Читать книгу Сухой лист - Валерий Антипин - Страница 6

Для кого Жора, а чужим Альберт Петрович. В народе его звали Жорой, и он сам не знал почему. Пусть будет так, он не возражал. Оно ему и проще, зачем сложности в общении. Общество вежливо разделяет людей на «вас» и «ты», а при заключении важных сделок недоверие вносит лишние страховки, тайные ходы и круглые суммы денег. На всякий случай продукты приберечь не помешает. От бумаг отказываются, они ныне не входу. Сами по себе деньги – атрибут весьма неудобный. Практические вещи поценней будут, их хоть применить можно.

На одном из пустырей, где между кустов, камней и травы появился песок, было безлюдно. Через него редко кто ходил, да и ходить особо никто не старался. Вокруг пустыря развалины, груды мусора, остовы разобранных на запчасти машин. Шумная цивилизация откатила километров на десять и продолжала откатывать. То, что надо при скрытном и незаметном проникновении.

Кучка песка шевельнулась, пришла в движение. Осыпаясь, песок наметил круг. Песочное кольцо постепенно углублялось и расширялось. Песчинки скатывались в прорези, оставляя в середине круга бугорок, вершина которого, по мере уменьшения песка опадала и делалась покатой. Прозвучал скрежет ржавого винта, образованный круг звякнул, вздрогнул и приподнялся над песком. Люк закрутился, повернувшись градусов на шестьдесят, неожиданно откинулся. Крышка, брякнув о грунт, разметала в стороны песчинки.

Из темного кольца колодца появилась рука. Пальцы, нащупав металлическую и погнутую скобу, согнулись и обхватили её. Вынырнул рюкзак и упал на бетонный, сколотый край люка, а затем с проклятиями возник человек в плаще.

Выбравшись, он развалился на песке, раскинув ноги и руки. Чихнул, стягивая с лица респиратор. Отдышавшись, встал и откинул капюшон. Внимательно осмотрел пустырь, отсвечивая лысиной.

– Так и есть, кто бы кашлянул, – проговорил человек.

Вытащив платок из кармана, встряхнув, Жора обтёр смуглое лицо, узкие глазки забегали, мыслительный процесс заработал.

Больше этот тайный ход ему не понадобится, закрывать он его не будет, кому-нибудь и пригодится. Жора расстегнул плащ и скинул с плеч. Тяжеловат, для носки неудобный, но полезный в туннелях при коротких переходах, где паутина, крысы и капель. Плащ тоже оставит, ни к чему таскать на себе такую тяжесть. У него кое-что припрятано в надёжном месте и парадней плаща будет.

Поводив плечами, покрутив головой, Жора остановил взгляд на сапогах. Резина она и есть резина, ноги устают, зато носки сухие. Идти до места, где вода, пища и одежда минут пятьдесят, потерпит, и не такое выдерживал.

«Рано успокоился, расслабился, – сетовал на себя Жорик. – Всё под контролем! А оказывается, что давно не под ним и ничего от меня не зависело. Обвели вокруг пальца, затмили глаза лестью, а я и поверил».

Он облизнул губы, поднял рюкзак и зашагал через пустырь. Жорик думал о тех, кто решил, что сделали его, прикарманив имущество, цепочку доходов, которую он так упорно создавал. Ничего подобного. Бездельники ещё не поняли, с кем связались и чего им будет это стоить. Прежде чем уйти он оставил интеллектуальные ловушки, они обязательно сработают и порвут цепочку. Она не для них создавалась и не ими. В долгу не остался, приветы разослал.

Граница пустыря заканчивалась и начиналась территория свалки. Она здесь не одна, днём кто-нибудь ходит, ищет корпуса, платы от компьютеров, провода, детали, да мало ли ещё что. Свалка – это бесплатная раздача барахла, бери сколько унесёшь. Некоторые мастера собирают приличные агрегаты и не только для себя.

Он приподнял голову, прикрыв лицо ладонью. Солнце за зенитом, ясно, тёмных туч не видно. Слышал Жора про них байки, но не верил. Выдумывают люди чепуху оттого, что заняться нечем. Мерзость, конечно, попасть под дождь из слизи. Слева что-то зашуршало, и он повернулся в сторону звука. По ржавой трубе прыгал ворон.

