрела»? И что за Космофлот? Последнее, что помнил Тулома, – это пассажирский причал в Киркенесе – небольшом городке на севере Норвегии, где в Российском консульстве он должен был оформить документы для возвращения на родину. Дожидаясь, пока в консульстве закончится обеденный перерыв, Тулома шатался по городу и, в конце концов, пришлёпал на пассажирский причал. Тот самый, на котором он высадился ещё рано утром с парома «Викинг лайн». Был солнечный зимний денёк. Полнейший штиль делал погоду удивительно комфортной, и местные жители, пользуясь таким неожиданным подарком суровой северной природы, прогуливались по причалу и общались друг с другом, щурясь на красноватый диск заполярного солнца, едва выглядывавшего из-за горизонта. Кто-то пытался рыбачить, кто-то просто наблюдал. Бегали дети. Дети! Точно! Маленькая девочка лет трёх бежит по причалу, увидав сверкающую на солнце блесну одного из рыбаков, её мама оборачивается, вскрикивает, и в это же мгновение девочка спотыкается о швартовый рым и падает с причала в ледяную воду фиорда. Тулома опускает сумку, одним движением расстёгивает молнию на куртке, бежит к краю причала, на ходу снимая ещё и свитер, и прыгает следом. Ледяная вода обжигает тело, но ногам в плотно зашнурованных кроссовках пока тепло, и это сейчас самое главное. Вынырнув, он видит на поверхности девочку всего метрах в десяти от себя. Её толстая куртка на синтепоне отлично удерживает её на воде, работая в данный момент как спасательный жилет. Надолго ли? Девочка, перепуганная насмерть, не издаёт ни звука и только хлопает мокрыми ресницами своих очаровательных глазёнок. Когда Тулома подплывает к ней вплотную, она вцепляется ему в шею мёртвой хваткой, мешая плыть и притапливая голову своего спасителя. К тому же довольно сильное течение начавшегося отлива отнесло их в сторону от причала, и Дружинин изо всех сил гребёт к скалистому берегу, где уже стоят едва ли не по пояс в воде несколько мужчин и женщин. Когда до берега остаётся всего несколько метров, Тулома уже не может держать голову над водой и погружается полностью, но всё равно продолжает плыть, пока огромные красные круги перед глазами не превращаются в сплошное кровавое зарево. Но ноги вдруг ощущают под собой спасительную твёрдость скользких ломаных скал. Чьи-то руки подхватывают сначала ребёнка, а затем и самого Тулому, поднимая его голову над водой, он делает долгожданный вдох, но в этот момент его сознание уносится в какую-то удивительную страну бескрайних пшеничных полей и дремучих дубовых рощ, и… И на этом все воспоминания обрываются.

«Ладно, не время сейчас копаться в себе. Ответы придут позже, а пока нужно разбираться с нынешней ситуацией, так как, судя по увиденному, она явно чрезвычайная и наверняка таит в себе множество угроз. Итак, я нахожусь в каком-то пилотируемом аппарате, получившем недавно серьёзные повреждения в результате столкновения, падения или взрыва. Снаружи совершенно темно, но, судя по тому, что можно разглядеть, местность больше напоминает высокогорную пустыню либо огромный промышленный карьер какого-нибудь ГОКа. Кстати, в Мурманской области таких навалом. Скафандры, видимо, для защиты от ядовитых испарений или радиации», – рассуждая таким образом, Тулома нашёл на панели управления тумблеры наружного освещения и после нескольких перещёлкиваний включил пару прожекторов и, возможно, что-то ещё. Выхваченные из мрака островки освещённости не внесли никакой определённости в его представление об окружающей действительности. Именно поэтому стоило самому выйти наружу, чтобы осмотреться. Бережно усадив тело Трувора на одно из пяти кресел аппарата и для надёжности пристегнув его ремнями безопасности, Дружинин быстро разобрался с управлением шлюзом и осторожно открыл внешний люк. Внимательно посмотрев под ноги, он спрыгнул на землю.

«Удивительная лёгкость, словно я во сне, да и тело Трувора было невесомым, точно пушинка, когда я его перетаскивал», – вновь подумал штурман, но тут же переключился на осмотр окружающего пространства.