– Тут тебе и место, – сказал негромко Жорик и прибавил шаг.

По свалки можно рыскать часами и эти часы пройдут в сопровождении воронья. Они уверены в поживе, куске мяса, а при удобном случае что-нибудь и стащат.

Свалку Жора обходил по петляющей тропе. И на ней надо быть внимательным. Травы чуть-чуть, кустов, под ноги попадаются камни, листы железа и ветки.

Скоро и осень, а он к ней совсем не готов. Кое-что сохранил, но для холодов не достаточно. Жору напрягали мысли о холоде, снеге и метелях. Зимой его интеллект чувствовал себя сонно, тело неуверенно, а желудок без пищи отвратительно. Теперь у него нет ни комфорта, ни бизнеса. Расхитители собственности нагло позаботились об имуществе, воспользовавшись оплошностью, возомнив себя великими умниками.

Обогнув свалку, Жорик вышел к родным трущобам. Сюда они не сунутся. Не их район, побоятся, а ему здесь нипочём. Если уж необходимо он станет неприметной личностью, недотёпой, кем-то ещё не привлекающим внимания. Неделю подождёт, а потом заглянет к приятелю и потолкует о делах. Когда-то он его поддержал, очередь за ним.

Прыгая по бетонным плитам, Жорик не сомневался, что приятель не откажет и поможет, закроет долг. Дальше, чуть позже, он будет заниматься тем, чем пожелает и без приятеля. Он же Жора!

– Да! И в обязательном порядке расхитителям чужой собственности предъявлю иск, – произнёс он, спрыгнув с последней плиты. – Вот тогда и поглядим, кто и кого сделал.

Между домами промелькнул какой-то дымок. Жорик проводил его взглядом, не веря глазам. Поморгав, потерев веки, он решил, что чем-то надышался в тоннели. Респиратор не идеальная защита. Видимо фильтровал, но не то, что надо. Шмыгнув носом, он сосредоточился на ощущениях. Голова не болит, не кружится. Объекты не двоятся.

– Показалось, – произнёс Жорик.

С учётом перехода под землёй, это как раз и понятно, ему объяснимо. Да ещё к тому же понервничал. Видано ли так опростоволоситься.

«Что хочешь померещиться, – успокаивал он себя. – И дымок, и страж».

Повернув налево, стрельнув взглядом в просвет между домами и убедившись, что никакого дымка нет, зашагал. Трущобы выглядели уныло и неприветливо. Хуже, чем в последний раз, когда Жорик их покидал и конечно обещал вернуться, но не в лохмотьях и босым, другим Альбертом Петровичем. Так, в общем, и вышло, хотя и с некоторыми оговорками. А о них можно не упоминать.

– Вот же, – протянул не слышно он, пробираясь в кустах к двухэтажному дому.

От него почти ничего не осталось, разве что четыре стены без крыши. Жоре она не нужна, ни окна с коврами, не нужны и шумные встречи.

– И откуда вы только появились, – застряв в кустах, пыхтел он.

В прошлом году их столько не было. Так, тонкие веточки, пробившиеся из-под земли, какая-то поросль, не заслуживающая внимания. До заветной двери шагов сто пятьдесят осталось, а тут непредвиденное препятствие взялось и выросло.

Жорик почесал щеку, лоб, затем подбородок. И крупные мошки, кровососы, не похожие на своих сородичей его жрут, а серая пыль сыплет со всех сторон.

Чихая и фыркая, он выбрался из кустов и, сделав заметку в уме о предвидении, пошёл по дороге заросшей высокой травой. Перешагнув ржавые рельсы, он вышел к цели. Остановился, прислушался, осмотрел двор, кучи, проёмы этажей.

Хмыкнул.

В одном из подъездов, под лестницей, неприметный лючок и даже не заметишь, а за ним есть всё для жизни и процветания на первое время. Зиму, да и не один месяц без хлопот, но скромно пережить можно.

А скромно он не умел, и мстить собирался. Должник его заждался, вот Жорик и объявится. Что ему, всю жизнь в схроне отсиживаться!

«Пять минут, и я не досягаем», – довольно улыбнулся он и не торопясь, зашагал к двухэтажным развалинам.