Спустя не более двадцати минут у Туломы уже почти полностью сложилась картинка произошедшего. Вне всяких сомнений, недавно здесь произошёл мощный взрыв, в результате которого погибли как минимум три человека (Тулома нашёл искалеченные тела ещё двух членов экипажа и огромную воронку всего в каких-нибудь пятидесяти метрах от аппарата). На внешнем корпусе были отчётливо видны многочисленные вмятины и повреждения оптики, антенн и навесного оборудования. Несмотря на это, характер повреждений давал основания надеяться, что аппарат не выведен из строя полностью и, скорее всего, сможет передвигаться самостоятельно. Смущало одно – Тулома уже понял, что это летательный аппарат. Вот только у него не было совершенно никакого опыта управления чем-либо подобным. «Ладно, разберёмся. Штурман – он и в Африке штурман», – приободрил себя Дружинин и забрался внутрь, нагруженный съёмными элементами регенерации, снятыми со скафандров погибших ребят. Озадаченный запасами кислорода в своём скафандре, он несколько минут провозился с сенсорным дисплеем, смонтированным на левом рукаве, и довольно быстро с ним разобрался. Запаса оказалось на пять с небольшим часов на своём и ещё по столько же или чуть меньше на каждом из трёх снятых элементов, плюс на борту должен непременно быть свой аварийный запас. Итого – минимум на сутки. Разобравшись с одной проблемой, Тулома занялся решением другой – изучением панели управления. Надписи на русском и английском во многом упрощали задачу. Спустя примерно полчаса он начал осторожно тестировать систему, поочерёдно перезапуская навигационное оборудование. Постепенно из отдельных элементов складывалась цельная картина системы управления аппаратом. Попытки наладить связь успехом не увенчались. Что неудивительно, учитывая характер повреждений и то, что все внешние излучатели были разрушены. Спустя ещё пару часов Дружинин подвёл итог: «Итак, связь, система позиционирования, электронная картография, радиолокация и некоторые другие системы выведены из строя. В то же время силовая установка и органы управления тестируются как исправные. Осталось проверить систему жизнеобеспечения и произвести герметизацию аппарата. Может быть, тогда удастся наконец снять с себя эти доспехи. Что ж, пора приниматься за работу».

Тулома уселся в кресло пилота, пристегнул ремни безопасности и начал колдовать над системой управления. Первым делом он закрыл внешний люк и произвёл герметизацию аппарата. Затем включил систему жизнеобеспечения, и через несколько секунд на главном мониторе появилась надпись: «Воздух пригоден для дыхания». Почти машинальным движением правой руки штурман поднял стекло гермошлема, вздохнул полной грудью и затем снял шлем. После чего расстегнул ремни безопасности, поднялся и попытался снять с себя скафандр. В тот же миг взволнованный женский голос произнёс:

– Тулома Кетанович, снимать скафандр на борту гравиплана категорически запрещено!

– Кто здесь? – вздрогнул Тулома и огляделся по сторонам. Он привык доверять своим органам чувств и не сомневался в том, что только что слышал женский голос.

– Катерина – бортовой навигационный компьютер с элементами ИИ (искусственного интеллекта), – представился голос.

– До чего техника дошла, – буркнул себе под нос Дружинин, вспомнив некстати знаменитую фразу из любимого в детстве мультика про деревню Простоквашино.

– Что вы имеете в виду? – спросила Катерина.

– Нет, ничего… Это я сам с собой, – попытался оправдаться штурман.

– Если человек разговаривает сам с собой, это может быть признаком начальной стадии психического заболевания. Такого, как шизофрения или параноидальное расстройство.

– Вот только не надо нагнетать, Катя! Можно так к тебе обращаться? – ответил Тулома, с трудом скрывая возмущение.

– Вы всегда так ко мне обращаетесь. Вы разве не помните? И что значит: «Не надо нагнетать»? – с нотками удивления в голосе спросила Катерина.

– Знаешь, Катенька, давай начнём всё сначала! Представь, что в результате взрыва я очень сильно ударился головой и на время потерял память.

– У вас амнезия? – усомнилась машина.

– Да, совершенно верно! Причем я не могу вспомнить не только то, что произошло сегодня, но и то, что было вчера, позавчера, на прошлой неделе, месяц назад и даже год. А может, и несколько лет назад. Помню только, что зовут меня Тулома Дружинин, и всё! Где я, что я здесь делаю – для меня до сих пор загадка. Так что давай-ка рассказывай всё по порядку. И как можно подробнее. Может, тогда я хоть что-нибудь вспомню. Только не спеши! – Тулома замолчал и приготовился слушать. Но от первых же слов Катерины едва не грохнулся в обморок, хотя прежде никогда в жизни не испытывал подобных состояний. Периодически прерывая Катю возгласами удивления, громкими вздохами и нелепыми вопросами, Дружинин выяснил для себя (но пока ещё отказывался верить), что они находятся сейчас в рабочем гравиплане аварийной партии звездолёта «Чёрная Стрела». В ноль часов пятнадцать минут они вылетели для устранения повреждений сейсмокабеля.

Оказывается, исследовательский корабль «Чёрная Стрела» уже четвёртую неделю вёл спектральную георазведку на небольшом объекте на самом краю Моря Дождей в 938 милях к северо-востоку от Российской лунной базы. Сигнал о повреждении сейсмокабеля поступил сегодня в ноль часов десять минут по GMT. Ровно через десять минут после того, как Тулома принял ходовую вахту. После этого ему пришлось сдать вахту обратно второму пилоту Умару Санжиеву и возглавить аварийную партию.

Дружинин несколько раз переспросил:

– Российская лунная база – это на Луне, что ли? Мы что сейчас на Луне? На той, которая спутник Земли?

– Да, Тулома Кетанович. Как вы себя чувствуете? Можно я подключусь к сканеру физического состояния в вашем скафандре? – забеспокоилась Катерина. – Пульс немного учащён, но в целом вы в прекрасной физической форме. Видимо, это действительно амнезия, – резюмировала Катя спустя пару минут и тут же спросила: – можно я продолжу?

Далее Тулома узнал, что они обнаружили повреждённый участок и уже почти закончили ремонтные работы, как вдруг безо всяких видимых причин произошёл взрыв. Любопытство подмывало Дружинина задать огромную кучу уточняющих вопросов про Космофлот, про Российскую лунную базу, про освоение Луны другими странами, но он сдержался, оставив всё это на потом. Сейчас важнее было разобраться с текущей ситуацией и, возможно, принять какие-то срочные меры для обеспечения живучести аппарата. И потому вопросы он начал задавать совершенно конкретные.

– Скажи, Катерина, мы получали какие-либо предупреждения с «Чёрной Стрелы» или от кого-то ещё о предстоящем взрыве?

– Нет, Тулома Кетанович…

– У нас есть на борту боеприпасы или взрывчатка?

– Нет. Но на борту «Чёрной Стрелы» имеется больше сотни сейсмозарядов для производства горных работ.

– Планировалось ли сегодня или завтра проведение горных работ в этом районе?

– Нет, насколько мне известно.

– Находимся ли мы сейчас в состоянии войны или вооружённого конфликта с другими государствами или лунными базами?

– Конечно же, нет, Тулома Кетанович! Луна – это демилитаризованная зона! – удивилась Катя такому вопросу.

– Тогда, может, на самой «Чёрной Стреле» произошла авария и она взорвалась?

– В этом случае мощность взрыва была бы несоизмеримо больше. Нас бы полностью расплавило или вообще испарило.

– Хорошо, тогда проверь, не пытался ли кто-нибудь связаться с нами непосредственно перед взрывом.

– Нет, не пытался. В последние несколько минут перед взрывом все каналы связи на «Чёрной Стреле» вообще были заблокированы.

– Странно, часто такое бывает? – поинтересовался Дружинин.

– На моей памяти такого ещё не было.

– А как проводилось тестирование восстановленной линии сейсмокабеля? – не сдавался штурман.

– С поста мониторинга сейсмооборудования рядом с вами, где работал Трувор Ольсен, и через цифровой канал с поста управления сейсмостанцией на «Чёрной Стреле». Кстати, здесь есть один закодированный файл, принятый непосредственно перед взрывом.